Само собой, в программе Аукциона были и вполне обычные и понятные предметы роскоши. Это, как известно, хлебушек самый мягонький и приятный. Да и состоятельным клиентам как ещё себя показать? Женскому полу подыграть? А тут тебе и Кересское золото, и благовония с Нимфии, и тончайшие шелка Пифонии Список был длинен, как волосы самой красивой джинны.
И уж, к слову сказать, в этом году, как и в прошлом, звание самой красивой джинны осталось за Фарнис Сирнийской.
«Эх, прекрасная Фарнис нет слов ни в одном языке, чтобы описать твои прелести», так, скорее всего, думал, глядя на искусно вытканный портрет красавицы темноволосый крупный джинн, медленно потягивая кальян.
Сидел он прямо на полу в кофейне старого Абдулазиза, что находилась в старом квартале Джибдара столицы Джиннии. Вокруг него стояло три пустых кофейника, что говорило о том, что здесь он уже давненько.
Портрет красавицы раз о нём пошла речь был прекрасен. Ручная работа искусного мастера.
Кто именно выткал сей шедевр, джинн не знал, но это был явно не простой ремесленник. Разноцветные шёлковые нити создавали объём и наполняли портрет жизнью. Реально. И без волшебства точно не обошлось. Ну это конечно, как же без него. Хрустальные Берега. И этим всё сказано.
Художник не ограничился, впрочем, одним лишь лицом. Выдающийся во всех отношениях бюст Фарнис присутствовал тоже и создавал дополнительное напряжение. Любой бы это почувствовал. А наш созерцатель был далеко не «любым». О его статусе свидетельствовали и крупные перстни с прекрасными драгоценными камнями, и одежда из префмирса алого (!) цвета, и изящный золотой обруч, сверкающий искрами на голове.
В общем, было понятно, что парень явно непростой. Хозяин кофейни, по-видимому, знал это и не торопил засидевшегося посетителя. А тот, прикрыв глаза (не переставая, впрочем, созерцать портрет), ушёл в свои неторопливые думы. Да и кто бы на его месте так не сделал? Не родился ещё такой джинн. Да и не только джинн. Красота, как известно, явление универсальное и всякому роду присущее.
Ходили слухи, что к Фарнис подкатывал сам Султан-бей Востока. Его всемогущество и великолепие Намган Анканарский. И даже по тем же слухам предлагал ей свою защиту и покровительство. А некоторые вообще шептали, что вместе с этими пирогами он предложил красавице и статус официальной наложницы. Или даже супруги!
В это, конечно, мало кто верил. Но народ попроще смеялся, что, несмотря на дикость слухов, скорее всего, официальные жёны Султана нервно шептали своим отпрыскам: «Нет, сынок, это фантастика».
Фантастика не фантастика, а только на Хрустальных Берегах и не такое случается. Но и вот тут мнения разделялись: кто говорил, что в итоге Фарнис отвергла Султана (во что тоже поверить невозможно), кто что Султану не приглянулись дерзость и высокомерие джинны Да только нашла коса на камень. И Анканар закрыл семье Фарнис въезд на территорию прямого правления Султана.
Но, как известно, не одним Султан-беем Намганом живы Хрустальные Берега, нашлись тайные покровители и у красавицы джинны. Звание она сохранила. Независимость тоже. По крайней мере, видимую.
Но вражда с тех пор пошла серьёзная. И хотя за Фарнис вступились большие парни, Султан-бей Востока это вам не нут на лепёшку мазать. Не прощает он таких вещей. Да и не по статусу это прощать. Подданные не поймут.
Неизвестно, об этом ли размышлял наш сиятельный джинн, но не отводил он глаз от портрета, словно что-то хотел там найти. Или уже нашёл. Опустевший кофейник упал от неловкого движения рукой и, покатившись, звякнул. Этот негромкий звук как будто разбудил джинна.
Он посмотрел в небольшое окно, расположенное высоко, почти под самым потолком. Солнце прошло зенит и плавно катилось ко второй половине суток. Джинн встал, поправил плавным жестом своё великолепное одеяние и повернулся ко входу. Именно в ту самую секунду, когда Абдулазиз раздвинул плотную занавесь, впуская ещё одного посетителя.
