Миновало несколько месяцев. Когда Руан оказался под угрозой оккупации, у кардинала, собравшегося отправить в Англию некие документы, которыми он дорожил, возникла мысль присоединить к ним шкатулку шевалье. Четвертого декабря, накануне захвата города немцами, его доверенный слуга Жобер лично сел на козлы кабриолета и направился в Гавр, где должен был взойти на борт корабля.
Два дня спустя кардиналу сообщили, что труп Жобера нашли в овраге, в лесу Рувре, в десяти километрах от Руана. Сундук с документами был цел, но кабриолет и лошади бесследно исчезли, как и шкатулка из черного дерева. О несчастном слуге удалось узнать лишь то, что его якобы убил патруль немецкой кавалерии, который на выезде из Руана дерзко нападал на экипажи богатых буржуа, спешивших в Гавр.
На этом череда несчастий не прервалась. В начале января кардинал принял посланца шевалье дезОба. Старик не смог пережить поражение своей страны. Умирая, он нацарапал несколько строк, которые едва можно было разобрать: «Слово, обозначающее местонахождение тайника, написано на дне шкатулки Я спрятал канделябр у себя в саду».
Итак, следы сокровищ затерялись. Шкатулка исчезла, а вместе с ней исчезло и доказательство того, что рассказ шевалье содержал хоть какое-то зерно истины. Никто даже не видел этих драгоценностей. Да и были ли они подлинными? И более того, существовали ли они в реальности, а не только в воображении шевалье? Возможно, в этой шкатулке хранилось всего лишь несколько поддельных камешков и пара цветных стекляшек
Сомнение кардинала нарастало, и в конце концов он принял решение никому ничего не рассказывать, посчитав признание шевалье дезОба проявлением старческого слабоумия. Разве это было бы не опасно распространять подобный вздор? Потому он и молчал. Но
Но?.. поторопил рассказчицу Рауль дАндрези, которому «подобный вздор» казался чрезвычайно интересным.
Но, ответила Жозефина Бальзамо, прежде чем принять окончательное решение, кардинал написал эти несколько страниц воспоминания о своем пребывании в Шато-де-Гёр и о последующих событиях, воспоминания, которые он забыл сжечь или же они затерялись и которые спустя несколько лет после его смерти были найдены в одной из книг по богословию, когда кардинальскую библиотеку распродавали на аукционе.
Найдены кем?
Боманьяном.
Жозефина Бальзамо рассказывала эту историю, опустив голову и несколько монотонно, как заученный урок. Подняв наконец глаза, она взглянула на Рауля и поразилась выражению его лица:
Что с тобой?
Меня это восхищает. Ты только представь, Жозина, только представь: благодаря трем старикам, передавшим друг другу по эстафете свои откровения, мы можем вернуться больше чем на столетие назад и прикоснуться к легенде да что там к великой тайне, восходящей к Средневековью. Цепь не прервалась! Все звенья на месте. И последним звеном этой цепи является Боманьян. Что же он сделал, этот Боманьян? Следует ли нам признать его достойным взятой на себя роли или отодвинуть в сторону? Должен ли я присоединиться к нему или наоборот вырвать из его рук факел эстафеты?
По возбуждению Рауля Калиостро поняла, что он не позволит прервать себя. Она мешкала, потому что самые главные слова во всяком случае для нее, потому что речь шла о ее роли, еще не прозвучали.
Но он сказал ей:
Продолжай, Жозина. Будущее великолепно. Пойдем к нему вместе и добьемся награды, которая находится на расстоянии вытянутой руки.
И она продолжила:
Боманьяна можно описать одним словом: честолюбие. С самого начала свое вполне искреннее желание стать духовным лицом он поставил на службу безграничному честолюбию; то и другое позволило ему войти в орден иезуитов, где он занимает значительное положение. Обнаружив мемуары кардинала, он словно опьянел. Перед ним открылись широкие горизонты. Ему удалось убедить некоторых своих иерархов, удалось распалить в них желание завладеть огромным богатством, и он добился от ордена обещания пустить в ход все влияние, каким располагают иезуиты.
