Слать я тебя никуда не буду, но попрошу рассказать, кто и зачем тебя подослал, говорил я, ощутив покалывания на пересохшем языке. Это же явно чей-то розыгрыш.
Она тихо заплакала, приступообразно морща лицо и расслабляясь, чтобы потом вновь съежиться и выдавить новые слезы. Плечи ее содрогались.
Да, застонала она, бесшумно рыдая, это розыгрыш, Саид. Шутка. Прикол. Ради этого розыгрыша я по три часа в день выбирала себе платье последний месяц, а придумывала образы еще в начале года. Ради прикола я неделю подговаривала школьного психолога позвать тебя на беседу и попросить заполнить тест, где был пространный вопрос лично от меня о твоем типе девушки, на который ты ответил: «У меня нет абсолютно никакого определенного типа ни внешне, ни внутренне». Ради шутки пыталась ненавязчиво выведать, какой у тебя любимый цвет, при этом даже от такого безобидного вопроса ощущая себя, как преступник, проходящий мимо полицейского. Да, Саид, только потому, что это чей-то розыгрыш, я стою сейчас в длинном платье без, как ты выразился бы, вульгарщины. Кто-то просто шутит, поэтому цвет моего выпускного платья именно того оттенка синего, который ты выбрал, когда я уговорила Лену Слободскую пристать с расспросами ко всем мальчикам, чтобы ты точно не заподозрил моей одержимости тобой она вдруг слабо хихикнула. Даже сейчас я истерю тихо, а не громко, потому что знаю, что ты не любишь людей, которые зря шумят. Я такая дура Стою перед тобой в этом платье и ною тебе о своей любви
Я лишь тяжело дышал так, словно я перед кем-то катастрофически провинился, и у меня нет ничего, что я мог бы взять себе в оправдание. Глядя в пол, я ощутил, что в глазах темнело. И по какой-то причине темнело сверху вниз, будто мне на глаза медленно скатывается козырек кепки.
Полина, мне так жаль, что ты меня любишь Искренне жаль Я предпочел бы, чтобы у тебя не было ко мне никаких чувств
Знаешь, что такое любовь? она повернулась ко мне, блеснув намокшими глазами. Это то, что при всех этих обстоятельствах я все равно предпочитаю любить.
Я не понимаю, за что тебе меня любить? Разве можно влюбиться в кого-то без твердого и четкого понимания, в чем вы сходитесь с человеком, а в чем нет? Да я даже не красивый, а внешность зачастую это первый критерий, по которому человек вообще выбирает, будет ли он давать волю чувствам или нет.
Кто сказал, что ты некрасивый? сказал Полина, стараясь аккуратно утирать слезы своими длинными тонкими пальцами.
Хочешь, пойду к Капитану Крюку за его платком? предложил я с ужасающе виноватой улыбкой.
Она рассмеялась сквозь слезы, продолжая осторожно смахивать слезинки и потряхивать руками, чтобы себя успокоить.
Ну вот, Саид, и как ты предлагаешь мне без этого дальше?.. она снова сощурилась в приступе беззвучного плача.
На моем лице застыла гримаса глубочайшего сожаления. Я никогда никого безответно не любил, но уже мог с уверенностью сказать, что быть объектом подобной любви это страшная, практически неподъемная ноша для чувствительного человека.
Саид пожалуйста, хоть это и не так мог бы ты?.. Мог бы ты сказать?.. Нет Нет, конечно, что это я Не надо.
Полина, я не раздразню тебя, если скажу, что ты красивая? Я так правда считаю.
Я осознавал, что это все равно, что подушечка жвачки, приложенная к месту отсутствующего зуба: вроде бы и цвета похожего, и пустоту хоть как-то заполняет, но никакой практической пользы не несет и проблемы не решает. Мне искренне хотелось сказать что-то, что могло бы вызвать у нее хоть улыбку. Указать на крохотный, микроскопический выступ на скале, за который она могла бы зацепиться ни в коем случае не для того, чтобы дать ей даже намек на надежду, а чтобы не акцентировать внимание на том, что она обречена свалиться.
