В крахе современного демократического государства вполне можно признать виновными всех все четыре ветви власти и само общество. Они все будут виновны, ибо все в той или иной мере участвовали либо в принятии решений, либо влияли на такие решения.
В тоталитарных и авторитарных государствах все главные решения принимаются небольшой группой лиц, которые опираются на узкие общественные прослойки. История знает массу примеров, когда решения этих узких групп приводили в близкой или далёкой перспективе к кризисам и краху государства.
Российская империя была в чистом виде авторитарное государство. Решения принимались императором и узким кругом приближенных. Этот круг формировался в основном из дворян и высших бюрократов. Все государственные решения в первую очередь учитывали интересы дворян и бюрократии. Интересы других групп населения либо учитывались в последнюю очередь, либо не учитывались вовсе.
Пример: крестьянская реформа 1861 года. Назревшая, или скорее перезревшая, реформа была проведена руками самих дворян-помещиков в первую очередь в их интересах и только во вторую в интересах крестьян.
Русская элита долго откладывала освобождение крепостных, их постепенное превращение в свободных, обладающих всеми правами граждан, до лучших времён. Александр II чуть ли не силой заставил дворянство провести крестьянскую реформу. Сын царя «освободителя» частично повернул отцовские реформы вспять. Большая часть русского дворянства и в начале XX века настаивала на своих сословных привилегиях по принципу: что выгодно дворянству, то выгодно и государству.
К началу XX века в России 100 млн крестьян, более 80 % процентов населения. Это малограмотная масса подданных, ещё не граждан. Они не обладали никакими политическими правами, по отношению к ним применялись телесные наказания (отменены лишь в 1906 году). Русское крестьянство не участвовало в принятии каких-либо государственных решений и до 1906 года, когда получило представительство в Государственной думе, не имело никаких возможностей в рамках закона влиять на принятие таких решений. Незаконные методы бунты, разгромы помещичьих имений и другие проявления неповиновения властям и закону нарастали всю вторую половину XIX века и к началу XX приняли самые широкие масштабы.
В 1898 году историк Василий Ключевский написал в заметках-набросках, которые стали известны только после его смерти: «Россия на краю пропасти. Каждая минута дорога. Все это чувствуют и задают вопросы: что делать? Ответа нет».[9]
Через несколько лет, летом 1905 года, Ключевский участвует в совещаниях, которые проводит в Петергофе император Николай с участием великих князей, министров и высших сановников. Тема учреждение Государственной Думы и обсуждение её полномочий. Профессор-историк был близок ко двору, и его мнение как специалиста-эксперта желали знать первые лица государства.
Днём историк участвует в совещаниях с императором, а вечером вечером обсуждает подробности со своим бывшим учеником по московскому университету Павлом Милюковым, который к тому времени становится одним из лидеров создаваемой партии конституционных демократов (кадетов).[10]
Назовём вещи своими именами: крупнейший историк России, близкий ко двору, раскрывает подробности секретных совещаний в верхах одному из лидеров оппозиционного движения Что могло подвигнуть Ключевского на этот шаг? Причины должны быть очень серьёзны, если он, всегда осторожный, теперь, почти не таясь, становится источником информации для оппозиционеров. Возможно, появление кадетской партии с её программой центристских реформ показалось историку шансом для России.
В 1906 году кадетская партия наберёт на выборах в первую Государственную думу больше голосов, нежели другие политические силы. Главным элементом программы кадетов был аграрный проект, который предусматривал принудительное отчуждение помещичьих земель (владельцам полагалась компенсация), создание государственного земельного фонда из отчуждённых земель, монастырских, императорских (кабинетных) и распределение этого ресурса среди малоземельных крестьян.
Кадеты вместе с более правыми «октябристами» (партия «17 октября») центр первой Государственной думы. Слева от кадетов так называя «трудовая группа», состоявшая из крестьянских депутатов. Эти три политических силы составляли тогда прочное большинство в Думе, оно могло в главных вопросах например, аграрном, действовать согласованно. Вся «политическая» Россия ждала именно этого публичного обсуждения главных вопросов и принятия разумных согласованных решений.
