Только мы с Татьяной Арсеньевной оказались для неё чужими.
Сначала в немилость попала только Татьяна Арсеньевна: мне же при личных встречах внушалось, какая плохая и ленивая у меня медсестра. Когда я устала это выслушивать и начала заступаться за свою правую руку а защищать своих я умею ещё эпичнее, чем Александра Гавриловна начало прилетать и мне.
Прилетало, надо сказать, знатно. То фигнёй заниматься заставят, то "Войну и мир" от руки переписывать. То проверку на участок спустят: да такую, что и за месяц не подготовиться!
У-у-у, раздосадовано выкрикнула Татьяна Арсеньевна, когда Александра Гавриловна в очередной раз заставила её черпать воду решетом. Мастодонт!
Так и закрепилось за Александрой Егоровной сиё меткое энциклопедическое прозвище.
Унижать Александра Гавриловна умела даже лучше, чем носить каблуки.
Как-то раз Мастодонт позвонила средь вплотную загруженного приёма и суровым голосом велела побросать всё нафиг и топать в её кабинет.
Это что такое? она ткнула в мою замученную морду бумажкой.
Санаторно-курортная карта, промямлила я.
Я знаю, она указала безупречным маникюром на помарку. Это!
Исправление. Подумаешь. Мы же не на уроке чистописания.
Перепишите немедленно!
Так зачем? Это ведь не паспорт. Не официальный документ. Примут ведь.
Я сказала: перепишите. Александра Гавриловна походила на электрочайник, который вот-вот закипит. Если пришлют дефектную карту, виноватой из-за Вас останусь я.
Если настаиваете, могу написать "Исправленному верить"
Без самодеятельности, пожалуйста!
Но когда, когда мне этим заниматься?! Пациентов разогнать?!
Ничего не знаю. Ошибка Ваша. Будьте ответственны за то, что делаете.
В эпоху Мастодонта если, конечно, приём не приходился на первую смену я просыпалась чётко по часам.
В 7.50.
Каждый день.
Даже в отпуске.
Как сапёра, подорвавшегося на мине, меня выкидывало даже из самого крепкого и сладкого сна и неумолимо забрасывало в жёсткую паническую атаку. Трясясь от неприятного предвкушения, я начинала ждать звонка. И дожидалась ведь!
Звонила Мастодонт ровно в 8.00. Ежедневно. Всегда на домашний номер.
Всегда с претензиями.
Мария Александровна, доброе утро. Я посмотрела Вашу перепись, отчего у Вас прививки там не проставлены?
Так они в прививочных картах.
А должны быть и там, и там. Приезжайте немедленно и проставляйте!
У меня приём в третью смену!
Я сказала: приезжайте и проставляйте. Или звоните медсестре: пусть поднимает задницу и едет. Свою работу нужно выполнять безупречно!
Или:
Мария Александровна, почему у Вас не заполнены тридцатые формы в паспорте участка?
Они заполнены!
За прошлый месяц. Нужно за этот. Приезжайте немедленно и оформляйте всё как надо. Или медсестре своей ленивой звоните.
Или:
Мария Александровна, почему я не могу найти карточку Вашей пациентки Кузькиной?
Потому что она у неё на руках!
Поезжайте к ней немедленно, забирайте карточку и везите мне! Или медсестру посылайте!
Несмотря на выпады, не укладывающиеся в рамки здравого смысла и коллегиального отношения, Александра Гавриловна запросто могла вызвать меня к себе и от души похвалить мои книги или блог!
Вы так славно природу описываете! Как будто бы сама там побывала! Вы талант, настоящий талант!
Или, пробегая мимо по коридору, заметить:
У Вас руки не мёрзнут в таких тонких перчатках? Заболеете ведь! Вы мне нужны здоровой!
Или, глядя на мои рваные джинсы, мантию, берцы с цепями и майку с черепами, в которых я шла на участок пугать пациентов, многозначительно заявить:
Однако
Ещё она каждый год поздравляла меня с Днём Рождения. Да едва ли не раньше всех. Да такими красивыми литературными эпитетами, что каждый раз со слезами на глазах думалось: замечательный же человек Александра Гавриловна!
Но самодурством заниматься-таки приходилось. Когда все долбили диспансеризацию, чтоб выполнить план, мы с Татьяной Арсеньевной заполняли тридцатые формы.
Да ещё потом отдавали их ей на проверку.
Да выслушивали, что всё не так.
