Даже если так, они заплатили за это жизнью. Всех их, кроме Славы, разрубил в мелкую капусту киборг-убийца, Петров горько усмехнулся. Наверное, не этого ты ждала, когда рискнула воспользоваться окном иммиграции? Я и сам потерял дочь несколько месяцев назад. Пропала без вести Уже и не надеюсь А ну-ка, сядь! Хорошо. Не будем усложнять и без того сложную ситуацию. Как я, например, объясню семьям моих бойцов, что они погибли, спасая тебя из лап пóстов? Тебе придётся отработать наше вложение и доказать людям, что ты особенная.
Ни хрена я не буду для вас делать! отрезала Надя.
Барин пожал плечами и сказал:
И почему сразу такое отрицание своей общественной функции? Я же не прошу тебя вкалывать на полях для этого существуют крестьяне. Мне нужно
Я знаю, что тебе нужно!
Да?! вскинув брови, спросил Петров. Расскажи, не держи в себе.
Надя кивнула на пистолет.
Тебе нужно, чтобы я сделала для тебя оружие.
Казалось, барин был разочарован ответом.
Зачем? спросил он. У меня есть оружие. Целый армейский склад. Вполне достаточное количество, чтобы не иметь естественных врагов, как считаешь?
Кроме пóстов, сказала Надя.
А они мне не враги, сказал Петров. Они обстоятельство, с которым нам, нормальным людям, приходится иметь дело. Когда мой отец заключал с ними договор, он не шёл против совести. Их невозможно победить. Только идеалисты-дети думают, что могут что-то противопоставить Москве. Я не из их числа. Я прекрасно понимал, что делает мой отец и почему. Эти существа уже не люди. У них свой путь. А у нас иной путь.
Как удобно устроился! Одной рукой кляузничаешь на постов, а другой кормишься с их подачек!
Петров и бровью не повёл в ответ на эту провокацию.
Мы должны адаптироваться и выжимать из земли, что у нас под ногами, максимум пользы, только чтобы выжить. И потом, подачки, как ты их назвала, то есть продукты первой необходимости, которые мы получаем в день грузов, расхолаживают народ. В результате ремёсла не развиваются, урожаи плохие, а количество людей, покидающих свои фермы растёт. Чаще всего они становятся бандитами, если не примыкают к нам.
А вы, типа, не бандиты?
Мы официальная власть, сказал барин, и Надя заметила, что для него очень важно, чтобы эти слова были правдой. Власть имеет монополию на насилие. Любой, кто прибегает к насилию, не являясь при этом представителем власти бандит.
И что же, значит любое насилие со стороны власти законно?
А ты быстро схватываешь! широко улыбнувшись, ответствовал Петров. Но не будем больше о насилии. С этим у нас и так полный порядок. Нам нужна помощь иного рода.
Надя промолчала, и Петров счёл это предложением продолжить.
Я же говорю. Техника ломается. Поля стоят не вспаханные, оборудование на свечной фабрике выходит из строя, мы разучились делать хорошие вещи, Петров резко выдохнул воздух носом. Нужно плести сети, делать удобрения, чинить старые машины и производственные линии, столько всего, что и не перечислить.
Называя проблемы, барин размахивал пистолетом, используя дуло, как указатель для воображаемых целей. Надя слушала его и с опаской косилась на ствол. Петров продолжал объяснять:
Да, мы не можем позволить себе возродить старый мир, но мы можем уничтожать неугодных по праву силы и повышать свою производительность. Это нам Москва запретить не может. Мы должны поднять качество жизни в отдельно взятой Борисовке до такого уровня, чтобы люди перестали раз в несколько лет пытаться сбежать в этот сатанинский Улей. Зачем быть постчеловеком, когда быть человеком хорошо? Так?
Надя была обескуражена. То, что люди говорили о Петрове и то, что она сейчас видела, сильно разнилось. Казалось, что у него есть какое-то магическое преимущество перед другими людьми.
И этот без сомнения гуманистический план требует от тебя править здесь огнём и мечом? спросила она.
А чем мне ещё править? спросил Петров. Ты видела, с кем мне приходится иметь дело? Многие даже читать не умеют! Если позволить этим людям делать всё, что им вздумается, кто может гарантировать, что мы друг друга не истребим, или что не поднимется очередное безумное восстание против пóстов, которое закончится тем, что нас всех вырежут под корень? Ты хоть понимаешь, что мы не нужны им? Они берут у нас новую кровь время от времени, чтобы не заплесневеть в своём вонючем Термитнике, но пóсты вполне способны протянуть и без нас. А можем ли мы без них? На данный момент ответ один нет! Не будь этого города рядом, у нас не было бы ни хрена ни батарей, ни электричества, ни крепких материалов, ни фабрикаторов, будь они прокляты, ни-че-го.
И что, ты ожидаешь, что я в одиночку построю тебе заводы и города? спросила Надя. К её собственному неудобству, этот разговор её увлёк. Это всё какой-то пиздец, если честно
Петров поморщился и сказал:
Перестань ругаться, тебе это не к лицу. Оставь это мужланам, вроде Славы. Или меня, он фирменно улыбнулся. Ты инженер. Сегодня это самая редкая и нужная профессия после врача. Мне нужно, чтобы ты передавала свои знания людям и объясняла им, как решать инженерные проблемы. Время от времени ты можешь и сама что-то чинить, давать советы по технической части. Если для этого можно как-то применить технологии пóстов отлично. Нашим людям это действительно нужно.
Почему я? Кто тебе нашептал?