В июне 1906 года, во время первого думского кризиса, «верхи», император и высшая бюрократия, оказались расколоты. Меньшинство полагало, что надо идти навстречу избирателям и доверить формирование правительства кадетам. Эту позицию активно лоббировал генерал Трепов, бывший генерал-губернатор Петербурга, верный слуга царской фамилии. Трепов провёл в столичном ресторане «Кюба» переговоры с Милюковым, где были сформулированы основные тезисы программы и даже определён пофамильный вариант будущего правительства.[11]
Это была очередная историческая развилка, каких на долгом пути русского государства было немало. Весы истории колебались, прежде чем победил тот или иной вариант русского будущего. Один вариант вёл к демократизации в рамках манифеста «17 октября». Он предполагал разделение власти и ответственности, тесную положительную работу традиционной высшей власти и нового представительного органа для выработки решений, которые могли устраивать большинство населения страны; возможно, на этой дороге Россия миновала бы катастрофу 1917 года
Но большинство, окружавшее трон, отвергало какие-либо политические эксперименты. Представители дворянских организаций и главные бюрократы, в числе которых были министры Пётр Столыпин и Владимир Коковцов, ратовали за роспуск Думы и жёсткую линию в отношении всего того политического спектра, который оказался левее «октябристов». Император назначил Столыпина председателем кабинета министров. Правительство изменило в 1907 году, в нарушение основных законов империи, избирательный закон. Представительство низших сословий, крестьян и рабочих, и так уже неравноправное по сравнению с имущими социальными группами, землевладельцами и буржуазией, было ещё более сокращено.
Правящая элита разработала свой план реформ. План был таков: сохранение неограниченной монархии (а Дума будет вспомогательным органом, «департаментом правительства»); беспощадная борьба с революцией со всеми, кто левее «октябристов»; сохранение помещичьего землевладения; разрушение общины, расслоение крестьянства на богатых, которые присоединяются к помещикам, на безземельных, которые пополнят ряды пролетариата, и на переселенцев.
Широкое расслоение крестьянства уже вне общины, на что была нацелена столыпинская аграрная реформа, должно было разрядить замедленную бомбу нерешённого земельного вопроса. Беспощадное подавление всего, что левее «правого центра», должно было дать те двадцать спокойных лет, после которых воцарится мир и покой на Руси великой, сохранятся неизменными вековые устои.
Нетрудно заметить, что «элитный» план реформ не учитывал мнений и настроений большинства «низов». Это большинство боялось форсированного, за несколько лет, разрушения крестьянской общины, которая веками выполняла для каждой крестьянской семьи защитную роль от возможного разорения. В Западной Европе этот процесс проходил многие сотни лет
Успех реформаторского «элитного» плана зависел от того, как поведёт себя объект воздействия русские низовые слои. Как известно, объект оказал сопротивление, план не удался: через 11 лет после разгона первой Государственной думы русская монархия пала, историческое государство разрушилось, мужики переделили землю помещиков, выгнав и уничтожив их самих Тот самый метафорический автомобиль Василия Маклакова сорвался-таки в пропасть.
Ожесточённая гражданская война подвела итог: в бывшей монархической империи утвердилась власть большевиков самых крайних социалистов. Уже в ходе гражданской войны обострились закономерные противоречия между крестьянством и новой властью, но власть до поры уступила, позволила своему временному союзнику остаться с иллюзией победы.
Почему же русский народ все низовые слои во время гражданской войны поддержал большевиков, кто активно, кто пассивно?
Как мы уже отмечали, император Николай II, Столыпин и Солженицын видели благоприятное будущее развитие страны на таких незыблемых основаниях, как самодержавие (пусть даже несколько ограниченное Думой), сохранение помещичьего землевладения, политическое преобладание состоятельных слоёв общества, постепенные реформы в том темпе, который выберет высшая элита.
Низовые слои общества, как это происходило прежде, сотни лет, должны были терпеливо ждать, когда их положение улучшится. Историки и экономисты спорят, каков был темп этих улучшений, но признают, что огромный разрыв в положении «низов» и «верхов» действительно сокращался в начале XX века. Отсюда эти постоянные упования со стороны правящей элиты на «спокойные лета» без потрясений и революций: потерпите, и через 20 лет вы не узнаете России
«Верхи» полагали, что сумеют вывести государственный корабль в спокойную бухту будущего, для этого нужно всего лишь обуздать крайние элементы общества, социалистов всех мастей, фрондирующую интеллигенцию. А «низы», как все столетия русского прошлого, будут терпеть, их социальная роль быть «социальным» чернозёмом, который питает высшую цивилизованную часть общества своими жизненными соками. И поскольку «низы» неразумные дети, которые сами не знают своей пользы, за них подумают и примут решения «верхи».
«Имея в виду, что история процесс не логический, а народно-психологический и что в нем основной предмет научного изучения проявление сил и свойств человеческого духа, развиваемых общежитием, писал Ключевский, подойдём ближе к существу предмета, если сведём исторические явления к двум перемежающимся состояниям настроению и движению, из коих одно постоянно вызывается другим или переходит в другое».[12]
То есть, по Ключевскому, историческое движение определяется настроением масс. Или, говоря современным языком, определяется коллективным бессознательным масс
Каковы же были настроения крестьянских масс, которые составляли преобладающее большинство населения России, в начале XX века? Каково их коллективное бессознательное?
