Девушка, проклиная все на свете, стала спускаться в лабораторию. Внизу тот, которого звали Снор, присвистнул.
Смотри-ка, саннхетн эр эн мютант! Зачем он тебе? Скрасить женское одиночество? мужчина гадко улыбнулся, подмигнул ей. И что, нравится?
Маша сжала зубы, стиснула кулаки. Она мельком посмотрела на Антоху и тот, будто понимая что-то, ответил ей молчаливым взором.
Бородатый пнул решетку. То ли проверяя ее на прочность, то ли для того, чтобы позлить запертое существо. Потом схватил девушку за волосы, подтащил к железным прутьям, поставив к себе спиной.
Как думаешь, понравится ему смотреть?
Стал стягивать с нее комбинезон. Маша видела, что дактилоскопический замок, разблокирующий решетку, находится прямо перед ней. Нужно лишь протянуть руку
Что ж на тебе столько шмоток-то, а?
Она еще раз поглядела на Антоху, которого шла убивать. Есть ли в его страшной башке хоть какие-то мысли?
Опустила ладонь, прижимая к датчику замка, прошептала:
Давай, друг Антоний.
Раздался щелчок, металлические прутья отскочили от бетонной стены на пару сантиметров. Пришлые замерли.
У-а-а-а!
Взревев, Антоха кинулся на решетку, толкнул ее с такой силой, что она снесла бородатого, Машу и зацепила Снора. Третий успел выстрелить из автомата, но не попал мутант уже добрался до него, подмял, стал рвать зубами.
Маша, не обращая внимания на боль в руке, по которой пришелся удар железных прутьев, вцепилась в оружие Олава, стараясь перетянуть его на себя. Тот надавил на спусковой крючок, несколько пуль ударились в потолок, отрикошетили, но никого не задели. Антоха тем временем взялся за Снора: лаборатория наполнилась визгом матерый мужик верещал, как ребенок.
Те двое, что оставались наверху, так и не решились спуститься. Маша еще тянула автомат на себя, когда мутант подскочил к ней и бородатому, выдернул из их рук оружие, с силой швырнув о стену. Олав попятился назад, глаза его были широко раскрыты. Антоха схватил чужака за горло, поднял в воздух и со всей дури приложил к решетке. Снова, и снова Маше казалось, что она слышит хруст девушка сжалась в комок, закрыла глаза.
Через мгновение все стихло. Лишь глухое, злобное рычание где-то рядом. Она заставила себя поднять веки. Мутант был на лестнице, смотрел на нее. Но не стал возвращаться, прыжком преодолел несколько ступенек, с грохотом стал ломиться через компьютерную.
Дрожащей рукой девушка вытащила из-за пояса Олава свой пистолет, спустила предохранитель. Мужчина еще был жив и пытался что-то сказать, но в горле у него булькало, просачивалось изо рта красной струйкой. Она навела оружие.
Бах, бах, бах!..
Стреляла, пока не решила хватит. «Кажется, все». Направилась к лестнице, на ходу передергивая затвор. «Нет, еще один патрон». Вернулась и со злостью всадила его в человека, который несколько минут назад стаскивал с нее одежду.
Теперь все.
Достала из потайного кармана запасной магазин, перезарядила. Поднявшись по лестнице, осторожно прошла через компьютерную, на ходу застегивая и поправляя одежду.
На улице по-прежнему валил снег и он даже перестал таять, оставаясь на земле холодным белым ковром. Прямо у входа «ковер» был испачкан кровью, следы тянулись к берегу. Маша разглядела две фигурки одна поддерживала другую они шли к кораблю. Повернулась в противоположную сторону и успела увидеть, как в снегопаде скрывается что-то темное, убегающее на всех четырех.
Скоро со стороны моря раздалось знакомое «тук-тук-тук-тук-тук» корабль завел двигатель и медленно разворачивался, отходя от берега кормой вперед.
Вернутся, ублюдки.
Она зашла в компьютерную. На одном из спутников еще работало облачное хранилище и Маша выгрузила на него всю информацию, которую собрала за последние годы результаты экспериментов, личные записи, видео, фотографии С собой на смартфоне взяла только библиотеку.
