Черсо на миг растерялся. Фридрих Эккехард приблизился, внимательно вгляделся в лицо Ганса и нахмурился:
Допустим. Но что, мать вашу, здесь делает слуга Граувера? Такую лопоухую башку не забудешь. Он попробовал обойти его сбоку. Отец! Отец! Здесь
Чёрт, вырвалось у Ганса.
Думать времени не было. Черсо со всей дури врезал лбом ему в переносицу. Послышался хруст, Фридрих сдавленно взвыл, колени подогнулись.
Аз ты з сфолоть! Эккехард потянулся к поясу за мечом. Ганс попятился.
Прости, сказал он Белингтору. И в мыслях не было, что он мог меня запомнить.
Ты хленоф флуга хренофа элцкацлела! пропубнил Фридрих, поднимаясь и надвигаясь на Ганса. Флуга моего влага. Ты позалееф.
Эккехард вскинул руку с мечом и рванул к Гансу. Улучив момент, Черсо обошел его сзади и треснул рукоятью меча по голове. Фридрих захрипел, опустил руки и сполз в грязь.
Из шатра вывалились Веззам и Ралл. На плечах Веззам нёс Эккехарда-отца. Судя по всему, вырубили его тоже крепко.
Идём! скомандовал Тень. Быстрее.
Первый мельком оглядел место схватки у шатра.
Что здесь было?
Черсо тихо хохотнул:
Кому скажу не поверят, что я начистил лицо самому герцогу!
Как же давно я мечтал врезать по его самодовольной физиономии, прошептал Ганс. Хорошо, что это был ты.
И рухнул.
Только сейчас Белингтор разглядел, что он зажимал руками рану, рядом валялся меч Эккехарда в крови. Весь левый бок Ганса окрасился кровью, мокрые пальцы жутко блестели в сполохах огня.
Идите, парни, стремительно бледнея, проговорил слуга. Он успел. И, кажется, мне конец.
2.2 Миссолен
Готовы, ваша светлость? Голос Ихраза вывел Демоса из оцепенения.
Канцлер рассеянно кивнул:
Да, конечно.
Последний шанс отступить. Вы точно уверены?
«Как будто сейчас можно быть хоть в чём-нибудь уверенным».
Будь у нас другой вариант, я выбрал бы другой вариант, проворчал Деватон. Но альтернатив нет. Открывай ворота.
Энниец подчинился и знаком приказал гвардейцам налечь на ворот. Тяжёлые створки главный ворот дворцового комплекса медленно, словно нехотя, отворились. В лицо Демосу ударила вонь чумного города, а уши едва не заложило от шума беснующейся толпы.
«Обычно в такие моменты желают удачи. Но мне она не нужна. Нужен только успех».
Удачи, господин, шепнул Ихраз, вызвав у Демоса нервный смешок. Если почуете неладное, сразу дайте знак: мы вас вытащим.
«Успеют ли? Сложно защищать безумца, решившего выйти к ещё более безумной толпе. Я и шагу не успею сделать, как они разорвут меня на куски. Если захотят».
Конечно. Я буду осторожен.
Телохранитель наградил господина печально-насмешливым взглядом.
Вы и осторожность несовместимы.
Поэтому у меня есть ты чтобы их совмещать, улыбнулся канцлер.
Он подтянул и без того болтавшейся на тазовых костях пояс сказывалась вынужденная чумная диета и, перехватив трость поудобнее, шагнул вперёд.
«В яростную неизвестность».
На дворцовой площади, казалась, собралась половина выжившего города. Толпа ревела, швыряла в стены булыжники, самые преданные последователи Альбумуса окружили своего предводителях и завывали настолько жуткие гимны, что по позвоночнику Демоса прошёл холодок.
«Ненависть, боль, неистовство, безумие. Это ли прекрасная и великая столица, которую я успел так полюбить? Мой Миссолен, мой Белый город. Мой дом? Хорошо, что дядя Маргий уже никогда не увидит, во что превратился город. Хорошо, что Креспий слишком мал, чтобы осознать происходящее. И хорошо, что у него есть я тот, кого не жаль пустить в расход, если что».
Сразу в нескольких кварталах бушевали пожары Демос видел столбы дыма и чувствовал запах гари. Докладывали, что бунтовщики пытались ворваться в Эклузум, но церковники отстояли владения.
«И теперь Альбумусовы прихвостни обратили свой гнев на нас».
