2 апреля 1902 года в Петербурге произойдет первый террористический акт, осуществленный Боевой организацией эсеров, которая сразу после злодеяния выдвинула лозунг о «приближении террора к массам». Убит министр внутренних дел Д. С. Сипягин, убийца 21-летний эсер Степан Балмашев, удостоившийся сомнительной чести стать первым лицом, казненным по политическим мотивам в царствование Николая II. Принято считать, что именно террористический акт, который он совершил, стал своеобразным стартовым пистолетом эсеровского террора в России. Показательно, что тогда, как и сейчас, внимательно следили за общественной реакцией, снимали общественное мнение. Поэтому первая прокламация эсеров, рассказывающая об убийстве Сипягина, отпечатанная в подвале одной из ялтинских дач, имела подпись «Боевая организация». То есть партийную принадлежность не указали, и только после того, как «прогрессивная либеральная общественность» того времени положительно отреагировала на теракт, вышла вторая прокламация, подписанная уже «Боевая организация партии социалистов-революционеров»[11]. Что касается технологии теракта, то, что называется, без особых затей. Террорист прибыл в приемную в Мариинском дворце Петербурга переодетым в форму адъютанта. Когда в нее вошел Дмитрий Сергеевич Сипягин, Степан Балмашев подошел к последнему и несколько раз выстрелил в министра, смертельно его ранив.
10 августа 1902 года рабочий Фома Качура[12] в упор стрелял в саду «Тиволи» в харьковского губернатора князя И. В. Оболенского. После первого выстрела Качуру схватила за руку жена главы харьковской земской управы Ольга Гордиенко, помешав ему выстрелить точнее. За это она была награждена медалью за спасение человека. Террорист лишь легко ранил Ивана Михайловича в шею и в ногу. Осмотр пуль показал, что они имели распилы, в которые террористы засыпали яд стрихнин, покрытый восковой пленкой. Но, к счастью для губернатора Оболенского, яд оказался просроченным и не подействовал.
19 мая 1903 года, когда уфимский губернатор Н. М. Богданович прогуливался в городском саду (ныне Ушаковский парк), к нему подошел неизвестный и восемь раз выстрелил в него. Террорист Егор Дулебов бросил рядом с телом Николая Модестовича листок с приговором эсеров и преспокойно скрылся на глазах у опешившей публики.
Но настоящий размах террор против государственных деятелей России, против руководства, высшего генералитета и чиновничества обрел только после начала Русско-японской войны. Она началась 8 февраля 1904 года вероломным нападением Японии на российскую эскадру в китайском Порт-Артуре. Через полтора месяца после этого неосторожный Алексей Покотилов, поселившийся по английскому паспорту в гостинице «Северная», снаряжает бомбу в своем номере. Бомба, которая взорвалась у него в руках, предназначалась министру внутренних дел Российской империи Вячеславу Константиновичу фон Плеве, а случившаяся «осечка» дала министру еще пять месяцев и одну неделю жизни. 15 июля 1904 года в 9:43 утра эсер Егор Сазонов бросает бомбу на Вознесенском проспекте Петербурга. Охраны никакой нет, в карете лишь сам Вячеслав Константинович Плеве и кучер Иван Филиппов. Мощность бомбы чудовищна: от тела министра фактически вообще ничего не осталось на мостовой неподалеку от Варшавского вокзала, откуда он собирался ехать на доклад царю в Царское Село, стоял лишь обугленный остов его кареты. Кучер получил смертельное ранение, взрывом его перебросило через лошадей. Ранения меньшей тяжести получили еще 7 случайных прохожих[13]. Удивительно, но террорист Сазонов был приговорен не к смертной казни, а к каторге без срока (то есть к пожизненной), его подельник Симон Сикорский получил 20 лет. В дальнейшем Сазонов покончил жизнь самоубийством 28 ноября 1910 года в Зерентуйской каторге возможно, ему в этом помогли.