Крестьяне российской империи были убеждены в том, что земля должна принадлежать тем, кто её обрабатывает своим трудом. Решения о захвате помещичьих земель, о вывозе сельхозпродуктов из помещичьих амбаров, о снижении арендной платы за землю принимались на общинных сходах и в глазах крестьян становились легитимными. Крестьянская община, служившая для русской власти средством контроля и управления крестьянским сословием, превращалась в инструмент борьбы крестьян за свои права. Доходило до того, что община объявляла о полном неподчинении государству. Марковская республика в Волоколамском уезде Московской губернии просуществовала с 31 октября 1905 года по 16 июля 1906.
«Россия вступила в XX век с сохранением помещичьего землевладения при крестьянском малоземелье, с выкупными платежами крестьян за «освобождение» от крепостного права, с политическим господством помещиков в деревне, с крестьянским бесправием, доходившим до административной (без суда) высылки из родных мест и даже телесных наказаний прямого пережитка крепостного рабства. Сохранение крепостнического насилия над деревней, промедление с проведением давно назревших социально-экономических реформ делало неизбежным революционный взрыв», к таким выводам приходит Виктор Данилов, один из ведущих исследователей истории крестьянства.[13]
Но российская власть привычно не обратила внимания на требования представителей большинства населения страны, отказалась от сотрудничества даже с центристской оппозицией и выбрала силовой вариант решения крестьянской проблемы. Вот типичный приказ министра внутренних дел Петра Дурново киевскому генерал-губернатору: «немедленно истреблять силою оружия бунтовщиков, а в случае сопротивления сжигать их жилища Аресты теперь не достигают цели: судить сотни и тысячи людей невозможно».[14]
После того, как с 1907 года крестьянские волнения пошли на спад, власти показалось, что она добилась своих целей. Но через десять лет, уже в условиях мировой войны, когда историческое русское государство пошатнулось, мужик-крестьянин не подставил ему плеча, ему, мужику, грезилось, что в новой, неведомой жизни, без царя, дворян и помещиков его доля изменится к лучшему.
И можно ли винить его за эту наивную веру?
После революции помещичьи земли были переделены между членами общин, имения разграблены или сожжены, многие землевладельцы и члены их семей были истреблены физически (чего не было ещё в начале века во время крестьянских волнений).
На выборах в Учредительное собрание крестьяне отдали свои голоса эсерам, а кадетская партия получила лишь голоса городской интеллигенции. За немногим более десяти лет между двумя русскими революциями в сознании крестьянства произошёл коренной сдвиг: они утратили надежду на реформы сверху
Уже с 1918 года, когда большевики двинули в деревню продотряды, крестьянство осознало, что и новая власть им враждебна. Крестьяне не столько выбирали между «красными» и «белыми», сколько пытались выжить, найти свою нишу среди двух враждующих стихий. Но было главное обстоятельство, которое решило дело: в сознании крестьянства «красные» отличались от «белых» тем, что не покушались на их права на землю. Да, руководители «белого» движения не раз подчёркивали, что их цель победа над узурпаторами-большевиками, что все злободневные вопросы решит Учредительное собрание Но «господско-офицерский» дух «белых» армий убеждал мужика-крестьянина в обратном. Именно такая позиция большинства русского народа не поддерживать это «господское» движение не позволила «белым» победить большевиков.
Большевистскую политику несли в низовые массы рядовые политического процесса бывшие крестьяне, ставшие пролетариями, учителями, писарями. Они были связующим элементом между деревней с её традиционным укладом и городом, где создавалась и кипела другая, новая жизнь. Из этих людей формировались крестьянские фракции первых русских дум. Их голос услышала вся Россия с парламентской трибуны.
Мировая война многократно увеличила эту социальную группу. Миллионы таких русских мужиков прошли школу войны школу социального и политического взросления и единения. Советы солдатских депутатов возникли раньше крестьянских и имели гораздо большее влияние. Участники этой социальной группы стали настоящей опорой большевиков в годы гражданской войны. Они были активным ядром «красных» армий, они сражались с «белыми» не щадя жизни, они умели говорить с деревенским мужиком и рекрутировать его в армию. Аргумент был прост: «белые» вернут господ Большевистская власть представлялась крестьянам гораздо меньшим злом несмотря на продразверстку.