Демос неторопливо вышел за ворота.
Расступитесь! рявкнул герольд со стены. Вы требовали видеть канцлера он перед вами.
Не оборачиваясь, Демос жестом велел герольду замолчать.
«Спасибо, дальше я как-нибудь сам».
Брат Альбумус, выходите, обратился канцлер к толпе. Это переговоры. Даю слово, мои люди вас не тронут.
Окружавшие мятежника бритые наголо женщины и дети тревожно заквохтали, когда монах-еретик стал пробираться сквозь свой живой щит.
Всё в порядке, братья и сёстры, успокоил он. Лорд Демос, пожалуй, сейчас единственный человек в столице, чьё слово чего-то стоит.
«Враги меня ценят! Как приятно, с ума сойти».
Никого не тронут, клянусь именем Гилленая, если и вы не станете
Как ты смеешь поминать его имя всуе, грешник? взвизгнула одна из фанатичек. Господь и так уже покарал тебя за грехи, но ты не остановился! Не смей осквернять его имя своим поганым ртом!
Демос вопросительно уставился на Альбумуса тот широко улыбнулся и пожал плечами дескать, был не при делах. Канцлер покосился на фанатичку.
При других обстоятельствах такие заявления вам бы с рук не сошли, но у нас сейчас ситуация не из простых, сказал он. Поэтому я забуду то, что сейчас услышал. Ибо мы здесь затем, чтобы договориться.
Брат Альбумус жестом велел женщине отойти подальше и сам приблизился к канцлеру. Демос отметил, что он всё так же ходил босиком и носил самую грубую рясу.
Вряд ли это получится, лорд Демос. Ибо вряд ли вы согласитесь на мои требования.
Сначала изложите, а там посмотрим.
Еретик снисходительно улыбнулся и почесал старый шрам на правой стороне лба.
Божья власть во всём Миссолене, громко заявил он под одобрительное ворчание толпы. Исключительная на время чумы, а затем совместно с малолетним императором. Слуги божьи проследят за его воспитанием и станут преданными советниками. Младенец Креспий божий подарок для всей империи, он отмечен особым благословением Хранителя, ибо появился рассвет тогда, когда страна уже была в отчаянии. И он должен быть ближе к богу.
«Ага, и узнали мы о нём ровно за мгновение до того, как меня короновали. Истинное чудо! Божественное вмешательство, не иначе».
Но младенец Креспий оказался не в тех руках, продолжил Альбумус, кружа вокруг Демоса. Мать с истерзанной душой, предводитель проделкой церкви и
Горелый интриган? подсказал Деватон.
Монах фыркнул.
Из всего регентского совета вы кажетесь мне самым вменяемым, ваша светлость. Хотя бы потому, что стоите сейчас передо мной и всё ещё пытаетесь спасти то, чему, по-вашему, я угрожаю. Он остановился и изучающе уставился на обожжённую половину лица Демоса. Но вы не понимаете, что я вам не враг.
Другом вы мне тоже не кажетесь.
Людям сложно принять нечего новое и чуждое. Вам ли этого не знать? И всё же это не означает, что я не прав.
Демос пожал плечами:
Не нам судить.
Соглашайтесь на мои условия и останетесь в регентском совете, уговаривал Альбумус. Взгляд насквозь светского человека может быть полезен, да и политик вы достойный. Быть может, даже успеете спасти что-нибудь из предметов роскоши, которые мы так порицаем.
«Сколько лести и угроз одновременно».
Демос развернулся монаху так, чтобы оба стояли боком к толпе.
Не думал, что когда-нибудь это скажу, но он повысил голос, я предпочту, чтобы судьбу Миссолена, регентского совета и всего государства решали не покалеченный интриган и амбициозный еретик, а сила куда более великая.
Альбумус оживился.
Интригует. Что вы предлагаете?
Божий суд, криво улыбнулся канцлер. Если его величество Креспий подарок Хранителя, как вы утверждаете, то его судьбу и судьбу всего его окружения властен определять лишь Хранитель.
Божий суд! выкрикнули из толпы.
Да, подхватили следом. Пусть бог решит, кто прав!
Пусть совершит чудо тот, чьё дело правее!
Демос в упор уставился на Альбумуса:
Ваше слово?
Хорошая идея, ответил мятежник. Что может быть лучше публичного разрешения нашего спора?
«Твоя лживая башка, отделённая от тела. Но рано».
