* * *
Молись Богу тайно (не афишируй). А Он воздаст тебе явно. На то и есть воля Божья.
* * *
Не помню, кто именно из писателей-мудрецов в античные времена первым сказал (потом это многие повторяли, вплоть до наших дней): «Ни дня без строчки». Фраза, конечно, ёмкая, она как постулат для любых столетий. И каждого автора очень подстёгивает. Вот и я подстегнулась к работе, стараюсь её выполнять. Только форсаж начинать надо было гораздо раньше Хотя и нынче тешу себя надеждой, оправдываюсь: ничего-ничего, наверстаю. Лучше поздно, чем никогда. Ну что ж, если «чем никогда», то, конечно, лучше уж поздно.
* * *
Я ещё застала и помню те времена (послевоенные), когда белые овальные сдобные булки называли сайками. С хрустящей складочкой вдоль всей «спинки». Потом эти сайки долго назывались «французскими булками». Но потом власти в борьбе с «иностранщиной и космополитизмом» многое изменяли. И сайки стали именоваться теперь «городскими». Очень патриотично. Но потом и «городские» сошли на нет. И про вкусные хрустящие сайки вообще было забыто. А моя странная память и по сей день хранит их вкус. Даже помню, как в Останкино, где мы жили в бараках на 3-й Останкинской улице, мы с мамой ходили в продмаг отоваривать продуктовые карточки. Потом за хлебом в булочную, которая рядом. И я, держа маму за руку, скулила: «Ма-ам, а ма-ам Ну давай купим сайку Саечку». Вокруг стоял такой немыслимо вкусный запах свежего, только что привезённого тёплого хлеба, что голова кружилась. «Вот все продукты выкупим, машинально отвечала мама, тогда посмотрим, на сайку останется или нет». И порой оставалось. Ах, какое же это было хрустящее чудолакомство! И я жадно съедала его, не дойдя до дома. Аж пальцы и нос в муке́!
* * *
Я очень люблю животных. Всяких. От собаки до ужа, от слона и до ежа. Всю жизнь, с раннего детства. Сколько помню себя. (Много фото на эту тему.) И всегда любая информация о животных (особенно о жестокости к ним) мгновенно меня напрягала, непроизвольно заставляла сильнее биться сердце. (О людях сказать такого не могу.) На старых чёрно-белых фотографиях, сохранившихся со времени ВОВ Великой Отечественной войны и эвакуации нас с мамой за Урал, вижу себя, малышку, в обнимку с разными кошками и собаками. Позже, на алтайской целине с коровами, лошадьми. А вот и с подбитым соколом, которого долго лечила. И верхом на своей любимой лошадке Ласточке, когда в «Урожайном» работала почтальоном. А есть фото на Украине, в родном селе моего отца Пединовке с гусями, всюду ходившими за мной, как щенята. А ещё доящей капризную козу, рогатую, белую. И все они были мне словно родня, которую не забыть. Как точно Киплинг сказал когда-то: «Мы с тобой одной крови». Про многих любимых зверушек я написала в своей прозе. В романе «Белый свет», в повести «Охота на волков», да мало ли где ещё. И потому не удивительно, что, вернувшись в Москву с алтайской целины, я прямиком отправилась поступать в Ветеринарную академию. На Волгоградский проспект. Это почти на краю Москвы. Мечтала навсегда и профессионально связать свою судьбу с животными. Конечно, домашними. Хоть растить их, хоть беречь, хоть учить, хоть лечить. И была уверена в успехе. Мой аттестат зрелости (голубая такая страничка с серебристыми виньетками) об окончании десятилетки в селе Грязнуха (ныне Советское) был в порядке, почти все пятёрки. Однако однако всё случилось иначе. Категорически.
А вы, голубушка, опоздали, сказала мне строгая дама в приёмной комиссии, сидевшая за столом, заваленном кучей бумаг и папок. Ну и что, что вы с Алтая? Что из глубинки Не знаю, не знаю, откуда вы взяли такое расписание. У нас приёмные экзамены уже неделю идут. Ну и для студентов идут разные там зачёты, переэкзаменовки. А абитуриенты сейчас как раз сочинения пишут. Она опускает лицо в бумаги. А по приёму в вузы Москвы, так ведь расписания разные. Не день в день. Вам это надо было бы знать.
