По всей площади стояли большие бетонные вазы с цветами, и у некоторых лавок тоже были свои вазоны или висячие корзины.
Ожидая светофора, Джен сдержалась и не взяла сына за руку. Ему десять лет, напомнила она себе. Он не хочет, чтобы мама его держала за руку, когда мы переходим улицу.
А кто эта девочка с мистером Риццо?
Что? А, это его внучка, Эдриен. Она у них будет жить этим летом.
А чего у нее гипс на руке?
Запястье сломано.
А как? спросил он, идя рядом с матерью через улицу.
Упала.
Идя уже по тротуару, она почувствовала на себе взгляд Райлана и обернулась:
Что такое?
У тебя такой вид
Какой вид?
У тебя всегда такой вид, когда ты не хочешь мне рассказывать что-то плохое.
Наверное, именно такой вид у нее и был. А в городе размеров Трэвелерз-Крик, где Риццо такой заметный кусок местной жизни, Райлан с его ушами, как у летучей мыши, все равно узнает.
Ее ударил отец.
Правда?
Его собственный отец говорил и делал много всякого плохого, но никогда бы не сломал руку ни ему, ни Майе.
Я надеюсь, ты проявишь уважение к частной жизни мистера и миссис Риццо, Райлан. А поскольку я собираюсь Майю туда сводить они с Эдриен однолетки и посмотреть, не завяжется ли между ними дружба, я тебя прошу ничего сестре не говорить. Если Эдриен захочет рассказывать ей или кому-нибудь вообще, это ее дело.
Окей. Но вообще чтобы отец ей руку сломал!
Запястье, но от этого не легче.
Он в тюрьме?
Нет. Он мертв.
Вот это да! Ошарашенный и немного возбужденный, он подпрыгнул на цыпочках. Она его, типа, убила при самозащите?
Не говори глупостей. Она просто ребенок, переживший очень тяжелое испытание. И не надо выпытывать у нее подробности.
Они дошли до дома Касси она жила точно напротив их дома. Отец, когда сбежал, взял из банка почти все деньги, но Риццо дали матери работу, и они сумели сохранить дом.
Он вообще им много сделал плохого, сбежавший отец. Райлан слышал, как мать плакала, когда думала, что он спит. Это было до того, как она получила работу.
Райлан никогда, ни за что не сделает и не скажет ничего, что не понравится мистеру или миссис Риццо.
Но эта девчонка стала теперь намного, намного интереснее.
Глава 3
Лето заиграло новыми красками, когда Эдриен познакомилась с Майей: совместные ночевки, нескончаемые игры, общие секреты.
Впервые в жизни у Эдриен появилась лучшая подруга.
Она учила Майю йоге, танцевальным шагам и упражнению, похожему на колесо, а Майя ее учила, как вращать палкой и как играть в покер на костях.
У Майи был пес Джимбо, умевший ходить на задних лапах, и кошка Мисс Присс, которая любила сидеть на руках.
И у нее был брат Райлан, но его интересовали только видеоигры и комиксы, а еще он любил шататься со своими приятелями, так что девочки его мало видели.
Но у него были зеленые глаза зеленее и темнее, чем у матери и бабушки Эдриен. Будто ему лишнюю порцию зелени впрыснули.
Майя говорила, что он шалопай, но Эдриен никаких свидетельств тому не видела, потому что он от девчонок держался подальше.
А глаза его ей нравились.
И еще ей было интересно, каково это, когда у тебя есть брат или сестра. Лучше, конечно, сестра, но вообще кто-то рядом и примерно твоего возраста это было бы прикольно.
Мама у Майи была очень хорошая. Нонна говорила, что она вообще клад, а Поупи что она отличный повар и усердный работник. Порой, когда миссис Уэллс была на смене, Майя приходила на целый день, и если вовремя попросить, можно было позвать и других девочек.
Когда сняли гипс, Эдриен пришлось носить ортез гибкую повязку еще три недели. Но его можно было снимать, если хотелось залезть в джакузи или если приглашали поплавать в бассейне на заднем дворе у Майиной подруги Касси.
Как-то в середине июня они с Майей поднялись наверх взять все нужное для чайной вечеринки, которую хотели устроить на улице под большим тенистым деревом.
Эдриен остановилась перед открытой дверью в комнату Райлана. Раньше он всегда эту дверь закрывал и вешал на дверь большой плакат «Вход воспрещен».
