Да, да, я буду кушать, милый, милый Толя!
И тут же, чтобы сделать ему удовольствие, я разделила пополам жирную, сочную ливерную колбасу, одну половину отдала Толе, а за другую принялась сама.
В жизни моей никогда не ела я ничего вкуснее!
Когда колбаса была съедена, мой маленький друг протянул мне ручонку и сказал, робко поглядывая на меня своими ясными глазками:
Так помни же, Леночка: Толя теперь твой друг!
Я крепко пожала эту запачканную ливером ручонку и тотчас же посоветовала ему идти спать.
Ступай, Толя, уговаривала я мальчика, а то явится Бавария
И не посмеет ничего сделать. Вот! прервал он меня. Ведь папа раз навсегда запретил ей волновать меня, а то у меня от волнения случаются обмороки Вот она и не посмела. А только я всё-таки пойду спать, и ты иди тоже.
Поцеловав меня, Толя зашлёпал босыми ножонками по направлению к двери. Но у порога он остановился. По лицу его промелькнула плутоватая улыбка.
Спокойной ночи! сказал он. Иди и ты спать. Бавария давно уж заснула. Впрочем, и совсем она не Бавария, прибавил он лукаво. Я узнал Она говорит, что она из Баварии родом. А это неправда Из Ревеля она Ревельская килька Вот она кто, мамзелька наша! Килька, а важничает ха-ха-ха!
И, совсем позабыв о том, что Матильда Францевна может проснуться, а с нею и все в доме, Толя с громким хохотом выбежал из кладовой.
Я тоже следом за ним отправилась в свою комнату.
От ливерной колбасы, съеденной в неурочный час и без хлеба, у меня во рту оставался неприятный вкус жира, но на душе у меня было светло и радостно. В первый раз со смерти мамочки у меня стало весело на душе: я нашла друга в холодной дядиной семье.
Глава XII
Сюрприз. Фискалка. Робинзон и его Пятница
На следующее утро, лишь только я проснулась, как в комнату ко мне вбежала Дуняша.
Барышня! Сюрприз вам! Скорее одевайтесь и ступайте в кухню, пока мамзель ещё не одевшись. Гости к вам! добавила она таинственно.
Гости? Ко мне? удивилась я. Кто же?
А вот догадайтесь! усмехнулась она лукаво, и тотчас же лицо её приняло грустное выражение.
Жаль мне вас, барышня! проговорила она и потупилась, чтобы скрыть слёзы.
Жаль меня? Почему, Дуняша?
Известно почему. Обижают вас. Вот давеча Бавария то бишь Матильда Францевна, наскоро поправила себя девушка, как на вас накинулась, а? Розог ещё потребовала. Хорошо, что барчук вступился. Ах вы, барышня горемычная моя! заключила добрая девушка и неожиданно обняла меня. Потом быстро смахнула передником слёзы и произнесла снова весёлым голосом: А всё же одевайтесь скорее. Потому сюрприз вас на кухне ждёт.
Я заторопилась и в каких-нибудь двадцать минут была причёсана, умыта и помолилась богу.
Ну, идёмте! Только, чур! Будьте поаккуратнее. Меня не выдавать! Слышите? Мамзель на кухню ходить, сами знаете, не дозволяет. Так вы поаккуратнее! весело шептала мне по пути Дуняша.
Я обещала быть «поаккуратнее» и, сгорая от нетерпения и любопытства, побежала на кухню.
Вот и дверь, запятнанная жиром Вот я широко распахиваю её и И правда сюрприз. Самый приятный, какого я и не ожидала.
Никифор Матвеевич! Как я рада! вырвалось у меня радостно.
Да, это был Никифор Матвеевич в новеньком, с иголочки, кондукторском кафтане, в праздничных сапогах и новом поясе. Должно быть, он умышленно принарядился получше, прежде чем прийти сюда. Около моего старого знакомого стояли хорошенькая быстроглазая девочка моих лет и высокий мальчик с умным, выразительным лицом и глубокими тёмными глазами.
Здравствуйте, милая барышня, приветливо произнёс, протягивая мне руку, Никифор Матвеевич, вот и снова свиделись. Я вас как-то случайно на улице встретил, когда вы с вашей гувернанткой и сестрицей в гимназию шли. Проследил, где вы живёте, и вот к вам и нагрянул. И Нюрку с Сергеем знакомиться привёл. Да и напомнить вам, кстати, что стыдно друзей забывать. Обещались приехать к нам и не приехали. А ещё у дяденьки лошади свои. Могли бы когда попросить к нам проехаться? А?
