Ящик нехотя полз по нагретому асфальту за тянувшим его обеими руками стариком.
Рудый, что сидишь, обормот?! хрипло выдавил Гектор, оперевшись о борт пикапа. Подсоби мне, здесь оружие!
Парень выполз из кабины и, как побитая собачонка послушно вцепился в груз. Бух! И ящик ударился о дно кузова.
Какое там оружие? оживился парень.
Оружие есть, да не про твою честь, Гектор ехидно скривился. Я бы тебе и ножа не доверил. Ну, все, с богом, хрустнув рычагом коробки передач, Гектор повел пикап в переулок, незаметно ответвлявшийся от площади.
Куда мы едем? Энн высунула в окно маленькую голову, длинные русые волосы, стянутые в хвост, затрепетали на ветру.
Улица уводила в старую часть города. Асфальт сменился брусчаткой, брошенных автомобилей стало меньше, а извилистых проулков больше.
Есть одно богоугодное местечко, загадочно проговорил старик. Частенько свечку там ставил, укроемся в обители Христовой, коль не сберег нас всевышний, так хоть пусть приютит.
Собор? уточнила Энн.
В Соборе помещений много, не сподручно уследить за всем, а церквушка самое то будет.
Минут двадцать внедорожник пробирался среди заброшенных домов. Попадающиеся навстречу одиночные зомби махали вслед крючковатыми пальцами и обреченно щелкали челюстями. Парочку наиболее проворных из них стальной бампер бесцеремонно раскидал по сторонам. Еще троих пикап перемолол колесами. Их черепушки лопались с мерзким треском под днищем авто. Каждый раз Рудый вздрагивал, когда слышал этот звук. Ему все казалось, что зомби уцепятся за колеса и прокусят шины. Хотя мозгом понимал, что это невозможно, но он еще не отошел от встречи с «бронированным» зомби. Итак на душе погано, еще эта сумасшедшая напугала. Взяла топор и расхреначила «терминатора». А с виду такая дурочка богопослушная. Сидит и скулит, а тут на тебе, выдала
Высотки сменились на деревянные дома, столбы и баннеры на раскидистые деревья. Автомобиль въехал в железные ворота небольшого дворика с высоким забором из славянского кирпича, обеленого известью. По центру возвышалась небольшая церковь из тесаного камня. Под золотистым куполом с крестом висел чугунный колокол. Редкие щели окон-бойниц растянулись по периметру стен на высоте около трех метров. Обитые железом массивные створки деревянных дверей церкви были распахнуты.
Гектор подъехал к ним вплотную и пощупал фарами внутреннее пространство храма. Выждав несколько секунд, он отрывисто крякнул клаксоном. Тишина Только воробьи затеяли ссору на ветвях вяза.
Оставайтесь в машине, Гектор вытащил пистолет и выбрался наружу.
Но никто и не думал за ним следовать. Лилия казалась спокойной, лишь обрывки бессвязного бормотания и отсутствующий взгляд выдавали ее состояние. Доктор сгорбился и прижался к жене, потеряв всякий интерес к происходящему. Рудый уже ожил, но выйти из автомобиля не решался. Только Энн, округлив глаза, с интересом уставилась в окно.
Старик вошел в церковь и замер. Небольшой округлый зал с купольным потолком встретил въевшимся запахом ладана и воска. Рассеянный свет витражного стекла на узких окнах подпирал полумрак. Лики святых, занимавшие всю противоположную стену, с любопытством наблюдали за человеком. Правая рука Гектора рефлекторно потянулась ко лбу так хотелось перекреститься, но тяжесть пистолета остановила.
Прости, господи, не досуг сейчас креститься, старик сощурился, привыкая к темноте.
Массивные напольные подсвечники одиноко поблескивали золотом. Гектор обошел зал. Все спокойно Никого Шумно выдохнув, старик опустил пистолет и вышел во двор:
Приехали, здесь схоронимся!
Где только не ночевал, а вот у Христа за пазухой не бывал! Рудый спрыгнул с подножки внедорожника и вытащил сигарету.
Опять смолишь, итак, чахлый. Завязывай с этой дрянью! фыркнул Гектор.
Пробовал, только это были худшие восемь часов в моей жизни. Не бухти дед, если нельзя, но очень хочется, то нужно обязательно.