По напрягшемуся взору хозяина кофейни джинн понял, что Абдулазиз узнал гостя, несмотря на его перевоплощение. Ибо сам Абдулазиз был джинном непростым. Но гость есть гость. Каким бы ни был. И Абдулазиз, учтиво поставив дополнительную чашку и полный кофейник, удалился, тщательно задёрнув занавеску.
2
Никто не знает, откуда на Гавре появился обычай кучковаться по трое. Были предположения, что это дурное влияние Стразы. Но на Хрустальных Берегах завсегда так: если что плохое так точно со Стразы. В цивилизованном-то мире откель плохому взяться? Ну вот и я говорю
Поэтому у парней на Гавре при вопросе: третьим будешь? никогда не возникало иных мыслей, кроме магистральной: а то!
И это тоже, понятное дело, было навеяно Стразой.
В общем, докатилась слава о новых героях и до небольшого провинциального городочка на окраинах гаврских болот. Название у него было Плок. Главной и единственной достопримечательностью города был заводик по производству стиклосса.
Стиклосс кто не знает нормальный такой, пацанский напиток, не сапир какой удел пресыщенной богемы. Это-то вот бухло для настоящих мачо, крепких желудками. Ибо без последствий употребить такую ядрёную смесь мог не каждый.
Держал этот бизнес местный авторитет Свая. В подельниках ходили тоже личности небезызвестные в городе: Трюм и Печень. И в общем-то троица сия вела вполне себе достойную жизнь, а по меркам Плока так и во обще считалась богатеями. Но слава есть слава. Когда есть деньги всегда хочется чего-то ещё.
А тут видал, какой расклад? Какие-то невнятные поцы спасают Гавр, а с ним и Хрустальные Берега! А мы где? Мы где?!
Именно эта мысля занимала голову Сваи, когда он взял, по обычаю, первое слово. Дело было на дежурной стреле, которую троица забила на задворках Плока.
Ух ты, ух ты! со своей наработанной долгими разборками интонацией воскликнул он. Какие парни здесь, а!
Парни однозначно не въехали в чудную речь шефа. Сегодня он был явно не в себе. Трюм огляделся по сторонам и недоумённо спросил:
О чём базар, шеф?
Шеф выразительно помрачнел. Причём настолько, что Трюм втянул на всякий случай голову в плечи.
О вас, герои, процедил словно нехотя Свая и вздохнул тяжело, о вас.
А чо мы? насупился Печень.
А ничо мы, резонно заметил шеф. Поэтому и тёрка.
Ты, Свая, не мути, поморщившись от непонимания, сказал Печень. А то сегодня и так настроение фуфловое. Если есть базар клади на тейбл. Да и порешаем по-пырому А то мне ещё к девочкам.
Свая тоже поморщился. И на сей раз ещё и нахмурился, но сообщил:
Короче, парни, мысля у меня.
Трюм с Печенью переглянулись. Ничем хорошим такие разговоры обычно не заканчивались.
Шеф меж тем продолжил:
Чтобы делать деньги, нужны
Деньги? зевнул Трюм. Эту фишку все знают.
Свая терпеливо переждал недоверие и продолжил:
Рынки.
У нас на всех базарах схвачено, важно напомнил тот.
Сбыта! не сдавался Свая.
Трюм почесал задумчиво башку и поглядел на Печень, ища поддержки. Тот пожал плечами:
Ну?
Мыслю ловите ну! начал подогреваться Свая.
Где? не понял Трюм.
Свая поднял голову вверх и пару минут невнятно что-то мычал про себя. Парни сочувственно глядели на шефа, и какие-то нечёткие мыслишки чесали их давнее подозрение, что со Сваей проблемы.
Успокоившись (немного), Свая решил зайти с другой стороны:
Мы товар куда продаём?
Дык везде, первым отреагировал на странный вопрос Печень. А кто не берёт, тому в печень.
На этом излюбленном слове гаврик сделал движение рукой, будто и вправду давал кому-то в печень. Собственно, и прозвище-то приклеилось к нему именно поэтому. С незапамятных времён для него любимым делом было двинуть в печень. Почему именно туда, никто не знал да и не хотел знать. Но умение за годы Печень отточил нехудо, и Свая никогда в этом отношении на него не жаловался. Специалист
Это мы на Гавре так можем, напомнил расклад Свая, да и то не всем и не везде. А я про другие горизонты.
А-а-а, с типа пониманием протянул Печень. А их чем закусывают?