Нам туда нельзя без разрешения, предупредила Майя.
Сегодня ее солнечно-светлые волосы были заплетены французской косой: у миссис Уэллс был выходной и свободное время.
Майя по своей привычке подбоченилась и закатила глаза.
Будто оно мне надо. Там бардак и воняет.
Эдриен никакой вони не чувствовала, но бардак вот это в точку. Кровать неубранная, даже неприкрытая. Одежда и обувь где попало вперемешку с героями боевиков.
Но внимание Эдриен привлекли стены, которые Райлан покрыл рисунками.
Супергерои, битвы с чудовищами или суперзлодеями, звездолеты, странные здания, мрачные леса.
Это все он нарисовал?
Ага, он все время рисует. И рисует хорошо, но всегда какие-то глупости. Никогда ничего красивого только раз нарисовал для мамы на День матери букет цветов, раскрасил их как следует. Она расплакалась так ей понравилось.
Эдриен не казалось, что эти рисунки глупые. Страшноватые да, но не глупые. Однако она не стала спорить с лучшей подругой. Только заглянула подальше в комнату, и тут по лестнице взбежал Райлан. На миг он застыл на месте, прищурившись. Потом прыгнул вперед и загородил собой дверь.
Вам в мою комнату нельзя.
А мы и не входили, дурачина! Никому в твою вонючую комнату не надо!
Майя подчеркнуто принюхалась и снова подбоченилась.
Дверь была открыта, сказала Эдриен, прежде чем Райлан успел дать сестре отповедь. И я честно не входила, слово даю. Просто на рисунки посмотрела. Очень хорошие. Мне особенно Железный Человек понравился. Вот этот, добавила она и приняла позу, будто летит, выставив сжатую в кулак руку.
И встретилась взглядом с разъяренными глазами. Эдриен инстинктивно отшатнулась и сжалась, а рука запульсировала фантомной болью.
Райлан увидел, как она прикрыла руку с ортезом другой рукой, и вспомнил про ее отца.
Кто хочешь будет потом бояться, если собственный отец нападет и руку тебе сломает.
Он заставил себя пожать плечами, будто ему наплевать. Но на него, может, слегка произвело впечатление, что она вообще Железного Человека знает.
Да все нормально. А рисунки эти так, для тренировки. Я лучше умею.
И еще вот крутой с Человеком-пауком и Доктором Осьминогом.
Ну, окей, тут уже не слегка. Никто из Майиных девчонок Доктора Осьминога от Зеленого Гоблина не отличил бы.
Ну, пожалуй. И решив, что хватит с девчонкой разговаривать, он хищно усмехнулся сестре: Брысь отсюда.
С этими словами он вошел и закрыл за собой дверь.
Майя улыбнулась своей солнечной улыбкой.
Ну, видишь? Шалопай.
Взяв Эдриен за руку, она потащила ее за собой в свою комнату собрать все для чайной вечеринки.
В тот вечер Эдриен взяла бумагу и карандаш и попыталась нарисовать своего любимого супергероя Черную Вдову.
У нее получились только кляксы, соединенные с линиями или другими кляксами. И она грустно перешла к своему обычному репертуару домик, деревья, цветы, большое круглое солнце.
Но и это вышло не слишком хорошо. У нее вообще рисунки не получались, хотя Нонна всегда их вешала на холодильник.
Не умела она рисовать. Готовить и печь она тоже не очень умела, хотя Нонна и Поупи говорили, что она быстро учится.
Так что же она хорошо умеет?
В утешение она занялась йогой хотя приходилось быть осторожной и не нагружать больное запястье.
Завершив этот вечерний ритуал, она почистила зубы, потом надела пижаму.
Собралась уже выйти сказать деду, что она готова ложиться (у бабушки сегодня была вечерняя смена в «Риццоз»), как он сам постучал в дверь.
Вот молодец, моя девочка. Чистая, умытая и готова лечь спать. И смотри, что нарисовала, увидел он ее рисунок. Это в нашу галерею надо.
Детские каракули.
Красота в глазах смотрящего. Мне нравится.
Вот у Майи брат, Райлан, он по-настоящему рисует.
Он умеет. Очень одаренный. Дед посмотрел в ее погрустневшее лицо. Но я ни разу не видел, чтобы он ходил на руках.
Мне на самом деле еще нельзя пока.
