Некоторые связи Зоры доступны и мне. Заглянем на Мелхи, попробуем выйти на кое-кого, приободрил сестру Вир.
Ну, а вы что мне скажете? хлопком призвал Тот трёх своих павианов.
У-а, у-а! перепугав барсука своими воплями, те кивали и невежливо тыкали пальцами в сторону гостей.
Ладно, ясно с вами всё, вновь крепко хлопнув в ладоши, заставил бог мудрости их исчезнуть в малиновой дымке. Я подумаю об этом завтра. Сейчас Уджат находится в Империи у одного барона-коллекционера. Не уверен, что его можно выкупить или выменять, как не уверен, что вам удастся уговорить его отдать Глаз за просто так, постучал створками клюва Тот в задумчивости. Есть преступленье моё если из двух выбрал я меньшее зло? произнёс он стихами.
Всё-таки надо что-то выкрасть! радовалась Ханна, незаметно при этом пододвинув кубок Брома поближе к себе, чтоб отхлебнуть, пока остальные не видят.
Вам надо в Кимарий, графство Вершталь, сообщил монах, держа ладонь у рта, будто шепчется по секрету.
Э-э-э, нет, не-не-не-не-не, некогда нам кемарить совсем! возмутился нетрезвый Бром.
Это город в Империи, на юге, так что недалеко, сообщил Асклепий с мягкой улыбкой, облизнув подсохшие губы и продолжив лаконично рассказывать. Найти там дворец барона Клависа нетрудно. Куда труднее вообще пробраться туда такой компанией эльфов, полуэльфов и гномов.
Накинем вот такие рясы, пойдём как монашеский орден. Я считаю, сгодится, пожала плечами Ядвига.
Я могу наложить иллюзию, но ненадолго. Да и измотает это сильно, а вам помощь мага в этом вашем проникновении со взломом может понадобиться. Тем более такого бывалого воришки, как Великий Бром Дерзкий Гром! заявил бородач.
Мы же в Таскарии. Где-то здесь странствует Эдельвейс, вспомнила Кьяра. Он создание нежное, можно и надавить, если сразу содействовать не захочет, смекнула она, с хрустом размяв пальцы рук. Вот в качестве его гастрольной труппы и прибудем в Империю.
Я умею стучать на барабанах, заявил Бром. Наверное ни разу ещё не пробовал, постучал он своими толстыми пальцами по столу. Но уверен, что мне по силам!
Твоя свирель, Флейта Пана, посмотрела Ди с надеждой на Вирбия, Кьяра и Ядвига как охрана. Лилу будет танцевать и подпевать, вон она сколько песен знает.
Много знаю! Да! радовалась та, руками облокотившись на край стола.
Бром на пару с ней всякое шоу устраивать может. И для Ханны что-то придумаем, продолжила Ди.
Могу, придумаю! Дедуля Лу Ю, раз уж кончилось заседание, плесни-ка ещё на дорожку! заметил Бром, что после махинаций Ханны напиток у него почти кончился. Хе-хе! Благодарствую! Вот это дело, не зря с вами попёрся, весь зад на лохматом драконе себе отсидел.
Доберёмся в Кимарий этот А потом продолжала глядеть на брата Диана. Что, опять ограбление века?
Анфиса II
Дорога из Квинтесберга в Селестию не должна была занять много времени. Оттуда было обилие торговых путей в ближайшие города. Так что первую треть вообще удалось сократить, сидя в телеге среди винных бочек, одну из которых постепенно опустошал Дамиан, не гнушаясь пользоваться жестяной кружкой для податей и подвернувшимся в прямом смысле под боком краном на вентиле.
Шелест листвы, покачивающиеся сухие высокие травы да стрёкот кузнечиков вокруг. Погода была переменчивая: то выглянет солнце, то крупные облака прикроют его, вальяжно скользя по синему небу на слабеньком ветру. Перелётные птицы мелькали там и тут, садясь на ветви деревьев да проносясь своими стайками в вышине.
Поблагодарив молодого купца, путники отправились по лесной дороге. Так было уже быстрее, чем ловить очередного торговца по окольным маршрутам. В пути вспоминали былое. Маркус с Анфисой немного рассказывали спутнику о себе, а святой отец из Гедельбурга, в свою очередь, поведал им историю своей молодости.
