Конечно, пойдём. Все уже собрались
На улице плакал весенний дождь. Остро пахло сыростью, а по воде речки Фонтанки тёмными гвоздиками прыгали крупные капли.
Илья плёлся позади Лёши и Кристины. Плюханье каплей словно глухие звуки контрабаса аккомпанировали звучащей внутри него грустной песни Душевный подъём, который он ощутил с новыми друзьями, сменился меланхолией и унынием. Он знал, что это последствия и его характера, и его холерического темперамента, когда радость очень быстро сменяла тоску, а безрассудные порывы вдруг уступали место равнодушию ко всему. Знал это, но ничего не мог поделать, мучаясь сам с собой.
Их компания шумно расставалась у метро. Кристина почему-то медлила садиться в такси и вдруг бросила на Илью озорной и многозначительный взгляд. От такой открытой дерзости душу словно обдало горячим ветром, и в груди всколыхнулась смутная тревога за себя и за друга.
Глава четвёртая
Под внешним добродушием Давида скрывались железная воля и самодурные наклонности. О первом Илья узнал ещё в Астрахани, а со вторым столкнулся здесь, в Петербурге, когда ему приходилось подчиняться ему не только на сцене, но ещё и терпеть невыносимые привычки Давида в общей квартире. В душе, как снежный ком, росло желание не выполнять его указания в музыке и сделать что-нибудь нарочно. Лёжа на раскладушке, он вынашивал план мести. Месть должна не испортить их выступление, а показать Давиду, что он не самый умный.
Всю группу, и даже ударника, раздражало желание Давида максимально упрощать их партии, чтобы лучше выглядеть самому. Единственное, что он разрешил Илье это сыграть знаменитую мелодию Армстронга в своей сложной обработке.
Никакого пения, категорично вдруг заявил он, когда прослушал, как Илья искусно копирует голос Армстронга, просто сыграй и всё.
Сжав зубы, Илья опустил глаза и кивнул, но на конкурсе решил сделать по-своему и спеть. Нужно было только позаботиться, чтобы рядом с роялем оказался микрофон. Но это можно будет устроить
На конкурсе они выступали пятыми. Одетые в чёрные костюмы с белоснежными бабочками на таких же рубашках, они все выглядели эффектно, кроме Лёши. Тот из-за своей худощавости всё равно походил на студента. Зато Давид своим недовольным лицом, вероятно, изображал из себя Бенни Гудмана, с его непомерной важностью и пакостным характером, о котором в мире джаза ходили легенды.
Они слушали конкурсантов, и иногда Илье казалось, что лучше сыграть нельзя. Публика понимала толк в музыке и после страстных, эмоционально захватывающих соло, хлопала и свистела от восторга. От волнения пробирала дрожь, но Илья надеялся, что на выступлении он сможет её победить, тем более что ему предстояло осуществить свой тайный план
Заглянув в перерыв в концертный зал, как раз после четвёртой группы, Илья с радостью обнаружил за кулисами, рядом с роялем, запасной микрофон. Чуть спрятав его за инструментом, чтобы не насторожить Давида, Илья вышел в коридор. Там его ждал сюрприз. Рядом с Лёшкой стояла почти вся компания, с которой Илья познакомился в ресторане. Лариса приветственно помахала программкой, а Дима и Сергей, уже как старые знакомые, крепко пожали руки и пожелали удачи. Илья благодарно кивал и всё думал, придёт ли Кристина? Не спрашивать же у Лёши Кристина пришла. Илья даже не представлял, что можно так стильно выглядеть в джинсах и свитере-тельняшке, который, казалось, был ей большеват и всё время сползал с одного плеча От волнения то ли из-за предстоящего выступления, то ли от вида девушки, у Ильи пересохло в горле.
Мы будем вам громко хлопать, чтобы все поняли, кто самая лучшая группа, проговорила она, глядя на Алексея, но Илье показалось, что это было сказано для него.
Кстати, Илья, вдруг с деловым видом подошёл Дима, мой знакомый официант из того самого ресторана, где мы в прошлый раз сидели, помнишь?.. спрашивал про тебя. Говорит, что их джазовый дуэт увольняется, и им нужен хотя бы пианист. Пойдёшь играть в ресторан?