Что я могла ему ответить? Что я не только не могу попросить дать мне прокатиться, но и пикнуть не смею в доме дяди?
К счастью, меня выручила хорошенькая Нюрочка.
А я такой точно и представляла себе вас, Леночка, когда мне про вас тятя рассказывал! произнесла она бойко и чмокнула меня в губы.
И я тоже! вторил ей Серёжа, протягивая мне руку.
Мне разом стало хорошо и весело с ними. Никифор Матвеевич присел на табурет у кухонного стола, Нюра и Серёжа подле него, я перед ними и мы заговорили все разом.
Никифор Матвеевич рассказывал, как по-прежнему катается на своём поезде от Рыбинска до Питера и обратно, что в Рыбинске мне все кланяются и дома, и вокзал, и сады, и Волга. Нюрочка рассказывала, как ей легко и весело учиться в школе, Серёжа хвастал, что скоро окончит училище и пойдёт учиться к переплётчику переплетать книги. Все они были так дружны между собою, такие счастливые и довольные, а между тем это были бедняки, существовавшие на скромное жалованье отца и жившие где-то на окраине города в маленьком деревянном домике, в котором, должно быть, холодно и сыро подчас.
Я невольно подумала, что есть же счастливые бедняки, в то время когда богатые дети, которые не нуждаются ни в чём, как, например, Жорж и Нина, ничем никогда не бывают довольны.
Вот, барышня, когда соскучитесь в богатстве да в холе, словно угадав мои мысли, произнёс кондуктор, то к нам пожалуйте. Очень рады будем вас видеть
Но тут он внезапно оборвал свою речь. Стоявшая у дверей настороже Дуняша (кроме нас и её, никого не было в кухне) отчаянно замахала руками, делая нам какой-то знак. В ту же минуту дверь растворилась, и Ниночка в своём нарядном белом платьице с розовыми бантами у висков появилась на пороге кухни.
С минуту она стояла в нерешительности. Потом презрительная улыбка скривила её губы, она прищурила глазки по своему обыкновению и протянула насмешливо:
Вот как! У нашей Елены мужики в гостях! Нашла себе общество! Хочет быть гимназисткой и водить знакомство с какими-то мужиками Нечего сказать!
Мне стало ужасно стыдно за мою двоюродную сестру, стыдно перед Никифором Матвеевичем и его детьми.
Никифор Матвеевич молча окинул взглядом белокурую девочку, с брезгливой гримаской смотревшую на него.
Ай-ай, барышня! Видно, мужиков вы не знаете, что гнушаетесь ими, произнёс он, укоризненно качая головою. Мужика сторониться стыдно. Он и пашет, и жнёт, и молотит на вас. Вы, конечно, не знаете этого, а жаль Такая барышня и такой несмышлёночек. И он чуть-чуть насмешливо улыбнулся.
Как вы смеете грубить мне! вскричала Нина и топнула ножкой.
Не грублю я, а вас жалею, барышня!
За недоумок жалею вас ласково ответил ей Никифор Матвеевич.
Грубиян. Я маме пожалуюсь! вышла из себя девочка.
Кому угодно, барышня, я ничего не боюсь. Я правду сказал. Вы меня обидеть хотели, назвав мужиком, а я вам доказал, что добрый мужик иной куда лучше сердитой маленькой барышни
Не смейте говорить так! Противный! Не смейте! выходила из себя Нина и вдруг с громким плачем бросилась из кухни в комнаты.
Ну, беда, барышня! вскричала Дуняша. Теперь они мамаше побежали жаловаться.
Ну и барышня! Я бы с ней и знаться не хотела! неожиданно вскричала Нюра, всё время безмолвно наблюдавшая эту сцену.
Молчи, Нюрка! ласково остановил её отец. Что ты смыслишь И вдруг неожиданно, положив мне на голову свою большую рабочую руку, он ласково погладил мои волосы и произнёс: И впрямь горемычная вы сиротинка, Леночка. С какими детьми вам приходится якшаться. Ну да потерпите, никто как А невмоготу будет помните, друзья у вас есть Адресок наш не потеряли?
Не потеряла, шепнула я чуть слышно.
