Поднявшись на второй этаж, Филиппов не застал ни судебного следователя, ни пристава, ни исполняющего должность прокурора они спустились в трактир, чтобы угоститься горячим чаем. Но, будучи на первом этаже, Владимир Гаврилович не видел, чтобы государственные мужи находились в просторной зале заведения.
Чем порадует медицина? спросил начальник сыскной полиции у старшего врача врачебно-полицейского управления Петра Назаровича Стеценко.
Статский советник достал из кармана бархотку, снял очки и начал протирать стёкла.
Обрадовать, говорите, в тон Филиппову произнёс врач. Я не понимаю, как это возможно. Комната не очень большая, он указал рукой, кровать, диван, шкаф и сундук.
Вижу. И что?
Диван стоит ближе к выходу, у самой двери. На нём спала женщина, мужчина у окна на кровати. Так вот, женщина была убита первой
Вы хотите сказать, что убийца перелез через хозяина, занялся его женой, а потом
Ну, выводы делать вам. Но посудите сами: женщине нанесены две колотые раны. Я не готов с уверенностью сказать, каким оружием убиты ваши горожане. Но скорее всего, топором или чем-то похожим. Лезвие широкое и острое.
Неужели вы смогли установить точное время убийства?
Нет, обычная логика. Первый удар, нанесенный хозяйке, стал смертельным. Лицо у нее совершенно спокойное. А вот мужчина Моисей Андреевич лежит на постели. Голова его глубоко вдавлена в подушку. Причём лицо так обезображено и окровавлено, что представляет собой бесформенную массу. На голове две глубокие раны. Всё лицо и грудь были в крови. Кровь даже просочилась сквозь подушку, тюфяк и скопилась под кроватью на полу в виде значительной лужи. Положение тела неспокойное, будто хозяин старался перед смертью встать. Одна нога спущена с кровати. Поэтому я и делаю такой вывод.
Но тогда, Филиппов указал на окно, находящееся над кроватью хозяина, преступник должен был открыть окно, перелезть через мужчину, убить хозяйку и только потом вернуться к Моисею Андреевичу.
Простите, Владимир Гаврилович, дознание по вашей части. Я же только указываю, как были умерщвлены хозяева. Стеценко пожал плечами, потом добавил: Но мне кажется, что я прав.
Пётр Назарович, я не оспариваю ваших знаний. Просто в связи с вашими же словами возникло некоторое Филиппов умолк.
Так что возникло? спросил нетерпеливо врач.
Нет, это я так Владимир Гаврилович, прищурившись, смотрел в стену. Одна безделица Так вы говорите, женщина умерла от первого удара, а мужчина
В том-то и дело, что он мог позвать помощи или застонать от боли.
А за стенкой, начальник сыскной полиции жестом указал на тонкую перегородку, не достающую даже до потолка, никто ничего не слышал. Филиппов на миг застыл, потом, словно очнувшись ото сна, произнёс: Странно.
Что вы сказали?
Это я так, о своём.
Я полагаю, тела можно везти на вскрытие? в голосе врача слышался то ли вопрос, то ли утверждение.
Да-да, ответил Филиппов, сейчас распоряжусь.
Владимир Гаврилович прошёл коридором и остановился на пороге комнаты, разделённой не доходящей до потолка перегородкой на две неравные части. В большей стояла кровать, на которой навечно упокоился Моисей Андреевич. В луже крови мокло одеяло, небрежно откинутое в сторону и свисавшее чужеродным предметом с ложа смерти. Дверцы шкафа и комода, сиротливо притулившихся у перегородки, были закрыты. Только открытой тёмной пастью беззубо улыбался у противоположной стены сундук; рядом с которым валялись в беспорядке какие-то вещи. Ближе всего стоял диван с телом хозяйки.
Начальник сыскной полиции прошёлся по комнате, остановился у одного из окон. Крыша пристройки находилась на аршин ниже, так что преступник мог без особого труда пробраться в комнату убитых.
Владимир Гаврилович вопросительно посмотрел на Кунцевича, чиновника для поручений. Тот понял невысказанный вопрос и покачал головой.
