На что старуха, как-то конфузясь и почти не открывая рта, отвечала:
Он умер.
Как? вскричали они в один голос.
Тогда старуха пальцем показала им на запертую дверь в соседнюю комнату. И они поняли.
Они, тихо поохав и потолкавшись у стола, ушли на цыпочках, съев по куску семги.
Старуха оставалась почти неподвижной.
Вслед за ними от восьми до девяти приходили все приглашенные. Они входили в столовую, радостно потирая руки, но, узнав о смерти, тихонько ахали, поднимая удивленно плечи, и уходили, стараясь негромко стучать ногами. При этом, проходя мимо стола, дамы брали по одной груше или по яблоку, а мужчины кушали по куску семги или выпивали по рюмке малаги.
И только один из старых приятелей и ближайший друг Ивана Алексеевича, странно заморгав глазами, спросил:
Позвольте, как же так? Я нарочно не пошел в театр, чтобы не обидеть своего друга, и вот К чему же тогда звать? Позвольте, как же так?
Он ковырнул вилкой в тарелку с семгой, но, поднеся ко рту кусок, отложил его обратно и, не прощаясь со старухой, вышел, бормоча что-то под нос.
И, когда ушел пятнадцатый гость, старуха вошла в соседнюю комнату и, достав из комода простыню, завесила ею зеркало. Потом, достав с полки Евангелие, принялась вслух читать, покачиваясь всем корпусом, как от зубной боли.
И голос ее, негромкий и глухой, прерывался и дрожал.
Коза
1
Без пяти четыре Забежкин сморкался до того громко, что нос у него гудел, как труба иерихонская, а бухгалтер Иван Нажмудинович от испуга вздрагивал, ронял ручку на пол и говорил:
Ох, Забежкин, Забежкин, нынче сокращение штатов идет, как бы тебе, Забежкин, тово, под сокращение не попасть Ну, куда ты торопишься?
Забежкин прятал платок в карман и тряпочкой начинал обтирать стол и чернильницу.
Двенадцать лет сидел Забежкин за этим столом. Двенадцать лет! Подумать даже страшно, какой это срок немаленький. Ведь если за двенадцать лет пыль, скажем, ни разу со стола не стереть, так, наверное, и чернильницы не видно будет?
В четыре ровно Забежкин двигал нарочно стулом, громко говорил: «Четыре», четыре костяшки отбрасывал на счетах и шел домой. А шел Забежкин всегда по Невскому, хоть там и крюк ему был. И не потому он шел по Невскому, что на какую-нибудь встречу рассчитывал, а так любопытства ради: все-таки людей разнообразие, и магазины черт знает какие, да и прочесть смешно, что в каком ресторане люди кушают.
А что до встреч, то бывает, конечно, всякое Ведь вот, скажем, дойдет Забежкин сейчас до Садовой, а на Садовой, вот там, где черная личность сапоги гуталином чистит, дама вдруг Черное платье, вуалька, глаза И побежит эта дама к Забежкину «Ох, скажет, молодой человек, спасите меня, если можете Ко мне пристают, оскорбляют меня вульгарными словами и даже гнусные предложения делают» И возьмет Забежкин даму эту под руку, так, касаясь едва, и вместе с тем с необыкновенным рыцарством, и пройдут они мимо оскорбителей презрительно и гордо А она, оказывается, дочь директора какого-нибудь там треста.
Или еще того проще старичок. Старичок в высшей степени интеллигентный идет. И падает вдруг. Вообще, головокружение. Забежкин к нему «Ах, ах, где вы живете?» Извозчик Под ручку А старичок, комар ему в нос, американский подданный «Вот, скажет, вам, Забежкин, триллион рублей»
Конечно, все это так, вздор, романтизм, бессмысленное мечтание. Да и какой это человек может подойти к Забежкину? Какой это человек может иметь что-либо вообще с Забежкиным? Тоже ведь и наружность многое значит. А у Забежкина и шея тонкая, и все-таки прически никакой нет, и нос загогулиной. Ну, еще нос и шея куда ни шло природа, а вот прически, верно, никакой нету. Надо будет отрастить в срочном порядке. А то прямо никакого виду.
И будь у Забежкина общественное положение значительное, то и делу был бы оборот иной. Будь Забежкин квартальным надзирателем, что ли, или хотя бы агрономом, то и помириться можно бы с наружностью. Но общественное положение у Забежкина не ахти было какое. Впрочем, даже скверное. Да вот, если сделать смешное сравнение, при этом смеясь невинно, если бухгалтера Ивана Нажмудиновича приравнять щуке, а рассыльного Мишку из Союза молодежи сравнить с ершом, то Забежкин, даром что коллежский регистратор бывший, а будет никак не больше уклейки или даже колюшки крошечной.