Не раздразнишь, она хило улыбнулась. Спасибо большое. Исключительно для одного тебя и старалась. Ты тоже красивый. Ты посмел при мне девушке, которая любит тебя сказать, что ты некрасивый. Это не так. Да, черты твоего лица грубые, если рассматривать их отдельно, но вместе они собираются в прекрасную картину.
Я поморщился, постаравшись скорее сдвинуть разговор от себя подальше:
Скажи, вот ты высказалась тебе полегчало?
И да, и нет. И что это за вопрос такой? Намереваешься подойти к моей любви с исследовательской точки зрения и начать эксперименты?
В действительности же мне хотелось уйти как можно скорее. Да, я жалел эту девушку, но ничья любовь не смогла бы сломить те принципы, с которыми я вырос, которые одобрял для себя, и которым собирался следовать и впредь. За все свои восемнадцать лет я ни на мгновение не засомневался в том, что семейную жизнь я буду рассматривать исключительно с чеченкой.
Полина очень хорошо это понимала и ничего не ждала от меня. Это, несомненно, облегчало мне душу.
Мы стояли молча, глядя перед собой. Взглядом я выловил, как слева за углом здания один из выпускников явно охраняя тех, кто чем-то балуется периодически посматривает на учительниц. Я тоже взглянул на них, увидев, что они продолжают спокойную беседу.
Лес перед нами был очень густым, и те участки, что были слабо подсвечены лампами на заборе, представали в самом неопрятном виде: криво вырубленные и разодранные деревья, беспорядочно протоптанные тропинки; кучи, валы, целые холмы мусора. Мне невольно взгрустнулось: он был бы так красив нетронутым, этот лес.
Полина вдруг открепила кнопку своей сумки и достала оттуда что-то, похожее на книжку, запечатанное в оберточную бумагу. Я вопросительно посмотрел на нее.
Это ежедневник. Дни рождения ты не празднуешь, но оставить тебе какой-то подарок я хотела, чтобы у тебя осталось хоть что-то от меня. Пусть будет в качестве презента на выпускной. Что-то, во что я вложила душу. И нет, не переживай, там нет никаких любовных посланий тебе или поцелованных красной помадой страниц, сказала она и я подавленно усмехнулся, Свое любовное послание я тебе уже сделала. Но этот ежедневник сделан на заказ. На нем твои иници да что это я Сам все увидишь. Может быть, решишь продолжить писать, потому что я помню, как однажды ты принес из дома написанный тобой рассказ и зачитал нам его на литературе. Это было здорово, у тебя хорошо получилось. Только не выбрасывай его, пожалуйста. Пообещай мне это.
Принимая ее подарок из рук, я был в полном непонимании: то, о чем она говорила, произошло в четвертом классе.
Зачем бы мне его выбрасывать? Обещаю этого не делать. Мне нравится твой подарок, спасибо тебе.
Как бы ни было, Саид, Полина успокоилась, вернув свой низковатый, но мелодично разливающийся голос. Я во всем призналась и больше не смею тебя задерживать. Я желаю тебе всего самого наилучшего в твоем путешествии. Держись молодцом. Ты очень хороший человек. Там тебе, возможно, будет лучше, потому что здесь ты довольно часто страдал, видя что-то, что не соотносится с твоими убеждениями. Думаю, не стоит упоминать, что я всерьез обдумывала переезд в Грозный, чтобы сделать это как бы невзначай. Даже ВУЗы просматривала, но быстро поняла, что все это утопия. Да и тебя бы это сильно смутило. Полина, опираясь о белые перила, сильно согнулась, опустив подбородок к груди. Прости меня, я тебя все-таки задержу. Совсем чуть-чуть. Хотела сказать, что у меня есть подруга в другом городе. Она тоже полюбила кавказца и долго решалась ему открыться. Она это сделала, и он мгновенно ответил ей взаимностью. Его «любовь» закончилась после того, как он попользовался ею и рассказал о своем, как он видимо считает, «победоносном свершении» всем своим друзьям. Пережив такое предательство, она предостерегла меня от тебя, но откуда ей девушке, которая с тобой незнакома знать, какой ты восхитительный человек? Я и так это понимала, но спасибо тебе, что после моего признания ты лишь подтвердил то, каким я тебя знаю. Она повернулась ко мне, сделав один парадоксально робкий и одновременно твердый шаг вперед, от чего я выровнялся, чуть отстранившись. Я люблю тебя, Саид Берсанов. Счастливой тебе жизни.
