Внимательные глаза Карея следили за камнем, который, словно бунтарь, подпрыгивал и скользил под повозкой. Вдруг он исчез под днищем, и там, в тени, Карей обнаружил спящего воина, в доспехах, незнакомых в этом мире. "Синор, быстрее!" Карей кричал, готовый к действию, и Синор не медлил. Их взгляды пересеклись, и Синор почувствовал снисходительность своего друга.
Однако к выходу из-за конюшни незаметно, словно призрак, подкрался Рутар, опытный страж имперства. "Мальчики, отойдите от этой повозки, тут опасности полно", предупредил он, его голос был низким и глубоким. Карей, никогда не упускавший шанса узнать больше, приблизился к Рутару и задал вопрос, который тревожил его с тех пор, как он увидел эти загадочные доспехи. "Чей это воин, мастер Рутар?" Рутар усмехнулся, поднимая брови, и стал осматривать спящего воина. "Просто случайный придурок, пытавшийся напасть на колонну", прокомментировал Рутар с пренебрежением, но в его глазах мелькнул след лжи. Карей настоял на продолжении разговора, "Но откуда он взялся?"
"Не знаю, с усталым вздохом признался Рутар, он напал на нас по дороге сюда. Наверное, южанин!" Его слова повисли в воздухе, окутанные неопределенностью, оставив молодому наследнику больше вопросов, чем ответов, поскольку тайны этого дня раскрывались перед ними, как страницы древнего фолианта, ожидающие своей расшифровки.
Мальчики продолжаkb бегать и играть. Рутар наблюдал за ними издалека.
Юношеская жизнерадостность Карея не знала границ, он продолжал резвиться в разросшихся садах родового поместья Данов, и его смех разносился по воздуху, как радостный звон серебряных колокольчиков.
Рядом с ним с безудержным энтузиазмом носился его верный Синор с взглядом, темной, как безлунная ночь. Их игривые выходки создавали яркую сцену среди пышной зелени, являя собой сущность юношеской невинности.
Рутар наблюдал за их зажигательной игрой со сложной смесью эмоций. Волнение струилось по его жилам подобно огненному току, порожденное как искренним восторгом от счастья мальчика, так и опасениями перед опасностями, таящимися за стенами империи Дана. Когда солнце висело высоко в лазурном небе и его золотые лучи окутывали все вокруг теплыми объятиями, одинокая птица с длинными малиновыми крыльями грациозно парила над головой Мальчика. Каждый взмах крыльев отдавался силой тысячи ветров, устремляя птицу все выше и выше в небеса, прежде чем она начала дерзкий спуск к замку.
С точностью, отточенной в бесчисленных полетах, он грациозно проскользнул через арочный проем и опустился в освященном тронном зале. В роскошном зале проходило торжественное собрание самых уважаемых членов семьи Дан.
Высокопоставленные члены, облаченные в лучшие имперские наряды, заняли отведенные им места на изысканном плетеном полу. Во главе зала на величественном троне восседал патриарх рода Данов символ незыблемого наследия династии.
Тивад, видный представитель рода Данов, поднял свой кубок, полированная поверхность которого отражала мерцающий свет свечи.
"За Геру, провозгласил он голосом, в котором чувствовалась тяжесть веков, да будет имя его прославлено во веки веков". Хор голосов, богатых и звучных, разнесся по залу, когда каждый из собравшихся повторил слова Тивада, и их кубки в форме медведей опустели в унисон.
Гидеон, молчаливый наблюдатель за церемонией, поднес свой кубок к губам, не сводя глаз с Тивада. Его царственный лик был невозмутим: "Сегодня, по случаю прибытия моего брата, я объявляю праздник открытым". Едва уловимая пульсация предвкушения пробежала по собравшимся мужчинам, их глаза метались между собой, как свернувшиеся змеи, предчувствуя грядущее наслождение.
"Посмотрим, кого на этот раз Гера удостоит привилегией принадлежать к императорской родословной", размышлял Тивад, его слова были покрыты тайной. Гидеон, как всегда проницательный наблюдатель, поднял свой кубок в знак приветствия. "Пусть их жизнь будет такой же долгой, как и наша", произнес он, и в его словах прозвучали невысказанные истины.