Из сверкающей белым пластиком комнаты Маша вынесла целый мешок лекарств. Какие-то давно просрочены, но сейчас нет времени разбираться. Бывает такое, что и просроченным рад.
Нашла в кладовке канистру с мутной жидкостью что-то смазочное, для пикапа было припасено. Еще в прошлом году старая машина растеряла на колдобинах всю подвеску и теперь ее вряд ли можно починить. В общем, не пригодится. Маша расплескала жидкость в компьютерной, на подвал уже не хватило. Да и черт с ним! Главное связь со спутниками уничтожить. Не хватало только, чтобы эти подонки получили доступ к камерам и тепловизорам, смогли бы отслеживать передвижение других людей.
От зажигалки занялось, но без охоты, неторопливо. Тут бы не смазку, а бензин, да где ж его возьмешь? Даже в последние годы перед Инфекцией все ездили на электрокарах. А это было задолго до ее рождения.
Но разгорелось. Побитая, испачканная Маша стояла и смотрела, как до боли знакомое строение охватывает огонь. Вот и сферический колпак антенны, сделанный из какого-то пластика, полыхнул, обнажая стальной остов.
«Надо идти домой. Не на что тут смотреть!»
Она развернулась, побрела известной дорогой, перекинув мешок через плечо.
Хлопья уже не сыпались с неба, но оно оставалось серым, в любую минуту готовое разродиться снежным зарядом или дождем. Как было бы хорошо развалиться сейчас у камина, выпить, согреться! Будет ли у них в другом месте домашний очаг? Будет ли вообще другое место?
Пап.
М?
Собирайся. Мы уходим.
Он поднялся, подошел ближе. И, хотя понимал, что она имеет в виду, переспросил:
Уходим? Куда?
Мы уходим из этого места. Садимся на баркас и плывем на юг. Здесь теперь небезопасно.
Отец, уставший обсуждать с ней одно и то же в течение многих месяцев, вздохнул. Понимал, что за ней правда, что нет больше аргументов за сохранение прежней жизни, и все-таки сделал последнюю попытку.
Здесь не так плохо, Машенька. Мало ли, что заполярье. Мы обустроились, у нас есть биогенератор. Корова еще, поросенок. Ближе к зиме заколем, сделаем запасы тушенки.
Зима уже началась, на улице снег.
Зима начинается первого декабря.
Первого декабря здесь будет чертов мороз и гребаная полярная ночь!
Она сделала над собой усилие, чтобы говорить спокойно, без крика.
В поселке сегодня высадились чужие. Видимо, пришли из-за фьордов, с той стороны, где граница покрытия западного спутника ближе всего к нашему дому. Иначе бы я еще вчера заметила их приближение.
Тебя видели? Ты смогла спрятаться?
Нет, не получилось. У них был дрон.
О господи он снова сел в кресло, обхватил лицо старческими, морщинистыми руками.
Они бы меня изнасиловали, а потом забрали с собой. Или просто убили. И тебя бы убили, когда нашли.
Но ты ведь в порядке? Да?
Мне удалось застрелить троих. Двое ушли.
Маша заметила засохшие брызги крови на ладони, брезгливо попыталась оттереть.
Но они вернутся, ты же понимаешь. Поэтому нам надо собираться и отчаливать. Лекарства я забрала, станцию связи сожгла. Так что все Теперь здесь не будет нормальной жизни.
Развернулась, вышла из дома. Надо заглянуть в хлев, проявить милосердие к домашним животным все равно им не жить без людей. А мясо в дороге пригодится.
Они перенесли в баркас все, что смогли. Отдельное место в маленьком трюме было отдано корыту с зеленым пюре. Не такому большому, как то, что стояло в чулане их дома, но для электрического движка в самый раз, да и на новом месте лишним не будет. Маше хотелось верить, что среди южных земель можно найти гораздо больше осколков цивилизации и если даже биогенератор протухнет или замерзнет, они разыщут другой.
Она развязала швартовочный канат, последний раз взглянула на берег, который был ей домом с самого рождения. Подумала почему-то про Антоху, который скрылся в снегопаде. Вряд ли у мутанта больше шансов, чем у коровы или поросенка. Чтобы найти еду, ему придется пройти много километров. И разве знает он, куда идти?
