А вот и чай, певучим голосом говорит женщина.
Ставлю поднос с армуду и расписной тарелочкой в центре мужчин сдерживаясь чтобы не рассматривать их обветренные лица. Они поджимают под себя ноги давая мне пространство. С лязганьем посуда ставится на низкий резной столик с вычурными ножками. Его обычно достают для прихода дорогих гостей, в обычное же время емонии пьют чай ставя поднос на пол.
Я подхватываю чайник, в котором уже успел завариться чай. Темная густая струя вырывается из носика и ударяет в стеклянные стенки армуду, потихоньку заполняя пространство. Ароматный пар бьет в лицо, и запах пряностей смешивается с благовониями, от чего у некоторых мужчин с непривычки начинают слезиться глаза. Рыжеволосый мужчина, с резкими чертами лица и высокими скулами, аккуратно берет в руки армуду слегка дуя на гладкую поверхность чая. Он с наслаждением закрывает глаза и делает небольшой глоток напитка под внимательным взглядом верховной жрицы.
Абла Наира жестом отправляет меня прочь, затягиваясь своей трубкой и выпуская из ноздрей две тонкие струйки дыма которые тут же рассеивает рукой.
Я отхожу на несколько шагов от компании и ныряю за колонну оставаясь почти что не заметной. Только Ансел провожает меня внимательным взглядом. Он прячет ухмылку за долгим глотком горячего, почти обжигающего, чая.
По старой традиции, голос рыжего оказывается высоким, и громким в тишине залы от чего все присутствующие слегка вздрагивают, мы принесли вам дары.
Настоятельница храма Эслафон скрещивает ноги расправив полы каиса, подпирает кулаком лицо и снова затягивается трубкой.
Вы начинаете не с того, уста
12
Ицхак. Ицхак Адийский говорит рыжеволосый и слегка склоняет голову.
Уста Ицхак Адийский, медленно проговаривает имя жрица, слегка причмокивая губами.
Можно просто Ицхак, кивает рыжеволосый мужчина.
Абла Наира одаривает его теплой улыбкой и произносит:
Мое имя Нархэйзе Армадашура. Но для дорогих гостей, просто абла Наира. Я верховная жрица и настоятельница храма Эслафон. Она склоняет голову к плечу постукивая себя мундштуком трубки по губам и тут же спохватившись говорит. Ох, право, пробуйте наши лучшие финики высушенные под палящим солнцем в наших садах. Вы такие не ели в своем доме полного снега и суровых ветров.
Ансел первым подхватывает маленький сухофрукт и отправляет его в рот продолжая смотреть в мою сторону. Он нетерпеливо поддергивает ногой как будто хочет сорваться с места, чем вызывает недоуменные взгляды других мужчин. Только Ицхак продолжает внимательно смотреть на жрицу.
Я так понимаю наследный принц Лоран Ревар не почтит скромное жилище Эслафон своим присутствием, абла Наира кивает и подносит к губам тонкое стекло армуду и прежде чем сделать глоток, вдыхает аромат чая.
Он занят приготовлениями к сегодняшнему вечеру, и отправил меня к вам как доверенное лицо, почтенная абла Наира.
Мы принесли вам дары, не выдерживает Ансел и ослепительно улыбается когда емония хмурится на его слова.
Он достает из кармана камзола бархатный мешочек.
Мы осведомлены к вашей маленькой слабости, продолжает с улыбкой говорить белокурый мужчина, и принесли для вас этот табак, выращенный в наших землях и собранный весной этого года. Самый свежий урожай.
Женщина принимает подарок аккуратно оставляя возле ног армуду, и поддаваясь искушению развязывает тонкие тесемки мешочка. Трогает кончиками пальцем высушенные скрученные в трубочки листья и не удержавшись пробует их на вкус. Закатывает глаза в удовольствии и тут же быстрым отточенным движением опустошает чашку трубки в блюдце из под армуду.
Все терпеливо ждут когда абла Наира набьет трубку и щелчком пальцем призовет синий огонь чтобы затянуться. Она изумленно вздыхает и слегка кашляет выпуская несколько струек дыма.
