Поместья Чепстоу, Чоули и Хайбридж граф унаследовал по материнской линии и посему волен поступать с ними, как ему вздумается, спокойно пояснил мистер Уолкот.
Что за нелепость! повторил Селуин. Должно быть, это не тот документ!
Заверяю вас, именно тот, подчеркнул мистер Уолкот.
А я говорю вам, любезный, не тот! жарко настаивал Селуин, отбросив притворную жовиальность. Я видел настоящий, там указан Тарквин. Я видел!
Так и было, подтвердил мистер Уолкот. Но покойный граф велел мне изменить этот пункт всего за две недели до смерти.
Обычно багровая физиономия лорда побелела.
Ваша ссора, ахнула леди Селуин.
Мы обсуждали ссуду, всего лишь деловой спор сдавленно произнес ее супруг. Он не мог, не стал бы
Так вот из-за чего они повздорили Селуин попросил в долг. Элиза могла бы предостеречь его от такого глупого поступка. Видимо, Селуин оказался в отчаянном положении, ведь он точно знал, что неизлечимо скупой и чересчур гордый граф воспринимал подобные обращения к своему кошельку как беспримерную дерзость.
Заверяю вас, по этому вопросу, как и по всем остальным, покойный граф высказался предельно отчетливо, спокойно произнес мистер Уолкот. Земли отходят к леди Сомерсет.
Селуин обратил свой гнев на Элизу.
Какие ядовитые речи вы ему нашептали? рявкнул он.
Да как вы смеете! раздулась от негодования миссис Бальфур.
Селуин! прогремел голос Сомерсета, ледяной и неодобрительный.
Приношу свои извинения отступился Селуин от Элизы. Я не хотел прискорбная оплошность
Запугать его жену было сложнее.
А что насчет оговорки о моральном облике? Мой дядя объяснил более подробно, какое конкретно поведение он имел в виду?
Не понимаю, какое это имеет значение, заметила миссис Бальфур, учитывая, что репутация моей дочери безупречна.
Поскольку мой дядя счел необходимым включить это условие в завещание, полагаю, миссис Бальфур, оно имеет огромное значение, отрезала леди Селуин.
Не сочтите за проявление неуважения, вмешалась миссис Кортни. Леди Сомерсет знает, что мы все нежно к ней привязаны.
Ничего подобного леди Сомерсет не знала.
Покойный граф лишь уточнил, что толкование данного условия он оставляет на усмотрение одиннадцатого графа Сомерсета, и никого другого, сообщил мистер Уолкот.
Лорд Селуин, леди Селуин и миссис Кортни открыли было рты, чтобы заспорить, но Сомерсет остановил родственников.
Поскольку в завещании отражено желание моего дяди, я, разумеется, не выскажу никаких возражений, невозмутимо заявил он.
Конечно, конечно. Селуин с некоторым усилием частично восстановил свои мнимо добродушные повадки. Но, дорогой мой мальчик, я думаю, нам надлежит обсудить, какого рода поведение следует определить как
Не согласен, твердо возразил граф, казалось ничуть не обеспокоенный злобными взглядами родни. И если леди Сомерсет не изменилась существенно со дней моего пребывания на британской земле, она не способна заронить и капли сомнения или неодобрения.
Элиза, покраснев, опустила глаза. Давным-давно, когда она преклонялась перед уверенностью в ней Сомерсета, ее благонравие его не устроило.
Именно так, удовлетворенно поддакнула миссис Бальфур.
Но с учетом необычной природы данного условия, продолжил Сомерсет, полагаю, оно должно остаться строго между нами. В конце концов, никто из нас не хотел бы вызвать кривотолки.
Присутствующие согласно закивали Бальфуры с воодушевлением, Селуины неохотно, а миссис Кортни, казалось, снова была близка к слезам.
Последовало долгое, долгое молчание.
Какой доход приносят эти поместья? спросил Селуин.
Мистер Уолкот быстро просмотрел свои записи.
В среднем, ответил он, чуть выше девяти тысяч фунтов в год. Вместе с вдовьей долей получается ежегодный доход в десять тысяч.
Десять тысяч фунтов в год.
Десять тысяч фунтов! Каждый год.
Богата!
Очень богата.