Шеф вздохнул, поморщился ещё раз и объяснил прямо:
Хочу наладить поставки товара на Джиннию. Гавры остолбенело уставились на него, и в их взглядах застыла гремучая смесь сочувствия, недоумения, раздражения и прочих эмоций, на которые вообще были способны жители Гавра.
Что, сильно круто? Свая всё-таки желал обратной связи, потому как, кроме этих поцев, поделиться столь смелым планом было не с кем.
Но они же того, почти простонал Трюм, не зная, как реагировать на бред шефа, не пьют. Вообще.
Они курят там, уже более вежливо, даже участливо прокатал шефу инфу Печень. Что-то
Кальян, уточнил Трюм.
Много вы знаете, безапелляционно заявил Свая. Пьют они. Да и я не про джиннов только говорю. Всякого там, при этом шеф покрутил неопределённо рукой, хватает. Сами-то они не работают. Командуют только.
А кто работает? не понял такой фишки Печень.
Кто попало. Наши вот тоже там, вздохнул Свая.
Точно, обрадовался Трюм, я даже знаю, кто из наших там.
На Дюбеля намекаешь? спросил насторожённо Печень.
Ну!
Дюбель наш товар покупать не будет, авторитетно прояснил ситуацию Трюм, потому как скупой. Очень.
Свая терпеливо переждал, когда парни перетрут всё, что помнят про Дюбеля, и повёл разговор дальше:
Нам не ему надо товар продать. В этом ни смысла, ни куража нету. Надо, чтобы джинны покупали, пусть не для себя, но покупали.
Это замялся Трюм, подбирая нужное слово, невозможно, короче это, шеф. Многие пробовали никто не смог.
Это потому, что они подхода не знали.
А ты типа знаешь, хмыкнул Печень.
Свая решил пока на такое недоверие не обращать внимания, но косяк запомнить. При случае отыграется на Печени.
«Каламбур, однако», хотел сказать шеф, но вовремя спохватился:
Я тут поизучал матчасть, так сказать вопросом поантиресовался, так-сяк поразмышлял, за другими посмотрел
Трюм с Печенью обречённо молчали.
Всё дело в этом как его защёлкал пальцами Свая, забыв, вероятно, продолжение мысли.
В чём? постарался навести шефа на нужное слово Печень.
В этом самом а-а-а Ну вот когда девочки собираются на свиданку, они чего делают?
Мечтают о несбыточном? вставил мнение Трюм.
Да нет! Это они всегда, отмахнулся Свая. О другом я Ну, там глаза подчернить, губы накрасить, то-сё
Марафет, что ли, навести? догадался Печень.
О! Точно! воскликнул обрадованно шеф.
Ну и? возжелали парни продолжения мысли.
Ну и всё дело в ём, пояснил с облегчением Свая. Слово нашлось, а за ним и мысля вернулась.
В ком в марафете? с недоверием спросил Трюм.
Ага, счастливо улыбался Свая. Он фсё.
Парни с несчастными лицами пытались поймать мы слю. А она не ловилась.
Свая сжалился над ними и пояснил:
Чтобы правильно продать надо правильно подать. Имидж там, бренд, потребительская уникальность понимаете? Это и есть навести марафет. Даже слово есть специальное для этого. Волшебное. Чтобы впарить хоть что и хоть кому.
А, ну если волшебное, то конечно, смягчился Трюм. Тогда всё можно.
А что за слово? покрутив головой по сторонам на всякий случай и понизив голос, спросил Печень.
Шеф тоже голос понизил и негромко, но веско произнёс:
Марафетинг.
Парни в восхищении замерли. Помолчали. Покатали слово на языках. Слово понравилось.
В натуре волшебное! констатировал Печень в эмоциях. Я в деле, шеф.
3
Дальнейшее обсуждение суперкрутого плана Сваи парни продолжили в бункере шефа, что был устроен прямо под заводом.
Вы поймите, парни, втолковывал Свая, продать джиннам стиклосс вот это круть, вот это улёт. Гавр вспенится, когда мы товар в Джиннию толкнём. Кабаки минимум полгода полные будут, это я вам гарантирую.
Джиннам вообще что-то продать круть, резонно заметил Трюм. Потому как у них всё есть. То есть абсолютно.
Да, там баблонами дороги мостят, сообщил невесть откуда добытую новость Печень и пояснил: Мне Дюбель рассказывал.