Я принимаю ваш дар, она сладко улыбается и еще раз затягивается, но боюсь это не те дары что стоит преподносить нашим предкам о которых мы можем похвастаться нашему солнцеликому падишаху Джириумасе Ас Махий.
Ицхак склоняет голову, косо и не по доброму смотря на Ансела.
Этот подарок мы привезли из нашей страны персонально для вас, медленно подбирая слова говорит мужчина. мы были наслышаны о том, что стоит почитать не только предков, но и женщин чьи речи они слушают каждый день в этом прекрасном храме.
Довольная емония не скрывает улыбки, словно купается в хвалебных речах произносимых послами.
И когда Ансел снова хочет влезть в разговор то Ицхак резко поднимает руку, через плечо бросая рассерженный взгляд который заставляет мужчину стыдливо потупиться и замолкнуть. Рыжеволосый щелкает пальцами и охранники которые до этого молча пили чай достают из поясных сумок другие мешочки и кладут их перед жрицей. Тем временем Ицхак перечисляет дары, которые они принесли для Эслафон, в надежде на их великодушие и теплый прием, который закончится поддержкой их наследного принца Лорана Ревар.
Я аккуратно выглядываю из-за колоны, стараясь рассмотреть мешочки из бархатной ткани, которые лежат у ног аблы Наиры. Та лениво покуривая трубку не спешит их открывать чтобы проверить содержимое.
Я не надеялся, что мы сможем поговорить, тихо за моей спиной произносит знакомый голос, отчего я подпрыгиваю на месте чуть было не вываливаюсь в залу к ногам наших гостей. Что наверняка не понравится нашей настоятельнице.
Быстро обернувшись вижу перед собой Ансела, и пустое место за Ицхаком и только удивляюсь тому как он смог так незаметно ускользнуть.
Но как? Только и успеваю пискнуть, когда меня схватив за руку уволакивают в другой конец залы подальше от чужих глаз и ушей.
Некогда, отмахивается юноша. Ты узнала?
Мне рассказывали только древние сказки.
Мне не интересны сказки девчонка. Меня интересует только дорога к их Каср Аль Нарибу.
Слова режут ухо вызывая легкую дрожь тревоги во всем теле. Воспоминание о залитом солнцем комнате и стоящих на балконе Арионе с Эйве быстро проносится в моей голове. То как он прижимается к ее ногам и его дыхание греет ее нежную кожу. Видение такое яркое, что вытесняет собой происходящее здесь и сейчас действо. Меня потряхивают приводя в чувство.
Я не знаю дороги.
Но эти женщины знают, отрезает Ансел. И ты могла бы уже все узнать, а не только подносить чай.
Так же как и ты мог узнать, как вернуть меня домой.
Я в процессе. Напомню что это оказалось несколько сложнее, чем я мог планировать.
Так и я не могу только и заниматься тем, чтобы слушать россказни старых женщин о минувших годах их молодости.
Тихий кашель привлекает наше внимание и обернувшись я вижу как над нами возвышается мужчина терпеливо скрестивший руки за спиной. Его лицо слегка тронуто щетиной. Меня поражают его глаза синие с серой каемкой, внимательно изучающие нас. Дождавшись когда все внимание будет приковано к нему произносит:
Все дары были вручены абле Нархэйзе Армадашура, больше здесь у нас нет дел. И если вы закончили, Ансел, то нам необходимо вернуться обратно во дворец.
Ах, Ждан, ноет маг. Дай мне немного времени. Отвлеки их разговором или чем-нибудь еще. Мне нужно время. Совсем немного.
Сожалею, мастер Ансел.
Мастер? Я удивленно смотрю на мужчину.
Не отвлекайся и лучше пораскинь мозгами девочка. Я все еще жду ответа на свой вопрос.
Мы уходим, Ждан кивает мне и приглашающим жестом предлагает следовать Анселу за ним.
Я приду вечером, он хватает меня за плечо чтобы жаром дыхания обдать мое ухо. Как вчера. Только не усни.
Они быстрым шагом равняются с другими. Ицхак недовольно скрещивает руки на груди и с жаром выговариет что-то Анселу. Маг на это только беспечно отмахивается.