Богаче, чем леди Оксфорд или леди Пелем, знаменитые наследницы, в свое время побывавшие бриллиантом сезона; богаче, чем многие лорды с Уайтхолл. Неужели это правда? Муж всегда давал понять, что Элиза была для него не более чем источником постоянных разочарований. Во всех отношениях стоящая ниже его первой жены, при этом столь же неспособная подарить ему сына. И тем не менее злобность нрава, недовольство поведением Селуина вынудили покойного графа проявить по отношению к Элизе щедрость, какую он никогда не выказывал при жизни. Десять тысяч в год. Он сделал ее весьма состоятельной женщиной.
У Элизы возникло чувство, будто нити, привязывающие ее к обыденности, перерезаны и ее, кружа, уносит все дальше и дальше. Оглашение завещания продолжилось, но она не смогла бы повторить ничего из сказанного, отметила лишь, что чтение завершилось, когда все начали вставать, и машинально последовала общему примеру. Рефрен «десять тысяч фунтов в год» звучал в ее голове все заглушающим эхом, и она не могла думать ни о чем другом.
Десять тысяч фунтов! восторженно прошептала ей на ухо Маргарет, когда они покидали библиотеку. Ты понимаешь, что это означает?
Элиза дернула головой, сама не зная, в знак согласия или отрицания.
Все изменится, Элиза!
Глава 2
Назавтра в полдень Элиза провожала гостей на крыльце Харфилда. С ней собиралась остаться только Маргарет, ставшая после смерти графа ее компаньонкой и готовая исполнять эту роль еще две недели. Элиза не могла дождаться, когда Харфилд снова перейдет в их полное распоряжение.
Голоса родителей она услышала до их появления: мистер Бальфур громко раздавал приказы лакеям, а миссис Бальфур отчитывала горничных. Когда они вышли из дубовых дверей, Элиза глотнула воздуха, чтобы собраться с силами.
Ты справишься, шепнула ей Маргарет.
Через несколько часов после оглашения завещания выяснилось, что мистер Бальфур намеревается прибрать к рукам обретенное дочерью богатство. Сейчас Элизе представилась последняя возможность избавить родителей от этой мысли.
Увидимся через несколько недель, сказала миссис Бальфур.
И не задерживайся, дороги станут только хуже, распорядился мистер Бальфур.
Я тут подумала осторожно начала Элиза.
К этому времени все неотложные финансовые вопросы будут решены, продолжила миссис Бальфур. Не правда ли, супруг мой?
Да, я уже поговорил с мистером Уолкотом.
Мистер Бальфур отрывисто кивнул дочери (это самое сердечное прощание, на какое он был способен) и спустился по лестнице, оставив Элизу с матерью наиболее грозным противником.
Я подумала, возможно сказала Элиза.
Мы полагаем, тебе лучше всего назначить своим наследником сына Гектора, оживленно заявила миссис Бальфур.
Гектор был младшим братом Элизы.
Не знаю
Руперту наследство пригодилось бы больше всех, громче заговорила миссис Бальфур, заглушая голос дочери.
Из всех избалованных проныр отпрысков Гектора Руперт был наихудшим.
Но я бы предпочла
Мистер Бальфур все устроит, как только ты вернешься домой, возвестила миссис Бальфур и похлопала дочь по щеке, показывая, что разговор закончен.
«Мое наследство вам не принадлежит, могла бы сказать Элиза, если бы была храбрее. Это не ваша собственность, которую вы могли бы тратить как вздумается, или присваивать, или держать от меня подальше».
Да, мама, вздохнула она, признавая поражение.
Все решено. Итак, до свидания, скоро увидимся. И не забывай, дорогая, что ты по-прежнему графиня, не позволяй этим Селуинам тобой помыкать.
Ирония этого совета из уст миссис Бальфур не ускользнула ни от Элизы, ни от Маргарет, которая едва успела подавить смешок. Выложив последнее распоряжение, строгая леди удалилась.
Конечно, она твоя мать и моя тетя, пустилась в размышления Маргарет, наблюдая, как миссис Бальфур усаживается в карету. Но если бы я увидела, что она стоит на краю обрыва над океаном и вот-вот упадет, я бы еще подумала, бросаться ли на помощь. Толкать ее я бы не стала, но совершенно точно замешкалась бы.