От изумления Илья внезапно забыл все слова и только кивнул. Он откашлялся и, наконец, прохрипел:
Конечно, пойду! Нужен мой телефон?
Да нет, просто зайди к администратору ресторана и скажи, что ты пианист Ну, можешь добавить, что от меня.
Спасибо, Илья схватился за плечо Димы и потряс его, тревожно глядя на дверь в зал.
Комиссия во главе с маэстро Голощёкиным медленно шествовала на свои места. Наступала их очередь.
Вы играть собираетесь или здесь будете стоять? словно ниоткуда вырос перед Ильёй и Лёшой Давид. Они собирались и поэтому быстро пошли за кулисы.
Когда Илья уселся за рояль, то все сомнения и страхи, что он может испортить выступление, исчезли. Он не любил в джазе эффект погремушки, когда артисты демонстрировали свою технику, но не вкладывали душу. Илья считал, что в такой игре нет смысла одна пустота. В своё соло он вложил больше песенности, чем это было принято в современном джазе. Именно поэтому Давид и зарубил его пение. Но Илья был не согласен.
Когда наступила его очередь исполнять соло, то после первых же слов блюза воцарилась странная тишина. В зале, где люди пили кофе и даже что-то жевали, никогда не было такой атмосферы От волнения голос Ильи стал ещё более хриплым и походил на мурлыканье большого кота, заставляя вслушиваться в каждое слово печально-задумчивых стихов про романтический город. В проигрыше он изобразил и дождь, такой частый в этом морском климате, и игру солнца в золотых куполах величественных соборов, и что-то неуловимое, что он сам ощутил, гуляя по старым улочкам.
Давид словно окаменел и лишь слегка тактировал, будто всё идёт по плану Но Илья, глядя на его профиль, видел написанное на нём выражение холодной ярости.
Они победили. В коридоре их трясли за руки, спрашивали, откуда они приехали, кто пишет обработки? Давид отвечал всё подробно, благодарил, давал свои координаты и старательно избегал взглядом Илью.
Обратно они ехали в полном молчании. Илья чувствовал себя двоечником, которому сейчас достанется, но тут же одёргивал себя с внутренней усмешкой если бы не он, то не видать бы им первого места.
Ты думаешь, что самый умный? с порога начал Давид сдавленным от ярости голосом. Сколько я должен терпеть твои выходки?
Да если бы не я, с твоей программой мы бы не выиграли, спокойно снимая ботинки, ответил Илья, избегая смотреть на белое от злости лицо руководителя. Он был готов поклясться, что услышал скрип его зубов, и от этого на него напало бесшабашное веселье. Пряча неуместную улыбку, он продолжил: Давид, не злись. Мы же коллеги. Ты умеешь играть на саксе, а я знаю, как написать хорошую аранжировку.
Давид заколебался, но разглядев дурацкую усмешку на лице Ильи, припечатал:
Я больше не собираюсь с тобой спорить. В моей группе ты играть не будешь. Петербург город большой, и пианиста найти будет нетрудно. Так что завтра уезжай хоть на другую квартиру, хоть домой
Давид, ты что? вмешался встревоженный Лёшка, из-за одной песни ты разваливаешь нашу группу?
Не из-за песни, а из-за характера твоего дружка! взревел Давид, раздувая ноздри, мне не нужен такой музыкант. Он зазнавшийся одиночка, и такого хулигана никто не будет держать. Эх, Илюха, если бы не я, сидел бы ты в Астрахани. Неблагодарный произнёс он вдруг с такой горечью, что Илье на миг стало стыдно, но умолять о прощении он не собирался. Давид отсчитал купюры и бросил их на стол, да, кстати, вот ваши деньги за конкурс. Всё по-честному Я всё сказал.
Он ушёл в комнату. Илья с Алексеем переглянулись и взяли деньги. Быстро посчитав, Илья понял, что должно хватить на съём комнаты и на первое время, но медлить с новой работой было нельзя. Как вовремя Дима рассказал про ресторан
Лёшка, а хочешь, вместе будем играть в ресторане?
В глазах друга появился интерес.