Он пересказал им практически всё то же самое, что и однажды Бальтазару за выпивкой. Что был юн и безнадёжно влюблён в девушку-преступницу, воспользовавшуюся его добротой, выкравшую яд и отравившую своих родных. Так ещё и ветреную, изменившую доверчивому монаху со своим чародейским наставником. Когда всё раскрылось, самого Дамиана едва не сожгли на костре вместе с ней. Лишь чудом он остался жив, всецело посвятив себя богу.
Не было даже и мысли на ком-то жениться? интересовалась Анфиса.
Я держу в чистоте свои мысли, заметил ей Дамиан. Когда я читаю проповедь, для меня нет разницы, кто придёт её слушать. Я не заглядываюсь на красивых женщин, меня ведёт мой бог. К свету, к ясности сознания, к попытке донести важные мысли о добродетели и сострадании. Я не учу любви и едва ли способен любить.
Маркус, а ты? Тоже до сих пор не женился? спросила девчонка.
А ты чего замуж не вышла? фыркнул тот.
Фи! Это я тут первая вопрос задала! возмутилась Анфиса.
Молодец, что теперь? Мы ж не в гонки играем, кто быстрей, кто первый, ответил некромант.
Да уж, встретились три одиночества, посмеивался Дамиан, опираясь на посох.
Она-то ещё молода. Вся жизнь впереди. А вы вот как умудрились всю жизнь так прожить, удивился Маркус.
Как? Не оставив потомства? обернулся к нему святой отец, поводив здоровым глазом. Моё наследие не кровные родственники, не свои дети, а духовные! Те, кто слышал моё слово и изменился. Кто примкнул к моему мировоззрению, кто нашёл свой путь к богу! Священники, что будут нести слово Творца после меня, и все праведники с моих проповедей вот мои дети. А ведь они будут поучать и своих детей, приучая к церковным порядкам и постулатам. Я счастливейший человек в Иггдрасиле, как и любой иной проповедник. Наше наследие бесконечно! воскликнул он.
Наследие способно вот-вот пошатнуться от возвращения старой веры. Новые идолы, новые капища, предатели на каждом шагу. Вам не кажется, что позиция Клира успела ослабнуть здесь, перейдя в натиск на другие земли? Пока миссионеры где-то там проповедуют эльфам, здесь, дома, всё больше людей вспоминают старые традиции и старую веру.
Об этом мы говорили с вашим Архиепископом, когда я гостил в Стелланторе, сообщил монах, опираясь на посох. Моё пребывание в Вольном Краю помогло мне узреть деятельность местных волшебников и Бальтазара. Он нетерпим к вере, в целом. Он бы предпочёл мир без богов, тем и очень опасен. Ну, а народ очень любит традиции. Это и натолкнуло меня на мысль о сочетании веры.
Сочетании? переспросила Анфиса.
Народ любит праздновать начало весны, сжигая чучело Мары. В нашей традиции имя её под запретом. Мы не собираемся упоминать древних богов, словно их никогда вовсе не было. Но праздник у людей отбирать нельзя. Почему бы им не сжигать чучело, олицетворяющее собой просто зиму? Как уходящее время года. Люди любят тепло и красоту цветения вокруг, с удовольствием провожают морозы. Не лишать же их радости? Мара забудется, а зима приходит с каждым годом и отступать по весне. Гуляния останутся, но на них будут славить Творца, что несёт свет и тепло. Это касается многих традиций, кроме варварских жертвоприношений и треб. Мы всё обернём в мирное русло, при этом не обрубая нашему древу корни, а украшая его ветви, чтобы они разрастались ещё шире, подпитываясь верой счастливой паствы, объяснял Дамиан.
Скрестить древние языческие традиции с новой верой пытался и Магнус. Объявил летнее Солнцестояние церковным праздником, напомнил ему некромант.
Не думаете, что потому заговорщики его и убили? Язычники поняли, что они проиграли. Последнее, за что они могут держаться, память и традиции предков. Если церковь придёт с елеем и вином, а не с топором, старая вера падёт, сгниёт в труху и развеется, объяснял святой отец.
