Так что я прилипла к клавиатуре. Возможно, неведомые силы волшебным образом возьмут меня в охапку и заставят писать книгу. Пока что писать мне слишком больно. Наверное, размышления снова уходят не в ту сторону, у рожениц очень болезненные схватки Я не знаю и не знаю, узнаю ли, ведь до тех пор, пока у меня нет вообще никакого дома, я сама как неокрепший ребёнок в своих возможностях и о собственном ребёнке не может быть и речи
Я зачем-то начинаю думать о роженицах. Хотя да, уж мне-то это совсем ни к чему. Учитывая ещё и то, что законной жене Эдуарда предстоит в скором времени рожать второго ребёнка. От Эдуарда.
Я не видела, но знаю, что в его паспорте Российской Федерации есть штамп. И штамп будет до тех пор, пока Эдуард не разведётся. По его словам, это как минимум, до тех пор, пока его младшему ребёнку не исполнится год. Тому ребёнку, которого пока ещё нет, но он в ближайшем будущем, вот-вот, через пару недель. Девочка. Мы все этого безмолвно ожидаем. И я как бы тоже. Но не очень. Я совсем недальновидна в таких вещах, не моё это дело.
Что я об этом думаю?
А ничего я об этом всём особо не думаю. Вот сейчас подумала, а обычно не думаю. Потому что если задумываться, то мне, как бы из гуманных соображений, стоило бы исчезнуть. А то ерунда какая-то: есть беременная жена, я сожительница чёрт голову сломит. Правильно было бы мне не вмешиваться в эту историю. Я и не вмешиваюсь.
Но я уже есть. Я уже здесь. Наличие меня неопровержимо, каждую ночь подтверждается.
Как-то вечером, сразу после ужина, Эдуард смывал с меня пену. Сначала я сидела в ванной, он подавал мне ужин прямо в ванную, потом вино. Это был хороший вечер, и мы так веселились, не в первый и не в последний раз. И вот, смывая с меня пену, он пробубнил куда-то: «Надо будет потом развестись». Мне стало неловко, и я увела беседу в шутку: «Обязательно, чтобы жениться на мне!» Он заулыбался почему-то:
А ты что, хочешь? ведь понимает, что в действительности эти вещи меня не волнуют.
Конечно хочу, давай! игриво заявила я.
Ну, будешь тогда аж моей седьмой женой, почему- то весь этот диалог обоим показался смешным. Или просто этот смех был прикрытием досадного для столь счастливого вечера осознания, что, конечно, ничему такому не бывать, этим фантазиям.
А чему бывать?
Я ведь действительно не хочу быть никакой женой, уж тем более седьмой. И знаю, что вместе мы долго не будем, есть это чёткое понимание. Что я тогда вообще от него хочу? А это сложно сформулировать. Когда-нибудь сформулирую.
Люблю его. Люблю не сегодня, не вчера и не завтра. Люблю всегда и всего. Люблю от стартовой точки его возникновения во вселенной и до бесконечности. И то, что является реальностью сегодня, завтра станет прошлым. А любовь моя останется навсегда.
Хватит думать о роженицах.
Лучше бы самой что-то выродить.
Выродить получается одно примитивное желание поставить компакт-диск с самой настоящей порнухой. Не просто так, но с целью познания и разрешения актуальной ныне проблемы: я не кончаю.
Я и до двадцати лет не так чтобы особо, но это не было проблемой. Я, признаться, вообще медленно соображаю и всё делаю долго, если речь идёт не о подсчёте денег на чаевые за танцы. В двадцать лет оргазм пришёл, и я стала кончать. К этому буквально приложил руку мой широкодуший еврей. А теперь перестала. Есть к чему стремиться в любви.
А с Фиэром не получается. Я могу, если он не видит. Я могу, если я под одеялом. Я могу, если он спит. Я могу, когда он пьян Но так, чтобы он заметил, я никак не могу!
И с этим нужно что-то делать, Фиэр недоволен, обижается.
Мой Фиэр у меня как Прекрасная Дама у Блока, вот в чём проблема. Мой лирический Герой. И как, посоветуйте, на Лирического Героя можно вот прям в открытую?
Я так не могу. Тут на карту поставлена вся моя жизнь и как мне, голой чучей усесться на эту самую карту, что ли?!..
Я выключаю звук компьютера и завожу диск, заранее позаботившись о конспирации. На мониторе компа я оставляю открытое окно с текстом своей будущей книги. В случае шухера можно будет свернуть окно с самой настоящей порнухой и продолжить «писать книгу».