Асур, протяжно зовет меня настоятельница Нархэйзе. Присядь.
Абла Наира недовольно хмурится слегка постукивая кончиками пальцев по стеклянной тарелочке.
Твое поведение огорчает меня, асур. О чем вы говорили с этим юношей? В ее тоне сквозит недовольство.
Он интересовался древними преданиями.
Хм, задумчиво выдает женщина и затягивается трубкой.
С уходом гостей в залу снова возвращается жизнь. Послушницы тихо перешептываясь обсуждают последние новости, забирая грязную посуду на маленький поднос. Они хихикая, шуршат длинными тканями по мраморному полу. Абла Наира провожает их задумчивым взглядом.
Не каждому мужчине стоит подчиняться, асур, наконец туманно произносит она.
Ах, ходжам Наира, опять занимаешься поучением нашей маленькой асур? Скрипит над моим ухом старуха. Полно, джаным, еще будет время. Сейчас придут следующие послы и вам надобно набраться терпения. А ты, моя маленькая асур, поднимайся и не мешайся тут.
Девочка должна придерживаться наших правил, абла Сайхэ, глаза настоятельницы храма зло сверкают в полумраке, и она затягивается трубкой. Следите за своей асур внимательнее.
Джаным, вы слишком строги к нашей старуха не успевает договорить, как ее тут же перебивает абла Наира.
В стенах этого храма я настоятельница, ваше время прошло. И в силу ваших прошлых заслуг я прощаю вам маленькие вольности. Но пусть они будут под уздой и не причинят нашим гостям неудобств. Женщина машет рукой, как бы прогоняя нас и показывая что разговор окончен.
Снова затягивается трубкой, задумчиво стуча себя костяным мундштуком по губам. За моей спиной маячат уже новые гости, ради которых она меняется в лице расплываясь в улыбке, готовая снова сладко петь им свои песни.
Старуха в нетерпение треплет меня за плечо заставляя встать с подушечек раскиданных по мраморному полу. Я их быстро поправляю и коротко поклонившись удаляюсь слушая как за спиной стучит об пол палка старухи. И та нагнав меня в начале коридора, ведущего в жилые комнаты, хватает за руку.
Ты, моя милая, очень сильно огорчила нашу аблу Наиру, зло дышит на меня пожилая женщина. Пойдем со мной. Сейчас же, полно. Твои гулянья по базару подождут и Феттан найдет себе, для этого развлечения, другую спутницу.
Меня, словно нашкодившего ребенка, тащат за руку. Хватка у старухи сильная что я даже немного пугаюсь что на руке может остаться синяк. Она тащит меня длинными коридорами размахивая палкой, как дирижер оркестру, выстукивая по мраморному полу только ей ведомый ритм.
Комната аблы Сайхэ угловая и самая дальняя в коридоре. Она оказывается очень просторной, с открытыми настежь витражными окнами, на которых слабый ветерок подергивает тонкие ажурные красные занавески. На полу лежит ковер, сотканный вручную из шелка, и на нем раскиданы подушечки с вышитыми золотыми нитями узорами.
Старуха с кряхтением заходит в комнату подталкивая меня в спину вперед и громко захлопывает за мной дверь. Кажется что пути назад нет. Она отставляет к стене свою трость и скидывает с опухших ног тонкие тапочки, чтобы не сдержав стона удовольствия медленно пройти к резному столику из вишневого дерева. Шуршит утварью и извлекает из множества безделушек шкатулку. Держит ее в руках, как самую великую драгоценность этого мира. Движется в середину комнаты и садится подминая ноги на шелковый ковер. Шкатулку ставит себе на колени. Приветливо хлопает рядом с собой, приглашая сесть.
Я аккуратно опускаюсь недалеко от нее на расстоянии которого требует местный этикет и поправляю зардевшуюся рубаху под одобрительный взгляд аблы Сайхэ. Но ее теплый взгляд сменяется на недовольную гримасу, где она нахмурившись поджимает свои испещренные морщинами губы. Она недовольно сдвигает брови к переносице, чем тут же вызывает у меня ассоциацию с моей матерью когда та оказывалась чем-то недовольной в моем поведении.
