Эту не решит. Решит другую.
Мне неприятно думать, что они занимались ЭТИМ прямо здесь и сейчас, пока я спала. Не могу быть уверена, но есть вещи, которые заставляют меня предполагать, что именно так и было. А ведь Цербер еще несколько часов назад гладил между ног меня
Я думала, мы с тобой уже разобрались с прошлым. Но ты сорвался сразу же, как только оно замаячило на горизонте. Теперь нет уверенности в том, что ты продолжишь выполнять все мои рекомендации.
Молчит.
Теперь держать себя в руках будет сложнее, понимаешь?! напирает незнакомка. Я вижу, что ты стараешься, но этого недостаточно. От того, что может спровоцировать тебя на агрессию, лучше держаться подальше. От нее нужно держаться подальше, не знаю, как именно я это понимаю, но нутром чую, что сейчас женщина указывает на меня.
Давай, на этот раз я сам решу, что мне делать?! Поезжай в город и копайся там в мозгах у своих психов.
По-моему, в ответ на последнее высказывание я слышу усмешку.
Я не могу заставить тебя делать то, что я говорю, Валиев, но настоятельно советую
Алина, блядь! недовольно рычит зверина.
Девушка вздыхает. Очень глубоко и шумно. Видно, она все же сдается.
Таблеток хватит на неделю обычного приема, но если будет необходимость
Возникает пауза. Я слышу какое-то движение, но разобрать, что именно делают Цербер и незнакомка не могу.
Я все же надеюсь, что ты прислушаешься, Ратмир. Месть ослепляет. Она разрушит все, что мы строили все эти годы.
Мужчина ничего не отвечает. И по шагам, которые слышатся теперь, понимаю, что девушка покидает дом.
А я еще долго лежу и не шевелюсь. Мне нужно переварить информацию. Нужно как-то справиться с эмоциями, которые у меня вызвал случайно подслушанный разговор. Их много, и они разные. Я даже не могу уцепиться за какую-то конкретную, просто понимаю, что все вместе эти чувства не дают мне дышать.
Надеюсь, папа уже ищет меня. С его связями и возможностями это несложно. Быть может, уже сегодня получится убраться из проклятой лачуги.
Еще я мечтаю о том, что хозяин дома уйдет куда-нибудь, желательно на весь день. Вот только мужчина не спешит. Будто нарочно ждет моего пробуждения.
Собравшись с силами, поворачиваюсь на другой бок и встречаюсь взглядом с Цербером. Кажется, он выглядит сейчас более спокойным, чем вчера вечером и, безусловно, для меня это хороший знак.
Долго спишь, вместо доброго утра произносит мужчина. Но, кажется, точно хочет сказать совсем не это.
Теперь замечаю, как вспыхивают в его глазах порочные огоньки. По позвоночнику пробегает холодок. Я ошиблась. Цербер не забыл вчерашний вечер. И не забудет. Моя нагота и доступность ни на шутку раздразнили его. А сейчас мы оба знаем, что под широкой тонкой рубашкой у меня ничего нет. Только обнаженная тонкая кожа, под которой от хищного взгляда мужчины взрываются разряды тока. И меня спасает сейчас только девственность, которая в любой момент может перестать быть преградой. Когда Церберу станет плевать на то, что он не имеет дело с такими как я.
Мой отец убьет тебя, когда узнает, что я здесь, сразу предупреждаю. На этот раз точно убьет, добавлю, вспомнив, что этого человека давно считают мертвым.
Мужчина ничего не отвечает, и это пугает. «Девчонке повезет меньше всех», вспоминаю его же фразу, только больше нагоняя жути. Надеюсь, Цербер прислушается к этой Алине и будет глотать колеса по расписанию.
Твой отец никогда не узнает, где ты, на полном серьезе слышу в ответ.
Глава 12
Ассоль
И что ты задумал? В чем твой план? имею наглость спросить.
Это ведь очень странно звучит: хочет шантажировать отца, при этом тот никогда не узнает, где я. Что это значит? Все равно убьет? Разрежет в итоге? Застрелит, когда получит то, чего хочет? Чего этот мясник вообще хочет?
А я ведь слышала про месть. Видно, Цербер давно вынашивает этот план. Ну, не конкретно этот, связанный со мной, а вообще. Непонятно только, для чего он скрывался столько лет? Неужели, нет ресурсов на осуществление своих целей?