Я стою перед ней совсем убитая с пачкой своих документов в руках и с «Учительской газетой». Там на последней странице и напечатаны сроки приёма в вузы. Господи, какая всё же нелепость Какой неожиданный шок, просто удар судьбы. Опоздала. Но уходить ноги окаменели, идти не хотят. Упрямо стою. Ну просто вдруг все мечты вдребезги. Наконец дама отрывается от бумаг, смотрит на меня, застывшую, повнимательней. Даже сочувственно. Подбадривает:
Ничего-ничего. Если вы хотите именно к нам в ветеринарный, на будущий год приезжайте. А пока опыта набирайтесь. Опять же стаж прибавится. Наша профессура любит крестьян со стажем. У них и дисциплина, и стипендии. Они и практику обычно проходят у себя на родине. В своих сёлах.
Я медленно, как варёная, поднимаюсь по широкой лестнице на второй этаж. Там на площадке дверь с надписью «Лаборатория». А дальше идёт коридор, длинный, пустынный. По одну его сторону высокие окна смотрят на летнюю улицу, по другую четыре высокие двери с номерами аудиторий. И вся жизнь, такая интересная и мне пока недоступная, идёт именно там, за этими дверями. Там, в аудиториях, сидят студенты будущие и настоящие зоологи, ветеринары. И перед ними мудрые профессора вещают, читают лекции. И мне так не хочется покидать это институтское пространство. Охота быть причастной к нему. Охота хоть ещё немного подышать манящим студенческим духом науки.
В грустном раздумье стою у подоконника. И тут вижу, как дверь лаборатории открывается и в коридор выходит девушка, очевидно студентка. И уверенно, по-деловому шагает по коридору в мою сторону. Она спешит, она несёт перед собой на белом медицинском поддоне (как на подносе) какой-то учебный экспонат. Гулкие её шаги всё ближе, ближе. И тут я вижу, что лежит на поддоне. Это серый котёнок со вскрытым, вспоротым и пустым нутром. А его внутренности розовым комком лежат с ним рядом. И этот котёнок, этот подопытный экспонат ещё жив. Он мелко-мелко дрожит и смотрит на меня застывшими серыми глазками. И жуткое это явление под стук каблучков студентки минует меня и не спеша уходит вдаль по коридору А я?.. Я онемело стою у окна не в силах вздохнуть, шевельнутся, не в силах двинуться с места.
С тех пор минули десятилетия. Изменилось всё. Изменилась жизнь, изменилось преподавание. Теперь экспонаты в вузах уже давно из пластика. Но тот эпизод я не могу забыть и по сей день. А о Ветеринарной академии до сих пор вспоминаю с содроганием.
* * *
Ключи от Рая у Петра. Ключи от ада у Христа.
* * *
«Если быть, то быть первым» (В. Чкалов).
* * *
Христианину надо соблюдать три «В». Помогать надо Всем, Всегда и Везде. И не обязательно даже деньгами. (В святых писаниях про деньги нет ни слова.) Но не развращайте нищих. Из них 70 % наркоманы, лодыри или воры. (Они от лукавого.) Лучше купите для них еды.
* * *
Порой слышу: «Я человек свободный». А я говорю: «Мы же не Робинзоны. Нельзя жить в обществе и быть свободным от этого общества. Это нереально. Это идиотизм».
* * *
Пара слов во славу реализма.
Истинное искусство должно вырастать из правды, работать на правду и ради правды. Свои задачи художник должен максимально приближать к созданиям Божьим, к Его образам, к Его задачам. А прочая лукавая отсебятина лишь тешит нечистого и его рать. Как бы красиво она ни называлась. Декаданс, фэнтези, нео- или же постмодерн.
* * *
Наконец-то сняли с директорских должностей Третьяковки и Музея им. А. С. Пушкина двух одиозных дам. Учёных-западниц. Трегулову и Лошак. Давно было пора. Давно. Этакие ярые и яркие русофобки, хитроумные искусствоведки, постмодернистки. Крепко держались за престижные кресла многие годы. И вокруг все, даже их коллеги, смертельно с ними намучились. (Однако они держались. В Минкульте была у них крепкая «крыша».) В фонд «своих» музеев, тратя огромные бюджетные деньги (то есть наши, народные), они закупали непотребные «творения» русофобов, подобных Гельману и Куликову. Нынешних абстракционистов, постмодернистов, концептуалистов. И чёрт знает каких ещё «истов» Зато при этом для славы собственной и имени фирмы устраивали порой выставки великих художников-реалистов прошлого: Шишкина, Левитана, Серова, Коровина. На них стояли километровые очереди. Ибо зрители изголодались по истинному искусству. Да и вообще многовекторная, хитрая политика этих двух дам, «западянских» поклонниц, натворила в нашей культуре много гадостей. Слава Богу, их наконец уволили. Но не факт, что новые будут лучше. (Ведь в Минкульте их «крепкие крыши» остались.) А надо и срочно, ещё вчера крыши эти не чистить, а вообще ликвидировать без пощады. Ведь за окном уже настало иное время. Титанические сдвиги во всём. И конечно, в русской культуре. И вообще идёт война на выживание страны. А эти внутренние русофобы-либералы откровенные наши враги.