Но ты опять начнешь. Он поцеловал ее в макушку, потом подтолкнул к кровати. Давай, устраивайся с Баркли под одеялом, и прочтем еще одну главу «Матильды». Моя девочка так читает, как мало кто из старшеклассников умеет.
Эдриен устроилась под одеялом со своей игрушечной собакой:
Активный ум активное тело.
Дуом рассмеялся и сел на край кровати. Она свернулась в клубок, прильнув к нему. От него пахло травой, которую он косил перед ужином.
Как ты думаешь, мама по мне скучает?
Еще бы. Разве ж она не звонит каждую неделю с тобой поговорить, посмотреть, как ты тут живешь и что делаешь?
«Лучше бы она чаще звонила, подумала Эдриен. Но не так уж много она спрашивает, что я делаю».
Завтра, наверное, я тебя буду учить, как делать пасту, а потом ты меня кое-чему научишь.
Чему?
Своему комплексу упражнений, который ты составляешь. Он погладил ей нос. Активный ум, активное тело.
Эта мысль привела ее в восторг.
Окей! Я для тебя могу новый составить!
Только не слишком трудный. Я же в этом новичок. А теперь почитай мне книжку.
Оглядываясь на это лето, Эдриен понимала, что оно было идиллией. Паузой в реальности, ответственности и рутине. Передышкой, которой никогда уже не суждено повториться.
Долгие, жаркие солнечные дни с лимонадом на веранде, с радостной собачьей возней во дворе. Захватывающий дух восторг от внезапной грозы, когда воздух вдруг становится серебряным, деревья качаются и пляшут. Были подруги, было с кем играть и смеяться. Были здоровые, энергичные, внимательные дедушка и бабушка, сделавшие ее пусть на краткий миг, но центром своего мира.
Она приобрела отличные кулинарные умения, и некоторые остались с ней на всю жизнь. Ей открылось, как интересно срывать во дворе свежие травы и овощи, она видела, как улыбается бабушка, когда дед приносит ей горсть полевых цветов.
Это лето ее научило истинному смыслу слов «семья» и «общение». Этого она никогда не забудет, и часто ей будет этого не хватать.
Но дни шли. Прошел парад и фейерверки Четвертого июля. Жаркий влажный вечер цветных огней, вихрь звуков пришедшего в город карнавала. Ловить и выпускать светлячков, смотреть, как летают колибри, есть вишневый пирог на большой круговой веранде в день такой тихий, что слышно было, как булькает ручей.
Потом все заговорили об одежде и предметах «скоро-в-школу». Подруги жужжали о том, какая у них была училка, и показывали ей новые ранцы и тетради.
И лето, несмотря на жару, свет, длинные дни, устремилось к концу.
Она попыталась не плакать, когда бабушка помогала ей паковаться, но не получилось.
Ну-ну, деточка! София привлекла ее к себе. Ты же не навек уезжаешь. Еще приедешь в гости.
Это будет другое.
Но все равно необыкновенное. Ты же знаешь, что ты скучаешь по маме и Мими.
А теперь я буду скучать по тебе и Поупи, по Майе и Касси и миссис Уэллс. Ну почему мне всегда надо по кому-нибудь скучать?
Я знаю, это тяжело. Потому что мы с Поупи будем скучать по тебе.
Вот хорошо бы мы могли жить здесь! Она жила бы в этом большом доме, в той красивой комнате, где можно выйти на веранду и сразу видеть собак, и сад, и горы. И ни по кому скучать не надо было бы.
Быстренько погладив Эдриен по спине, София шагнула уложить в чемодан пару джинсов.
Ты понимаешь, детка, для твоей мамы это не дом.
Когда-то был. Она здесь родилась, здесь в школу ходила и вообще.
Но сейчас у нее другой дом. Каждый должен найти свой собственный.
А если я хочу, чтобы мой был вот этот? Почему не может быть так, как я хочу?
София посмотрела на это милое страдающее личико и почувствовала, что сердце дает трещинку. Девочка говорила с интонациями своей матери.
Когда вырастешь, может быть, тебе захочется, чтобы здесь был твой дом. Или захочется жить в Нью-Йорке или еще где-нибудь. И ты сама решишь.
А детям ничего нельзя решать.
Вот поэтому те, кто их любит, очень стараются принимать за них правильные решения до тех пор, пока дети не смогут решать сами. И твоя мама тоже старается изо всех сил. Клянусь тебе, она очень старается.
Если скажете, что мне можно здесь жить, она может и согласиться.