Собравшиеся вновь присоединились к гармоничному тосту, обещание долголетия и могущества витало в воздухе, как древнее заклинание. Тивад завершил ритуал последним глотком из своего кубка, и его взгляд остановился на Кроне, надежном доверенном лице, стоявшем на страже неподалеку.
Крона с изяществом, подобающим ее положению, подошла к Тиваду, склонив голову в знак глубокого уважения, ее присутствие было сродни присутствию теневого стража. В тронном зале семьи Данов разворачивалась интрига, где власть и наследие переплетались с тайнами, погребенными глубоко в истории. Крона медленно подошла к Тиваду и склонила голову. Он шептал: "Дочь, иди в зал Арха и прикажи всем уйти". Она кивала и уходила. Стальной взгляд Тивада на мгновение задерживался на уходящей Кроне ее фигура медленно исчезала в темноте. Затем он повернулся к Гидеону, приглашая его следовать за собой.
Бесшумными шагами они входили в освященное помещение, и их присутствие было лишь шепотом среди отголосков истории. Зал Арха, святилище семьи Данов, было воплощением их священного наследия. В его стенах хранилась суть их веры и наследие их рода. В самом его центре возвышалась колоссальная статуя Медведя символ Данов и их стойкости, а над ней развернутая картина, на которой были изображены отец Тивада, Дан, и их единый бог Гера.
Сюжеты картин были скрыты мягким рассеянным светом, заливавшим зал, и создавали таинственную ауру. Гидеон, как всегда наблюдательный человек, задерживался перед картиной, внимательно разглядывая ее, словно ища тайны, скрытые в мазках кисти. Тивад тем временем располагался за большим столом, размер которого соответствовал серьезности их беседы. Он наливал в кубок темно-малиновое вино, которое в тусклом свете переливалось, как река крови. Когда Гидеон, погруженный в раздумья, расстегивал одну пуговицу своего одеяния, пальцы его нежно массировали горло, Тивад не мог этого не заметить. С ноткой насмешки в голосе Тивад рылся в глубинах их общей истории. "Вспомнил былые времена?" спрашивал он с тоскливым блеском в глазах. Гидеон, увлеченный воспоминаниями о минувших временах, поворачивался к Тиваду лицом, и лукавая улыбка искажала его губы. "Ах да, те дни были не самыми лучшими, не так ли?" Тивад, взбалтывая вино в своем кубке, говорил о прошлом с оттенком ностальгии: "На мой взгляд, лучше, чем это дерьмо с замками и слугами, предназначенными для немыслимых вещей". Гидеон на это отвечал ухмылкой, в его глазах плясали искорки юмора. "Правда? А мне, оказывается, нравятся слуги, они заставляют меня чувствовать себя особенным". Быстрым, изящным движением Тивад опустошал свой бокал с вином и ставил его на место.
"Ладно, хватит болтать, объявил он, переходя на деловой тон. "Расскажи, что ты хотел". Гидеон, человек целеустремленный, медленно подходил к столу, наливал себе бокал вина и только после этого принимался за разговор. "Конечно Но сначала ответь мне на один вопрос".
Тивад, вечно нетерпеливый, бросил взгляд на солнечнык часы на стене, хотя знал, что на этой тайной встрече время не имеет никакого значения.
"Не трать мое время, глупец, у меня еще много дел на сегодня". Гидеон, не останавливаясь, задал свой вопрос, в его голосе прозвучали любопытство и озабоченность, присущие только старому другу. "Ах, да, конечно же начну Почему тогда ты позволил Джедору занять пост Верховного главнокомандующего в начале войны? Ведь отец хотел видеть тебя в этой роли".
Тивад, в глазах которого отразилось бремя сделанного выбора, со вздохом ответил: "Ты сам знаешь ответ: более умного стратега, чем Джедор, просто не существует". С этими словами он поднялся со своего места, четко обозначив свои намерения, означавшие конец их передышки в Зале Арха и неизбежное возвращение в мир политики, интриг и неопределенного будущего, которое ожидало их обоих.