Нет, мы тоже так думали, но пока никаких следов не обнаружено.
Неужели убийца проник в дом другим способом?
Владимир Гаврилович, затрудняюсь сказать. Всё, конечно, указывает на то, что убийцы, Мечислав Николаевич выделил последнее слово, проникли в дом через открытое кухонное окно первого этажа, но
Есть сомнения?
Определённые есть.
И какие?
Разрешите их высказать позже? Хочу кое-что уточнить.
Хорошо. Орудие убийства не обнаружили?
Кунцевич отрицательно покачал головой.
Филиппов спустился на первый этаж и поинтересовался у пристава, отправлял ли тот полицейских для опроса соседей: может быть, кто-то видел что-либо подозрительное или незнакомых людей.
Только собирался. Дмитрий Дмитриевич отвернулся.
Не сочтите за труд распорядиться. Владимир Гаврилович скорее догадывался об отношении к нему пристава, нежели знал точно. Поэтому улыбнулся сквозь густые усы и подсластил просьбу: Ваши люди хорошо знают соседей и сумеют их разговорить.
А ваши не смогут?
Смогут, но вашим это будет сделать сподручнее. Повторюсь: ваши люди лучше знают околоток, в котором несут службу.
Орудие убийства так и не нашли. Обыскали прилегающие к дому хозяйственные пристройки и сарай. Даже в дровянике не оказалось топора. Зять убитого и работники трактира утверждали, что несколько дней назад видели его висящим на стене, когда брали поленья на растопку кухонной печи. А теперь как корова языком слизала. Создавалось впечатление, что убийца или убийцы забрали его с собой. Но с какой целью? Понятно, что могли бы унести более ценные вещи. Но топор? Это казалось довольно странным.
Более никаких следов обнаружено не было.
Два трупа, застывшая кровь, вскрытый сундук и больше ничего.
Глава 2
Вечером в кабинете Филиппова подводили итоги первого дня дознания.
Владимир Гаврилович сидел за столом, спиною ощущая деревянную спинку неудобного стула. Казалось, кол вставили в позвоночник. Напротив, по другую сторону стола, занимали такие же стулья чиновники для поручений Кунцевич и Лунащук.
Итак, господа, что мы имеем?
Первым начал, как старший по возрасту, Мечислав Николаевич. Но прежде чем начать говорить, он поднялся и положил на стол лист бумаги.
Я здесь изобразил залу, в которой произошло убийство. Это окна, указал он кончиком карандаша, здесь перегородка, отделяющая угол, где проживает прислуга. Здесь кровать, диван, сундук. (Начальник сыскной полиции и второй чиновник для поручений внимательно слушали Кунцевича.) Дверь в залу закрывается изнутри на крючок, одно из окон было открыто
Не убийцами ли? перебил Филиппов.
Нет, покачал головой Мечислав Николаевич, сейчас стоят на удивление тёплые душные ночи, поэтому окна могли быть открыты хозяевами, да это и племянница кухарки подтверждает.
А сама кухарка?
Та говорит, что не припоминает, хотя при разговоре добавила, что спать было душно.
Значит, слова племянницы против тётиных. А вы склоняетесь к какому мнению?
Большее доверие имею к кухарке. Я проверил крышу, там не нашёл ни следа, ни царапин, свидетельствующих о том, что кто-то влез в комнату через окно. Зато следов в избытке на кухне и на лестнице.
Кто-то имел желание пустить нас по ложному следу? подхватил мысль чиновника для поручений Филиппов.
Именно так. Теперь второй аспект дела. Вскрыт сундук, взяты деньги и драгоценности, хранимые там, продолжил Мечислав Николаевич, а ценные вещи в шкафу не тронуты.
Вы хотите сказать, что убийца знал, где искать?
Да, кивнул в знак согласия Кунцевич.
Стало быть, в деле может быть замешан кто-то из родственников
Или людей, близких к хозяину? Лунащук смотрел то на Мечислава Николаевича, то на непосредственного начальника.
Вот в этом направлении надо искать, задумчиво произнёс Филиппов, потом посмотрел по очереди на сотрудников. Что выяснили о зяте убитого?
О Михаиле Семёновиче?