* * *
Я хотела поставить эпиграфом к моей новой книге «Звезда на ладони» строку Марины Цветаевой: «Моим стихам, как драгоценным винам, / Настанет свой черёд». Но не поставила. И не только из православной скромности, подавив эго. А поскольку сегодня неясно, настанет ли вообще это будущее? И каким оно будет? И стоит ли вообще «соваться со свиным рылом в калашный ряд»? Не знаю.
Ответа не знаю.
* * *
Что в человеке главное?
В человеке главное УМ.
А что главное для ума?
Главное для ума отношение к Богу и к Его творению человеку.
* * *
Господь не дал мне рухнуть в бездонное отчаяние после смерти моей доченьки Ани. Сохранил мою психику. И я выжила. Значит, Бог имел на меня какой-то свой план и расчёт. И вот, несмотря на скорби, я терплю и продолжаю жить и работать. Насколько пока есть силы. И главное тут синергия. Сочувствие, соучастие в общем деле. А без этого я жить не могу.
* * *
«Мозг самое сложное во всей Вселенной, кроме самой Вселенной» (Т. Черниговская).
* * *
Мой родной дед, кровный, по материнской линии (отец мамы), Епифанов Кириак Николаевич (мелкопоместный дворянин) служил в городе Мологе казначеем в земской управе. В городе, ныне затопленном. (А у меня масса фотооткрыток с чудными видами этого старого русского города.) И там дед женился на моей юной бабушке, стройной красавице Никольской Зиночке (Зинаиде Ивановне), приехавшей в Мологу из Нижнего Новгорода работать телефонисткой. Они ежедневно и одновременно столовались (питались) в частном престижном доме (как тогда это было принято).
Там и познакомились за обедами, и влюбились, и поженились. И там родилась моя мамочка Нина 18 октября 1917 года. А в Нижнем, в многодетной семье Никольских, брак их Зиночки считался самым удачным. Храню многие нежные письма-открытки (из Мологи в Нижний) от Киры (Кириака) своей любимой тёще Марии Алексеевне Никольской.
Однако революция (Октябрьский переворот) в стране всё смела, всё уничтожила, погубила. И царскую Россию, и самого государя, и земские управы, и всё-всё. Сломала и судьбу Кириака Епифанова. И он, дворянин, от безденежья и отсутствия работы, спасаясь от гонений большевиков, был вынужден бежать в Сибирь, где и скончался. А красавица Зиночка с моей мамой на руках спустя два года всё же вышла замуж повторно. И вновь как бы удачно за адвоката-юриста Виталия Павловича (родом из Грузии). И родила ему сына Лёвочку. Но и Виталия Павловича убила мясорубка тех лет. Расправа над НЭПом (а на процессах он, адвокат, был защитником новых коммерсантов) безжалостно покарала. Его арестовали, судили и этапом отправили на Север, на разработки торфяных болот. Там второй муж моей бабушки и скончался от скоротечной чахотки. И осталась «удачливая» красавица Зиночка дважды вдовой с двумя детьми на руках. (Это мои «Штрихи к портрету времени».)
* * *
Чистота, красота, то есть качество твоей речи, это зеркало качеств твоей души.
* * *
А тут надо крещендо, Иринка! Крещендо! кричит мне мама из подвала (квадрат люка в полу распахнут).
Она там, внизу, в подполье, перебирает картошку. Дробно сыплет её из мешков в лари-закрома. Это новый урожай, привезённый нами ещё с утра на тачке с огорода Но мама и из подполья руководит моей игрой на пианино. Слышу её голос из тёмного квадрата в полу:
Тут надо крещендо, Иринка. И повеселее, порадостней. Это же Моцарт Повтори ещё раз из-за такта.
И я повторяю ещё раз «из-за такта». Послушно, но всё же вяло. А в распахнутое окно брызжет, жарко льётся слепящее солнце. Там яркая тополиная зелень. И щебет птиц. И звонкие голоса соседских ребят. А тут «начни из-за такта» Ах, как же я не люблю эти уроки музыки! И это крещендо. А заодно и Моцарта.
* * *
Лучший способ решить проблему постараться её избежать, обойти.
