Апофеозом истории стал штурм бастиона Лисьего замка, что на северном побережье Невской Губы, где в то самое время при свете свечей и факелов проходило заседание Капитула, охраняемое полусотней отчаянных бойцов, прошедших подготовку в анархической ячейке Иосифа Блюменфельда. Штурм был кровавым. С обеих сторон были раненые и убитые, но, несмотря на отчаянное сопротивление заговорщиков, бастион был взят, а все члены Капитула арестованы.
Да-а, протянул Руднев, дочитав историю до конца. Прав был Анатолий Витальевич, оркестр очевидно фальшивит Кто же всё это придумал?
Если бы Эжен Сю12 жил в наше время, я бы приписал авторство ему, отозвался Белецкий, по своему обыкновению сидевший на подоконнике со скрещенными на груди руками.
Месье Сю писал, чтобы развлечь читателей. А это-то с какой целью накропали?
С той же самой! Нужно же как-то отвлекать общественность от безрадостных новостей с фронта. Я бы сказал, что это даже гуманно и социально желаемо ударился в неожиданные рассуждения Белецкий.
Ты себя в зеркало дано видел, гуманист? оборвал его Дмитрий Николаевич. Нет, Белецкий! Я ни за что не поверю, что вся эта galimatias (фр. галиматья, вздор) придумана только лишь для того, чтобы сосредоточить наших сограждан на происках германских агентов и победоносных акциях секретных служб. Дыма без огня не бывает!
Думаете, Дмитрий Николаевич, за ширмой надуманной и перевранной истории скрывается реальный заговор, о котором и хотел говорить с вами Павел Сергеевич?
Отчего бы и нет? Версия не хуже любой другой! Нужно же с чего-то начать!
Не успел Руднев договорить, как в дверь постучали, и тут же на пороге появился растерянный слуга:
Простите, барин, к вам начал он и не закончил, поскольку представляемая им персона легкой и решительной поступью вошла в библиотеку. Это была Шарлотта Атталь.
Бальный туалет на ней сменился на будничный английского кроя костюм со складчатой юбкой, клетчатым жакетом и блузкой с жестким по мужскому фасону воротником, заколотым камеей из розового опала. Пышную причёску венчала миниатюрная шляпка с фазановым пером и небольшой вуалеткой. В руках француженка держала шитую бисером изящную сумочку.
Désolé de vous déranger, monsieur Rudnev (фр. Извините, что беспокою вас, господин Руднев), ровно произнесла она, ни мало не смущаясь.
C'est un tel honneur de vous avoir, Madame Attal! (фр. Для меня честь принимать вас, мадам Атталь!) в некотором замешательстве ответил Дмитрий Николаевич, поднимаясь и подводя гостью к креслу. Que me vaut ce plaisir? (фр. Чем обязан этому удовольствию?)
Мадам Атталь грациозно села и смело закинула ногу на ногу так, что изящная ножка в шёлковом чулке стала видна куда выше щиколотки.
Представьте мне вашего компаньона, Дмитрий Николаевич, попросила она, переходя на русский и внимательно разглядывая застывшего в почтительной позе Белецкого.
Это господин Белецкий, мой друг и управляющий моими делами, отрекомендовал Руднев.
Шарлотта улыбнулась и, демонстрируя невероятную проницательность, сказала на швейцарском немецком:
Никогда бы не подумала, что я француженка скажу это немцу, но я очень надеюсь, что вы победили, господин Белецкий.
Впервые в жизни Руднев увидел, как стоическую физиономию Белецкого заливает краска.
Я буду у себя, если понадоблюсь, проговорил управляющий, срываясь прочь.
Подождите, сударь, остановила его мадам Атталь. Я пришла по делу А как вы русские говорите, две головы гораздо предпочтительнее одной
Одна голова хорошо, а две лучше, поправил Руднев.
Да-да, именно так согласилась Шарлотта и продолжила. Я нуждаюсь в вашем совете, Дмитрий Николаевич.
Руднев сел напротив гостьи и ободряюще кивнул.
Я слушаю вас, мадам.
Француженка неторопливо расстегнула сумочку, вынула оттуда элегантный серебряный портсигар с выгравированной монограммой императора и протянула Рудневу.