Пойди лучше ворота запри, трепло!
Парень поежился и нехотя поплелся к трехметровым створкам из темного железа. Одна воротина поддалась легко, вторая, натужно скрипя, застопорилась на полпути.
Не идет, чтоб ее! Рудый выплюнул окурок и хлопнул ладонью по металлу.
Давай вместе, Гектор уперся костлявыми руками в кованую обвязку и закряхтел.
Воротина дрогнула и, скребя землю, поползла вперед. Хлоп! Ворота закрылись. Как вдруг невидимая сила толкнула створку снаружи. Воротина чуть отошла, и в образовавшуюся щель просочилась синюшная кисть в истлевшем грязно-сером манжете.
Дави! Гектор прижал воротину, защемив подгнившую руку.
Та завертелась и заскользила змеей, пробираясь все дальше, оставляя лоскуты кожи на металлических гранях.
Шибче держи, пока я отпущу! закричал Гектор и выхватил из-за пояса пистолет. ПМ пытался выпрыгнуть из обеих рук. Направив ствол в пространство за мертвой рукой, старик нажал на спуск. Щелк, щелк! Но выстрела не было. Глаза Гектора расширились, по спине пробежал холодок, на секунду он замер и не видел, как сзади подбежала Энн. Она выхватила у него оружие и резко взвела затвор.
Давай сама! выдохнул Гектор, упираясь в воротину.
Девушка заглянула в щель и прицелилась.
Глава 4
Бах! Прогремел выстрел, и рука, зажатая створками, повисла безжизненной плетью. Скривившись, Энн откинула ее за ворота. Створки соединились между собой в торопливом поцелуе. Гектор задвинул засов и, обтирая рукавом рубахи морщинистый лоб, посмотрел на девушку:
Умница, дочка! Откуда умеешь с железякой так обращаться?
С отцом в тир ходила, любил он это дело и меня за собой таскал. По началу не хотела стрельбой заниматься, а потом привыкла, а когда нравиться стало, все закончилось А это началось, последние ее слова дрогнули.
Все там будем, рано или поздно. вздохнул старик. Лучше поздно. Жизнь потерять дело нехитрое, а смерть потерять невозможно.
Энн задумалась Воспоминания нахлынули и увели ее от действительности Большая светлая кухня, на столе белая скатерть. Белый фарфор выставил напоказ завтрак. Энн смотрит на мать, затем на отца.
Милая, в школу опоздаешь, доедай овсянку, улыбнулась мать, наливая чай.
Завтрак самый важный прием пищи, отец опустил газету и добавил, У тебя сегодня акробатика, ты помнишь?
Энн нехотя колупала кашу. Учеба, тренировка, английский с репетитором, прогулка с собакой, а завтра все то же, и послезавтра, только вместо английского французский. А хотелось не «день сурка», и не по плану, а чтобы жить, как настроение будет И за школой с подругами курить, и поспать до обеда и Но нет, она же отличница, у нее перспективы. Что скажут родители, тренер? Отец всегда говорил, что ценность человека определяется тем, каким путем он идет к вершине, а не тем, достигнет ли он ее вообще. А она должна достигнуть другого от нее не ждут. А хочет ли она этого Боже Какая я была дура! Это был не день сурка, это был день простого счастья, счастья длинною в жизнь.
* * *
Солнце уже норовило спрятаться за макушками вязов, когда, наконец, разгрузили пикап и закончили обустройство убежища. Церковные лавки расставили по периметру зала, раскинув на них спальники. Алтарь застелили пленкой, превратив в обеденный стол, благо, внедорожник был заранее снаряжен на случай экстренного отхода: запас консервов и первостепенная утварь в нем имелись. Водосвятный бак наполнили питьевой водой из церковного колодца. На колокольне оборудовали скрытый наблюдательный пост, завешав ее по периметру мешковиной, найденной в кладовой.
Пистолетов оказалось пять, их раздали всем кроме Лилии и Доктора. Доктор сам отказался таких вещей он с детства боялся. Энн показала азы обращения с оружием и поведала о мерах безопасности. От тренировочных стрельб пришлось отказаться: шуметь нельзя, да и патронов не густо, всего около сотни. Не успев обзавестись пистолетом, Рудый тут же неоднократно нарушил основное правило безопасности никогда не наводить ствол на товарища, даже если пистолет не заряжен. Гектор лишил его оружия и торжественно вручил багор.