Неприятное зудящее ощущение возникает в области груди, заставляет руки мелко подрагивать от нахлынувшей тревоги в предчувствии чего-то нехорошего. Старуха сверлит меня долгим испытывающим взглядом и тяжело выдохнув начинает:
Основной долг женщины быть смиренной, недовольно сверкает на меня своими блеклыми глазами как бы ожидая реакции.
Я не понимаю
Да куда тебе, вспыхивает абла Сайхэ, подпрыгнув от злости на месте. Лишь бы по углам шушукаться с мальчишками. Что смотришь на меня? Думаешь никто не видит? А у нас тут сотни глаз и все они знают, как он ходит под твои окна сладко рассказывая свои желания.
Я чувствую как лицо обдает жаром.
Он приходит чтобы узнать о ваших древних сказаниях, наконец выдавливаю я под тяжелый взгляд старухи.
Та прищурившись слегка поддается вперед обдавая меня смрадом старости и затхлости, и только усилием воли я не отшатываюсь от нее.
Этих сказаний полна библиотека нашего падишаха, чтоб ему было неладно.
Она сплевывает через плечо как будто хочет отогнать от себя злую порчу. Устало вздыхает и продолжает:
Милая маленькая асур, никто, никогда не приходит под окна Эслафон просто так. И чует мое сердце, что темнишь ты.
Он хочет узнать об Каср Аль Нариб.
О замке синих песков? Удивляется женщина. Сдались ему наши старые сказки.
Он обещал мне, что узнав про них сможет помочь вернуться мне домой.
Домой значит, она с кряхтеньем поднимается на ноги отставляя шкатулку в сторону и отходит к окну скрестив на груди руки.
Она молчит долго, внимательно изучая то что происходит по ту сторону улицы и потом причмокнув выдает:
Ты уже дома, асур. И пора бы уже смириться с тем, что стены этого храма и его населяющие послушницы твоя семья. А в нашей семье нужно придерживаться негласного свода правил.
Но я не такая как вы, мой голос звучит громче чем нужно, отчего старуха непроизвольно морщится.
Глупая девчонка, устало вздыхает абла Сайхэ. Тебя уже приняли в нашу семью, а ты все бегаешь как собачонка за мальчишкой думая что он решит все твои проблемы. Учись принимать чужое радушие как фундамент для нового своего счастья. Отпусти прошлое, казым, и строй свое настоящее. Тем более что тебе здесь рады.
Долго и изучающе смотрит на улицу в которой спешат по своим делам емонии и с радостным визгом носятся дети. Насмотревшись с грохотом закрывает окна и задергивает занавески.
А Каср Аль Нариб, она замолкает и с кряхтеньем садится обратно напротив меня чтобы продолжить уже усталым от прожитых лет голосом Это очень мутная история, асур. Где за любовь отплатили предательством. И погрузили мир в непроглядную тьму. Очень немногие тогда выбрались сохранив свой рассудок. И те немногие начали отстраивать свою жизнь заново. То что отстроили, ты можешь видеть каждый день из окна своей спальни.
Эйве разрушила привычный вам мир? Я хватаюсь как за соломинку о рассказе о Каср Аль Нариб, отгоняя от себя последние слова, которые она сказала. Пока я не готова принимать что новая реальность, мой новый дом.
Возможно позже она обсудит мое поведение с аблой Наирой, чтобы вынести мне наказание.
Нет, милая моя, ухмыляется женщина. Она сделала нас такими подарив вторую жизнь. И об этом не принято говорить и старые записи были уничтожены как доказательство нашей слабости.
Слабости?
Ни один правитель не сознается в своей слабости, к красивым глазам, и тому, что поддавшись искушению, позволил изменить себя. Но это долгая история, уже местами позабытая в деталях.
Абла Сайхэ берет в руки шкатулку, вертит ее в руках проводя большими пальцами по вырезанным узорам на боках. Ее лицо трогает теплая улыбка, от которой тревога, растущая в моей груди, немного успокаивается.