Эта вещь принадлежала вашему другу le prince Paul, сказала она. Он забыл её, когда был у меня с визитом Как это будет по-русски?.. Relation intime (фр. интимная встреча) Я думаю, это фамильная реликвия, раз на ней вензель вашего царя
Да, подтвердил Дмитрий Николаевич. Мне знакома эта вещь. Это наградной портсигар. Павел Сергеевич получил его за воинские заслуги. Вы хотите, чтобы я передал реликвию семье?
Не совсем так, ответила мадам Атталь. Как я уже сказала, мне нужен ваш совет Подскажите, как правильнее поступить: вернуть эту вещь родственникам князя или передать властям?
Не вижу смысла беспокоить власти, пожал плечами Руднев. Если вы Si tu veux que ton secret soit bien gardé (фр. Вы хотите сохранить секрет) Хотите, чтобы ваша дружба с князем осталась entre vous deux (фр. между вами двумя). Я обещаю не упоминать вашего имени.
Меня не волнуют секреты на двоих, небрежно обронила женщина и взглянула на Дмитрия Николаевича так снисходительно, что теперь и он почувствовал себя смущённым. Дело совсем в другом Откройте его. Вы ничего не замечаете?
Руднев раскрыл портсигар и внимательно осмотрел. На внутренней поверхности крышки с одного края он обнаружил несколько неприметных царапин.
Всё верно, поддержала его открытие Шарлотта. Там есть потайное отделение.
У Дмитрия Николаевича упало сердце. Ему было отлично известно, что обычно хранили в подобных отделениях, а в свете сделанной камердинером Каменского находки, сомнений на этот счёт у него практически не оставалось.
Вы открывали? натянуто спросил он гостью.
На лице мадам Атталь отразилось искреннее изумление.
Да, открывала Но чему вы так расстроились, Дмитрий Николаевич? Я и до этого знала, что le prince Paul Не знаю, как сказать по-русски Il est un espion. (фр. Он шпион). Все дипломаты c'est un espion (фр. являются шпионами).
Со смешанным чувством опасения и нетерпения Дмитрий Николаевич раскрыл потайное отделение. К его несказанному облегчению, порошка там не оказалось, зато обнаружился небольшой, в несколько раз сложенный клочок папиросной бумаги. Руднев развернул его и увидел фрагмент той же самой надписи, что ранее видел в оранжерее Каменских: «1.5.0.5.0.7.1.4».
Так что вы мне посоветуете, невозмутимо переспросила француженка. Стоит ли передавать эту вещь властям?
Руднев пристально посмотрел на мадам Атталь, пытаясь понять, что ещё известно этой женщине и какова реальная причина её визита. Но лицо Шарлотты было непроницаемо даже для его опытного взгляда. Женщина выглядела абсолютно спокойной, и лишь во взоре её сквозили не то легкая насмешка, не то сдерживаемое любопытство.
Мадам, произнёс Дмитрий Николаевич чрезвычайно строго, я должен предупредить вас, что принимаю участие в официальном расследовании внезапной смерти его сиятельства князя Вяземского. Всякие факты, выясненные мною и имеющие отношение к этому делу, станут известны дознанию. Поэтому прошу вас решить, мы продолжаем разговор или прекращаем. В любом случае я прошу вас оставить портсигар у меня. Обещаю, что в конечном итоге он будет передан наследникам князя.
По лицу француженки пробежала печальная тень.
У le prince Paul есть наследники? Дети?
Увы, мадам У Павла Сергеевича жена-итальянка и четверо детей. Трое мальчишек и дочь. После начала войны они переехали из Рима к родственникам в американский Бостон.
Vraiment désolé (фр. Мне очень жаль) покачала головой мадам Атталь.
Moi aussi, Madame (фр. Мне тоже, мадам), сухо ответил Руднев. Но вы так и не сказали, готовы ли вы продолжить наш разговор. Я был бы очень признателен, если бы вы согласились ответить на несколько вопросов.
Теперь уже Шарлотта одарила Дмитрия Николаевича пристальным взглядом.
Правильно ли я понимаю, monsieur Rudnev, есть основания полагать, что le prince Paul умер не своей смертью? спросила она.