Да переделывали
Надо ли говорить, что план мы хронически не выполняли?
С диспансеризацией при Александре Гавриловне была та ещё запара. Родись она на полвека пораньше могла бы служить в Верховном Комитете Цензуры. И непременно дослужилась бы там до заслуженного работника.
Незадолго до конца месяца она забирала у меня оформленные карты и фильтровала. Сначала, упиваясь превосходством, просила Татьяну Арсеньевну найти номера телефонов пациентов и написать их на карточках. Потом самолично обзванивала их. Мол, приходили ли Вы на диспансеризацию? Точно приходили? А то Бородина Вас провела. Не приписала ли?
Вторым этапом проверялись все диагнозы: ни дай Боже Бородина какую-нибудь эктопию шейки матки или миопию не указала!
На третьем этапе Александра Гавриловна шла в лабораторию и штудировала журналы с анализами. Все ли проведены официально? Не приписали ли мы какой-нибудь кал?
Тяжела работа заведующей, скажу я вам!
Отгадайте, на чей участок спустили большую туберкулёзную проверку?
Правильно, на наш!
О том, что проверка разнесла нас от и до, я узнала на уроке вождения. По громкой связи. Сидя за рулём. От неожиданности я чуть не расхреначила казённую машину о бордюр, а инструктор знатно отматюкался.
Почему у вас не отмечена флюорография за последний месяц? проворчал телефон.
А это реально вообще? фыркнула я.
Это Ваша работа! Вот чем Вы сейчас занимаетесь? А могли бы уже быть здесь! Телефон подпрыгнул у меня на коленях.
Посмотрите флюорокарты других участков. Почему у них за десять лет пробелы, а Вы молчите? Что за двойные стандарты, Александра Гавриловна?!
А Вы за себя отвечайте!
Инструктор офигел от разговора по громкой связи так, что выфигеть не смог. Аж подвёз меня на учебной машине прямо до поликлиники.
Именно в тот день я впервые, честно и от всей души, высказала Егоровой всё, что о ней думаю. И дверью хлопнула, поставив печать под сказанным.
Уходила Мастодонт красиво.
Уходила гордо, зная, что на место заведующей кто-то метит, и ей не избежать ещё одного публичного унижения.
С фанфарами, с цветами и большим, щедрым и вкусным столом. При параде и с достоинством. Сохраняя твёрдость взгляда и королевскую поступь.
Мне даже было грустно.
Но, едва Александра Гавриловна покинула пост, мы с моей медсестрой как-то резко стали частью коллектива. Как-то внезапно поднялись в общей иерархии до "своих".
С нами начали считаться. Нас стали уважать.
А наша участковая документация вовсе сделалась безупречной.
Ну, почти
"И как мы всё это пережили?!" удивлялись мы потом с Татьяной Арсеньевной.
Александра Гавриловна Егорова, несомненно, органично вписывалась в свою должность. И не спорьте! Ведь только блестящий руководитель убедит подчинённого в том, что он куда сильнее и выносливее, чем думает!
Третье января
Я календарь переверну, и снова третье января!
Мой личный день ежегодного хронического дежурства.
Под конец декабря участковые дружно отращивали зубы и поджимали хвосты. Ибо начинались разборки: кому и когда в новогодние выходные вкалывать
Мне было легче в этом плане. Благодаря заботе заведующей Александры Гавриловны Егоровой передо мной выбор не стоял. Любила она нас с Татьяной Арсеньевной особой, глубочайшей, начальственной любовью!
Бывало, зайдёт Александра Гавриловна в наш кабинет королевской походкой. Стряхнёт со лба золотистый локон, подбоченится гордо, оправит шёлковую блузку и взглянет на нас тяжело, исподлобья. А глаза чёрные-чёрные, аки моё ежегодное третьеянварское утро.
МарьСанна, произнесёт строго, поставленным голосом, и протянет листочек с датами. Выбирайте, когда дежурить будете.
Настороженно вожмусь в стул. Взгляну на листочек А там всего одна свободная дата: третье января. Остальные дни разобрали.
А почему я снова последняя? пропищу задавленной мышью.
Ну, МарьСанна, фыркнет Егорова снисходительно, вечно у Вас все вокруг враги!
Свободный выбор без права обжалования как он есть
И так из года в год, как по лекалу.