Так вот, при таких-то грустных обстоятельствах, мог ли Забежкин на какой-нибудь романтизм надеяться?
2
Но однажды приключилось событие. Однажды Забежкин захворал. То есть не то чтобы слишком захворал, а так, виски заломило это ужасно как.
Забежкин и линейку к вискам тискал, и слюнями лоб мазал не помогает. Пробовал Забежкин в канцелярские дела углубиться.
Какие это штаны? Почему две пары? Не есть ли это превышение власти? Почему бухгалтеру Ивану Нажмудиновичу сверх комплекта шинелька отпущена, и куда это он, собачий нос, позадевал шинельку эту? Не загнал ли, подлая личность, на сторону казенное имущество?
Виски заломило еще пуще.
И вот попросил Забежкин у Ивана Нажмудиновича домой пораньше уйти.
Иди, Забежкин, сказал Иван Нажмудинович и таким печальным тоном, что и сам чуть не прослезился. Иди, Забежкин, но помни нынче сокращение штатов
Взял Забежкин фуражку и вышел.
И вышел Забежкин по привычке на Невский, а на Невском, на углу Садовой, помутилось у него в глазах, покачнулся он, поскреб воздух руками и от слабости необыкновенной к дверям магазина прислонился. А из магазина в это время вышел человек (так, обыкновенного вида человек, в шляпе и в пальто коротеньком) и, задев Забежкина локтем, приподнял шляпу и сказал:
Извиняюсь.
Господи! сказал Забежкин. Да что вы? Да пожалуйста
Но прохожий был далеко.
«Что это? подумал Забежкин. Чудной какой прохожий. Извиняюсь, говорит Да разве я сказал что-нибудь против? Да разве он пихнул меня? Это же моль, мошкара, мошка крылами заделаИ кто ж это? Писатель, может быть, или какой-нибудь всемирный ученый Извиняюсь, говорит. Ах ты, штука какая! И ведь лица даже не рассмотрел у него»
Ах! громко сказал Забежкин и вдруг быстро пошел за прохожим.
И шел Забежкин долго за ним весь Невский и по набережной. А на Троицком мосту вдруг потерял его из виду. Две дамы шли шляпки с перьями, заслонили, и как в Неву сгинул необыкновенный прохожий.
А Забежкин все шел вперед, махал руками, сиял носом, просил извинения у встречных и после неизвестно кому подмигивал.
«Ого, вдруг подумал Забежкин, куда же это такое я зашел? Каменноостровский Карповка Сверну», подумал Забежкин. И свернул по Карповке.
И вот трава. Петух. Коза пасется. Лавчонки у ворот. Деревня, совсем деревня!
«Присяду», подумал Забежкин и присел у ворот на лавочке.
И стал свертывать папиросу. А когда свертывал папиросу, увидел на калитке объявление:
«Сдается комната для одинокого. Женскому полу не тревожиться».
Три раза кряду читал Забежкин объявление это и хотел в четвертый раз читать, но сердце вдруг забилось слишком, и Забежкин снова сел на лавку.
«Что ж это, подумал Забежкин, странное какое объявление? И ведь не зря же сказано: одинокому. Ведь это что же? Ведь это, значит, намек. Это, дескать, в мужчине нуждаются Это мужчина требуется, хозяин. Господи, твоя воля, так ведь это же хозяин требуется!»
Забежкин в волнении прошелся по улице и вдруг заглянул в калитку. И отошел.
Коза! сказал Забежкин. Ей-богу, правда, коза стоит Дай бог, чтоб коза ее была, хозяйкина Коза! Ведь так, при таком намеке, тут и жениться можно. И женюсь. Ей-богу, женюсь. Ежели, скажем, есть коза женюсь. Баста. Десять лет ждал и вот. Судьба Ведь ежели рассуждать строго, ежели комната внаймы сдается, значит, квартира есть. А квартира хозяйство, значит, полная чаша Поддержка Фикус на окне. Занавески из тюля. Занавесочки тюлевые. Покой Ведь это же ботвинья по праздникам!.. А жена, скажем, дама солидная, порядок обожает, порядком интересуется. И сама в сатиновом капоте павлином по комнате ходит. И все так великолепно, все так благородно, и все только и спрашивает: «Не хочешь ли, Петечка, покушать?» Ах ты, штука какая! Хозяйство ведь. Корова, возможно, или коза дойная. Пускай коза лучше жрет меньше.