Непременно приходи к нам, Леночка, неожиданно произнесла Нюра и крепко поцеловала меня, я тебя так полюбила по тятиным рассказам, так полю
Она не докончила своей фразы как раз в эту минуту в кухню вошёл Фёдор и произнёс, делая строгое лицо:
Барышня Елена Викторовна, к генеральше пожалуйте. И широко распахнул передо мной дверь.
Я наскоро попрощалась с моими друзьями и отправилась к тёте. Сердце моё, не скрою, сжималось от страха. Кровь стучала в висках.
Тётя Нелли сидела перед зеркалом в своей уборной, и старшая горничная Матрёша, у которой Дуняша состояла в помощницах, причёсывала ей голову. На тёте Нелли был надет её розовый японский халат, от которого всегда так хорошо пахло духами.
При виде меня тётя сказала:
Скажи мне на милость, кто ты, Елена: племянница твоего дяди или кухаркина дочка? В каком обществе Ниночка застала тебя на кухне! Какой-то мужик, солдат, с ребятами такими же, как он Бог знает что! Тебя простили вчера в надежде, что ты исправишься, но исправляться, как видно, ты не желаешь. В последний раз повторяю тебе: веди себя как следует и будь благонравной, иначе
Тётя Нелли говорила ещё долго, очень долго. Её серые глаза смотрели на меня не сердито, но так внимательно-холодно, точно я была какая-то любопытная вещица, а не маленькая Лена Иконина, её племянница. Мне стало даже жарко под этим взглядом, и я была очень довольна, когда тётя наконец отпустила меня.
У порога за дверью я слышала, как она сказала Матрёше:
Передайте Фёдору, чтобы он гнал этого, как его, кондуктора и его ребят, если не хочет, чтобы мы позвали полицию Маленькой барышне не место быть в их обществе.
«Гнать Никифора Матвеевича, Нюрочку, Серёжу!»
Глубоко обиженная, направилась я в столовую. Ещё не доходя до порога, я услышала крики и спор.
Фискалка! Фискалка! Ябедница! кричал, выходя из себя, Толя.
А ты дурачок! Малыш! Неуч!..
Так что ж! Я маленький, да знаю, что сплетничать гадость! А ты на Леночку маме насплетничала! Фискалка ты!
Неуч! Неуч! пищала, выходя из себя, Ниночка.
Молчи, сплетница! Жорж, ведь у вас в гимназии за это проучили бы здорово, а? Так бы «разыграли», что только держись! обратился он за поддержкой к брату.
Но Жорж, который только что напихал полный рот бутербродами, промычал что-то непонятное в ответ.
В эту минуту я вошла в столовую.
Леночка, милая! кинулся Толя ко мне навстречу.
Жорж даже привскочил на стуле при виде, как ласковый ребёнок целует и обнимает меня.
Вот так штукенция! протянул он, делая большие глаза. Собачья дружба до первой кости! Остроумно!
Ха-ха-ха! звонко рассмеялась Ниночка. Вот именно до первой кости
Робинзон и Пятница! вторил ей старший брат.
Не смей браниться! вышел из себя Толя. Сам-то ты противная Среда.
Ха-ха-ха! Среда! Нечего сказать, остроумно! заливался Жорж, добросовестно напихавши себе рот бутербродами.
Пора в гимназию! произнесла неслышно появившаяся на пороге Матильда Францевна.
А всё-таки не смей браниться, погрозил Толя крошечным кулачком брату. Ишь ты, Пятницей назвал Какой!
Это не брань, Толя, поспешила я объяснить мальчику, это такой дикий был
Дикий? Я не хочу быть диким! снова заартачился мальчуган. Не хочу, не хочу Дикие голые ходят и ничего не моют. Людское мясо едят.
Нет, это был совсем особенный дикий, пояснила я, он не ел людей, он был верным другом одного матроса. Про него рассказ есть. Хороший рассказ. Я тебе почитаю его когда-нибудь. Мне его мама читала, и книжка у меня есть А теперь до свидания. Будь умником. Мне в гимназию надо.
И, крепко поцеловав мальчика, я поспешила за Матильдой Францевной в прихожую одеваться.
Там к нам присоединилась Жюли. Она была какая-то растерянная сегодня и избегала встречаться со мною глазами, точно ей было стыдно чего-то.
Глава XIII
Яшку травят. Изменница. Графиня Симолинь
Шум, крик, визг и суматоха царили в классе у младших. Классной дамы не было, и девочки, предоставленные сами себе, подняли возню.