Да, о нём.
Михаил Семёнович Висковитов, двадцати восьми лет, из крестьян Тверской губернии. В столицу приехал шесть лет тому, сразу же поступил приказчиком к Андрееву, тот тоже родом из Тверской и поэтому питал особую слабость к землякам. Всегда помогал если не деньгами, то способствовал устройству на хорошее место. А Висковитов оказался вообще земляком не только по губернии, но и по селу, из которого родом был Моисей Андреевич. Что произошло далее, выяснить не удалось, но через год приезжий стал зятем хозяина. Отношения между ними испортились, но стали лучше после смерти Марии, когда она умерла родами. Тогда же Моисей Андреевич составил духовное завещание, где всё имущество и деньги отписал внучке, а душеприказчиком при ней оставил своего зятя. Это пока всё, что удалось узнать, закончил Лунащук.
Владимир Гаврилович сузил до щёлочек глаза и смотрел куда-то поверх голов чиновников.
Вот что, господа Соберите по этому Висковитову все сведения. Нет ли любовницы, долгов или иных страстишек?
Вы думаете, что начал Кунцевич.
Нет, поморщился Филиппов, нам надо проверить Михаила Семёновича, чтобы вычеркнуть эту линию из дознания, ведь обычно мотив убийства деньги, а здесь наследство.
Позвольте заняться зятем мне, предложил Кунцевич.
Филиппов с улыбкой посмотрел на Михаила Александровича.
Ну что, позволим?
Лунащук не всегда понимал шутливые выражения, но здесь согласился с серьёзным видом.
Почему бы и нет? Но в таком случае чем заниматься мне?
Михаил Александрович, тяжело вздохнул Владимир Гаврилович, за вами внештатные агенты. В вашу задачу входит выяснить, не появились ли в городе залётные, работающие по наводкам.
Хорошо, кивнул Лунащук, но не вижу в моих расспросах толку, ведь чтобы поручить такое дело, надо знать залётных. Указать точно, где лежат деньги, драгоценности. Здесь наводчиком может быть кто-то из домашних или прислуга.
Вы правы, но всё-таки поройте там. А вы, Мечислав Николаевич, чтобы не спугнуть домашних и работников, выясните, кто мог знать, где хранил свои деньги и драгоценности Моисей Андреевич. Вам понятно?
Кунцевич только кивнул в ответ.
Тогда, господа, не смею вас задерживать. Жду завтра вечером с докладами.
Когда полицейские покинули кабинет, Владимир Гаврилович ещё долго сидел в одиночестве. Мысли приходили разные. Филиппов вспоминал и свою жизнь, но ни разу не пожалел о том, что покинул сытую беззаботную службу в канцелярии градоначальника. С детства, начитавшись романов о благородстве и чести, будущий начальник сыскной полиции решил, что будет искать и наказывать преступников. Сейчас настало сложное время. Через несколько недель начнутся торжества, посвящённые юбилею два века назад был основан на берегах Невы город Святого Петра. И вот накануне праздника такие дикие преступления. Теперь в каждом ретивые головы выискивают действия недавно появившейся Боевой организации партии социалистов-революционеров. Что, мол, пытаются у населения вызвать страх, что, мол, не могут власти навести надлежащий порядок. И начинают путать обычную уголовку с политикой.
Филиппов тяжело вздохнул и направился в отведённую ему здесь же, при Казанской части, казённую квартиру.
Глава 3
Утром, когда майское солнце только показалось на горизонте, Владимира Гавриловича разбудила жена, Вера.
Владимир, к тебе там явились, сказала она не совсем довольным голосом. В минуты раздражения жена называла его полным именем.
А?.. Что?.. произнёс со сна Филиппов, хотя всегда просыпался быстро, как солдат при побудке.
Там дежурный чиновник говорит, что телефонировал какой-то Васильев.
Дмитрий Дмитриевич?
Не знаю, пристав, что ли? Тебе чаю согреть?
Какой чай пробурчал начальник сыскной полиции.
Через полчаса Владимир Гаврилович входил в Охтинский участок. Его незамедлительно провели к статскому советнику Васильеву.