17 февраля 1905 года член боевой организации эсеров Иван Каляев убил бомбой московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича Романова. Сила взрыва была такова, что люди, находившиеся на Красной площади, решили, что рухнула одна из Кремлевских башен. От тела жертвы остались только грудь и голова. Супруга убитого, родная сестра жены Николая II, прибывшая на место гибели мужа, в буквальном смысле отскребала останки мужа от мостовой. При этом многие фрагменты тела Великого князя были найдены прохожими на очень большом расстоянии от места теракта. Террорист Каляев приговорен Особым присутствием Правительствующего сената к смертной казни через повешение, приговор приведен в исполнение 10 мая 1905 года.
Вот такой была ситуация в Российской империи, когда в ночь на 26 февраля 1905 года в Петербурге вновь раздался грандиозный взрыв. Начальник Петербургского Охранного отделения Александр Васильевич Герасимов прибыл на место происшествия около 4 часов утра. Это вновь была гостиница сейчас это «Астория» рядом с Исаакиевским собором, а в начале ХХ века здесь были меблированные комнаты «Бристоль». Когда почти год назад рвануло в отеле «Северная», Герасимов еще не работал в столице империи, будучи в Харькове. Но после теракта, убившего генерал-губернатора Москвы, спецслужбы ожидали чего-то подобного и в Петербурге. Поэтому, когда начальнику петербургской охранки сообщили о чудовищном взрыве гостиницы «Бристоль», он уже примерно понимал, чего ожидать. Снова снявший номер был англичанином точнее сказать, это был террорист с английским паспортом.
То, что увидел А. В. Герасимов, превосходило возможные ожидания. Взрыв был невероятной силы. Четырехэтажная гостиница имела 36 окон, и все 36 лежали в осколках на улице среди кирпича и обломков мебели, выброшенных взрывом. Четыре комнаты были полностью разрушены. Эпицентр взрыва в номере 27 на втором этаже. Все комнаты этажа стояли открытыми взрыв сорвал все двери с петель.
«Я был готов к самому худшему, но то, что мне привелось здесь увидеть, превосходило все представления, пишет в своих мемуарах Герасимов. Обстановка комнаты и обломки стен лежали подобно куче мусора, и все эти обломки и клочья были там и тут усеяны мельчайшими частицами человеческого трупа. Поблизости разбитой оконной рамы лежала оторванная рука, плотно сжав какой-то металлический предмет, картина, которую я не могу забыть»[14].
Официальная полицейская бумага описывает поистине эпические разрушения. Мы приводим здесь эти жуткие описания последствий взрыва просто потому, что подобными бомбами террористы убивали людей. Тех, кого хотели убить, и тех, кто случайно или по долгу службы оказывался рядом. Планировали убивать и убивали. Иногда террористы взрывались сами, и описания разрушений, которые при этом самоподрыве происходили, лишь показывают нам чудовищную силу их бомб.
«Прилегающая часть Вознесенского проспекта (панель и часть мостовой) в беспорядке завалены досками, кусками мебели и разными вещами, выброшенными силой взрыва из разрушенных помещений. Часть этих вещей перекинуло через всю ширину проспекта (37 шагов) в Исаакиевский собор, в котором на протяжении 16 шагов повалило даже чугунную решетку в трех пролетах Номер 27 носил следы полного разрушения Стены в этой комнате оказались частью разрушенными, частью выпученными наружу. Штукатурка потолка и карнизов растрескалась и местами обвалилась. В окнах все стекла и рамы выбиты и разрушены. Подоконник и часть рамы окна, ближайшего к ресторану «Мишель», обуглены, как равно и обои в этом месте. В амбразуре второго окна, на штукатурке откосов и в остатках рамы имеются выбоины, а откос окна забрызган кровью У капитальной стены, прилегающей к световому дворику, стояли комод и шкаф, от которых после взрыва остались только обломки задних стен. У капитальной стены, выходящей на Вознесенский проспект, стояли письменный стол, трюмо и этажерка, но от этих вещей не осталось даже следа В том месте, где находились комод и шкаф, на груде обломков досок и мебели, в расстоянии одного аршина от стены, лежал обезображенный труп мужчины. Голова его, обращенная к окнам, откинута назад, так что открыта шея, лицо обращено прямо к окнам. Туловище лежит спиной книзу. Грудная полость совершенно открыта спереди, в правой ее половине ничего нет, позвоночник в грудной и отчасти в брюшной полости открыт. Из левой половины грудной полости видны оба легкие. В связи с головой сохранились части плечевого пояса с прилегающими мышцами, а также руки без кистей и части предплечья. Брюшная полость совершенно разорвана; сердце было найдено среди обломков мышц в области левого плечевого сустава. Правая нога с частью таза лежит параллельно туловищу, на ней имеются остатки нижнего белья. Левая нога с частью тазовой кости лежит на разрушенной стене, служившей перегородкой между 26 и 27 номерами. Части пальцев и мягких частей тела были найдены в Исаакиевском сквере»[15].