Он сразу же собрал вокруг себя мелкопоместных дворян более или менее родовитых, но увязших в долгах и, слегка приподняв перед ними завесу тайны, организовал из них банду заговорщиков, готовых на самые сомнительные дела.
Каждый занимался поисками в отведенной ему сфере.
При этом Боманьян удерживал их деньгами, которые раздавал не считая.
Два года кропотливых изысканий дали свои плоды. Во-первых, выяснилось, что обезглавленного священника звали брат Николя и что он был казначеем аббатства в Фекане. Во-вторых, тщательно изучив секретные архивы и старые картулярии[18], заговорщики обнаружили интересную переписку, которая велась раньше между французскими монастырями, и узнали о давнем законе, по которому все католические епархии добровольно отчисляли десятину от своих доходов. Поступала же эта десятина только в монастыри Ко. Это выглядело как создание общей казны, некоего неисчерпаемого запаса и на случай вражеского нападения, и для денежного обеспечения будущих Крестовых походов. Этими богатствами распоряжался Совет казначейства, состоявший из семи членов, но только один из них знал место хранения клада.
В революцию монастыри были разрушены, однако сокровища никуда не делись. И брат Николя оказался их последним хранителем
Наступило долгое молчание. Любопытство Рауля было удовлетворено; охваченный сильнейшим волнением, он наконец тихо сказал:
Как все это прекрасно! Какая чудесная история! Я был уверен, что прошлыми поколениями нам завещаны сказочные сокровища, но их поиск непременно и неизбежно заводит в тупик. Да и как может быть иначе? В распоряжении наших предков не было сейфов и подвалов Банка Франции. Им приходилось выбирать естественные тайники, куда они складывали золото и драгоценности и сведения о которых передавали в виде мнемонической формулы, заменяющей шифр для замка. Стоило случиться какой-нибудь катастрофе, и секрет безвозвратно терялся, как и сокровища, накопленные с таким трудом.
Но теперь, Жозефина Бальзамо, будет иначе! Если брат Николя сказал правду а все это подтверждает! и в таком необычном тайнике были спрятаны десять тысяч драгоценных камней стоимостью примерно в миллиард франков во столько я бы оценил эти сокрытые богатства, завещанные нам Средневековьем то это значит, что итог усилий тысяч и тысяч монахов, все это гигантское приношение католического христианства и великих эпох фанатической веры находится под гранитной глыбой посреди нормандского сада! Ну разве не восхитительно?
А какова твоя роль в этом приключении, Жозефина Бальзамо? Какой вклад внесла ты? Получила ли какое-нибудь указание от Калиостро?
Всего неколько слов, сказала она. В списке из четырех найденных им загадок напротив вот этой «Сокровища королей Франции» он оставил примечание: «Между Руаном, Гавром и Дьеппом. (Признания Марии-Антуанетты)».
Да-да, глухо отозвался Рауль, на земле Ко в дельте древней реки, на берегах которой благоденствовали французские короли и монастыри вот где спрятаны сокровища, накопленные за десять веков христианства И я их, конечно же, найду.
Затем, повернувшись к Жозине, он спросил:
Так ты тоже их искала?
Да, но не имея точных сведений
А та, другая женщина искала? поинтересовался он и заглянул ей прямо в глаза. Та, что убила двух друзей Боманьяна?
Да, подтвердила она. Это маркиза де Бельмонт, которая, как я предполагаю, приходится Калиостро родственницей.
И ты ничего не нашла?
Ничего, пока не встретила Боманьяна.
И он хотел отомстить за убийство своих друзей?
Да.
И постепенно посвятил тебя во все, что знал сам?
Да.
По собственному желанию?
По собственному желанию
То есть ты догадалась, что он преследует ту же цель, и, воспользовавшись его любовью к тебе, подтолкнула к откровениям?
Да, сказала она спокойно.
Рискованная игра.