Когда начальник сыскной полиции появился на пороге кабинета, пристав поднялся из-за стола и, протягивая руки, пошёл навстречу.
Владимир Гаврилович, Дмитрий Дмитриевич тряс ладонь начальнику сыскной полиции и беспрестанно повторял: Владимир Гаврилович, как я рад, что вы пришли, Владимир Гаврилович. Я, конечно, не рад причине вашего визита, но рад, что вы сразу откликнулись, Владимир Гаврилович!
Я к вашим услугам, ответил Филиппов. По его лицу невозможно было понять, что он чувствует в эту минуту.
Да, да, об этом потом, смутился Васильев, а впрочем, он махнул рукой. Что скрывать? Я всё равно обязан доложить о случившемся.
Что же всё-таки стряслось? И почему такая спешка?
Да что там вначале отмахнулся пристав, потом тяжело задышал и снова махнул рукой. Я же ничего не скрываю. Вот Андреевых в моей части убили. Вот и впрочем, о чём я? Ах да! Вы представляете, в моей части новое убийство. Пусть бы перепились да друг друга порезали. Ан нет
Да что стряслось, Дмитрий Дмитриевич? Поконкретнее.
Семью Анциферовых топором и взрослых, и даже детей.
Ещё одно убийство? Казалось, начальник сыскной полиции не был удивлен.
А я о чём толкую, любезный Владимир Гаврилович? Я ж об этом клятом убийстве, да не об одном, а сразу о пяти Пристав к концу речи задохнулся, словно из него выпустили весь воздух. Он взялся правой рукой за грудь, и хорошо, что позади него оказался стул, иначе пристав растянулся бы на полу. А так в бессилии опустился и замер, бормоча под нос: Тридцать пять лет беспорочной службы, тридцать пять лет Ни одного замечания, а тут такой подарок перед торжествами!.. Господи, за что мне это всё? Господи И покачал головой.
Дмитрий Дмитриевич, да расскажите вы всё по порядку. Филиппов положил руку на плечо приставу. Васильев продолжал что-то бормотать. Дмитрий Дмитриевич, вы меня слышите?
Пристав всхлипнул и взял себя в руки. Несколько раз тяжело вздохнул, поднялся с места и расправил плечи.
Вчера, как вы и просили, мои люди начали обход близлежащих от трактира Андреева домов. Как я и предполагал, никто ничего не видел. Видите ли, ночью люди спят, а не болтаются по улицам, простите Дмитрий Дмитриевич сказал последнее слово тише и исподлобья посмотрел на начальника сыскной полиции. Так вот, никто ничего не видел и ничего подозрительного не слышал. Но один из домов оказался закрытым, и самое удивительное, что соседи не видели живших там обывателей то ли день, то ли два. Особого подозрения их отсутствие не вызвало. Околоточный решил зайти позже, вот и зашёл под самую ночь. Опять же из дома ни звука, мёртвая тишина. Я бы сказал, зловещая. Пристав опять тяжело задышал. Соседей об отъезде они не предупреждали, хотя ранее всегда ставили в известность. Мало ли что, за домом присмотреть или ещё что. Ведь гулящего люду у нас хватает. Так и норовят в пустой дом за поживой залезть. Уж лучше бы кто залез, добавил он, негодуя то ли на вороватый люд, то ли на околоточного. Так вот, кликнул околоточный городового и соседей, открыли дверь, а там пять трупов. Вот такие дела!
Дмитрий Дмитриевич, почему раньше меня не позвали? спросил Филиппов.
Пристав только отмахнулся и ничего в ответ не сказал.
Хорошо. Разрешите с вашего аппарата телефонировать в сыскное отделение?
Будьте любезны.
Вы вызвали частного врача?
Пристав отрицательно покачал головой.
Тогда я телефонирую господину Стеценко.
Вызывайте.
После проведённых разговоров Филиппов провёл большим пальцем по усам.
Дмитрий Дмитриевич, могу я услышать околоточного, обнаружившего тела?
Сейчас вызову.
Околоточный, детина саженного роста, с прищуренными глазами и большим носом, вытянулся во фрунт, как только ступил в кабинет пристава.