Толпа зароптала ещё сильнее. Демос с опаской покосился на ворота дворца.
Отличный план, ваша светлость. Если вы и двор достойны императора, как утверждаете, вам ничто не грозит.
Как и вам, отозвался Демос.
Верно.
Демос набрал побольше воздуха в лёгкие и шагнул к толпе:
Да будет божий суд!
Альбумус сладострастно улыбнулся.
Прекрасно. Выбирайте испытание.
Пусть люди, которых вы привели сюда, выберут испытание.
Неплохо. Монах обернулся к последователям. Итак, какое испытание вы для нас выберете?
Вперёд шагнул чумазый мальчонка с тонкими руками и побитым оспинами лицом.
Пройдите через стену огня, как некогда прошёл Гилленай, чтобы спасти сестру, пискнул юнец. Кого защитит Хранитель и кто доберётся не опалённым, тот и будет посланником божьей воли.
Толпа взвыла.
Испытание огнём!
Гилленаев суд!
Демос отступил на шаг.
«Вот и настал момент, когда я начал по-настоящему жалеть, что задумал всё это».
Альбумус широко улыбнулся и протянул Демосу руку для пожатия:
Значит, стена огня. Здесь, на этой площади в ближайшее новолуние. На всякий случай советую исповедаться перед испытанием.
2.3 Эллисдор
Господа, прошу, оставьте нас.
Тюрьма для Ламонта Эккехарда походила на что угодно, но не на темницу. Расположенная в господском доме, с небольшим, но симпатичным витражным окошком, гобеленами на стенах, большим камином и даже с кроватью под балдахином, она больше походила на гостевые покои. В иные времена Альдор не смел и мечтать о подобных удобствах и в глубине души тихо ненавидел Эккехарда, за то, что тот даже тюрьму получил роскошную.
Правда, сейчас самопровозглашённому королю-мятежнику светила не менее роскошная и громкая казнь.
Всё будет в порядке, добавил Альдор и жестом поторопил охранявших покои гвардейцев. Ступайте.
Когда стража удалилась, Альдор придвинул табурет и сел у изголовья кровати Эккехарда. Наёмники «Сотни» слегка перестарались и едва не раскроили мятежнику череп, поэтому лекари заставляли узника соблюдать постельный режим. Зато пожар, во время которого и похитили Эккехарда, поговаривали, уничтожил треть лагеря. Неплохо.
Как вы себя чувствуете, ваша светлость? давясь вынужденной любезностью, спросил Альдор. Постоянно приходилось напоминать себе о приличиях. Он прокручивал в голове наставления духовников: «относиться по-человечески даже к нелюдям, проявлять милосердие даже к тем, кто его не заслуживает». Альдор держался за эту заповедь как тонущий в болоте за протянутую палку. Только это, казалось, вытаскивало на поверхность остатки его человечности. Ибо последние годы, казалось, превратили его самого и всех, кто был ему дорог, в чудовищ.
Ламонт Эккехард приподнял голову и смерил Граувера высокомерным взглядом.
Я твой король, провозгласил он. Обращайся ко мне подобающе. Но сперва преклони колени и принеси клятву верности.
Альдор с трудом подавил желание даже не расхохотаться заржать. Перед ним лежал человек, чья голова уже гарантированно должна была отправиться на пику, но даже перед лицом поражения, в шаге от смерти, Ламонт Эккехард оставался несгибаемо спесивым.
Мой король Грегор Волдхард, а вы, ваша светлость, всё ещё герцог, мягко, точно говорил с ребёнком, ответил эрцканцлер. До тех пор, пока его величество не распорядится иначе, разумеется. И, что-то мне подсказывает, что он непременно распорядится вы же знаете, каков знаменитый гнев Волдхардов.
Пленник отмахнулся от угроз как от назойливой мухи:
Раз уж на то пошло, вы, болваны, взяли не того Эккехарда. Я стар, но у меня есть наследники.
Альдор сложил руки на коленях и подался вперёд:
Один в плену у рундов, а второй, насколько мне известно, валялся без сознания, когда наши люди видели его в последний раз.
Но он жив. Погибни Фридрих, все бы узнали.