* * *
Юра был лучше меня. Мудрее, спокойней, великодушней. К тому же он был чудо-художник, мастер портрета. У него много портретов наших друзей: Шукшина, Лихоносова, Шепитько, Мустая, Тарковского, Быкова А я пишу лишь штрихи к портретам. На большее, например на роман, меня не хватает.
* * *
Хорошо кем-то сказано: «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя. Спроси, что ты сделал для своей страны».
* * *
Как в русском языке значительны, замечательны слова с приставкой «пред». Предчувствие, предложение, предоснова, предзнаменование, предсказание, предпраздник, предощущение, предвидение И порой именно то, что «пред» (перед), то есть то, что раньше, оказывается важней, интересней, ценней (а то и приятней) самого основного события. Вот предпраздник это уж точно.
* * *
У Владимира Путина глобальное видение роли России в мировом современном процессе. Взгляд его глаз очень цепок и точен.
Он видит и макро, и микро. Ну умница просто. А для народа России такой вождь большая удача.
* * *
«Награда даётся не за де́лание, а за смирение, за послушание» (профессор А. Осипов).
* * *
Любовь это обязательно и всегда страдание. Любовь и обнаруживают, и определяют именно по страданию, по состраданию. Нет страдания значит, нет и любви. Чем любовь сильнее, тем страданье бывает сильнее, больнее.
«И, мочи нет, сказать желаю, / Мой ангел, как я вас люблю!»
«Но узнаю по всем приметам / Болезнь любви в душе моей» (А. Пушкин).
* * *
Нынче на ТВ реклама прокладок. Появляется «в нужное время и в нужном месте». (Шутка.)
* * *
Философ Александр Зиновьев это буквально целое государство в одном лице. Его «Зияющие высоты» это чудо-книга. Я знала Зиновьева, знала, познакомились лицом к лицу. Будучи членом Бюро прозы, я даже «принимала» его в члены СП РФ Союза писателей РФ. Помнится, он в тот вечер сказал: «Последний человеческий век это век ХХ». И ещё: «Даже малое зло это зло. Даже малое добро это добро». К сожалению, он атеист и потому показался мне эгоистичным. А потому все его теории и даже «Зияющие высоты» интересны мирянам-обывателям. Не христианам. А потому смертны. Боюсь, их сметёт ветер истории. Хотя кто знает. Были же античные мудрецы, названные язычниками: Платоны, Сократы и прочие. Воистину, «нам не дано предугадать, / Как наше слово отзовётся» Вот про Зиновьева это уж точно. (О его вечере-празднике по приёму в СП и о жене и дочке его я написала свой «Штрих».)
* * *
«Человека можно уничтожить. Но его нельзя победить», сказал Хемингуэй. А я вот подумала: к сожалению, и победить можно. Сколько уж раз и побеждали, и сгибали, и унижали. И до хруста костей прогибали. История помнит всякое. А эта красивая фраза классика-американца годна лишь как прямая речь одного из его крепких героев.
* * *
«Надо зацеплять всякое знание, что попадается на пути. Неизвестно, что тебе пригодится в будущем», говорила в XIX веке мать своему великому сыну Владимиру Далю другу Пушкина.
К слову, именно Далю Пушкин, лёжа на смертном одре, подарил свой сюртук, на дуэли пробитый Дантесом. (Отверстие от пули на правой поле сюртука, внизу, в районе бедра. Ранение было смертельно. Неизлечимо.)
* * *
«Миссия Америки опошлить вселенную», очень точно сказал некогда писатель-классик Александр Диккенс старший.
* * *
Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать.
* * *
«Жена Цезаря должна быть вне подозрений» (Гай Юлий Цезарь).
* * *
Тело человека храм Духа Святого.
* * *
Что самое ценное в человеке? Самое ценное УМ. Не интеллект, не инстинкт, не красота, не воспитание-образование. Главное ум, ум и ум.
* * *
Спасение души это освобождение, исцеление от страстей.
* * *
Что такое «третье небо»? Мирянин определяет это просто как РАЙ.
* * *
Как же трудно иностранцам освоить русский язык! «Жаркое» «жарко
́
́
А вот ещё непереводимые чудеса русского языка: «Ну что ты там вошкаешься?» Или: «Сапоги всмятку». Или: «Не тяни резину». Или: «С ума, что ли, сбрендил?» Или: «Шарашкина контора». Или: «По самое не балу́й». Или: «Какая не́видаль». Или: «Лупоглазый»
И вот как всё это коротко объяснить иностранцу? Ведь замучаешься.
* * *
Знаю только, что каждый из нас вызволен Богом из небытия для своей собственной миссии. Надо только её угадать, услышать, определить. За чужое не браться. А прожить СВОЁ.