Анфиса молчала. Шагала «сама в себе», погрузившись в раздумья. Встревать в религиозные споры желания не было, а воспоминания о Магнусе так и накатывали. Он приехал в её деревню объявить о празднике, а ей пришлось убить его по навету отца, чтобы архиепископ не выдал все секреты некроманту-злодею, обрушившему к ночи на всех вокруг армию мёртвых.
Время привала, вздохнул Маркус, сбросив со спины походный рюкзак. Если проголодались разводим костёр, если нет просто переведём дух на полянке, вон той, у дороги, кивнул он в сторону.
Они удобно расположились, сделав настил, прилегли отдохнуть, продолжая беседы о высокой вере, идеалах церкви и том, что в первую очередь стоит воспитывать в людях. Анфиса считала, что без любви к родине не может быть и всего остального. Если традиции каких-нибудь эльфов и гоблинов будут казаться ближе и интереснее, высок риск потерять свою собственную веру. Маркус стоял за возможностью альтернативы, чтобы из всех традиций выбирать ту, которая ближе. А Дамиан призывал по совету Альберта подстраиваться под обстоятельства. Брать лучшее, но чтить творца через праздники и ритуалы.
Самосовершенствоваться, всегда стараться быть лучше, чем ты был прежде. Делать добрые дела, ибо Творец добрый бог, утверждал Дамиан.
Добрый, как же хмыкнул Маркус. Волки заживо пожирают косулю это его доброта? Охотники отстреливают волков на охоте это его доброта? Засуха, ядовитые твари, нашествия саранчи, наводнения, эпидемии, заражения крови от пореза ржавым гвоздём, суровые зимы это его доброта?
Маркус! толкнула его в бок Анфиса.
Это его испытания, спокойно заметил ему святой отец. Без них жизнь превратилась бы в кромешную однообразную рутину без трудностей, смены сезонов и многообразия природы вокруг. А население Иггдрасиля без болезней и бедствий разрослось до такой степени, что никому бы не хватило ресурсов и мир обратился бы пустыней! Бренный мир полон боли, на терпение и преодоление дано нам материальное тело. Потому смерть есть благодать Творца, избавление от страданий. Родители не должны горько оплакивать заболевших детей, ведь бог примет их в лучшем мире. В том, где нет ни боли, ни мук, ни жажды, ни голода. И чтобы избавиться от оков плоти, познавая вечную благодать, нужно прожить достойную жизнь. Вы ведь некромант, Маркус, вы работаете с самой смертью!
Испытания, говоришь проворчал тот. Не хочу, чтобы моя гибель оказалась лишь чьей-то прихотью развлечения ради. Некромир не похож на те райские кущи, что вы там описываете. Тлен, мрак, холод и кладбища. Мёртвые спят вечным сном, а вы лишь описываете этот сон, эти видения
Суть в том, чтобы любой человек видел красоту мира, а не его ужасы. Пусть народ помогает друг другу, делится чем-то своим безвозмездно. Задача каждого делать больше, чем от него хотят и требуют. Тогда всё получится, убеждал своих спутников святой отец.
Человек подвержен порокам. Одни щедро делятся, другие удавиться готовы из зависти, ответил ему Маркус.
С этого и следует начинать, восклицал Дамиан. Донести до любого ещё с детства, что каждый раз, когда вы что-то не доделываете и говорите себе, что и так сойдёт, это грех. Всё, что вы не стремитесь довести до идеала, до совершенства, до своей лучшей и высшей формы, это грех. Подгоревшие блины, если вы их решили подать гостям, пересоленный суп, если вам жалко выбрасывать испорченное блюдо, или же недосоленный, если вам жалко на гостей соли. Когда вы уже наелись, но видите последние кусочки и вам жалко, вы через силу пытаетесь их доесть вместо того, чтобы отдать голодающим беднякам. Когда ваша кошка тянется и трётся в надежде на ласку, но вы всегда заняты и отталкиваете её. Когда дети просят с ними поиграть, а вы эгоистично выбираете время лишь для себя, убеждая, что делаете что-то на благо семьи. Все эти моменты, когда вы, подметая пол и вынося сор, вдруг подмечаете ещё один комок пыли, соринки, клочок шерсти вашего пса и проходите мимо, внушая себе: ну, вот вы и так сколько комнат прибрали, сколько окон помыли, столько всего сделали, это грех.