Тебе знать не положено, отрезает. Меньше знаешь, крепче спишь, слыхала такое?
Со мной Цербер говорит по-другому, ни как со своей Алиной. Меня почему-то пронзает злостью, когда вспоминаю ее. Вроде и не знаю, что за человек, а уже люто ненавижу.
Мне страшно говорю вполне искренне. Завтрашний день кажется таким размытым, будто его вообще может не наступить. А Цербер он что-то задумал, но со мной делиться не намерен, и я даже не знаю это больше пугает или бесит.
А еще меня напрягает его взгляд. Мрачный и тяжелый. Такого я еще не видела. Точно все за миг усложнилось. Буквально за ночь, пока я спала. И я не могу уловить, что именно.
Не стоит давить на жалость. Если слышала обо мне, то знаешь нет у меня ее, усмехается так, точно гордится этим своим качеством.
Его ответ ледяным холодом проносится по легким, сбивает мое едва слышное дыхание.
Тогда зачем помог мне, когда машина застряла?
Что у тебя за привычка такая: языком чесать не по делу? отвечает вопросом на вопрос.
Вообще-то хочу возразить, потому что в корне не согласна. Но по глазам громилы вижу, что лучше не стоит. И хрен знает, какая может быть реакция. Он же псих, получается
Мужчина сидит на стуле вроде бы расслабленным, но все равно выглядит устрашающим. Чудовищно даже. А мускулы так сильно напряжены, что перестаю верить в то, что Цербер вообще человек.
Есть садись в итоге предлагает мне хозяин лачуги.
Что-то не хочется.
Да, сядь ты, блядь! рявкает и теперь совершенно точно напоминает мне лесного зверя. Мне твоя голодная смерть никуда не уперлась, так что будешь жрать, спать, что там еще положено, чтобы не сдохнуть?
Приходится повиноваться потому что есть я, на самом деле, хочу.
Иду к столу, готовая сгореть от стыда за то, какой короткой оказывается мужская рубашка. Нет, она громадная, конечно, как и сам мужик, но мне все равно кажется, что я сверкаю перед Цербером своими беззащитными обнаженными прелестями.
Как жадно он трогал меня там, между ног Я никому и никогда не позволяла делать этого, но его касания Они точно до сих пор на мне. Пульсируют на коже. И пульсация усиливается при каждом моем движении, при трении бедер, пока иду к столу. Стыдно признаваться, что мне хочется снова ощутить его грубые пальцы на своей мякоти. Этого неандертальца с бородой. Лесного человека из лачуги в Богом забытой деревне. Убийцы, каких поискать
И я больше стараюсь не смотреть на Цербера, чтобы не вспоминать, какого это, прижиматься к его горячей плоти. Ощущать на себе его необузданную животную силу. Понимать, что от близости именно с этим мужчиной внутри раскрывались самые темные и низменные инстинкты.
Навернув немного творога со сметаной, бутерброд с колбасой и чай, немного расслабляюсь и решаю задать очередной вопрос. Мне так много хочется спросить у него, потому удержаться просто невозможно.
Почему тебя так зовут Ратмир?
Я Цербер.
Но я слышала, как девушка называла тебя по имени.
Смотрю, ты у нас маленькая любительница подслушивать чужие разговоры?
Я не специально, оправдываюсь, и это чистая правда. Просто ответь, это ведь легкий вопрос. Имя славянское, а ты бегло окидываю мужчину взглядом.
Я уже сказал, как ты должна меня называть, недовольно и резко выпаливает мужчина. Не понимаю, почему вопрос с его именем так болезненно воспринимается?
Становится обидно, что звать Цербера по имени может только Алина. И я, кажется, все сильнее ее ненавижу.
Больше я ничего не спрашиваю, и только когда допиваю чай, мужчина поднимается из-за стола.
Мне нужно за дровами сходить, а ты тут сиди.
Ну уж нет! восклицаю и тоже вскакиваю со своего места. Я с тобой пойду! Я тут больше одна не останусь! Если надо, снова шмотки твои натяну, но ждать, пока за мной придут не стану.
А в лесу, думаешь, с Сабиром не встретимся? Он не отстает, пока свое не получает, с усмешкой.