Вся моя жизнь игра. Решив меня убить, он явно хотел таким образом освободиться от своей любви, которая заставляла его страдать, потому что оказалась безответной. Вдобавок, и это главное, он испугался, что был слишком откровенен со мной. Я вдруг стала врагом, который может добраться до цели раньше его. В тот день, когда он понял свою ошибку, я была приговорена.
Однако все его открытия свелись к нескольким, причем довольно неточным, историческим свидетельствам, ведь так?
Да, так.
И рожок канделябра, который я извлек из балясины, был первой находкой, подтверждающей их истинность?
Первой.
Однако после вашего разрыва он мог продвинуться еще хотя бы на несколько шагов.
На несколько шагов?
Да хотя бы даже на один шаг! Вчера Боманьян приезжал в театр. Спрашивается, зачем? Если только причиной этого не была лента с семью кабошонами на лбу у Брижитт Русслен. Он хотел понять, имеют ли камни отношение к сокровищу монахов, да и сегодняшняя утренняя слежка за ее домом велась, скорее всего, по его приказу.
Это всего лишь предположение. Мы не можем знать этого наверняка.
Но можем узнать, Жозина.
Как? От кого?
От Брижитт Русслен.
Она вздрогнула:
Брижитт Русслен
Конечно, сказал он спокойно, нам достаточно ее спросить.
Спросить эту женщину?
Я говорю именно о ней, и ни о ком другом.
Но значит значит она жива?
Еще бы!
Он снова вскочил, вихрем развернулся на каблуках и несколько раз высоко подбросил ноги, словно решил станцевать канкан или джигу.
Умоляю тебя, графиня Калиостро, не бросай на меня такие яростные взгляды. Если бы я почти не довел тебя до нервного припадка и не сломил твое сопротивление, ты бы ни словечка не проронила об этой истории и что бы мы тогда имели? Боманьян рано или поздно украл бы этот миллиард, а Жозефине оставалось бы только кусать локти. Вместо того чтобы смотреть на меня с такой ненавистью, давай покажи свою красивую улыбку.
Она прошептала:
И ты имел наглость!.. Ты посмел!.. Значит, твои угрозы, твой шантаж просто комедия, чтобы заставить меня говорить? О Рауль, я никогда тебе этого не прощу!
Ах, оставь, сказал он с усмешкой, конечно, простишь. Это всего лишь легкий укол самолюбию, он ничем не омрачит нашу любовь, дорогая! Это же сущие пустяки для двух любящих людей таких, как мы с тобой. Сегодня один из нас обойдется так с другим, завтра другой ответит тем же и все это будет продолжаться ровно до того дня, пока между нами не установится полное согласие.
Если только мы не расстанемся раньше, процедила она сквозь зубы.
Расстаться? Только потому, что я снял с твоей души груз нескольких тайн? Расставаться из-за этого?..
Но Жозефина выглядела такой удрученной, что на Рауля напал смех и ему пришлось прервать свою речь. Прыгая с ноги на ногу, как мальчишка, он приговаривал:
Боже мой! Мадам сердится!.. Да как же это? Уже и пошалить нельзя? Такой пустяк вывел вас из себя?.. Ах, милая Жозефина, как же вы меня развеселили!
Бальзамо его больше не слушала. Повернувшись к Леонару, она убрала салфетку с его лица и перерезала шнуры на руках. Кучер немедля кинулся на Рауля, как разъяренный тигр.
Не трогай его! приказала графиня.
Тот резко остановился, все так же держа сжатые кулаки перед самым носом Рауля, у которого даже слезы на глазах выступили от смеха.
Ну, давай-давай! Экий ты чертик из табакерки! подзуживал он Леонара.
Кучер дрожал от бешенства:
Мы еще встретимся, любезнейший мы еще встретимся Пускай хоть через сто лет
Ты тоже считаешь веками? ухмыльнулся Рауль. Как и твоя госпожа?..
Иди, приказала Калиостро, подталкивая Леонара к двери. Иди. Мне нужен мой экипаж
Они быстро обменялись несколькими словами на неизвестном Раулю языке. Затем, оставшись наедине с молодым человеком, она резко сказала:
А теперь?
Что теперь?
Какой теперь у тебя замысел?