Снимаю штаны и сижу за компьютером в одной лишь майке. Просто лето, очень жарко. Это всё на тот случай, если Эдуард вдруг зайдёт. И он, естественно, заходит. В самый насыщенный момент моего общения с кинематографом сюжет захватывающий: отворилась входная дверь, и в гости к даме пришли два ниггера, какой-то белобрысый прибалт и один кореец.
Дверь в мою комнату тоже отворилась, и ко мне пришёл Эдуард:
Что ты, Зверь, притаился? Что-то задумал? Чутьё его не подводит. Зверь задумал.
Я успеваю свернуть окно с видео одним кликом, положить ногу на ногу, соорудить задумчивое выражение лица и в муках склониться над клавиатурой.
А, ты работаешь догадывается мой мужчина. Ну хорошо, не буду отвлекать тебя, и прикрывает дверь. То, что я без трусов, его совсем не удивляет. Лето ведь Слышу направляется на кухню. Будет варить кофе.
Я, переведя дыхание, возвращаю окно с видеофильмом на монитор и вижу, что все четверо ребят уже разделись, тоже лето, и разместились около гостеприимной актрисы. И когда это успели? Придётся начинать «работу» заново или с нового сюжета, потому как этот от меня уже беспощадно ускользнул. «Работаю» Стыдно признаться Эдуарду в том, что ничего я не пишу. Тем более учитывая, как серьёзно он относится к делу. Тот факт, что человек что-то пишет, он называет работой. Только это он работает, а я нет. Потому что он получает за это деньги, я же, конечно, не получила ещё ни копейки. И, к этому я готова, возможно, не получу никогда. У меня нет иллюзий насчёт заработков художников, тем более таких диких, как я. Я да, со стороны произвожу впечатление диковатой, как будто не знаешь, чего от меня ожидать, и лучше тогда ни о чём не договариваться. Это совсем не так: будь оно так, я бы не смогла ни учиться, ни спектакль ставить; со мной можно прекрасно договориться о деле. Однако впечатление я произвожу обратное
Как же здорово, что придумала я себе работу танцы.
Есть вроде бы как ещё один выход. Он называется «найти мужика». Сейчас это советуют себе и друг другу все мои ровесницы, об этом каком-то мифическом мужике ходят легенды, которого надо где-то найти. И тогда он вот возьмёт и будет за всё платить. Почти все находятся перманентно в поиске этого мужика, иногда мужик находится, но, оказывается, не тот, и поиски продолжаются
Так что вроде бы вариант, но не мой вариант. Я не смогу быть долго ни с кем только ради денег, без любви напьюсь и начну их посылать, себе же в ущерб, такой вот дерьмовый характер. Так что пусть лучше все мужики приходят просто на мои танцы и дают чаевые.
Мой последний и единственный роман с «полуолигархом» продлился месяц и закончился тем, что я собрала вещи и бежала от него со всех ног, взвыв от предсказуемости и безоблачности сожительства. Мужик был искренен, искренне хотел меня пользовать от души, водить меня и мою подругу Милу на показ друзьям в рестораны и модные клубы, купил мне декорации для спектакля «Мечты сбываются!», дал одну из своих пластиковых карт, куда клал деньги, совсем немного, на текущие расходы в институте, и поселил меня к себе жить. То есть всё бы ничего, претензий тут никаких нет. Если бы не одно «но»: сам этот мужик, сам тот факт, что он есть, омрачал все прелести свалившихся благ. Я не любила его и не смогла полюбить, каждая отвратительная минута с ним была мучением. Собрала вещи и позвонила своему небогатому широкодушему еврею, чтобы тот меня забрал. Так я попробовала «найти мужика», и у меня получилось, но не получилось
Может быть, он хотел жениться на тебе, а ты ушла, причинила ему зло! иронизирует Эдуард, когда я рассказываю ему эту историю, чтобы немного попугать его этим мифическим мужиком, как дура. То есть, мол, вот найду и «причиню зло» на этот раз уже тебе.
Так это не зло, это добро! шучу я в ответ.
Остроумно. Впервые слышу от тебя столь искреннюю правду, мы смеёмся.
Так что мужика я уже нашла, можно сказать. Сидит там, достал селёдку и поедает. Это как деликатес, иногда позволяет себе днём, вне сложившегося графика с одним приёмом пищи в сутки.