Там ты есть, говорю. Пусть и ради своих мерзких планов, но ты меня не отдашь, смотрю на Цербера уверенным взглядом, пусть знает, что настроена я решительно.
Ладно. Собирайся, на улице буду ждать.
И я собираюсь. Очень быстро. Белья своего не нахожу, поэтому приходится натягивать одежду прямо на голое тело. Ну, как есть уж! Ныть некогда. Я не в том положении, чтобы беспокоиться о таких мелочах.
Мы углубляемся в лес по какой-то одному Ратмиру известной траектории. Холодно, промозгло, в снегу тону, но тащусь за ним след в след сама же напросилась.
Когда доходим до места, мужчина топором срубает несколько небольших деревьев, хотя я была уверена, что самовольная вырубка запрещена законом. Связывает их между собой, пока я подрагиваю от мерзкого холода.
Приближаясь обратно к деревне замечаем едкий запах дыма. Будто горит что-то довольно большое. И только когда оказываемся на достаточном расстоянии, чтобы понять, что именно полыхает, я прихожу в ужас.
Глава 13
Ассоль
Вскрикиваю. От неожиданного осознания и страха. Цербер реагирует молниеносно. Зажимает мне рот своей ладонью, горячей, несмотря на холод, обступающий нас со всех сторон. А я, теперь уже безмолвно, кричу ему в руку.
Горит его дом. Наш дом. Полыхает высоким пожаром. Мы находимся еще в лесу, но можем отчетливо видеть столб из огня и дыма. Я даже забываю про то, как продрогла в снежных сугробах. Это сейчас вообще неважно.
Сама не понимаю, что за животный страх одолевает меня в эти минуты. Чего именно так боюсь?!
Рядом с пылающим домом различимо много людей. Но никто из них даже не пытается потушить пожар. Обстановка вокруг, охваченной огнем лачуги, кажется напряженной. Это напряжение ощущается даже здесь, на расстоянии.
Цербер не спешит кидаться на спасение имущества. И я понимаю почему. Видно, он тоже осознает, что подходить к дому опасно.
Я уберу руку, а ты больше не вякнешь, поняла?! грубо спрашивает меня, а я киваю, не раздумывая.
До меня только сейчас доходит, что не пойди я за Ратмиром, могла бы погибнуть в огне, задохнуться от ядовитого дыма.
Ратмииир! по округе раздается громкий голос. Он больше похож на рык разозленного животного и по своей силе даже заглушает треск горящего дерева. Иди сюда, сучий выблядок! Я знаю, что ты здесь!
Мое горло в миг перехватывает болезненным спазмом. Ужас становится первобытным, захватившим полностью все сознание.
Цербер нажимает мне на плечо, распоряжаясь пригнуться. И я, не раздумывая, как послушная марионетка, уже привычно опускаюсь в сугроб. Мужчина делает то же самое.
Теперь я понимаю, кто кричит. Его жуткий братец. Я отчетливо вижу этого ублюдка из своего укрытия, и молюсь Богу, чтобы он не видел нас.
Даже издали его вид устрашает. Не знаю, что произошло между этими двумя, но ненависть пылает гораздо сильнее нашего дома.
Цербер никак не реагирует на зов. Выходить из леса не собирается.
Отдай девку, мелкий ублюдок! не унимается Сабир, вроде так его зовут. И я пощажу тебя сегодня.
Ратмир со страхом пищу.
Я попросил тебя заткнуться! с каким-то презрением слышу его раскатистый шепот.
А меня паника душит. Теперь не так страшно за дом, как за свою жизнь. Цербер ни из тех, кто будет таскаться со мной. Он же с самого начала сказал гостей не жалует, и стремился как можно скорее избавиться от меня, пока ситуация в корне не поменялась.
А сейчас, потеряв дом, что мешает ему избавиться от балласта? Отдать его бешеному брату то, что он просит? Меня И, я уверена, что в руках Сабира не выживу. Он точно не из тех, кто знаком со словом «пощада». Даже родного брата называет «сучим выблядком»
Крики прекращаются, но, кажется, я начинаю отчетливо слышать женские вопли. Не знаю, почему сельчане так убиваются по сгоревшему дому. Он стоит в отдалении и через снег пожар вряд ли перекинется на другие дома.