А что классная идея. Может, и Кристину позовём? Она могла бы петь соло. Это было бы здорово!
Вот завтра и посмотрим. Я схожу на разведку. Думаю, нам не откажут, повеселевшим голосом уверил Илья.
Глава пятая
Утро было светлым, но Илья старательно жмурился, делая вид, что спит. Ему не хотелось собираться, пока Давид оставался дома. Тот, погремев посудой, вскоре ушёл. Лёшка убежал ещё раньше на службу. В тишине, без спешки Илья собрал вещи и вышел из квартиры.
Дойдя до метро, он остановился в раздумье а куда, собственно, ехать? На окраине жить не хотелось. Больше нравилось гулять по старому городу, где почти в каждом доме скрывалась своя история. Что ж так и поступим, решил он про себя, поедем в центр.
Странное дело, но никаких эмоций он не испытывал. Душа словно оцепенела. Илья пытался осторожно прощупать, больно ему или нет после вчерашней ссоры? Но душа молчала, как мёртвая. Внешне он шёл также бодро, как все. Также быстро сбегал по эскалатору. Ловко запрыгнул в поезд, проскользнув между закрывающимися дверями. Уверенно лавировал между другими пассажирами. Но всё это делал бездумно, механически. Глаза его смотрели, но никого не разглядывали, а уши, как и в первый день, содрогались от грохота подземного мира. Лишь на переходе, на островке относительного затишья, слух уловил нежную мелодию флейты и вытащил Илью из задумчивости.
Перед открытым футляром стояла девушка и увлечённо играла арию Орфея, спускающегося в ад за любимой. Илья застыл возле неё
Под печальную и немного тревожную музыку мысли, словно пчёлы, загудели в его голове. Что делать дальше? Может, действительно, вернуться домой? Но внутри всё противилось этому решению. Неужели он так просто сдастся? Да и Питер ему полюбился
Ссора с Давидом напомнила о разрыве с отцом. О первом Илья не жалел, а вот с отцом пора бы уже помириться Недавно, листая интернет, на глаза попалась притча, которая ответила ему на невысказанный, неясный вопрос, звучащий у него в голове.
Ученик спросил Конфуция:
Что, если кого-то любят все односельчане? Это хорошо?
Это плохо, ответил Учитель.
А если его ненавидят все вокруг?
Это тоже плохо. Будет лучше всего, если хорошие его будут любить, а плохие возненавидят, ответил мудрый Учитель.
Так Илья и оценивал для себя эти две ссоры Отца он причислял к стану хороших людей, и от этого было горько. В последние дни, когда он оставался один, Илья всё чаще вспоминал свою детскую дружбу с большим, сильным отцом. Тогда ему казалось, что лучше его родителей нет на свете. Мама, как в сказках и добрых фильмах, пекла вкусные пироги и бесконечно латала его одежду. Отец защищал Родину. А когда возвращался со службы, ездил с Ильёй на рыбалку, на широкую Волгу. Они сидели у костра, варили уху, и отец что-нибудь рассказывал из своего детства. Иногда они брали с собой Лёшку. Тот потом ещё месяц восхищённо вспоминал их поход
Как же они могли так отдалиться друг от друга? Может, зря Илья был таким резким, даже если отец говорил обидные вещи? Да, да, зря От неумолимой совести спрятаться за оправданиями было невозможно. Значит, ехать домой? Нет, повременю. Нельзя приезжать неудачником, а то получится, что отец был прав
Мимо него текла толпа. Кто-то кидал флейтистке деньги. Илья очнулся от мыслей и тоже бросил купюру. Девушка, закончив играть, кивнула благодарно, даже не взглянув на него, и стала по-деловому убирать флейту в футляр. Для неё Илья был частью толпы. Но он ей был благодарен за этот родничок живой музыки в механическом подземелье. Он словно напился из него и снова стал прежним полным сил и ожидающим от себя какого-то открытия. Выйдя из метро у Гостиного Двора, Илья расправил плечи и, оглядев Невский, довольно улыбнулся, жизнь продолжалась.