В отличие от Элизы, Маргарет было свойственно высказывать ровно то, что она думает, и ровно в тот момент, когда она это подумала, черта, ставшая, по мнению родственников, причиной того, что кузина так и не вышла замуж. Элиза наслаждалась моментом, довольная, что миссис Бальфур уже за пределами слышимости, как вдруг тихое покашливание заставило подруг обернуться. В дверном проеме стоял Сомерсет, и, судя по смеющемуся выражению лица, он подслушал весьма непочтительное замечание Маргарет. Элиза покраснела за нее.
Ах, проронила Маргарет без заметного беспокойства в голосе.
Притворюсь, что я этого не слышал, беззаботно сообщил Сомерсет.
В юности он был с Маргарет на дружеской ноге и, похоже, остался снисходительным к ее неучтивости.
Да уж, постарайтесь, сказала Маргарет.
Улыбка Сомерсета пробилась сквозь сдержанность, как солнце сквозь облака, и у Элизы перехватило дыхание. Но потом он повернулся к ней, и тепло исчезло так же быстро, как появилось.
Ваш отец, миледи, уведомил меня, что вы намерены вернуться в Бальфур.
Хотя граф избегал встречаться с ней глазами, у Элизы возникло такое чувство, словно он смотрит сквозь нее.
«Взгляните на меня! хотелось ей закричать. Я здесь, взгляните на меня!»
Но вместо этого она ответила чуть слышно, как мышка:
Да.
Леди не кричат, каким бы основательным ни был повод.
Сомерсет кивнул, его лицо не выдавало никаких чувств. Наверное, испытывает облегчение? Должно быть.
Если таково ваше желание, сказал он.
Вовсе нет. Она хотела совсем другого. Но какой у нее оставался выбор?
Разумеется, вы можете воспользоваться для поездки любой каретой из имеющихся, продолжил он. И если вы решите взять с собой кого-то из домашних слуг
Вы очень добры, сказала Элиза.
Пустяки, ответил граф, и, судя по голосу, он так и думал.
Может ли быть что-то более мучительным, чем это безразличие?
Тем не менее примите мою благодарность, настаивала Элиза.
Ненадолго воцарилось молчание.
Вам нет необходимости меня благодарить, наконец произнес Сомерсет тихо. Это не более чем мой долг как главы семьи.
Вот что оказалось мучительнее безразличия такое объяснение. Долг. Семья. Эти слова оставляли ожоги.
Прощайте, моя дорогая леди Сомерсет, пропела леди Селуин с преувеличенной сладостью, выплывая из двери. Нет слов, чтобы передать нашу вам благодарность за гостеприимство.
Прощайте, миледи, даже не улыбнувшись, сказала миссис Кортни, куда менее искусная лицедейка, чем ее дочь.
Отныне ведите себя прилично! покачал пальцем перед носом Элизы лорд Селуин. Вы же не хотите лишиться состояния?
Селуин! резко одернул его Сомерсет.
Леди Сомерсет знает, что я просто шучу!
Безусловно, знает, поддакнула леди Селуин.
Она перевела взгляд с брата на Элизу, и лицо ее напряглось.
Сомерсет, не поможешь мне сесть в карету?
А твой муж для этого не сгодится, Августа? мягко предложил граф. Мне нужно обсудить с леди Сомерсет несколько вопросов.
Леди Селуин ужалила Элизу взглядом, словно та была во всем виновата, и неохотно удалилась вместе с мужем и матерью.
На следующие две недели я уезжаю в город, обратился Сомерсет к Элизе. Если вам понадобится помощь, пожалуйста, пишите мне не колеблясь.
Она кивнула.
Доброго дня, леди Сомерсет, сказал граф, склоняясь над ее рукой.
Лорд Сомерсет, откликнулась она.
Была какая-то мрачная ирония в том, что теперь они носили одно имя. Жестокая насмешка судьбы над тем, что могло бы их соединить, если бы мать Элизы не стремилась так рьяно раздобыть для дочери титул и если бы сама Элиза не сдалась так послушно перед материнской волей.
