Донован аж подпрыгнул, вмиг забыв обо всех предрассудках, махнул мне рукой в сторону машинки и унесся на первый этаж с криками «Задержать продажу тиража, меняем первую страницу!».
Я же, не теряя времени уселась за стол и принялась от руки набрасывать текст короткой заметки.
Официальное разрешение с указаниями о том, как должен выглядеть текст и какие слова уместнее всего использовать, прибыл как раз после того, как я поставила последнюю точку в чистовом варианте новости, то есть, примерно через час после моего ухода из королевской резиденции.
Я выхватила документы у посыльного, бегло просмотрела их и убедившись, что ничего лишнего или неуместного в моем тексте нет, сама понесла его вниз. Конечно, я понимала, что выпускать новость без одобрения тайной канцелярии рискованно, но задерживать такой материал настоящее преступление. Тем более, заметка так и сочилась почтением к королевской семье и к силе артефакта, который признал истинность будущего правителя, так что проблем возникнуть не должно.
Спустившись к наборщикам, которые уже составили заглавие из металлических литер и менее значительные новостные заметки, которые будут располагаться ниже основной сенсации дня, замерли в ожидании быстрой и напряженной работы. Я протянула бумаги Доновану, но когда он попытался схватить их, отдернула руку.
Два золотых за каждую новость из дворца, шесть за полноразмерные материалы вроде интервью или эссе, озвучила я, издевательски потрясая бумагами перед багровеющим лицом Мориса.
Грабеж! выдал он и попытался выхватить бумаги у меня из рук. Но в придачу к ломким костям я имела и некоторые преимущества, вроде скорости и ловкости, которыми и воспользовалась, проскочив мимо грузного редактора ближе к входной двери.
Любая другая газета даст вдвое больше за такое. Я уже представляю, сколько денег ты поднимешь за этот месяц, так что не артачься, соглашайся, «старый пень», мысленно добавила я, но еще больше злит редактора не стала.
Ладно, демоны с тобой, согласен! Морис требовательно протянул руку, и я вложила статью в потную ладонь с короткими, цепкими пальцами.
Донован остался, чтобы лично продиктовать текст наборщикам, а я вернулась в кабинет, ловя на себе заинтересованные взгляды.
Двое мужчин, которые за последние полгода кое-как примирились с тем, что рядом с ними работает женщина, строили гордые мины и ничего не спрашивали. Впрочем, я бы и не стала ничего рассказывать вдруг решат нажиться на информации или распустят сплетни, а мне потом оправдываться перед самим принцем?
Особенные подозрения у меня вызывал Ллойд Рейган высокий, сухопарый молодой человек, который выпустился из академии на год раньше меня и сейчас сверкал взглядом серых глаз, откидывая со лба прямые черные волосы. Он не стеснялся «подрезать» информацию у журналистов из других изданий или переиначивать ее на свой лад, так что лучше помалкивать.
Второй мой сосед по кабинету, о котором я знала лишь то, что зовут его Марко, производит впечатление более благопристойное. Его редко можно было увидеть взволнованным или куда-то спешащим, впрочем, он обладал талантом всегда попадать в нужное место и в нужное время. Его коричневый костюм ловко скрывал грузность массивной фигуры, его можно было узнать издалека по тяжелым шагам и сопению, и хоть на первый взгляд он казался каким-то полусонным, его тексты мне нравились больше прочих всегда ему удавалось даже из самой скучной новости сделать что-то если не увлекательное, то хотя бы веселое. Пожалуй, только за счет своего отменного чувства юмора он до сих пор работал здесь.
Убедившись, что никто не станет приставать ко мне с расспросами, я еще раз, более внимательно, перечитала официальные бумаги. В них говорилось, что в статьях я не могу критиковать власть, должна избегать тем, связанных с недавно завершившимся конфликтом людей и демонов, а также выдвигать необоснованные обвинения в адрес своих соперниц и как-либо очернять репутацию их семей.
Последний пункт был приписан будто бы позже, судя по тому, что чернила в конце страницы высохли еще не до конца и слегка поблескивали. Неужели Малкольм подстраховался, чтобы я не смогла таким образом устранять соперниц? Глупость какая, я напротив готова всячески превозносить любую избранницу принца, лишь бы он не выбрал меня.
Однако как бы я себя не убеждала, что урвала удачную тему, которая неплохо обеспечит меня на следующие пол года или даже год жизни, на душе все равно будто разлили протухшее вино. Что-то во всем происходящем казалось неправильным, неестественным, но я пока не могла понять, что именно.
Липкое чувство легкого омерзения преследовало меня все то время, пока мы с Морисом подписывали договоры об оплате, и пока я шла домой, мысленно прикидывая, какие из платьев взять с собой и что необходимо докупить, чтобы не опозорить свою семью в светском обществе.
Пока писала письмо семье, пока подбирала ленточки к нарядам, пока перебирала платья, приведенные из родового поместья я никак не могла избавиться от этого отвратительного чувства, которое испытывала впервые. Казалось, руки измазаны в саже, которую никак не отмыть. Казалось, что я делаю ошибку.