Пока что смерть его сиятельства квалифицируется как «смерть при невыясненных обстоятельствах», но вероятность её насильственного характера рассматривается следствием как одна из возможных версий.
Слишком много слов, вместо того, чтобы просто сказать: «Oui (фр. Да)»! фыркнула мадам Атталь и, немного помолчав, добавила. Мне, разумеется, не хотелось бы оказаться замешанной в разбирательстве убийства, но ради четырёх сирот и итальянской вдовы, я готова помочь. Спрашивайте, Дмитрий Николаевич.
Как давно вы знакомы с Павлом Сергеевичем?
Шарлотта на несколько секунд задумалась.
Мы познакомились за два года до начала войны в Вене на приёме в русском посольстве в честь дня рождения вашего императора. У нас завязался, как вы говорите, роман. Но продлился он всего месяц. Paul уехал куда-то по делам службы, а я с мужем вернулась в Берн. Потом мы ещё несколько раз встречались в Европе и в России. Когда два месяца назад я приехала в Москву, оказалось, что и он бывает здесь время от времени. Он делал мне визиты. Между нами не было прежней страсти, но, как это у вас говорят, старые привязанности не нуждаются в чистке от патины.
Старая дружба не ржавеет, поправил Руднев и продолжил расспрос. Когда вы виделись с ним в последний раз?
На прошлой неделе.
Тогда он и забыл у вас портсигар?
Не знаю, возможно и раньше. Но нашла я его только avant-hier (фр. позавчера).
Руднев задумался, а потом всё-таки решился спросить.
Вы сказали, что считаете Вяземского шпионом. Почему вы так решили, мадам?
Француженка несколько брезгливо поморщилась.
Я не решила, я точно знаю. Paul не очень-то как это se cacher (здесь фр. скрывался) Он иногда бывал очень откровенен Особенно quand nous faisions l' amour (фр. когда мы занимались любовью). Он рассказывал и выспрашивал всякое C' était ridicule! (фр. Это было нелепо!) Но при этом Il était mignon (фр. Он был таким милым) Это всё война, monsieur Rudnev! Если бы не она, le prince Paul был бы просто Il fait partie des mondains (фр. одним из светских людей) Но война заставила его fais mon devoir (фр. выполнять долг) Он говорил мне, что его род восходит к самим Рюриковичам Я точно не знаю, кто это Наверное, то же, что Merovingiens13 во Франции Думаю, бедный Paul, как и всякий служащий консульства, должен был собирать информацию об иностранцах. Он это и делал, как умел
Шарлотта вдруг сбилась, и глаза её наполнились слезами.
Pardonnez-moi (фр. Простите), прошептала она и закрыла лицо платком.
Белецкий подал француженке стакан воды. Та сделала несколько глотков и благодарно кивнула.
Простите, господа! Le prince Paul был моим другом, произнесла она, возвращая себе самообладание. Мне, собственно, нечего больше вам рассказать, Дмитрий Николаевич. Я оставляю вам портсигар. Поступайте с ним, как сочтёте нужным. И предайте мои соболезнования вдове Или не предавайте Вам виднее
Мадам Атталь стремительно поднялась, но Руднев взял её за руки и усадил обратно.
Ещё несколько вопросов, мадам, мягко сказал он. Вы очень поможете!.. Расскажите, что происходило, когда я ушёл с графиней Каменской. Вспомните, пожалуйста, князь пил шампанское?
Да, он предложил мне выпить за autrefois (фр. старые времена).
А дальше?
Дальше началась кадриль, и меня пригласил барон Гинцбург14. Он хочет представлять мои интересы в России, вот и courtise (фр. обхаживает меня).
Вы видели тот момент, когда князю сделалось плохо?
Нет. Я танцевала в соседнем зале. Прибежала на крики вместе с остальными внезапно глаза женщины вспыхнули, она подалась вперед и схватила руку Дмитрия Николаевича. Monsieur Rudnev, je me souviens! Ça pourrait n'être rien, mais (фр. Я вспомнила, господин Руднев! Может, это и не важно) Когда мы boire et parler (фр. пили и болтали), le prince Paul посмотрел куда-то в зал и как это?.. changer de visage (фр. изменился в лице). Он сделался очень sérieux (фр. серьёзным) и сказал Я не совсем поняла и не уверена, что правильно запомнила Он сказал что-то вроде: «Волк, одетый, как овца».