Чёрненькая Ивина вбежала на кафедру и, стуча по столу линейкой, кричала во весь голос:
Так помните: травить Яшку сегодня же!
Травить! Травить! эхом отозвались сразу несколько голосов.
Что вы, мадамочки! Разве это можно? робко прозвучали голоса трёх-четырёх учениц, считавшихся самыми прилежными и благонравными из всего класса.
Ну уж вы, тихони, молчите! напустилась на них рыженькая Рош. Не смейте идти против класса! Это гадость! Слышите ли, все должны дружно действовать и травить Яшку, все до одной. А кто не станет делать этого, пускай убирается от нас. Да!
Глаза Толстушки, как звали Женю Рош её подруги, ярко разгорелись, щёки пылали.
Тихони как-то разом смолкли и присмирели.
Одна из них, Тиночка Прижинцова, высокая, бледная девочка, первая ученица младшего класса, неторопливо поднялась со своего места и сказала, обращаясь к Рош:
Ты напрасно горячишься, Толстушка, раз всем классом решено травить Яшку, мы не можем отстать от класса. Только надо придумать, чем его травить
О, я уже выдумала! торжествующе произнесла хорошенькая Ивина. Сегодня нам задана басня «Демьянова уха» Да?
Да, да! отвечал ей весь класс хором.
Отлично. А мы, то есть каждая из нас, будем отвечать другую басню. И что бы ни говорил Яшка, как бы ни ругался и ни выходил из себя, мы будем отвечать не «Демьянову уху», а то, что каждая хочет. Идёт?
Идёт! Идёт! Прекрасно придумала! Отлично! снова закричали девочки.
Некоторые из них даже захлопали в ладоши и запрыгали от удовольствия.
Я сидела на своём месте и с удивлением прислушивалась к тому, что происходило вокруг меня. Я понимала только одно: что тридцать маленьких глупых девочек хотят раздразнить, извести одного взрослого, большого, умного человека, и вдобавок учителя. Мне хотелось встать и сказать им, как всё это нехорошо, гадко, нечестно, но увы! это было уже поздно. Дверь отворилась, и в класс вошёл сам Василий Васильевич Яковлев, учитель русского языка.
Он был в хорошем настроении, потому что с удовольствием потирал свои красные с холода руки и поглядывал на нас добрыми через очки глазами.
Бедный Яковлев! Если бы он знал, что замышляли проделать с ним тридцать злых, бессердечных девочек!
Холодно, девицы! Ну и денёк! произнёс он, оглядывая класс. Небось нащипало вам нос и щёки, пока из дому бежали в гимназию, а?
Но «девицы» хранили упорное молчание.
Тогда Яковлев понял, что класс приготовился воевать, и сразу изменил своё обращение.
Госпожа Ивина! послышался его резкий голос, совсем иной, нежели тот, которым он разговаривал с нами за минуту до этого. Извольте прочесть заданное!
Хорошенькая Ляля Ивина быстро поднялась со своего места и громко, отчётливо произнесла на весь класс:
«Демьянова уха», басня Крылова.
Отлично-с! Ну-с, отвечайте басню.
Хорошо! так же бодро отчеканила Ляля и начала, предварительно откашлявшись:
Довольно! Довольно! неистово замахал руками учитель. Вы сами не понимаете, что говорите сейчас. Госпожа Рош, отвечайте басню Госпожа Ивина, садитесь и придите в себя. Вы нездоровы, должно быть, и это избавит вас от единицы.
Ивина уселась на своё место, обводя класс торжествующими глазами, а вместо неё поднялась Женя Рош.
пропищала она тоненьким-претоненьким голоском.
У учителя глаза стали круглыми, как орехи. Он смотрел то на толстушку Рош, то на классный журнал. Наконец, очевидно, смекнув, в чём дело, он покраснел и, махнув рукою Рош, чтобы она садилась, поставил ей крупную единицу
Стыдно школьничать! произнёс он строго. Но вы обе на дурном счету, поэтому с вас и взятки гладки, как говорится Госпожа Прижинцова, потрудитесь прочесть вы «Демьянову уху», обратился он к первой ученице класса.
Танюша поднялась вся красная со своего места. Ей не хотелось огорчать Яковлева и получать дурную отметку в классном журнале, и в то же время она не смела идти против класса. Слёзы стояли у неё на глазах, когда она начала, захлёбываясь и волнуясь.