София почувствовала, как трещина растет.
Это не было бы правильно по отношению к тебе и к маме. Она села на край кровати, взяла в ладони мокрое от слез лицо. Вы нужны друг другу. Так, подожди, сказала она, когда Эдриен замотала головой. Ты веришь, что я всегда говорю тебе правду?
Ну да, наверное. Да, верю.
Я сейчас говорю тебе правду. Вы нужны друг другу. Может быть, прямо сейчас, когда ты грустная и злая, это не чувствуется, но это так.
А тебе и Поупи я не нужна?
Нужна, и еще как. Она притянула к себе Эдриен и крепко обняла. Gioia mia. Вот почему ты будешь писать нам письма, а мы будем тебе отвечать.
Письма? Я никогда не писала писем.
Теперь будешь. Я тебе даже дам очень красивую бумагу для начала. У меня на столе есть немножко, я ее принесу. Прямо сейчас и упакуем.
И вы будете писать письма, которые будут лично мне?
Лично тебе. И раз в неделю, это точно, ты будешь звонить, и мы будем разговаривать.
Обещаешь?
Пальчиком клянусь.
София переплела мизинцы с Эдриен, и девочка улыбнулась.
Она не плакала, когда подъехала машина большой блестящий черный лимузин, но крепко вцепилась в дедушкину руку.
Он ее пожал, ободряя:
Смотри, какая шикарная машина! Тебе весело будет ехать так стильно. Ну, пошли. Он еще раз пожал ей руку. Иди обними маму.
Водитель был в костюме и в галстуке, он вышел первым и открыл дверь. Оттуда выпорхнула мама. Она была в красивых серебряных сандалиях, и Эдриен заметила, что ногти на ногах накрашены ярко-розовым под цвет блузки.
Мими вышла с другой стороны, лучезарно улыбаясь, хотя глаза ее блестели.
Даже в свои неполные восемь Эдриен понимала, что бежать сперва к Мими было бы ошибкой. Поэтому она пошла через газон к матери. Лина нагнулась ее обнять.
Я думала, ты выше. Выпрямившись, она погладила волнистые волосы дочери, собранные в хвост. И у нее сдвинулись брови, как бывало, когда ей что-то не нравилось. Ты определенно много бывала на солнце.
Я мазалась защитным кремом. Поупи и Нонна за этим следили.
Хорошо. Это хорошо.
Где тут мой ребенок? Мими раскинула руки, и на этот раз Эдриен бросилась бегом. Как же я без тебя скучала!
Она подхватила Эдриен на руки, расцеловала в обе щеки, обняла сильнее.
Ты выросла, ты вся золотая, от тебя солнцем пахнет.
Все по очереди обнялись, но Лина сказала, что остаться поесть и выпить они не могут.
Мы прилетели из Чикаго, и без того день получается долгий, а у меня интервью на «Тудей» утром. Спасибо вам, что присмотрели за Эдриен.
Это было сплошное удовольствие. София взяла обе руки Эдриен, расцеловала их. Сплошное удовольствие. Мне твоей милой мордочки будет не хватать.
Нонна!
Эдриен обхватила бабушку объятием.
Дуом ее поднял, завертел, прижал к себе.
Веди себя хорошо у мамы.
Он поцеловал ее в шейку и поставил на землю.
Ей надо было еще обнять Тома и Джерри и чуть поплакать, утонув лицом в шерсти.
Давай, Эдриен. Ты же с ними не навек прощаешься. Снова наступит лето, оглянуться не успеешь.
Можете приехать на Рождество, предложила София.
Посмотрим, как сложится. Лина поцеловала в щеку мать, потом отца. Спасибо. Это было огромное облегчение знать, что она далеко от всего. Мне жаль, что мы не можем побыть дольше, но я должна быть в студии в шесть утра. Она глянула на машину, где Мими уже усаживала Эдриен и пыталась ее отвлечь, показывая, как работают фары. Для нее это было хорошо. Для всех было хорошо.
Приезжай на Рождество. София стиснула руку дочери. Или на День благодарения.
Постараюсь. Берегите себя.
Она села в машину, закрыла дверь.
Не обращая внимания на команды матери застегнуть ремень, Эдриен встала коленями на заднее сиденье, глядя сквозь заднее стекло большой машины на машущих на прощанье дедушку и бабушку. Они стояли перед своим большим каменным домом, и собаки жались к их ногам.