Я старалась отбросить все эти бессмысленные душевные терзания, убеждая себя, что никогда не обладала безошибочной интуицией моей матушки, но ощущение, хоть и ослабло, затаилось где-то в глубине мыслей и полностью не исчезло.
Вечером, сидя за столом в одной из трех комнат, которые снимала у старой владелицы большого дома, и крутя в руках карандаш, я все же пыталась понять, отчего возникло это чувство.
А заодно, в попытках отделаться от него, копалась в старых студенческих коспектах. Найдя то, что хотела, уселась на скрипучий табурет и пробежала взглядом по записям. Итак, магический амулет, помогающий королям отыскать истинную, работал по строго заданным принципам: он выбирал здоровых, молодых, добрых, умных и верных долгу девиц, в которых не было ни капли магии или связи с потомками древних рас, ныне уже давно вымерших. Если все действительно так, то мне нечего опасаться! Амулет не мог выбрать в жены принцу девушку, отец которой оборотень. Если только амулет действительно хоть кого-то выбрал.
Разобравшись с одной проблемой, отложила листы и решила освежить в памяти правила поведения в светском обществе. Дело затянулось читать о том, как правильно кивать головой и насколько медленно двигаться, чтобы создавать впечатление величия, мне категорически не хотелось.
Перед глазами лежала раскрытая книга по этикету, но сосредоточиться на тексте не удавалось. В чем же дело? Мне с юных лет хотелось писать, меня восхищало то, как моя мать с помощью печатного слова примиряла людей с новой реальностью: после того, как завершилась война между людьми и демонами, она первая начала писать о культуре тех и других о том, как они учатся уживаться вместе. Узнавая больше правды об аэрун, как сами оборотни-демоны себя называли, люди меньше их боялись, и сейчас никто не шарахался от меня, когда на макушке снова прорастали перья.
Я с досадой выдернула одно из них и бросила в тарелку, в которой еще остались хлебные крошки.
«Мне нравилось писать, нравилось добиваться правды для людей, и теперь я буду делать то же самое рассказывать достоверно о том, что происходит в замке, пресекать пустые сплетни», убеждала я себя, но чувство неправильности никак не проходило.
Решив, что оно вызвано не волнениями, а усталостью, я повалилась спать в надежде, что к утру странное недовольство происходящим оставит меня.
Глава 4
Карета с королевскими гербами посреди обычной городской улицы смотрелась странно. Неподалеку уже шумели торговые ряды, а я, с непривычки слишком тщательно разглаживая бежевую юбку легкого платья, наблюдала за тем, как изящные лакеи, совсем не изящно ругаясь сквозь стиснутые зубы, грузят мои вещи в сундук, прикрепленный к козлам. Некоторые коробки я положила на сиденье милые шляпки не хотелось мять я слишком много за них заплатила. Да и понадобиться они могли совсем скоро: я подозревала, что в загородной резиденции придется часто гулять.
Около часа я тряслась, за окном прыгал лес, хотелось одновременно спать и бежать куда-нибудь. Увы, лошади с женским седлом для меня не предусмотрели, в мужском ко двору являться не полагалось, а значит, пришлось смиренно терпеть пытку экипажем. В последний раз я, кажется, ездила на таком еще в Черной Роще, мы с матерью и братьями отправлялись в нем в гости к многочисленным соседям. А потом я уехала в город
От размышлений отвлекли шпили башен с развевающимися на них красными флагами. Летняя резиденция, насколько я помнила из учебников, представляла собой перестроенный военный форт. Уж не помню, кому из предшественников Ее Величества взбрела в голову идея переоборудовать старые башни, построенные во времена войны между людьми и демонами-оборотнями, в место для загородного отдыха: узкие коридоры, обширные подвалы, крутые лестницы и вечные сквозняки, да еще крепостные стены, которые еще вполне способны выдержать осаду.
Однако серый камень простой, ничем не украшенный, узкие окна-бойницы и общая атмосфера простоты, не соответствующей статусу кронпринца, мне почему-то нравились. Наверное, в глубине души я всегда хотела побывать в таком форте осколке истории нашей страны, и тут такой шанс!
Карета миновала подвесной мост, копыта лошадей бодро простучали по светлым, явно свежим доскам. Предвкушая отдых от тряски и возможность сменить платье на свежее, я выскочила из экипажа, с трудом дождавшись, когда лакей, как полагается, откроет мне дверцу, и встретилась с колючим взглядом Малкольма.
И что он тут делает?
Я выдавила из себя вежливую улыбку и бегло осмотрелась, благо полы шляпы неплохо прикрывали лицо от палящего солнца.
Помимо моей кареты во дворе, обнесенном стеной в три человеческих роста в высоту, стояли еще два экипажа. Вокруг новоприбывших невест суетились горничные и слуги, так что я даже не могла разглядеть, с кем именно стою на одной поляне. Тем временем королевский сыскарь двинулся прямо ко мне, ступая бесшумно и расслабленно, как настоящий кот. Наверняка ведь умеет принимать хотя бы полуживотную форму. Интересно, а ушки у него такие-же пушистые, как у тети Сары?