Махнула отцу рукой, вода позади баркаса вспенилась. Медленно, со скрипом по дну, корабль отошел от прибрежных камней.
К Архангельску?
К Архангельску.
Они знали, что далеко на их суденышке лучше не заходить, поэтому держались берега, не выпускали из виду полоску землю. Впереди почти тысяча километров через воды неприветливого, непредсказуемого моря. Без нормальной навигации, ориентируясь лишь на распечатанные спутниковые снимки.
Отец часто кашлял и Маша заставила его укрыться в трюме, осталась с морем один на один. Небо уже очистилось от туч, стало высоким. Ей казалось, что она привыкла видеть необъятные пространства, но этот подвижный, сырой мир давил на нее. Здесь, среди волн, он воспринимался иначе, нежели с суши. Она бросила руль, перегнулась через борт, исторгнув содержимое желудка. Отдышавшись, зачерпнула холодной воды, плеснула в лицо.
Пока было видно хоть что-то, Маша не отключала двигатель. Но вот совсем стемнело, остались лишь звезды на небе. Она нажала кнопку, восстанавливая тишину над волнами, сбросила якорь. Убедилась, что он дотянулся до дна. И тогда сама забралась в трюм, прижалась к отцу.
Каждый час таймер запускал вентилятор с нитью накаливания, не давая замерзнуть людям и биогенератору. К утру в трюме стало душно. Маша выползла из теплой кабинки, оставив люк открытым. Огляделась. Рваные куски тумана не позволяли увидеть берег, но она знала, что он где-то там, с левого борта, потому что заякоренный баркас развернуло против течения.
Отец снова закашлялся.
Маш Машенька!
Она заглянула в трюм.
Сейчас я сделаю чай, пап. Все равно надо ждать, пока туман рассеется.
Чай, конечно, был ненастоящий. Они даже не пытались вырастить его на крайнем севере, хоть и привезли со Шпица немного семян. То, что дымилось в кружках, было настойкой из гриба, паразитирующего на деревьях.
Жаль, что все данные Кхм Потеряны.
Никто и не говорил, что они потеряны, Маша выплеснула за борт остатки напитка. Компьютеры я сожгла, это правда. Но всю информацию с накопителей загрузила в облако.
Отец странно поглядел на нее, тут же снова закашлялся, на этот раз особенно долго, мучительно, расплескивая «чай». Еще не отдышавшись стал показывать ей что-то.
Я не понимаю. Чего ты хочешь?
Бумагу! Кхм-кхм Дай Бумагу. И ручку.
Она покачала головой, достала стилус, который пережил разрушение цивилизации, но все еще исправно оставлял следы на синтетической бумаге. Отец написал одну цифру, потом еще одну. Целую череду цифр, пока не закрыл глаза, словно пытаясь что-то вспомнить. Последние две зачеркнул, написал другие и к ним добавил еще несколько.
Что это, пап?
Если Кхм Если не найдешь исправный комп и связь, если не сможешь скачать из облака данные эти цифры ничего кхм-кхм не значат.
А если смогу?
Тогда это кхм пароль. На архив, спрятанный в фотобанке. Он там один.
Что в архиве?
Отец не отвечал. То ли ему было сложно говорить, то ли он не хотел. Отдал Маше стилус, на который смотрел с грустью, почти с любовью.
Последние устройства, проговорил наконец едва слышно, были самые надежные.
Он откинулся на мешок с одеждой. Было видно, что дышать ему тяжело.
Маша не стала давить пусть отдохнет. Потом расскажет. Да и что там рассказывать, про этот архив? Ерунда какая-нибудь.
Туман почти рассеялся, слева проступила береговая полоса. Пора двигаться дальше. Не без труда вытащив якорь, девушка запустила мотор. Развернула баркас по течению, прибавила обороты: было бы здорово за короткий световой день преодолеть как можно большее расстояние. Тем более, что погода здесь переменчива. Лучше добраться до цели прежде, чем волны начнут перекатываться через борт.
Иногда она оборачивалась, рассматривая горизонт позади корабля. Никто их не преследовал. Это успокаивало и Маша снова погружалась в раздумья. «Что нам теперь делать? Там, на новом месте? Придется ли привыкать к другой жизни, той, которую ведут дикари? А может, они не такие уж и дикие?»