Забежкин открыл калитку.
Коза! сказал он, задыхаясь. У забора коза. Да ведь ежели коза, так и жить нетрудно, ежели коза, то смешно даже Пускай Иван Нажмудинович завтра скажет: «Вот, дескать, слишком мне тебя жаль, Забежкин, но уволен ты по сокращению штатов» Хе-хе, ей-богу, смешно Удивится, сукин сын, поразится до чего, ежели после слов таких в ножки не упаду, просить не буду Пожалуйста. Коза есть. Коза, черт меня раздери совсем! Ах ты, вредная штука! Ах ты, смех какой!.. А женскому-то полу плюха какая, женский-то пол до чего дожил не тревожиться. Не лезь, дескать, комар тебе в нос, здесь его величество, мужчина, требуется
Тут Забежкин еще раз прочел объявление и, выпятив грудь горой, с необыкновенной радостью вошел во двор.
3
У помойной ямы стояла коза. Была она безрогая, и вымя у ней висело до земли.
«Жаль, с грустью подумал Забежкин, старая коза, дай бог ей здоровья».
Во дворе мальчишки в чижика играли. А у крыльца девка какая-то столовые ножи чистила. И до того она с остервенением чистила, что Забежкин, забыв про козу, остановился в изумлении.
Девка яростно плевала на ножи, изрыгала слюну прямо-таки, втыкала ножи в землю и, втыкая, сама качалась на корточках и хрипела даже.
«Вот дура-то», подумал Забежкин.
Девка изнемогала.
Эй, тетушка, сказал Забежкин громко, где же это тут комната внаймы сдается?
Но вдруг открылось окно над Забежкиным, и чья-то бабья голова с флюсом, в платке вязаном, выглянула во двор.
Товарищ, спросила голова, вам не ученого или агронома Пампушкина нужно будет?
Нет, ответил Забежкин, снимая фуражку, не имею чести я насчет, как бы сказать, комнаты, которая внаймы.
А если ученого агронома Пампушкина, продолжала голова, так вы не ждите зря, он нынче принять никак не может, он ученый труд пишет про что-то.
Голова обернулась назад и через минуту снова выглянула.
«Несколько слов в защиту огородных вредителей»
Чего-с? спросил Забежкин.
А это кто спрашивает? сказал агроном, сам подходя к окну. Здравствуйте, товарищ!.. Это, видите ли, статья: «Несколько слов в защиту огородных вредителей» Да вы поднимитесь наверх.
Нет, сказал Забежкин, пугаясь, я комнату, которая внаймы
Комнату? спросил агроном с явной грустью. Ну, так вы после комнаты Да вы не стесняйтесь Третий номер, ученый агроном Пампушкин Каждая собака знает
Забежкин кивнул головой и подошел к девке.
Тетушка, спросил Забежкин, это чья же, например, коза будет?
Коза-то? спросила девка. Коза эта из четвертого номера.
Из четвертого? охнул Забежкин. Да это не там ли, извиняюсь, комната сдается?
Там, сказала девка. Только сдана комната.
Как же так? испугался Забежкин. Не может того быть. Да ты что, опупела, что ли? Как же так сдана комната, ежели я и время потратил, проезд, хлопоты
А не знаю, ответила девка, может, и не сдана.
Ну, то-то не знаю, дура такая. Не знаешь, так лучше и не говори. Не извращай событий. Ты вот про кур лучше скажи чьи куры ходят?
Куры-то? Куры Домны Павловны.
Это какая же Домна Павловна? Не комнату ли она сдает?
Сдана комната! с сердцем сказала девка, в подол собирая ножи.
Врешь. Ей-богу, врешь. Объявление есть. Ежели бы объявления не было, тогда иное дело, я бы не сопротивлялся. А тут объявление. Колом не вышибешь Заладила сорока Якова: «Сдана, сдана» Дура такая. Ты лучше скажи: индейский петух наверное уже не ее?
Ее.
Ай-я-яй! удивился Забежкин. Так ведь она же богатая дама?
Девка ничего не ответила, икнула в ладонь и ушла.
Забежкин подошел к козе и пальцем потрогал ей морду.
«Вот, подумал Забежкин, ежели сейчас лизнет в руку счастье: моя коза».
Коза понюхала руку и шершавым тонким языком лизнула Забежкина.
Ну, ну, дура! сказал, задыхаясь, Забежкин. Корку хочешь? Эх, была давеча в кармане корка, да не найду что-то Вспомнил: съел я ее, Машка. Съел, извиняюсь Ну, ну, после дам
Забежкин в необыкновенном волнении нашел четвертую квартиру и постучал в зеленую рваную клеенку.