Что ни делай, куда ни глянь Вас послушать, так всё грех. И нет безгрешных. Всех не перевоспитаешь, заявил некромант. Вы хотите идеального мира, а дети даже в приходских школах только и ждут, чтоб над кем-нибудь посмеяться, унизить, устроить травлю. Нетерпимость везде. Человек такое существо, что жаждет отыскать врагов и непременно их победить. Возвыситься над остальными, ощущая своё превосходство. Это у расы в крови. Когда мы с Мельхиором выбрали тёмный путь, мы потеряли практически всех друзей, стали изгоями.
Нужно всегда делать больше, чем нужно, повторил Дамиан. Не только каждый клок и все соринки вымести, но и, проходя мимо порога соседнего дома, стряхнуть грязь с изгороди, поправить стебель цветка, поросшего криво, прихватить по пути чужой мусор и забросить в общую яму. Всегда стремиться сделать больше, чем от тебя требуется. Если б каждый к этому рвался и так делал, то в мире все были бы счастливы и заботились бы друг о друге! Надо всего-то не лениться и следить за собой, делать всё возможное и даже сверх этого, приглядывая ещё и за другими. Тогда и будет община в чистоте и сытости.
Подбирая за кем-нибудь мусор, помышляя о добром деле, можно подхватить и занести в дом такую заразу, что сляжет вся семья, хмыкнул Маркус. Голову тоже неплохо бы иметь на плечах помимо безудержного самопожертвования и альтруизма.
Как бережливость верный путь к алчности, так и страх навредить, сделать что-то не так или навлечь беду верный путь к эгоизму. Ближнему стоит помогать иногда в убыток себе. Но если все будут стараться ради других, это всё компенсируется. Ты замерзающему соседу дрова, он тебе соленья. А не будь взаимовыручки, один бы замёрз с полным погребом, а другой грелся бы, да с голоду помер. Понимаете? Приходите вы в гости к соседу, а там ребёнок шалит. Тот всё грозится его наказать, а вы заступаетесь. Сосед обещает: мол, ладно-ладно, не буду. Но, выйдя за порог, вы вскоре слышите ругань, плач, шлепки и уходите. Считаете, что не ваше дело, не ваша семья, зачем туда лезть. А ведь могли сделать больше! Не заступаясь, видя несдержанные обещания, вы сами рискуете по жизни остаться таким ребёнком, которому клянутся в одном, а потом поступают совсем по-другому. Всегда нужно стремиться делать больше добра, переступая через себя и свои убеждения, а не оправдывать своё бездействие!
Всё хорошо, только на мир смотреть приходится трезвым, произнёс Маркус. У кого-то вскипает кровь в жарком споре, другой сетует на неудачный день. Рыбаки без улова, юноши с безответной любовью, болезни, из-за которых дети теряют родителей, а родители теряют детей. Это всё не вяжется с любовью Творца, как и войны, нашествия саранчи, да та же зима и прочие неприятности. Что вы собрались проповедовать тем, в ком есть семена сомнений? Кто не станет на чистую веру принимать всё, что им говорит ваша церковь?
К зиме надо готовиться, заметил ему Дамиан. Запасать дрова и провизию. А в семье иметь много детей. Да, мир суров: лихорадки, простуды, чума. Кто знает, что может начаться. Творец не велел рожать двум влюблённым одного первенца. Это ж так и человечество вымрет, сокращаясь каждый раз с новым поколением на половину. Троих, пятерых восклицал монах.
Их надо всех ещё прокормить, не дал Маркус ему закончить.
Об этом я тоже уже говорил. Пусть те, кто в достатке, поделится с бедными. Я не призываю богачей отдавать всё состояние и не готов проповедовать всеобщее равенство. Но они должны помнить, что перед Творцом всё равно все равны, заметил святой отец. Не важно, умираете вы бедным или богатым. Важны ваши деяния, что за свою жизнь вы совершили. Поймите, кто-то хорош в рукоделии, кто-то в торговой хватке, а у кого-то всё из рук валится, даже картошку начистить не может, пальцы не ободрав.
Вот я о том же, один ветреный изменник, другой ревнивец, не выносящий чужой взгляд на жену. Человек состоит из пороков! Он не хочет нести добро, он хочет побольше нахапать всякого добра для себя самого, проговорил некромант.