Волк в овечьей шкуре? уточнил Руднев.
Oui! Он так и сказал!
Вы поняли, о ком он говорил?
Non! Я обернулась посмотреть, но Paul отвлёк меня plaisanterie (фр. шуткой) А дальше уже подошёл Гинцбург.
Мадам Атталь снова встала, на этот раз исключительно решительно.
Я злоупотребляю вашем гостеприимством, Дмитрий Николаевич, произнесла она. Да и время уже неприемлемое для визитов. Я должна идти.
Руднев проводил француженку до ожидающего её у подъезда экипажа. Когда в прихожей он набрасывал ей на плечи отороченную горностаем накидку, Шарлотта повернулась к нему и сказала с самоуверенной улыбкой.
Я приеду к вам ещё, Дмитрий Николаевич. Я хочу увидеть вашу мастерскую. Вы позволите?
Если вам угодно, мадам. Я буду рад! ответствовал Руднев, ловя себя на том, что не может вырваться из плена её ярких обворожительных глаз. Когда прикажете ждать вас?
Завтра! улыбнулась француженка и протянула Дмитрию Николаевичу руку для поцелуя.
«Не смей в неё влюбляться, Руднев! Не смей!» приказывал себе Дмитрий Николаевич, стоя у подъезда под холодной апрельской моросью и провожая взглядом скрывавшуюся за поворотом коляску.
Впервые в жизни он испугался зародившегося в его душе чувства и сам не мог понять, почему.
Глава 5
Утром следующего дня Руднев, на этот раз уже в сопровождении прервавшего своё вынужденное затворничество Белецкого, явился в контору Московского сыскного управления, расположенную в Гнездниковском переулке. Он надеялся застать там Терентьева, который всегда бывал в конторе в это время, и узнать у того самые последние новости по делу. Но Анатолия Витальевича на месте не оказалось. Кто-то из младших чинов сообщил, что коллежский советник вместе с начальником сыскной полиции вызваны куда-то совсем наверх, и когда будут, неизвестно.
Докладывающий об отсутствии Терентьева молодой человек был Рудневу незнаком. Оно и вообще в сыскном за последние два военных года появлялось много новых лиц, либо совсем ещё юных, либо наоборот возраста солидного. Они приходили на место тех, кто сменил чиновничьи петлицы на военные погоны и ушёл месить сапогами прусские болота. Кое-кому из них уже было не суждено вернуться в суетные кабинеты сыскного управления. Их имена были вытеснены на висевшей в присутствии бронзовой табличке под крестом и пафосным заголовком: «Вечная память и слава павшим за Царя и Отечество!».
Среди этих имён было одно, что не принадлежало сотруднику сыскной полиции, но по общему решению всего управления было причислено к поминальному списку. Это было имя двадцатиоднолетнего подпоручика 4-го Стрелкового Императорского полка Дмитрия Аркадиевича Кошко, младшего из двух ушедших на фронт сыновей начальника московского сыска. Старшего сына Аркадия Францевича Господь пока хранил. Но после гибели младшего статский советник неделю не появлялся на службе, а когда явился, виски его совсем поседели и лицом он состарился на все десять лет.
Одним из подавшихся на фронт сыскных чинов был помощник Терентьева младший сыскной надзиратель Савелий Галактионович Савушкин. Ушёл он вольноопределяющимся уже через пару месяцев после начала войны. Сын унтер-офицера, Георгиевского кавалера, оставаться вне воинской службы Савушкин видел для себя недостойным, о чём и сообщил своему обожаемому начальнику и наставнику. Тот по своему обыкновению сперва пошумел и поругался, но всё-таки решение ученика принял и даже что благословил. Однако с тех пор коллежский советник с особенной тщательностью и плохо скрываемым трепетом просматривал сводки о погибших и раненых, и при всяком подходящем случае сетовал на неразумность нынешней молодёжи, ничего не смыслящей в жизни и ищущей в ней одного лишь нелепого геройства.