«Я родился в 1933 г. в Черниговской области г. Остер. Отец работал кровельщиком на пивоваренном заводе. Мать домохозяйка. В семье было 8 детей. В мае 1950 года, мать отправила меня учиться в ФЗО, меня там «приютили» на каменщика. После войны большинство шахт на Украине были разрушены. Поэтому ученики ФЗО восстанавливали эти шахты. Всего 6 месяцев проучились в ФЗО.
После окончания всю группу направили в Волубовку шахтерский поселок. Они занимались строительством. Восстанавливали в основном шахты. Оттуда переправили в Луганск. Там я и работал строителем до 1954 г. По радио была агитация на целину. Говорили, что молодежь там очень нужна. И хотя рабочие руки нужны были везде, все же обеспечение жильем, необходимыми вещами и продуктами в основном было у целинников.
Я поговорил с одним парнем и мы в Ворошиловграде (Луганске) пошли к первому секретарю райкома комсомола. А он нам отвечает: «Сейчас строителей не надо, нужны трактористы, приходите позже». И через пол месяца, выдали мне путевку.
Тогда трудно было уволиться с работы, людей было мало, столько в войну погибли, но на целину, если путевка была, отпускали без отказа.
Помню, когда пришел увольняться, мне начальник строительного управления Григоренко сказал- «Эх, дураки вы смолёных волков вы еще не видели, холода, да снега по пояс». Он мог бы не отпустить, уговаривал меня остаться, но я уже настроился ехать. Я ведь даже родителям ничего не сказал. Во-первых они от меня далеко, в Черниговской области, пока письмо к ним дойдет, пока ответ напишут. Решил не сообщать.
Выдали в райкоме комсомола мне деньги, на которые я купил себе чемодан, сапоги, фуфайку, валенки, а главное шапку. Такой хорошей шапки у меня еще не было. Вообще таких вещей было не найти, но для тех, кто ехал на целину, работал специальный магазин. Его так и называли магазин для целинников. И только там можно было все купить. Вот я и отоварился.
А когда уезжали, такой солнечный день был тепло, трава уже зеленая. У меня уже девушка была, она меня провожала. И весь полный эшелон шел на целину. Отправили торжественно, оркестр играл, выступали руководители. И встречали нас в городах очень хорошо с цветами на вокзалах. Женщины нам в окна еду подавали картошку, яйца, что-то еще. Вот хорошо помню, как через Уфу и Казань проезжали. Там нас даже с оркестром встречали и цветы девушки дарили.
В Петропавловск приехали ночью, а там холод, ветер и сильный мороз. Вокзал старый, где сейчас багажное отделение. Ни окон, ни дверей. Мы замерзли, но вскоре подогнали автобусы и нас отвезли в с/х трест, где мы пробыли до утра, там хоть тепло было.
А утром погрузили нас всех и отправили в село «Надежка». Там мы жили и работали до мая месяца. А в первых числах мая, со Степного приехал Рябов Дмитрий. Пятнадцать человек согласились ехать с ним. Директором села Степное тогда был Григорьев.
Расселили нас всех по квартирам. Потом, как теплее стало, мы жили в палатках. Сразу отправили нас в Суваткуль валить лес на пилораму. Быками бревна вытаскивали. Работа с утра до темна. С нами повариха была, фамилию даже помню Замула. Так она однажды обед нам варила на костре и пожар устроила. Мы только с работы пришли, в палатке легли немного отдохнуть, пока еда будет готова и палатка вспыхнула. Я закричал, чтобы на себя одеяла накидывали и так выбегали, сам также сделал. Но некоторые ожоги получили. И я руки припалил. Но вещи-то, вся одежда наша, сгорели. А здесь тоже взять негде. Вот и написали мы письмо в Москву, что без ничего остались, помогите. Пришел нам ответ, долго я его хранил. Такая длинная «петиция». Пишут, что мы молодцы, что гордятся нами, но такие вопросы «решайте на месте». В общем, ничем не помогли.
Ходили, просили у людей, кто, чем поможет. После этого стал я жить в землянке у Батенкова Андрея Ивановича. Он тогда работал председателем «рабкопа». Контору построили из пластов из дерна. Одна половина для бухгалтера, одна для конторы. И в 1956 году приехала девушка Таня, из Рязанского кооперативного техникума по распределению. Тогда заставляли медиков, учителей, кооператоров ехать на целину и три года отработать. А здесь не могли уволить, если три года еще не отработал. Так я познакомился со своей будущей женой. Вернее, нас Вера Карповна свела. В 1957 году мы поженились. Там, на бухгалтерской половине мы и жили.
Тогда с Татьяной по направлению приехала медсестра Маша. Здесь за Трущинского вышла замуж, а потом как его не стало, за Михаила Сухова замуж вышла. Так Маша как приехала, у Поздеевой жила.
Окончил я здесь курсы водителей, а на К-700, выучился уже при Лободе В. С. Тогда три или четыре техники шли на Мамлютку, а оттуда назад везли стройматериалы. Но машин было мало и часто, в первые годы целины зерно в степи в буртах оставалось и под дождем, и под снегом, потом гнило. Очень много зерна в первые годы, пропало из-за нехватки техники. Хотя технику сюда гнали и гнали.
А потом уже стали мы зерно на станцию Сулы возить. Но и оттуда не всегда успевали вывозить. Видел, как и на токах зерно гнило. Потом, конечно наладилась работа, да и техника пошла хорошая.
Одновременно шло строительство. Дома строили так: давали быков глину месить. Собирались дружно, делали кубики (саманы) и они сохли недели две. Потом их переворачивали. И так месяц их собирали. Потом собираемся снова и складываем стены. Я сам себе клал. А приехал Гаврилюк Гриша, так он клал бабке Крашаниной, Вершинину и Хлябичевым.
А в шестидесятые годы стали камыш на озере «Половинка» косить. Директор нас собирал, выезжали, щиты зимой заготавливали, рейки пилили. А весной уже начинали дома себе строить из этого. Бабич и Доценко домики себе сделали, где сейчас расположен в селе гараж. Сделали кролятник, там кроликов было больше двух тысяч. Гулынина занималась кроликами, потом Ткачева Мария Венедиктовна. Там, где старый Елисеенко Андрей Иванович жил, (где пчельник потом сделали), там держали лошадей. Вдовченко Володя кучером у директора был. А до этого конюшня была возле леса, где стройдвор. Построена была также из дерна.