Она прищурилась, глядя вперед. Как бы там ни было, Маша точно знала, что у нее будет своя, особенная цель. И пусть эта цель еще не оформилась, не сложилась в голове из пестрой мозаики неважно! Она найдет себе нужное применение. Не остановят ни мутанты, ни дикари, ни сам чертов изменившийся мир.
Пап, ты как?
Отец не отвечал. Она посмотрела на него и почувствовала, что сердце пропустило удар. Выключила мотор, опустилась на колени, осторожно взяв в руку холодную ладонь самого близкого ей человека. Единственного человека на многие километры вокруг.
Пульс не прощупывался. Попробовала на шее ничего. Склонилась к самому лицу и не ощутила дыхания.
Ох, папа
Она вцепилась в штурвал, сжала его до белизны на костяшках пальцев. «Я остановилась. Надо бросить якорь, а то Боже, какой якорь, о чем я думаю Просто Просто я осталась одна».
Маша не плакала, не кричала безразличным волнам о своем горе. Она даже не была уверена, что в ее душе есть это самое горе. Кажется, там не было ничего. Пустота. Одиночество. Она приподняла бездыханное тело, крепко прижала к себе. Поцеловала в висок и, стараясь не накренить баркас, перевалила его за борт.
Снова зашумел двигатель. Корабль выправил курс, набрал скорость и двинулся на юг. Через трое суток, с двумя ночевками в открытом море и одной на пустынном берегу, пройдя сквозь шторм, Мария привела его, наконец, к устью большой реки. Среди потрескавшихся бетонных глыб и проржавевших, наполовину затонувших кораблей, она увидела скромную надпись «Порт Экономия».
Глава 3
Он щурился, глядя на солнце сквозь квадратные отверстия между прутьями клетки. Хотелось пить, размять затекшие руки и ноги. Однако маленькая тюрьма не позволяла выпрямиться.
Мимо, как ни в чем ни бывало, ходили люди. Мужчины, женщины, дети. Иной останавливался, чтобы плюнуть в его сторону или просто одарить пленника отборным ругательством. Но никто не говорил почему именно его подозревают в убийстве Белого? Неужели только из-за ножа? Да ведь и камень можно заточить! Дали бы поговорить с человеком, который должен его судить, позволили объясниться. Сказали, в конце концов, что собираются с ним сделать!
Эй! Кто у вас теперь руководчик? Позовите, я хочу ему все рассказать!
Стоявший рядом охотник отошел подальше, словно и не к нему обращался пленник, запертый в клетке.
Я тебе говорю! Слышишь? Эй, с синей задницей!
Охотник быстро вернулся, стал со злобным шипением пихать свою пику в клетку хорошо еще, что тупым концом.
Меня зовут Нырок, я лучший пловец гнезда! Поэтому мои ноги цвета воды! Понял ты, пришлый? Понял? Понял?! он продолжал бить Крила и пару раз чуть не угодил тому в лицо.
Ладно, ладно! Хватит! Все ясно. Я не хотел тебя обидеть, Нырок. Извини.
Охотник злобно фыркнул, еще раз ударил пикой по деревянной тюрьме и опять отошел на почтительное расстояние. Видимо, охранять «убийцу» ему было противно, он считал это ниже своего достоинства. И на воду, а тем более душевную беседу, Крилу рассчитывать не стоило.
Клетка стояла посреди поляны, расчищенной от деревьев. Специально, надо полагать. И чтоб на виду, и чтобы палящие лучи издевательски медленно ползущего по небосклону светила жарили «преступника», подвергая его дополнительным страданиям.
Скоты
Крил попытался сглотнуть, но не получилось, во рту совсем пересохло. Он забился в дальний от солнца угол, надеясь, что перекладины хоть немного скроют его. Напрасно. Закрыл голову руками и лежал так, скрючившись, пока, наконец, вечерний ветерок не возвестил о скором закате.
Неужели, прошамкал он языком, с трудом ворочающимся во рту.
Попытался вытянуть ноги и спину, насколько это было возможно. В суставах что-то хрустнуло, Крил застонал с облегчением. «Эдак я долго не протяну. Если и завтра будет жарко сдохну к радости всех злых духов!»