Мужик найден, себя бы найти.
Для этого включаю следующую серию самой настоящей порнухи и внимательно наблюдаю за происходящим на экране. На этот раз получается быстро. За несколько мгновений до «нахождения себя» Зверь совершает задуманное вскакивает, бежит на кухню со всех лап, чтобы успеть настигнуть там Фиэра. Но и где же он? Я же слышала, что здесь! Только не это
Проехали.
Я ошиблась. Фиэра на кухне уже нет, он «у себя». «К нему» добежать я уже не успею и, облокотившись на стол, встречаю этот бесполезный оргазм. Попытка не удалась. В кофейнике вздымается пена и заливает плиту. Гашу огонь. Курю.
Ничего страшного, решаю я. И возвращаюсь к компьютеру. Пять человек на экране две влюблённые пары и, кажется, их садовник ползают в траве.
Я усаживаюсь поудобнее, где там следующий сюжет? Просто так я не отступлюсь!
На этот раз дано: одна разнополая пара в конюшне. Пока что просто смотрят лошадей. Лошади красивые, пара не очень. Но делать нечего это последний не отсмотренный мною сюжет на диске. Приступаю к делу, уже лениво, даже с каким-то отвращением. Когда ковбой снимает трусы со своей спутницы, мне становится противно. С досадой выключаю фильм.
И как теперь быть?
Возможно, я всё делаю неправильно. Потому что эти люди, которых мне тут показывают, лично к нам с Моим Фиэром не имеют никакого отношения. Я, таким образом, не вникаю в суть вопроса, а, наоборот, отвлекаюсь не на то. К такому прихожу я выводу.
И делаю отчаянный шаг вывожу на монитор фотографию Эдуарда.
Первые несколько минут сижу в оцепенении. Не сразу готова надругаться над фотографией Моего Фиэра. Но, получается, иного пути у меня нет. В конце концов, я делаю это во имя нашего общего блага.
Смотрю на фотографию в упор, вглядываюсь в детали так, чтобы смогла чётко воспроизвести её в воображении, если захочу. Кладу левую руку себе на живот. Я левша.
Мой Фиэр строго и безмолвно взирает на меня. Меня переполняет смущение. Зажмуриваюсь, ощущая, как он сейчас наблюдает за мной, в моём унизительном положении, с фотографии. Мне стыдно открыть глаза, но фотографию я запомнила, я её выучила, я знаю Знаю Главное избавиться от лишнего стыда. Смотри на меня, смотри, мне не стыдно
Скоро я пулей вылетаю из комнаты и стучусь в кабинет Фиэра.
Да-да вкрадчиво отвечает он. Это означает, что я могу зайти. И я врываюсь. Эдуард спокойно сидит себе за столом, спиной ко мне, склонился, что-то пишет. Может быть, опять повествует о том, как он когда-то кого- то, как те люди в кинематографе.
А мне нельзя терять времени. Я со спины набрасываюсь на Фиэра и целую его куда удаётся.
Что-то случилось? Эдуард невозмутим. У меня же нет времени объяснять, что именно случается, иначе не случится ничего. Зверь вцепился в Фиэра и жадно целует. Я тебя люблю! почти кричу я. Вот, мол, что случилось. Сейчас! Сейчас
Не говори глупостей. Эдуард кладёт ручку на стол, отставляет кружку подальше и отстраняется от меня. Лена, я работаю, ты разве не видишь? Не отвлекай меня. Не мешай.
Я убегаю вон, как тот нагадивший котёнок, который и сам знает, что нагадил. Выключаю компьютер, опускаюсь лбом на клавиатуру и тихо всхлипываю.
* * *
Поздним вечером мы молча лежим в постели и читаем книги. Сегодня мы не смотрим кино и даже не выпиваем. Необходимо себя чем-то занять, пройти процедуру «перехода ко сну». И мы читаем.
Я лежу на своей половине кровати, Эдуард на своей. Мне читать, как и писать, впрочем, уже давно не хочется. Так что я больше притворяюсь, что читаю, сосредоточив взгляд на первой попавшейся странице. Опять размышляю, что-то грустно, выводы неутешительны. Грустно, что так оно получилось, с этими оргазмами, так глупо это всё. Наверное какое неожиданное озарение! всё куда проще. Это просто я сама всё утрирую и преувеличиваю. На деле же всё очень просто и всё хорошо: Мой Фиэр рядом. Он тут, в нескольких от меня сантиметрах, он не уйдёт, он вчера спал рядом со мной, и сегодня разлёгся тут, и завтра А что будет завтра? лезет мысль.