А еще непонятно, откуда бандиты узнали про меня. Видно, сдала себя, когда упала. Я ведь закричала, а шапка предательски сдвинулась с головы. Нападавший мог разглядеть мои волосы. Правда, не сразу дошло, ведь он обращался ко мне, как к парню. Или это было только прикрытием, чтобы дверь открыла?
Мы сидим в засаде, кажется, уже целую вечность. Молча наблюдаем за разгулявшимся пламенем и за тем, как перемещаются рядом с нашим домом чужие люди.
Меня вдруг осеняет нехорошим предчувствием. Таблетки! Таблетки, чтоб их! В первую нашу встречу они ждали Ратмира дома, он не брал их с собой в лес. Так что изменилось теперь? Наверняка, пресловутая баночка без опознавательных знаков осталась там и уже предалась пламени.
Внимательно смотрю на мужчину, стараясь определить, какого сейчас его состояние, и как долго он продержится без колес. Что вообще случится с ним без них? Какой ужас ждет нас обоих?
И я бы сказала, что у меня холодеют конечности от внезапного осознания, но они и без того так сильно замерзли, что я не чувствую ничего подобного.
У тебя пять минут, брат! снова разносится по округе крик Сабира. Я даже вздрагиваю. И я убью твоих дружков!
Наблюдая за перемещением главаря бандитов, замечаю несколько человек, что стоят на коленях в отдалении. Их руки, кажется, заведены назад. Вот же
У меня не хватает слов, чтобы передать то, что зарождается сейчас в моей груди. Это настоящий эмоциональный взрыв. Я забываю обо всем на свете. Чувствую только, как внутренности сворачиваются все сильнее, как содержимое желудка вот-вот норовит выбраться наружу.
Цербер даже не дергается. Ухом не ведет. Непохоже, чтобы он собирался на помощь друзьям.
Ты что, бросишь их? дрожащим голосом спрашиваю.
Мужчина молчит. Дурацкая привычка.
Они погибнут из-за тебя! говорю уже громче с некоторым презрением.
Но Цербер так и продолжает молчать. Долго. Я все жду, когда он скажет хоть что-нибудь. Но потом вспоминаю, с кем имею дело. Ратмир ведь, наверняка, погубил столько людей, что еще парочка трупов вовсе не сыграют роли. И меня он защищает только лишь потому, что я нужна для дела И как только перестану быть важной
Желудок сжимается все сильнее. Я чувствую первые неприятные позывы, как он стремится вытолкнуть из себя мой завтрак.
Тем временем, возня вокруг дома сгущается рядом с мужиками. Простыми таким сельчанами, которые лишатся жизни ни за что.
Неужели, ты ничего не сделаешь?! уже шепчу, не надеясь на ответ.
Тебе в руках Сабира было бы гораздо хуже, сухо произносит Цербер прежде, чем по круге раздаются несколько выстрелов.
Глава 14
Ассоль
Паника охватывает меня мгновенно. Я стеклянными глазами смотрю на то, как три, лишенных жизни тела, безвольно падают на снег, и ужасаюсь происходящему.
Папа всегда держал меня вдали от смерти. Я прекрасно знала, чем он занимается, и какие методы применяет. Но никогда, ни разу в жизни, не видела ничего подобного. Меня оберегали и защищали.
Теперь, оказавшись брошенной в самый эпицентр криминальных разборок, поняла, что знать и видеть совсем разные вещи. Полярно разные. Да и папы рядом нет, который, если что, отдаст за меня жизнь.
И что теперь? спрашиваю у Цербера.
Он сидит с плотно сжатыми кулаками и, мне кажется, я слышу скрип стиснутых им зубов. Все таки ему не все равно Думаю, варвар жалеет о том, что случилось с его соседями.
Ратмир?! забываю о том, что Цербер просил не называть его по имени.
Дождемся, пока все уляжется. Потом уедем. Так что сиди тихо, если не хочешь кончить, как они. Хотя, тебе Сабир точно приготовил что-то похуже.
Ну, спасибо! Умеет поддержать! Мастер от Бога!
И меня все больше колотит. Паника зашкаливает. Не знаю, от чего больше трясет: от холода или от страха. Жутко даже представить, что мы оказались среди врагов, которые по численности сильно превышают нашу. По сути, ведь у нас есть только Цербер. И ждать от меня хоть какой-то помощи ему не приходится.