А я-то что? Я молодой была, инициативной, хотела добро творить, мир спасать и делать важные вещи
Между тем, именно третьего января дух праздника уходит, а отоспавшийся народ появляется на свет из берлог. Именно третьего января люди вспоминают, что у них что-то болит, и конечно, начинают звонить в поликлинику! Третье января, независимо от дня недели это понедельник. Такой большо-о-ой понедельнище.
Ах, как я ненавидела третьеянварные дежурства!
Мои третьи января выдавались разными. Иногда был штиль: от четырёх до вольми вызовов, и больше половины по 03. То есть, сам человек врача не вызывал.
Бывало и по тридцать-сорок самовызовов, прибывающих в геометрической прогрессии.
Старая двухэтажка, ветхая квартира. Почти лежачая бабушка, что по закону жанра "вчера ещё картошку копала", с очень заботливой дочерью:
Нам нужны направления на все-все-все анализы и обследования! Нужно понять, отчего она не встаёт!
Третье января самый замечательный день для этого
Но вы же знали, куда шли!
Новый район. Элитный дом и квартира, в которой можно заблудиться. Каждое слово отдаётся эхом:
Ой, а Вы не педиатр? К нам ещё педиатр должна прийти! Мы и вчера вызывали, и сегодня вызвали и себе, и детям!
Температура не падает? Лечение не помогает?
Почему? Всё помогает. А температуры у нас и не было. Но нужно же послушаться!
И как эпилог:
А вы не можете у нас ещё анализы взять?
Старая пятиэтажка у школы. Пожилая женщина зелёного цвета, блюющая в тазик, и корпящие над ней дочери:
Мы три раза вызывали «Скорую»! Не берут в больницу и всё!
Пальпирую живот. Доска-доской Температура 38.7 СПрозваниваю «Скорую» и пишу направление на госпитализацию. Дожидаюсь, пока пациентку заберут, а то мало ли
Хрущёвская коробка, которых полно в каждом городе. Пять этажей вверх по крутой лестнице. Едва стоящий на ногах мужчина в дверях:
А я вас Это Ну, не ждал, не вызывал
Вызов по 03 передали. Пишут, что ритм срывался у Вас.
Ну, что-то было такое. Но вы Ик!.. Не переживайте, чешет пузо. Идите, празднуйте С Новым Годом!
Четыре часа дня. Вылезаю с очередного адреса и, с облегчением выдохнув, сажусь в машину.
Я Вас дальше не повезу, заявляет водитель недовольно. У меня рабочий день заканчивается в шестнадцать ноль ноль.
А как же я? чуть не плачу. Ещё девять вызовов
Звоните Васечкиной, спрашивайте. Мой рабочий день закончен.
Затемно добираюсь до адреса у самой поликлиники: ведь начинала с дальних
Здоровый двадцатилетний лоб с больным горлышком. Мама лба очень недовольна долгим ожиданием и поминает Минздрав всуе.
Могли бы и дойти до поликлиники, замечаю я.
Так у него вчера температурка была! Тридцать семь и три!
Обойдёшь адреса, доползёшь до поликлиники. Разбудишь заспанного сторожа и сядешь, не раздеваясь, больничные выписывать. Голова засыпает, спина отваливается, ноги жаждут побежать на последний и самый верный адрес домой
А вот к какому часу доберёшься чёрт его знает
Третьеянварные дежурства заставляли меня беспомощно лежать на пузике все новогодние выходные и выбивали из колеи ещл на полгода. А оставшиеся полгода я с ужасом ждала Нового года и очередного третьего января
Фрекен Бок
Василису Валентиновну Коломенцеву из пятого подъезда боялись все.
Боялись скоряки. Если уж вызвала, то из квартиры не выпустит.
Боялись соцработники. Оттого менялись каждый месяц.
Даже окрестные гопники, заслышав басовитый Васин говор, улепётывали, бросив пивчанский и поджав лапки. Сама видела!
Да что греха таить: и я её сторонилась.
Бывает, позвонит в разгар приёма, да ка-а-ак начнёт отчитывать на чём свет стоит! Оттого все пять Васиных номеров, включая домашний, числились у меня в чёрном списке.
Примечания
1
Меркушка так называют по-простонародному в Мордовии шпили на крышах зданий. Название пошло от фамилии экс-главы республики Н.И. Меркушкина, в эпоху правления которого активно возводились здания со шпилями.
2
Зелёная Роща неофициальное название Госпиталя для ветеранов в г. Саранск, которое часто используют в разговоре жители Мордовии.
3
Лесное Озеро озеро в черте г. Саранска, расположенное около городского кладбища.