Двери церкви заперли изнутри на засов. Узкие окна, сквозь которые могла просочиться лишь кошка, завесили церковными полотенцами. Вечером зажгли восковые свечи. Их тонкие стебли быстро кривились и таяли, но Доктор нашел моток фитильной нити. Сплавленный воск можно было использовать повторно для лепки свечей. Энн накрыла на стол: сухари, мясные консервы, разогретые на церковных лампадах, зеленый горошек и кукуруза в банках, чай и одна маленькая шоколадка. Рудый где-то раздобыл две бутыли «Кагора» и церемонно водрузил их на алтарь. Гектор разлил вино по обрядовым чашам и позвал всех к столу. Лилия молча перекрестилась, и первая пригубила бокал.
Церковь чудесным образом повлияла на ее психику. То ли неприступность толстых стен, то ли «промысел Божий» разгладили морщины на ее лице, наполнили глаза блеском, а душу покоем. Она даже перебросилась парой фраз с Энн, когда речь шла о подготовке ужина. Такой ее давно никто не видел. Может, просто стала привыкать к тому, что мир рухнул. Многие уже с этим смирились и выживание возвели в повседневную привычку.
На высоком церковном столике с покатым верхом Лилия нашла библию и больше не расставалась с увесистой книгой. Носила ее с собой, прижимая к груди, словно, ребенка. Библия дарила покой, грела душу.
Не налегай, Гектор глянул на Рудого.
Тот, захмелев, наливал себе очередную порцию «Кагора»:
Уже вечер, время переложить нагрузку с мозга на печень! Давайте за то, чтобы жить, а не выживать!
Чтобы выжить, помогать друг дружке надобно, не как ты сегодня Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься. Не совестно тебе?
К своему стыду мне никогда не стыдно.
О себе только и думаешь, возмутилась Энн, наморщив аккуратный носик.
Я люблю только трех человек: себя, меня и того красавца из зеркала.
А ну как выпрем тебя из общины, и ходите втроем, любите себя! пробурчал Гектор.
Ну ладно вам! Уже пошутить нельзя. Не боец я, страшно стало
Не боится только дурак, а мы и есть твое отражение в зеркале: не будет нас не будет и тебя, нравоучительно проговорил Гектор.
Доктор с Лилией молчали. Словно пара неразлучников они жались на лавке и тихо вздыхали. Изодранный шерстяной костюм Доктору пришлось выбросить. Лилия нашла в церкви рясу и нарядила в нее мужа. Не самая удобная одежда для полевых условий. Теперь он напоминал падшего священнослужителя, предававшегося в храме греховным объятиям.
Спать легли за полночь. Первым вызвался дежурить Гектор. Луна попыталась заглянуть через щель в занавеске, ее рассеянный свет вытащил из полумрака икону Божьей матери, возвышавшуюся по центру за алтарем. В миндалевидных глазах Богородицы читалась печаль. Старик встал перед ней на колени и, перекрестившись, вопросительно посмотрел на лик:
За что ниспосланы такие испытания?
Нам суждено терять близких. Как иначе узнать, насколько они значимы для нас, Богородица с укором посмотрела на Гектора.
Старик закрыл глаза, прозрачная бусина скатилась по щеке. Губы его зашептали:
Жаль не себя, не грешных душ чужих! А что ж младенцы, чистые душой, не знавшие любовь, почили, не начавши жить? Молчишь? Моя слабеет Вера. Я верю только в тех, кто верует в себя. И уповать на милости с небес, мне не досуг. Утратив веру, дух прозрел. Душою умерев, я бренностью воскрес!..
* * *
Утро встретило сыростью и прохладой. Гектор открыл глаза и прищурился. Последним должен был дежурить Рудый. Сидя на стуле, он благополучно зарылся в спальник и спал на посту. Вот шельмец! Приподнявшись на локте, старик швырнул в него ботинок. Рудый вскочил, выпучив глаза, и ошалело заморгал.
Нет худшего грешника, который спит сном праведника, приблизившись, Гектор отвесил парню подзатыльник. Сколько цивилизаций погибло по вине разгильдяев, а ты погубишь последнюю!
Так не ставьте меня в дежурство, Рудый нахохлился и жадно припал к чаше с водой.