В совершенно разрушенной комнате 27 был найден паспорт на имя подданного Великобритании Артура Генри Мюр Мак-Куллона. На самом деле погибшим террористом оказался 23-летний Максимилиан Швейцер, российский подданный, член Боевой организации эсеров[16]. Именно он отвечал у террористов за изготовление взрывных устройств: бомбу, взорвавшую фон Плеве, снарядил именно он, Швейцер. Везде в его жизнеописаниях можно прочитать, что, будучи «передовых взглядов», Максимилиан Швейцер уехал за границу, где и вступил в Боевую организацию эсеров и изучил работу со взрывчатыми веществами. Даты тоже весьма показательны: уехав в 1903 году за границу, в самом начале 1904 года Швейцер уже руководит ячейкой террористов и обучает Покотилова снаряжению бомб, а в 1905 году устраивает колоссальный взрыв и гибнет в меблированных комнатах рядом с Исаакиевским собором.
Взрыв в меблированных комнатах «Бристоль» был гораздо сильнее, чем в гостинице «Северная», потому что там находились несколько уже снаряженных бомб, когда он «слегка ошибся». При этом взрывные устройства, которые Максимилиан Швейцер делал в своем гостиничном номере, могли принести большую беду. Но они взорвались за три дня до назначенного покушения, не так и не там. Планы у террористов были прямо «наполеоновские»: через несколько дней, 1 марта 1905 года, в день 24-й годовщины злодейского убийства террористами царя-освободителя Александра II, эти бомбы должны были одновременно убить четверых высших государственных чиновников России[17].
Зададим себе простой вопрос: как бы оценивали историки связи группы террористов с нацистской разведкой, если бы (не дай бог!) в 1943 году в Москве им бы удалось убить сразу четырех высших руководителей СССР? Очевидно, что в учебниках мы бы прочитали про теракт, организованный спецслужбами Третьего рейха, а исполнители взрывов проходили бы по статье «измена Родине». Почему же бомбисты-террористы, старавшиеся взорвать руководство имперской России во время войны с Японией, отмечены у нас в истории либо как «само собой получилось», либо как «борцы за свободу»? Они предатели и изменники, а не только террористы!
Так помогали Японии в войне с Россией эсеры и другие террористы или нет? Эсеры начали свою деятельность до нападения Японии, но развернули ее в полной мере после начала войны. Японцы точно так же поступят и во Второй мировой, вероломно, без объявления войны атаковав американскую эскадру в Пёрл-Харборе в декабре 1941 года. Если бы в 19411942 годах США потрясла серия взрывов и покушений против руководства силовых структур и высших сановников страны, вы бы не сказали, что это на руку Японии? И Германии, которая объявила Штатам войну вслед за Токио?[18] Или заявили бы, что все это совпадение и «просто борьба за свободу»?
Все видные члены Боевой организации эсеров вступали в нее за границей, а потом осуществляли свою деятельность «наездами» внутри России. При этом у всех у них самые настоящие паспорта подданных Великобри- тании.
Если сегодня члены некой структуры, ведущей самую откровенную террористическую деятельность и более никакую другую, будут жить в Европе; у них у всех будут паспорта другой страны (например, Великобритании); будут непонятно откуда взявшиеся огромные деньги; будет полное отсутствие проблем со спецслужбами всех стран Евросоюза и США вы тоже скажете, что другие государства не имеют никакого отношения к деятельности этой организации и никак ей не помо- гают?