Тивад пристально посмотрел в глаза Гидеону: "Если это все, то я должен идти".
Но Гидеон, ничуть не обескураженный явным отказом Тивада, продолжал с убежденностью, рожденной суровой целью. В его голосе звучала вся серьезность ситуации: "Нет, нет Я прибыл из далеких северных земель с единственным предложением. Мы ты и я объединимся и уничтожим Джедора".
Тивад застыл в шоке, его черты исказились от смешения эмоций. Мысль о воссоединении с Гидеоном, о совместном противостоянии надвигающейся угрозе Джедора открыла ему целый лабиринт воспоминаний и невысказанной истории.
Однако, пока он боролся с внутренним смятением, события в других странах продолжали разворачиваться. Одновременно в Южной Империи лучистый шар солнца начал свое величественное восхождение, бросая золотые лучи на реку Харма в Азуре. Эта извилистая водная артерия безмятежно протекала через самое сердце города, отделяя величественный замок от шумного мегаполиса. В центре этой многовековой реки образованой при битве самого Дана против древнейшей силы перекинулся древний мост, каменную кладку которого украшали статуи божеств, искусно выполненные из драгоценного золота и мрамора.
Легкий ветерок поднимал частицы пыли с божественных статуй и уносил их в трущобы, недалеко от затененного входа в подпольный бордель. Здесь в мрачной картине лежали безжизненные тела куртизанок, их существование погасло, как свечи в грозу. Вокруг безжизненных тел беспрестанно жужжали мухи незримые плакальщицы этой трагической сцены.
Одна из таких мух с неукротимым упорством падальщиков природы присела на безжизненное глаз Реи, ее крошечные лапки ласкали холодную, бесчувственную плоть куртизанки оказавшейся не в том ложе деля его с Амазисом и Ситарой.
Вдалеке все громче звучала ритмичная симфония галопирующих копыт, возвещающая о приближении императоров из разных южных царств. В сопровождении верных гвардейцев и прозорливых советников они сходились к древнему мосту с таким коллективным присутствием, что, казалось, менялась сама атмосфера утра.
Амазис, владыка-наследник Азура, стоял на мосту, держа в руке изящный бокал с вином, и жидкость в нем переливалась, как рубин в лучах раннего солнца. Альфар,советник и представитель Ниирландии, подошел к нему, недоуменно вскинув брови. "Не слишком ли рано для выпивки, лорд-наследник?" спросил Альфар, в его голосе прозвучал оттенок скептицизма. Амазис ответил с сарказмом: "Для того чтобы очистить свой разум от неприятных мыслей, никогда не бывает слишком рано, обычный советник". Их перебранку прервал Нариад, зоркие глаза которого заметили медленно приближающуюся фигуру. Это был не кто иной, как сам Император Джедор, человек внушительный и обладающий неоспоримой властью. "А вот и Император", объявил Нариад. Собравшиеся вельможи и советники поспешили встать полукругом вокруг Джедора, склонив головы в знак почтения перед самым могущественным правителем южных имперств.
Солнце, еще не взошедшее на небосклоне, бросало лучистый отблеск на лазурную реку Харма, придавая древнему мосту неземное звучание. Ветер, нежный и ласковый, ласкал мраморные статуи, нашептывая им тайны минувших веков. Азурская империя оживленно шумела, ее улицы представляли собой лабиринтный улей торговли и интриг. Гулкий галоп Стидов, любимых скакунов южных императоров, разносился по городу, придавая зрелищу еще большую грандиозность. Императоры, каждый со своей свитой советников и грозной охраной, приближались к Джедору, и атмосфера была наполнена целеустремленностью и неотложностью. Джедор с серьезным выражением лица обратился ко всем с речью. "Думаю, вы все понимаете ситуацию, начал он, приковывая к себе безраздельное внимание своих коллег. "Опасность угрожает каждому из нас. Ваша задача подготовить лучшие войска своих империй и отправить их вместе с наиболее способными командирами на Азур. После встречи с северянами мы объединим наши армии и уничтожим Феникса".