Он шёл по Садовой и высматривал агентство недвижимости. Наконец попалась нужная контора. Илья потянул тяжёлую дверь в парадную и тут же очутился на прохладной лестнице с широкими ступенями. Поднявшись на второй этаж, он увидел приоткрытую дверь с нужной вывеской. При входе сидела пожилая женщина со строгим взглядом.
Вы по какому вопросу, мужчина?
Я хотел бы снять комнату.
На крик привратницы выскочила её молодая компаньонка и, узнав, что требуется Илье, тут же засобиралась на улицу. Чем-то она напоминала лисичку, но не рыжими волосами, а тонким, чуть заострённым носиком и хитрыми, бегающими глазками.
Пойдёмте, у меня есть подходящая комната тут недалеко Мария Захаровна, я отведу мужчину в квартиру на Большой Конюшенной и вернусь. Хорошо?
Иди, иди, Вера, раздражённо махнула рукой та, тебе лишь бы к подружке сбегать.
Пойдёмте, молодой человек, квартира хорошая, чистая, трещала агентша, потянув Илью к выходу.
К какой подружке вы меня тащите? не понял Илья, останавливаясь у двери, мне комната нужна, а не ваша подружка.
Да вы не беспокойтесь, просто там немного необычные условия Вера ловко завязывала шёлковый шарфик, видите ли, комната принадлежит одной пожилой женщине. Она сдаёт её не всем, а только тем, кто ей понравится. Зато оплата небольшая.
Вот те раз, покачал головой Илья, как же я должен ей буду понравиться? Станцевать перед ней, что ли?
Да нет, почему-то зашептала Вера, оглядываясь на строгую напарницу, она бабка умная, сразу людей видит. Кстати, бывшая артистка. Сейчас болеет ноги не ходят, поэтому может вас попросить возить её на прогулку пару раз в неделю. Вам же не трудно?
Ничего себе условия, удивился Илья, никогда такого не встречал.
Зато дёшево. Комната хорошая, а плата маленькая. Пойдёмте, не упирайтесь.
Илья покорился и пошёл за суетливой девушкой. Идти было недалеко. Вскоре показался большой серый дом, похоже, модерновой постройки, и, открыв парадную своим ключом, агентша по имени Вера решительно стала подниматься на последний этаж. Лифт был, но его двери были почему-то открыты, из чего Илья сделал вывод, что он не работал.
И часто тут так? спросил он, указывая на тёмный лифт.
А бывает, но вам-то что? девушка окинула цепким взглядом его фигуру, вы же не инвалид?
Не инвалид, усмехнулся Илья, я просто так спросил.
Вот мы и пришли, чуть запыхавшись, сообщила спутница и показала на коричневую высокую дверь. Ключ был массивный, длинный, с острыми зазубринами на металлической ножке. Девушка уверенно сунула его в нужное отверстие под ручкой и ловко открыла тяжёлую дверь. Илья зашёл первый и огляделся.
Ксанка, ты дома? заорала из-за его спины высоким голосом агентша.
Из-за поворота в конце длинного коридора вдруг выскочил какой-то подросток и подбежал к ним.
Ой, Вера, как хорошо, что вы пришли! Пойдёмте скорее, мужчина, поможете поднять бабу Катю.
Ничего непонимающий Илья послушно последовал за подростком. Он вошёл в большую квадратную комнату, уставленную старой мебелью, и сразу увидел лежащую на полу толстую пожилую женщину.
Что с ней случилось? Скорая не нужна? тревожно спросила Вера.
Ничего страшного, просто решила походить без ходунков, всплеснул руками подросток.
И тут, при свете заглянувшего солнца в широкое, хотя и грязное, окно, Илья разглядел, что это был не подросток, а невысокого роста девушка, худенькая и стриженая очень коротко, почти по-армейски.
Илья подошёл к лежавшей, словно квашня, женщине и прихватил её подмышки.
А ну-ка, мадам, поднимайтесь
Бабка оказалась тяжёлой, рыхлой, и из-за этого поднимать её было очень неудобно. Под руками она растекалась словно тесто, выскальзывая то с одной стороны, то с другой. Однако на помощь опять подбежала девчушка и затараторила, схватив больную за руки.
Ну-ка, баба Катя, напрягай ножки и вставай, вставай сама