До чего же я слабое существо! Мне бы радоваться, наслаждаться счастьем, мне же, по сути, ничего более не надо только бы он лежал рядом со мной. Пусть лежит рядом со мной, и сегодня, и завтра, пусть мы умрём вместе, пусть нас вместе закопают, чтобы мы так и лежали вместе. Мне более ничего не надо, слышите?
Или надо?..
Ау, куда ушло озарение?
Мои трезвые полуночные размышления навевают противную тоску, я сама себе противна. Ведь именно благодаря всем этим моим лишним страхам, только из-за них всё очень скоро закончится. И я это понимаю прекрасно. Так произойдёт именно потому, что я боюсь этого. Я вручила ему свою жизнь и, как её жить дальше, что предпринимать не могу разобраться. А он мне ничем не обязан. Я боюсь потерять Моего Фиэра. И потеряю. Потому что боюсь. Ну не надо, не надо бояться успокаиваю я саму себя. Не помогает. Сочиняется стих:
Прыг! муха по столу.А я по ветру.Разветрю свои страсти.На ветруОни взбунтуются Окажутся, где «это».По нраву им Там слова нет «уйду».А там, где «это», Там всегда +30.А в худшем случае Возможно, 25.И там, где «это»,Запросто случится,Что я смогу шутя Тебя обнятьБрыньк! капля из кранов.А я от тела.Отвинчиваю сердце Пусть оноПусть будет моё сердцеПриглашеньем.Куда? Туда.Где слова нет «прошло».А там, где «это», Там всегда мне двадцать.А в худшем случаеА в худшем двадцать вновь!Но там, где «это»Нам не повстречаться.Ведь «это» называется Любовь.Бах! пулею в затылок»Ну сказал бы он хоть что-нибудь ободряющее вместо уже привычных воспитательных упрёков, обнял бы меня: «Зверь, пора спать, хватит шелестеть. Завтра мы»
Но он лежит, читает и молчит. И ничего не говорит мне. Ничегошеньки.
Я закрываю книгу, кладу её под кровать и, отвернувшись набок, замираю.
Что, Зверь, будем спать? предлагает Эдуард.
Угу.
Он встаёт, гасит свет и аккуратно укладывается под одеяло. Пока что у нас ещё даже одно одеяло на двоих. Хоть это и так неудобно обоим.
Да, давай спать, мирно повторяет Мой Фиэр. Что прочитала? вдруг спрашивает в темноте.
Мало, отвечаю честно я.
Читаешь одну книгу в месяц.
Да, соглашаюсь, я вообще ничего не делаю. Я устала от безделья. Мне плохо от этого. У меня всё из рук валится. Не могу себе найти занятия в этой Москве, кроме тебя.
Плохо, оценивает Эдуард, ты праздно проводишь всё своё время.
Упрёк этот обоснован, что уж там
Послушай вдруг отвечаю ему я во мраке. Почему ты так груб со мной? Я всё знаю, это сейчас так. Я всё себе найду тут. Найду клуб, чтоб работать. Переведусь сюда в театральный вуз. Это пока что я не нашла, запуталась. Думаешь, я сама не переживаю?
Думаю, тебе не хватает упорства, резюмирует Эдуард.
Зря ты так со мной, решаюсь я, зря. Я всё сделаю. Только не упрекай меня, пожалуйста. Со мной так не сработает. К тому же Я ненадолго замолчала, подбирая слова, как бы пытаясь объяснить происходящее. К тому же я сейчас много занимаюсь тобой.
Как это ты, интересно, занимаешься мной? усмехнулся Эдуард.
Нечего смеяться. Я изучаю тебя и хочу посвятить тебе свою жизнь, хоть как-то Чем смогу Я никогда не забуду о тебе, это я обещаю, и всем о тебе буду рассказывать, если когда-нибудь это будет надо, сейчас не надо, но если будет надо Я научусь, я напишу о тебе
Какое-то время Эдуард молчит в сумраке. Потом вдруг пододвигается ко мне, загребает всю меня рукою, прислоняет к себе и целует в мочку уха.
Ты и правда хочешь посвятить мне свою жизнь? переспрашивает.
Да. Когда я говорю, что люблю тебя, я что-то такое имею в виду Что я опять не так сказала?