Может тебе еще кофе в постель и блудницу для тела! Прости, господи!
Не отказался бы! поймав гневный взгляд Гектора, Рудый улыбнулся. Кофейком обойдусь, хохотнул он, уворачиваясь от очередной оплеухи.
После утренних процедур под колодезной водой и завтрака собрали совет. На повестке план выживания и добычи продуктов.
Лилия и Доктор остаются в лагере, сказал Гектор. А мы с молодежью в супермаркет наведаемся.
Мы что, надолго здесь? заерзал на лавке Рудый.
Покуда своих не сыщем. Полковник знает, что далеко уезжать мы не станем. Будут искать в ближайшем городе, а на сотни верст Темногорск единственный город в округе.
Город-то не маленький, фыркнул парень.
Краской знаки оставить надо на видных местах: на площади, на баннерах, голос Лилии прозвучал непривычно спокойно и рассудительно.
Окружающие с удивлением переглянулись. Доктор встрепенулся и на миг замер, словно не узнал жену.
Согласен, после короткой паузы ответил Гектор. Подсказки нарисуем, только прямо излагать нельзя мародеры прочтут и к нам наведаются, как-то по-мудреному надобно.
Давайте напишем: «Молимся господу нашему во спасение» и вместо подписи номер нашего пикапа. Для них будет ясно, кто это написал и где нас искать, предложила Энн.
Хитро придумала, Гектор погладил белесые космы бороды. В путь
После долгих нотаций Рудому вручили оружие и запретили доставать его без необходимости. Кобура была только одна, и ее отдали Энн. Гектор и Рудый рассовали пистолеты по карманам вместе с запасными магазинами, снаряженными 8-ю патронами каждый. В кузов пикапа бросили пару топоров и багор. Гектор сел за руль, Энн вперед, а Рудый развалился сзади. Внедорожник выехал со двора и двинулся в центр города.
Доктор закрыл ворота за клубами пыли и, волоча рясу, с трудом взобрался на колокольню по крутым ступенькам винтовой лестницы. Лилия занялась хозяйством, плеская в тазу грязную посуду.
Внедорожник выбрался на центральную улицу. Через несколько кварталов дорогу преградила большая парковка, хаотично разбросав автомобили на проезжую часть. За парковкой виднелись разбитые стеклянные стены супермаркета. Увязнув в брошенных авто, пикап остановился.
Давайте без лишнего шума! Гектор вытащил пистолет и ступил на пыльный асфальт.
Энн и Рудый последовали за ним. Помещение супермаркета встретило прохладным полумраком и пустыми продуктовыми полками. Под ногами хрустел мусор и битое стекло.
Там кто-то есть! испуганно прошептала Энн, тыча пистолетом в темноту.
Впереди метрах в двадцати возле дальней стены притаился силуэт. Глаза уже привыкли к темноте и явственно различали неподвижную фигуру с опущенными руками. Щелкнули предохранители и три дрожащих ствола взяли на мушку незнакомца. Это его нисколько не смутило, он даже не шелохнулся.
Кто здесь?! На колени или будем стрелять! прохрипел Гектор.
Существо молчало. Рудый сделал шаг назад и оступился, руки дрогнули. Бух! Выстрел разорвал тишину. Фигура чуть качнулась, но не упала.
Тьфу! Белочка ты чернобыльская! Напугал до смерти! выругался Гектор на силуэт и швырнул в него обломок кирпича. Кирпич попал в голову, и ростовая фигура из картона грохнулась на пол. Это был боди-стенд в виде веселого повара, рекламирующего какую-то выпечку.
А ты что палишь, Рэмбо ясельный? старик сверкнул глазами на парня.
Так думал Зомби, пролепетал он.
Индюк тоже думал Что купается, пока вода не закипела!
За спиной послышались шаги. С улицы на звук выстрела в магазин забрели двое оживших. Две мертвые женщины в синей спецодежде. Увидев людей, они зашипели, обнажив черные зубы. Энн приняла стойку стрелка. Правая нога впереди, плечи, грудь и вытянутая правая рука с пистолетом на одной оси. Вдох, короткая задержка дыхания. Бух! Пуля прошила череп, выбив ошметки с клочками волос со стороны затылка. Зомби сложился, не сделав и полшага. Ствол сдвинулся на второго.