Я кое-как уговорил учительницу отпустить меня домой на такси, и покинул выпускной часа на два раньше, чем остальные. Домой я вошел тихо, без грохота, но обнаружил родителей и Лорса бодрствующими на кухне. Мой брат вытворял какие-то странности, демонстрируя систему приемов по тхэквондо, которую он часто репетировал в моей комнате.
Я получу этот фиолетовый пояс, с умиляющей решимостью и стиснутыми зубами хмурился тогда он, глядя в зеркало.
Я вошел на кухню в тот момент, когда Лорс случайно угодил босой ногой в холодильник и от боли, сдерживая крик, запрыгал на месте. Отец подлетел к нему с перепуганным видом.
Лорсик! Иди сюда! он опустился перед ним на колени и резко поднял его стопу, чего Лорс не ожидал и был вынужден ухватиться за поручень духовки, чтобы не упасть.
Ой, как это мило, с нагловатой ухмылкой произнес я и сложил руки на груди, зайдя на кухню в своем выпускном костюме.
Отец посмотрел на меня и вскочил, снова протряхнув Лорса, и, приукрашенно изобразив равнодушие, махнул:
Фариза, приложи к его ноге что-нибудь холодное.
Лорс посмотрел на меня и заулыбался, а я ему подмигнул.
Раздевшись, я в своей комнате вскрыл подарок Полины. Это был красивая толстая записная книжка в темно-синем корешке и со свисающей ляссе. Мне было смешно, что, оказывается, со стороны кажется, что я одержим синим цветом. Конечно, он бессознательно нравился мне и привлекал меня, но я никогда не обращал на это внимания.
Полина не солгала: помимо моих инициалов, выдавленных в правом нижнем углу обложки, никаких больше слов и даже букв в ее подарке не было. Страницы представляли собой белые листы в едва заметную линейку. Мне сразу захотелось что-то туда вписать, но я пожалел новехонькую бумагу. Как это бывает у всех школьников даже с обычными резко пахнущими древесиной зелеными тетрадями мне хотелось писать в своей новой записной книжке исключительно идеально выверенным почерком. Я был готов записаться на уроки каллиграфии лишь бы не испортить содержимое хотя бы одной помаркой.
Утром мама, готовя блины, спрашивала, чем мне запомнился выпускной. Мой рассказ про Капитана Крюка пробил ее на смех уже на описании барной стойки, и я также не сумел удержаться от рассказа про Полину, но не упоминал ее имени.
А ты что думал? горделиво выпрямилась она. Ясное дело, что по тебе там вся школа сохнет.
Да конечно, прямо проходу мне не дают, ага, саркастически утрировал я.
Мама смерила меня взглядом и фыркнула.
Она просто до ужаса умиляла меня, когда играла в недовольство. Всегда хотелось подлететь к ней, крепко обнять и трепать за щеки.
Да они таких, как ты, в жизни своей не видели, вновь добавила она с особой прытью.
Я был рад, что умел тонко понимать подобные вещи, а не всецело прислушиваться к ним и позволять им сформировать мое восприятие самого себя. Что еще мать может сказать своему сыну, кроме чего-то подобного? Я считал, что мужчине, выслушивающему такое от своей любимой матери, следует относиться к подобным словам со снисхождением и благодарностью, но никак не начинать поспешное витье короны, которую он тут же водрузит себе на макушку.
А я макнул свернутый трубочкой кусочек блина в варенье и забросил в рот. А а еф-фё а еф-фё это
Под осуждающим взором мамы я прожевал и проглотил нежнейший блин с громким небным щелчком.
Простите, вы воспитывали меня не говорить с набитым ртом, моя оплошность, снова начал я, вздохнув. Я хотел сказать: «А еще это потому, что я твой сын, и похож на тебя», да? Это ты хотела сказать? нахально кривлялся я.