Совершенно невинный, Жозефина, можно сказать ангельский.
Хватит шуток. Что ты собираешься делать? Как намерен действовать?
Став серьезным, он ответил:
Уж точно иначе, чем ты, никому не доверяющая Жозина. Я буду тем, кем ты никогда не была, верным другом, который постыдится причинить тебе вред.
То есть?
То есть я задам Брижитт Русслен несколько важных вопросов, но так, чтобы ты их слышала. Согласна?
Да, сказала она, все еще раздраженная.
В таком случае оставайся здесь. Время не ждет.
Время не ждет?
Да. Ты скоро это поймешь, Жозина. Оставайся здесь.
Рауль приоткрыл двери обеих комнат, чтобы она могла слышать каждое слово, и направился к Брижитт Русслен, которая лежала на кровати под присмотром Валентины.
Молодая актриса улыбнулась ему. Несмотря на пережитый ужас и растерянность, при виде своего спасителя она обрела уверенность, почувствовав, что теперь ей ничто не угрожает.
Я не буду долго утомлять вас, сказал Рауль. Всего пару минут. Вы в состоянии ответить на мои вопросы?
О, конечно!
Хорошо. Итак, вы стали жертвой безумца, за которым следила полиция и который вскоре окажется в психиатрической лечебнице. Таким образом, он вам больше не опасен. Но я все же хочу кое-что уточнить.
Спрашивайте.
Что это за украшение с драгоценными камнями? Откуда оно у вас?
Он заметил, что девушка колеблется. Но все-таки она ответила:
Эти камни я взяла их из старинной шкатулки.
Из старинной деревянной шкатулки?
Да, она вся рассохлась и даже не закрывалась. Моя мать, которая живет в провинции, нашла ее на чердаке своего дома, спрятанную под соломой.
Где именно в провинции?
В Лильбонне, между Руаном и Гавром.
Понятно. И откуда же взялась эта шкатулка?
Не знаю. Я маму не расспрашивала.
Камни были в таком же виде, как сейчас?
Нет, они были вставлены в большие серебряные кольца.
И эти кольца?..
Еще вчера они лежали в моей коробке с театральным гримом.
Значит, их там уже нет?
Нет, я отдала их господину, который пришел ко мне в уборную, чтобы поздравить, и случайно их увидел.
Он был один?
С ним были еще двое. Он коллекционер. Я обещала ему принести сегодня в три часа все семь камней, чтобы он вправил их обратно. Он хочет выкупить их у меня за хорошую цену.
У этих колец есть надписи на внутренней стороне?
Да какие-то слова старинным шрифтом, но я к ним не присматривалась.
Рауль, поразмыслив, заключил серьезным тоном:
Советую вам хранить в строжайшей тайне все, что с вами произошло. В противном случае дело может иметь неприятные последствия не для вас, но для вашей матери. Непонятно, каким образом могли очутиться у нее в доме кольца, хотя и не очень ценные, но представляющие большой исторический интерес.
Брижитт Русслен растерялась:
Я готова их вернуть.
Не нужно. Сохраните камни. Я сам потребую от вашего имени возвращения колец. Где живет этот господин?
На улице Вожирар.
Его имя?
Боманьян.
Хорошо. И последний совет, мадемуазель. Уезжайте из этого дома. Он расположен в слишком уединенном месте. Поживите какое-то время скажем, месяц с вашей горничной в гостинице. И никого не принимайте. Договорились?
Да, месье.
На улице Жозефина Бальзамо вцепилась в руку Рауля дАндрези. Она выглядела очень взволнованной и явно не думала больше ни о своей обиде, ни о мести. Она спросила:
Я ведь все верно поняла? Ты идешь к Боманьяну?
Да.
Но это безумие.
Почему?
К Боманьяну! Как раз тогда, когда он дома, и не один, а с двумя друзьями.
Два плюс один равно трем.
Не ходи туда, прошу тебя.
Но почему? Думаешь, они меня съедят?
Боманьян способен на все.
Так он, оказывается, людоед?
О, не смейся, Рауль!