Жив, кивнул Альдор. И он трус, что боится сделать шаг в сторону без отцовского согласия. Будем честны, ваша светлость. Оба младших Эккехарда унаследовали от вас лишь гордыню и амбиции, но стальными яйцами природа их обделила. Поэтому я рассчитываю, что трусость Фридриха окажется благоразумной. Альдор выпрямился и уставился пленнику прямо в глаза. Тот выдержал. Гонец королю уже отправлен, и вы будете находиться под стражей до его возвращения в столицу. Если ваш сын попытается штурмовать Эллисдор, мы казним вас досрочно. Попробует сделать что-то с моей женой мы казним вас досрочно. Попробуете хитрить или связаться с Эклузумом
Вы казните меня досрочно, я понял, прервал его Эккехард. Смените песню, милорд эрцканцлер. Ваше решение было, безусловно, дерзким, и я искренне им восхищен. Боретесь до последнего такие люди мне импонируют. И все же ваши усилия тщетны.
С чего бы? Альдор непринуждённо пожал плечами, но всё же по спине пробежали холодные искры. Всегда, всегда этот Эккехард оказывался опаснее, чем казался. Даже сейчас Альдор знал не следовало успокаиваться. Но внешне он пытался сохранять спокойствие. Грегор вскоре обо всём узнает. Он и все верные ему вассалы. Помощь придёт.
Уверен, придёт, согласился пленник. Но они не успеют. Неужели вы думали, что я не предусмотрел такого исхода? Моим людям даны инструкции на случай моей гибели или исчезновения. А вы, милейший, подайте-ка мне воды.
Граувер отчасти восхищался пленником. Понимал, что своим поведением Эккехард лишь пытался вывести его из себя, надеясь, что сам Альдор в порыве гнева сболтнёт лишнего. Но он слишком давно знал этого человека. Слишком давно неотлучно служил при дворе. И слишком хорошо знал правила этой игры. Вопрос оставался лишь в том, насколько всерьёз его воспринимал сам Эккехард.
Он молча подошёл к столу, налил воды в чашу и подал Ламонту.
Что за инструкции?
Штурмовать замок, если меня убьют или продержат в плену дольше семи дней.
Ваш сын не способен на штурм. А вы король. Ваше заточение непременное падение боевого духа войска, и не думаю, что лорд Фридрих сможет его поднять.
Хотелось добавить «с проломленной-то головой», но Альдор не стал. В конце концов он понятия не имел, в каком состоянии находился наследник Эккехарда.
Он даже в здравии не способен командовать войском, увы. Старшего, к моему прискорбию, природа мозгами обделила. У Райнера их побольше, да характером не вышел.
После всего, что вы устроили, с Райнером, боюсь, придётся окончательно попрощаться, напомнил эрцканцлер.
Я уже очень давно с ним попрощался. Когда он не пожелал поддерживать мои амбиции.
Альдор усмехнулся. То-то криков было немного, когда Грегор распорядился отправить Райнера заложником в Рундкар. Выходит, отец был лишь рад избавиться от сына-помехи.
Кто же будет правил после вас, если будет?
Очень рассчитываю, что внук получится посмышлёнее. К слову о наследниках, Эккехард приподнялся на локтях и посмотрел Альдор прямо в глаза. Новости от леди Батильды. Ваша супруга отказалась от вас и направила великому наставнику прошение о разводе. Мой сын с удовольствием женится на ней, благо и ребёнок, что она носит под сердцем, от него, и, кроме того, в канцелярии Зулля сохранилась копия бумаги о помолвке Фридриха и Батильды. Ваш король некогда наплевал на это обстоятельство лишь бы узаконить ваше владение Ульцфельдом, но мы не забыли. Мы ничего не забыли.
Альдор застыл, не веря ушам.
Нигде не было
Эккехард рассмеялся.
Главное вовремя прятать бумаги, вы же сами знаете. Ну же, ваша милость, подумайте сами, вы же умный человек. Девочка дочь мятежника, вы не забыли? А Зулли род древний, набожный и довольно мстительный. Неужели вы думали, что Батильда так лихо простит вас с королём после всего, что вы сделали с её семьёй? Ламонт Эккехард насмешливо фыркнул и вскинул резко очерченные брови. Ещё когда её отца и братьев схватили, она тайно получила нашу поддержку. Следует отдать ей должное, терпение у Батильды поистине ангельское выжидать удобного момента столько времени, есть, спать, жить вместе с человеком, которого ненавидишь Она ждала, лишь изредка выкраивая время на краткие встречи с нами. И, слава Хранителю, дождалась. Справедливость наконец восторжествует. Хотя бы для неё.