Все мое любопытство как ветром сдуло после очередного грозного взгляда. Ну и чего он сердится? Я же вроде бы его больше не била.
Леди Даркрайс, Малкольм поклонился и едва ощутимо коснулся губами моей руки, мне кажется, Его Высочество вчера более чем внятно оговорил условия, на которых вы можете публиковать свои заметки в газетах, прошипел он, понижая голос так, что даже я едва слышала его.
Разумеется, я помню обо всех условиях, но я не могла откладывать такие важные сведения в долгий ящик. Тем более, что написала обо всем строго следуя инструкциям, которые мне пришли, парировала я. Оправдываться перед главой тайной канцелярии противно такое чувство, будто он подозревает меня чуть ли не в интригах против Королевы, однако спорить с ним не лучшая идея, нам еще вместе работать.
Малкольм предложил мне локоть, явно намереваясь продолжить разговор. Я хотела было отказать, но когда горничная, спешившая ко мне, почтительно замерла и склонила перед моим нежданным спутником голову, я все же решила не слать провожатого ко всем чертям и обхватила его руку. Вместе мы направились ко входу в форт-замок, и я спиной чувствовала прожигающие меня насквозь любопытные взгляды.
Бумаги в редакцию вашей газеты были доставлены через пятьдесят две минуты после вашего отбытия из дворца. Спустя еще час свежие экземпляры поступили в продажу, продолжил Малкольм так же тихо, час потребовался наборщикам, чтобы напечатать первую страницу, но, насколько мне теперь известно, написание короткой новости занимает у опытного журналиста в среднем от двадцати до сорока минут. То есть, вы начали писать еще до того, как получили документы.
Я подавлено скрипнула зубами и с трудом сдержала пляшущие на языке ругательства. Каков наглец! И когда выяснить успел, если еще со вчерашнего вечера здесь за принцем бегает и шпионов своих расставляет по всем углам? Впрочем, ведь не сам он новости подслушивает по крайней мере, не все. По городу ходили слухи, что люди молодого Вейна способны узнать что угодно, однако я до конца не верила им. Вплоть до это минуты.
Но зачем? Зачем шпионить в собственной столице, за собственными подданными, которые вполне лояльны к королевской семье? не опасается ли принц, что такой сильный контроль может ударить по его репутации? Или есть другие опасения, намного более серьезные?
Как бы то ни было, мой текст написан в соответствии со всеми требованиями, также будет и впредь, и вы вскоре сможете лично в этом убедиться, я оскалилась, подозревая, что от любопытства и злости клыки немного заострились, и получила такую же клыкастую улыбку в ответ.
Каштановые волосы Вейна сверкнули и померкли, как только мы ступили в тень высокой башни. Я тут же задрала голову и всмотрелась в маленькую площадку, которая наверняка раньше была чем-то вроде наблюдательного поста. Эх, забраться бы туда, наверняка с нее открывается отличный вид.
Проследив мой взгляд, Малкольм с пониманием кивнул.
Должно быть, вам всегда нравилась высота?
Он, конечно, попал в точку, но сообщать ему об этом не хотелось.
А вам, должно быть, нравится вкус полевых мышей? передразнила я и первой ступила через порог, минуя распахнутые настежь крепкие ворота форта, которые пробьет не каждый современный таран. Да уж, древние строили на века.
Предпочитаю кроликов. И догнать проще, и мясо приятнее, отшутился Вейн.
Впрочем, бросив на него короткий взгляд, я поняла не шутит, действительно может превратиться в рысь, как и его мать. Эх, почему же мне дар достался такой бестолковый?!
Мы в молчании прошли по широкому коридору и свернули направо. На мой вопросительный взгляд он честно ответил:
Хочу лично проследить, что вы без приключений доберетесь до своей спальни и не станете ничего вынюхивать.
Я лишь пожала плечами. Не сейчас, так потом времени до ужина, на котором наверняка что-нибудь расскажут об этапах конкурса, еще много.
Отбор еще не начался, а ты уже уводишь у меня невесту, шутливый вопрос Его Высочества раздался за спиной, стоило только подумать о его высокочтимой персоне.
Глава 5
Я обернулась и склонилась в реверансе на этот раз отсутствие юбки не мешало мне. Как всегда в присутствии принца меня охватило легкое беспокойство, однако подняв глаза, я заметила, что он улыбается краешками губ.
Я лишь хотел обсудить с леди Даркрайс новостную заметку, которая вышла вчера днем, Ваше Высочество, Малкольм тоже поклонился, но у него это получилось менее торжественно и гораздо более естественно, чем у меня. Удивительным образом он сумел поклоном продемонстрировать не покорность, а гордость. Может, так влияет на него демоническая кровь? Если да, то почему у меня так не получается? Наверное, дело в практике.
Думаю, на первый раз мы можем простить милой Анабель небольшое самоуправство. Ведь впредь она непременно будет следовать всем условиям договора? принц перехватил мою руку у Малкольма так ловко, что я даже не заметила, в какой момент оказалась рядом с ним.