Адальвин, опытный владыка, торжественно кивнул в знак согласия, осознавая всю серьезность ситуации. Однако Ситара, мудрый и проницательный голос среди них, высказала свои опасения, устремив взгляд на Джедора. "Мой лорд-император, начала она, ее голос звучал в утреннем воздухе мягким, но звонким кадансом, что если Феникс в отсутствие наших сил решит обрушить свою ярость на наши земли? Что тогда? Джедор, внушительная фигура, облаченная в царственные одежды глубокого малинового и черного дерева, наклонился вперед с пылом, граничащим с отчаянием. Его глаза, темные, как бездна, пылали решимостью, от которой дрожали сердца тех, кто осмеливался встретиться с ним взглядом. "Он сожжет ее даже вместе с вашими войсками, как он сделал это с Нутией!"
Голос Джедора разнесся по мосту, как звон погребального колокола. "Только твоя армия не сможет противостоять его мощи, Ситара. Мы должны объединиться, чтобы иметь хоть какой-то шанс. Помни, я командую как Император Юга, а не прошу тебя, как это делают слуги!"
Ситара, блиставшая в своих изумрудных одеждах, украшенных сложной золотой вышивкой, сохраняла самообладание. Ее глаза, поразительного изумрудного оттенка, блестели умом, соответствующим ее царственной осанке. Она склонила голову в знак согласия, ее голос был ровным, несмотря на всю серьезность ситуации. "Как прикажете, Лорд-Император".
На мосту воцарилась тишина, и один за другим присутствующие императоры повторили этот жест, их кивки прозвучали как клятва, высеченная на камне, подтверждая их единодушное согласие. Суровый облик Джедора немного смягчился, его суровый взгляд переходил от одного императора к другому. "Хорошо. Отправляйтесь и исполните волю Лорда-Императора. А ты Альфар, передай своему императору, что я скоро его навещу!" Альфар, посланник Сифа, глубоко поклонился, опустив глаза в знак глубочайшего уважения. "Ваш приказ будет выполнен, лорд-император".
Жестом приказав своему доверенному советнику Амазису следовать за ним, Джедор целеустремленно покинул императоров Южных земель, оставив остальных садиться на своих коней и готовиться к предстоящему нелегкому путешествию. Во дворе, вдали от бдительных глаз собравшихся, к Ситаре подошла Аббе, дочь Адальвина. Ее губы скривились в хитрой, знающей ухмылке, когда она обратилась к ней. "И что это было, Ситара?" Голос Аббе был низким, заговорщицким рокотом. "Ты знаешь что-то, чего не знаем мы?" Изумрудные глаза Ситары смотрели на Аббе с расчетливой невинностью, но в уголках губ плясали нотки озорства. "Что вы имеете в виду? Понятия не имею". Интриги и тайны империи бурлили, как скрытые течения под поверхностью земли, и, отправляясь в это опасное путешествие, они были уверены в одном: в коварной игре власти и союзов не все было так, как казалось.
Судьба их имперств висела на волоске, и тени обмана готовы были соткать свой темный гобелен. Аббе, дама загадочной красоты, смотрела на загадочный горизонт, ее пронзительные глаза открывали глубины знаний и тайны, которые она хранила в глубине души.
Казалось, само ее присутствие приковывает внимание окружающих. В этот момент в воздухе витала атмосфера неуверенности, в воздухе витали невысказанные слова и скрытые намерения. Ситара, наблюдавшая за Аббе, стояла рядом с ней молчаливым дозорным. В ее глазах мелькало любопытство, желание разобраться в запутанной паутине эмоций, окутывавшей каждое движение Аббе. Адальвин, авторитетный и обязательный человек, вышел вперед, на его лице отразились решимость и озабоченность. В его голосе звучала ответственность, когда он обращался к группе, призывая их отправиться в путь, предписанный самим Лордом-Императором. Его слова повисли в воздухе, как призыв к оружию, требующий беспрекословного повиновения. "Императрица, заговорила Аббе, ее голос звучал нежной мелодией на фоне напряжения, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. "Нет, моя госпожа", нахмурив брови, ответила Ситара, и ее глаза искали в глазах Аббе намек на ясность.