Ну во-о-от, удовлетворённо протянул шеф. Парни наживку заглотили, осталось только немного замотивировать: Героями будете. Потому как сделать то, что другие не смогли, это и есть геройство. Не то, что у некоторых. Постояли рядом с крутежом, понимаешь, а теперь в короли
Ты это, шеф, оглянулся с опаской по сторонам Трюм, не сильно ли круто взял?
Не сильно, уверенно заявил тот. У нас слово волшебное. С ним мы всё сможем.
Ну да, ну да, покачал головой Трюм, но как-то неуверенно.
Шефа между тем понесло. Видать, план он свой обдумывал долго. Мыслю прожёвывал обстоятельно. И как дошло дело до обнародования, так душа его запела:
Представьте только. Наш товар облагородим, бутылку закажем, этикетку сделаем, а на ней напишем: «МЫ ПРОДАЁМ СТИКЛОСС ДЖИННАМ». А? Как оно?
Трюм поцокал языком, покатал что-то немного и выдал вердикт:
Оно длинно.
Ага, глубокомысленно сказал шеф и схватился руками за подбородок. Точно. И посыл неопределённый. Мало ли кто стиклосс продаёт, да?
Вот-вот, поддакнул Печень.
Может, «МЫ ПРОДАЁМ НАШ СТИКЛОСС ДЖИННАМ»? продолжил нагнетать мыслю Свая.
Ещё длиннее, не удержался Трюм.
А-а-а, неопределённо протянул шеф. А может
А может, того, вставил голос в образовавшийся просвет Печень, подбухнём? Мыслю поддомкратим? А то без смазки чо-т не ворочается она.
Трюм только хотел съязвить, что и со смазкой она у Печени не ворочается, но был прерван задорным хлопком шефа:
Точно! Где там у нас коллекционный штофчик, а?
Парни в изумлении посмотрели на Сваю. Отродясь никто гаврский стиклосс не коллекционировал. Пойло было зашибенное, то есть сшибало крышу, и на этом все его качества заканчивались. Про вкус и запах никто и никогда не парился. Поэтому услышать о некоем «коллекционном штофчике» для них было невероятным откровением.
Так бы и зависали гавры неизвестно сколько времени, но тут шеф, лихо подмигнув, вытащил откуда-то пресловутый штофчик и показал им его, так сказать, в натуре.
А в натуре ёмкость представляла собой полуторалитровый стеклянный сосуд с длинным горлом, запечатанный пробкой из мросского камыша. И эта деталь поразила парней даже больше, чем прозрачность продукта. Хотя и этот факт (обычно чистотой стиклосса тоже никто не парился) был шокирующе крут.
А? Свая наслаждался произведённым эффектом. Нормуль?
Пропала моя печень, прошептал почти благоговейно Печень.
И моя поддакнул Трюм.
Мгновенно на столе образовались три кружки, и коллекционный штофчик был вскрыт. Стиклосс полился щедрой рекой, и дружбаны приняли по первой за будущий неминуемый успех.
Да-а-а, крякнул Печень после хорошего глотка.
Да-а-а, поддержал, по обычаю, Трюм. От ить как зашло!
Ага, важно кивнул Свая, а вы сомневались.
Да, шеф! начали синхронно оправдываться парни. Мы же никогда ты же знаешь да мы за тебя
Любому в печень! преданно заверил Печень.
Во-о-от, подчеркнул шеф важность момента, другое дело.
На таком всеобщем обожании он решил ещё плеснуть из заветного сосуда и продолжить введение в курс дела.
Товар у нас есть. Упаковка есть. Слово волшебное есть. Осталось только насытить жаждущих им. Товаром то есть.
После второй речь Сваи приобрела некую путаность и излишнюю (для гаврского восприятия) образность:
Удовлетворить, так сказать, насущную потребность в прекрасном. Оросить, так сказать, невинность Джиннии.
Печень на такое предложение откликнулся сразу:
Это мы могём! заверил он шефа. Это мы запросто. Особенно оросить-то. Это завсегда
Трюм же старался от сути вопроса не отвлекаться, насколько это было возможно, и, чуть передохнув после третьей, уточнил:
Так что напишем-то? Покороче б надо.
«Мы продаём джиннам!» ухнул Печень.
Кого? не понял тот.
Свая тоже с интересом воззрился на товарища. Всем известно, что, когда гавру идёт мысля, этому процессу лучше не мешать.