Пора отказаться от двойных стандартов в нашей истории и просто называть вещи своими именами. Очевидно, что во время агрессии иностранного государства против России, тяжелой войны, убийства тех, кто должен принимать решения создают хаос внутри государства и всех его ключевых структур. Это измена, а никакая не борьба за идеалы, и никакого оправдания убийцам-террористам быть не может. Не видеть взаимосвязь и заинтересованность противников России в дестабилизации ситуации в Российской империи с резко возросшей активностью террористов всех мастей просто невозможно если изучать факты и отложить в сторону эмоции. «Зверств кровавого режима», то есть действий властей, связанных с подавлением революционной смуты внутри страны, нет, а теракты уже есть!
Боевая организация эсеров в 19041905 годах действовала в интересах внешних врагов России. Печально знаменитый эмиссар японских спецслужб полковник Мотодзиро Акаси осенью 1902 года прибыл в Петербург в качестве военного атташе[19]. За три дня до начала Русско-японской войны он уехал в Европу, где активно работал над финансированием любых проектов, затруднявших для России ведение войны. Стачки, покушения, попытки вооруженных восстаний деньги и оружие от японцев активно лились в карманы готовых осуществлять эти проекты. В Париже на деньги Японии была проведена даже конференция нескольких революционных партий, среди собравшихся в парижском «Орлеане» был лидер боевой группы эсеров Евно Азеф[20].
Откуда у террористов была уйма денег, о которых постоянно пишет на страницах своих мемуаров Борис Савинков? Думать, что рабочие или студенты могут «на взносы» финансировать террористическую войну против Российской империи, это то же самое, что думать, что армия ИГИЛ (запрещенная в России организация) в Ираке и Сирии собралась «на взносы» своих рядовых последователей, а нацистские формирования на Украине якобы формируются за счет взносов самих участников. Борьбу против государства может оплачивать на должном уровне только другое государство! Чьи там паспорта были у террористов в Российской империи? Британские. У Бориса Савинкова тоже такой, на имя Джемса Галлея[21]. Немецких не было, о французских никто и никогда не писал.
К выводу о том, что «революционный террор» был организован и оплачен иностранными спецслужбами и прежде всего британскими, можно прийти и иным путем. Двигаясь в обратном направлении. После взятия власти большевиками именно эсеры во главе с тем же Борисом Савинковым встали в авангарде борьбы против Советской России. Боролись как умели, с поправкой на свои возросшие возможности. Эсеры организуют вооруженный мятеж против советской власти летом 1918 года в Ярославле и Рыбинске, и при этом восставшие отчего-то ждут прихода на помощь войск Британии и Франции которые «вот-вот» подойдут, но, разумеется, не приходят. Организатор мятежа Борис Савинков. Мятеж левых эсеров в Москве происходит примерно в то же самое время. «Стартовый пистолет» этого путча убийство эсерами германского посла Мирбаха с попыткой возобновления российско-германской войны. В чьих интересах это летом 1918 года? В интересах Англии и Франции, которым нужно, чтобы Россия продолжила войну с немцами.
Ну а все точки над «i» расставляет реакция большевиков на террористическую деятельность эсеров 30 августа 1918 года в Москве происходит покушение на Ленина. Его осуществляет «Фанни Каплан»[22]. В тот же день глава питерской ЧК Урицкий застрелен эсером Л. Канегисером. В ответ большевики объявляют красный террор, вводят институт заложников. Но все это будет позже. А вот на следующий день после двух терактов эсеров, 31 августа 1918 года, чекисты врываются в здание британского посольства в Петрограде. В перестрелке, застрелив двух сотрудников ЧК, гибнет резидент МИ-6 капитан Фрэнсис Кроми. Попытка вооруженного мятежа, наряду с убийствами видных большевиков, была стержнем заговора против Советской России, вошедшего в историю как «Заговор послов». Организовывали и оплатили его Фрэнсис Кроми, Сидней Рейли и Брюс Локкарт все английские разведчики под различным дипломатическим (и не только) прикрытием.