Когда Сомерсет выпрямился, их взгляды встретились. И то ли он ослабил бдительность теперь, когда собрался уезжать, то ли его ошеломила внезапная близость собеседницы, но маска невозмутимости соскользнула с его лица. На смену вежливому выражению пришло подавленное, даже страдальческое, а затянутая в перчатку рука судорожно сжала ладонь Элизы. И она наконец ощутила, что ее по-настоящему видят.
Не просто смотрят сквозь нее, как на постороннюю, незнакомку, не измеряют взглядом, как неудобное препятствие, разобраться с которым велит долг, но видят. Она Элиза, он Оливер, два человека, некогда знавшие друг друга настолько близко, насколько это возможно. И хотя пролетело не больше двух секунд, двух учащенных ударов пульса, Элизе почудилось, будто чьи-то пальцы проникли ей прямо в грудь и стиснули сердце.
Сомерсет! Поторопись, старина!
И мгновение ушло. Оливер уронил ее руку, словно она его обожгла.
Прощайте, мисс Бальфур, поспешно произнес он. Был рад увидеть вас обеих, хоть и желал бы, чтобы это случилось в более благоприятных обстоятельствах.
Он проворно сбежал по ступенькам и сел в карету.
И я тоже, прошептала Элиза, обращаясь к пустому пространству, оставленному графом после себя.
Как всегда, ответила запоздало.
Вернемся в дом? тихо предложила Маргарет, внимательно наблюдая за кузиной.
Подруги отправились в гостиную на втором этаже. Эта комната была наименее величественной во всем доме драпировки поела моль, парчовая обивка выцвела. Но Элиза любила ее больше остальных, ибо на стене там висел морской пейзаж, написанный ее дедушкой. Он был художником высочайшего таланта, довольно знаменитым. Картину, изображавшую крохотную лодочку в холодном, непостижимом океане, привезла в Харфилд предыдущая графиня. Элиза находила в этом пейзаже утешение. Несокрушимое напоминание о тех золотых днях, которые она проводила в обществе дедушки, учась рисованию, о простой поре детства, когда ее юбки были короче, а волосы распущены, когда она наивно верила, что пойдет по дедушкиным стопам и станет художницей.
Могу я предложить вам чаю, миледи? тихо спросил Перкинс.
Думаю, нам нужно что-то значительно крепче чая, провозгласила Маргарет, сбрасывая с головы кружевной чепец, а с ног атласные туфельки. Капельку бренди, с вашего позволения!
Даже если Перкинса удивила такая не приличествующая леди просьба, он и бровью не повел. Ушел и довольно быстро вернулся, неся на подносе лучший коньяк покойного графа.
Спасибо, сказала Элиза, когда он налил обеим по дамской порции напитка.
Ей будет недоставать Перкинса после отъезда в Бальфур.
Роскошно! согласилась Маргарет.
Однако, стоило дворецкому удалиться, она потянулась к хрустальному графину и щедро наполнила бокалы до краев.
Больше всех Элизе будет недоставать Маргарет. Последние девять месяцев заточения в стенах Харфилда на самый строгий период траура показались бы бесконечными, если бы родственники не прислали к ней Маргарет составить компанию. Столь близкое соседство кузины и ближайшей подруги принесло нежданную радость после десяти лет разлуки, но теперь
Поднимем тост за неизбежное возвращение в объятия наших любящих семей? спросила Элиза, принимая бокал.
Конечно нет, ответила Маргарет. Я считаю, это ужасная мысль.
Знаю, вздохнула Элиза, поскольку подруга высказала свое мнение весьма прозрачно. Но я не могу здесь остаться. Он был безупречно учтив, но, пожалуй, я предпочла бы враждебность такому безразличию.
Не было необходимости пояснять, кого она подразумевает под словом «он».
Десять лет прошло, заметила Маргарет. Не можешь же ты по-прежнему
Элиза отпила из бокала. Бренди обжег горло.
Понимаю, это глупо. Но когда я увидела его снова
Она вспомнила удар, сотрясший и тело ее, и душу, когда Сомерсет переступил порог библиотеки.
Меня словно молния поразила, продолжила она и зарделась оттого, что столь высокопарно выразила вслух свои чувства.
Как неприятно, заметила Маргарет. Я даже рада, что никогда в жизни не влюблялась. Он остался таким, каким ты его запомнила?