Вам чего? спросил кто-то, открывая дверь.
Комната
Сдана комната! сказал кто-то басом, пытаясь закрыть дверь. Забежкин крепко ее держал руками.
Позвольте, сказал Забежкин, пугаясь, как же так? Позвольте же войти, уважаемый товарищ Как же так? Я время потратил Проезд Объявление ведь
Объявление? Иван Кириллыч! Ты что ж это объявление-то не снял?
Тут Забежкин поднял глаза и увидел, что разговаривает он с дамой и что дама размеров огромных. И нос у ней никак не меньше забежкинского носа, а корпус такой обильный, что из него смело можно двух Забежкиных выкроить, да еще кой-что останется.
Сударыня, уважаемая мадам, сказал Забежкин, снимая фуражку и для чего-то приседая, мне бы хоть чуланчик какой-нибудь отвратительный, конурку, конуренушку
А вы из каких будете? спросила изрядным басом Домна Павловна.
Служащий
Ну, что ж, сказала Домна Павловна, вздыхая, пущай тогда. Есть у меня еще одна комнатушка. Не обижайтесь только подле кухни
Тут Домна Павловна по неизвестной причине еще раз грустно вздохнула и повела Забежкина в комнаты.
Вот, сказала она, смотрите. Скажу прямо: дрянь комната. И окно дрянь. И вид никакой, а в стену. А вот с хорошей комнатой опоздали, батюшка. Сдана хорошая комната. Военному телеграфисту сдана.
Прекрасная комната! воскликнул Забежкин. Мне очень нравятся такие комнаты подле кухни Разрешите я и перееду завтра
Ну, что ж, сказала Домна Павловна. Пущай тогда. Переезжайте.
Забежкин низенько поклонился и вышел. Он подошел к воротам, еще раз, с грустью, прочел объявление, сложил его и спрятал в карман.
«Да-с, подумал Забежкин, с трудом, с трудом счастье дается Вот иные в Америку и в Индию очень просто ездят и комнаты снимают, а тут Да еще телеграфист Какой это телеграфист? А ежели, скажем, этот телеграфист да помешает? С трудом, с трудом счастье дается!»
4
Забежкин переехал. Это было утром. Забежкин вкатил тележку во двор, и тотчас все окна в доме открылись, и бабья голова с флюсом, высунувшись из окна на этот раз по пояс, сказала: «Ага!» И ученый агроном Пампушкин, оставив ученую статью «Несколько слов в защиту вредителей», подошел к окну.
И сама Домна Павловна милостиво сошла вниз.
Забежкин развязывал свое добро.
Подушки! сказали зрители.
И точно: две подушки, одна розовая с рыжим пятном, другая синенькая в полоску, были отнесены наверх.
Сапоги! вскричали все в один голос.
Перед глазами изумленных зрителей предстали четыре пары сапог. Сапоги были новенькие, и сияли они носками, и с каждой пары бантиком свешивались шнурки. И бабья голова с флюсом сказала с уважением: «Ого!» И Домна Павловна милостиво потерла полные свои руки. И сам ученый агроном прищурил свои ученые глаза и велел мальчишкам отойти от тележки, чтобы видней было.
Книги конфузясь, сказал Забежкин, вытаскивая три запыленные книжки.
Книги?
И ученый агроном счел необходимым спуститься вниз.
Очень приятно познакомиться с интеллигентным человеком, сказал агроном, с любопытством рассматривая сапоги. Это что же, продолжал он, это не по ученому ли пайку вы изволили получить сапоги эти?
Нету, сказал Забежкин, сияя, это в некотором роде частное приобретение и, так сказать, движимость. Иные, знаете ли, деньги предпочитают в брильянтах держать а, извиняюсь, что такое брильянты? Только что блеск да бессмысленная игра огней
М-м, сказал агроном с явным сожалением, то-то я и смотрю что такое? будто бы и не такие давали по ученому. Цвет, что ли, не такой?
Цвет! сказал Забежкин в восторге. Это цвет, наверное, не такой. Такой цвет раз, два и обчелся
Катюшечка! крикнул агроном голове с флюсом. Вынеси-ка, голубчик, сапоги, что давеча по ученому пайку получали.
Сожительница агронома вынесла необыкновенных размеров рыжие сапоги. Вместе с сожительницей во двор вышли все жильцы дома. Вышла даже какая-то, очень древнего вида, старушка, думая, что раздают сапоги бесплатно. Вышел и телеграфист, ковыряя в зубах спичкой.