Глава 2
Сон в аэропорту
Наступил месяц Рамадан и мы все с огромной радостью встречали этот праздник длиною в двадцать девять или тридцать дней, в зависимости от того, как себя поведет луна, названивая родным и близким, поздравляя их с наступлением благословенного месяца и приглашая друг друга в гости.
Пост в месяц Рамадан представляет собой отказ от еды и воды с рассвета и до захода солнца, и является обязательным для каждого мусульманина, за исключением тех, у кого есть религиозное оправдание. При свете солнца люди не могут ни пить, ни есть, а муж с женой не могут иметь близости, так как пост знаменует собой отказ от всех удовольствий искренне ради Бога. С самого детства я соблюдал несколько дней поста ежегодно, но целый месяц я стал держать лишь несколько лет назад, когда вошел в возраст мукалляфа то есть половозрелого и религиозно обязанного человека.
Это всегда нечто особенное, нечто прекрасное и трепетное. Ты чувствуешь себя просто невыразимо чудесно, словно достиг в этой жизни всего, что тебе было необходимо. Я часто задумывался о том, как это дорого и ценно быть частью такого радостного события. Как это укрепляет, сплачивает нас вместе оставлять еду и питье, чтобы вечером отпустить пост, собраться за столом и кушать всем вместе. Я вообще всегда доводил себя до мурашек, думая о том, что мы мусульмане всего мира пять раз в день встаем в одном направлении, чтобы исполнить нашу обязанность в виде молитвы.
Когда держишь пост, то неминуемо начинаешь понимать бедняков и тех, кому попросту нечего есть и пить. Ощущаешь какой это бесценный дар, понимаешь, как необходимо быть непрерывно благодарным за то, что ты в любой момент можешь налить себе чай, приготовить себе поесть, утолить жажду или голод. Пост, лишающий тебя этой возможности на примерно пятнадцать часов ежедневно, не только подталкивает тебя к переосмыслению благ и ценностей, но и осуществляет мощную разрядку, перезагрузку и обновление организма, и крайне благоприятно сказывается на здоровье. Это было и светскими доказано учеными, но их доказательства, честно говоря, не были необходимыми: не может быть ничего вредного в том, что велено Богом.
Со всей этой канителью с экзаменами я совсем забыл вернуть учебники в библиотеку, поэтому мне было необходимо заняться этим вопросом, хотя сначала я планировал игнорировать звонки и сообщения классной руководительницы, с каждым разом все более настойчивые и угрожающие. Это не оказывало должного и желаемого ею эффекта, а наоборот лишь смешило меня.
Тебе будет охота сходить со мной в библиотеку? спросил я у Эмиля.
На знаю посмотрим, небрежно отвечал он по телефону.
Мне приходила в голову мысль позвать составить мне компанию и Полину, но это была плохая затея. После неуверенного ответа Эмиля я передумал навязывать и ему свои дела, но в итоге он сделал это сам, гонимый мужскими понятиями или нежеланием портить со мной отношения. Едва ли это могло оказать на меня какое-либо впечатление, ведь мне практически все были в равной степени безразличны в том плане, что ни с кем я не имел никаких дружеских привязанностей и не оценивал ничьи поступки в отношении меня.
Ну, что, уже определился, в какой университет будешь поступать? спросил он. Мы шли по тротуару вдоль забора, ограждающего территорию школы. Тебе лучше будет в Первый МГМУ, я почитал про него. Из нашей параллели много кто поступать туда будет. Поступай и ты, а потом поедешь отдыхать на все лето.
Я посмотрел на него и предосудительно вздохнул:
Ближайшие лет пять я собираюсь отдыхать в Чечне.
Он замолчал, непонимающе посмотрев перед собой.
А как же получить высшее образование?
Я устало поморщился.
Я буду там поступать.
Ого погоди а могло быть такое, что ты мне это рассказывал?
Звучит вполне реально.
Я не просил его об этом, но он посчитал нужным высказать мне свое мнение относительно моего переезда, а затем стал представлять себя на моем месте.
Ты хорошо подумал? спросил он, когда мы вошли в школьную библиотеку и мой нос забился затхлым запахом великовозрастных книжных корешков и постаревшей деревяной мебели.