Мне рассказали, что ты собрала летательный аппарат на основе техники постов. И ещё кое-что о том, кто ты и откуда. Я сразу же объявил вас в розыск, но вы на удивление умело скрывались. Близилось окно иммиграции, и я понял, что ты непременно уйдёшь в полис. Я это почувствовал, дал твои приметы своим людям, а заодно приказал БЧП активнее шерстить буферный лес в твоих поисках, Петров демонстративно убрал пистолет в кобуру на поясе. По-моему, ты не понимаешь, что хотела сбежать в место, где твоим навыкам грош цена. Ты стала бы там одной из двух миллионов безликих нéлюдей. А здесь ты такая одна. Буквально. Люди будут тебе благодарны. Подумай об этом.
Он сказал это и, не дожидаясь ответа, вышел, оставив её переваривать услышанное.
Щёлкнул замок на двери. Она всё ещё пленница.
Глава 2
«Оптимизируй управляй!»
(девиз Центра Адаптации)
###
Ну, что, салага, готов показать класс? скалясь, вопрошал Гуань Юй.
Марк знал, что учитель нарочно провоцирует, но всё равно поддался:
Я не виноват в том, что случилось в прошлый раз!
Юй фыркнул и сказал, отмахиваясь:
Иди уже
Я делаю свою работу с душой! сказал Марк, смотря на ментора исподлобья. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Разве не так вы сами учили?
Никто не знал, сколько Гуань Юю лет его досье было засекречено задолго до рождения Марка, но юноша полагал, что старику никак не менее двухсот; чего по его внешности конечно никак не скажешь.
От скуки учитель иногда позволял подопечным дерзить себе, но бывал суров с теми, кто пересекал незримую черту.
Сочувствие может дорого стоить, сказал Юй. Могло сложиться иначе.
Но не сложилось
Прекрати это немедленно! отрезал учитель. Ты должен быть бесстрастен, забыл? Вероятность была, потому что была возможность. Тот факт, что она не была реализована, не означает, что это произошло исключительно благодаря твоим действиям; как не говорит он и о том, что какие-то твои действия не могли косвенным образом привести к реализации негативного сценария. Понял, что это за ошибка?
Да, ответил Марк. Ошибка выжившего.
Вот именно. Иди. И не провоцируй их больше. Сейчас нам нужно, чтобы прошло как можно больше людей.
Таков план?
Он имел в виду План.
Гуань Юй пожал плечами и сказал:
Ну да, таков План. Восполняют потери в нижнем городе после пожара в ОКП.
И много народа погибло?
Не бери в голову, без тебя разберутся. Иди.
Марк зашёл в светлую аудиторию на полсотни персон, заполненную примерно на треть.
Пожалуйста, садитесь, включив микрофон, попросил он.
Что теперь?
Говорила молодая красивая брюнетка с жутким шрамом на лбу, одетая, как и все остальные, в свободную тёмно-синюю пижаму. Нет, не просто красивая, подумал Марк. Пожалуй, выдающаяся. Она устроилась за одним из столов и закинула на него ноги. Боится и прячется за бравадой.
Зря.
Они сдали тесты, с ними провели первичный инструктаж, их вымыли, одели и накормили. Если они прошли до этого этапа, то бояться уже нечего. Позади остались все печали внешнего мира с его болезнями и дикими нравами. Но они не скоро это поймут и примут. Некоторое время они будут вести себя совсем как зверьки. Осознание придёт позже.
Или нет.
Марк знáком попросил подождать. Он всё молчал, собираясь с мыслями и позволяя людям утихнуть. От почти двух десятков сбитых с толку предместников его отделяет несколько метров густого воздуха. Он их не боялся. Он делал это трижды за последние пару дней. Но каждый раз было что-то новенькое. Иногда люди истерили, пытались причинить вред как ему, так и себе, и окружающим, а иногда вели себя слишком замкнуто; поэтому для начала Марк задействовал железы, растворяющие в воздухе сигнальные вещества, способствующие доверительному общению.
Добро пожаловать в Москву! наконец сказал он и улыбнулся. Меня зовут Марк Вернер. Я отвечу на ваши вопросы и буду руководить вашей адаптацией.
Кажется, им это понравилось. В неброской чёрно-зеленой форме Центра Адаптации он смотрелся совершенно неопасно. Все посты выглядели очень молодо, поэтому его относительно юный возраст не бросался в глаза.
Люди повернулись к Марку, кое-кто заулыбался в ответ, остальные хмурились, особенно мужчины, которые в зале были в меньшинстве. Они не были пьяны от его химии юноша всего лишь сделал их иррациональный страх менее осязаемым.
К первому вопросу, он обратился к девушке со шрамом. Сегодня мы проведём МРТ-интервью для вашей профориентации, после чего вы получите первичное назначение. Полгода вы будете жить в Центре Адаптации. Там вам дадут необходимые для жизни в городе знания и модификации организма.
Что ещё за модификации? насторожился самый старый из них.
Марк не смог навскидку определить его возраст. То ли шестьдесят, то ли семьдесят. Разве их вот так разберёшь?
В первую очередь мы дадим вашим нервам связь с Квалиа.
И сможете читать наши мысли?
Он пристально посмотрел в глаза вопрошающему и сказал:
Ваши мысли я читаю и без этого, мужчина, услышав это, фыркнул. Вы боитесь, что, став частью сети, потеряете часть себя, и вот его ухмылка сошла с лица. Я наслышан, что это расхожий стереотип в предместьях, уж не знаю, откуда он взялся, но поверьте мне я всю жизнь подключён, с самого рождения, и не растерял ни капли самости. Или кому-то из вас кажется, что я не личность?
Люди переглянулись, не зная, что ответить. Он что-то имеет в виду? Это тест? Ловушка?
Мне так не кажется, сказал крепкий молодой блондин, державшийся позади.
Благодарю!
Старик снова взял слово:
А если я передумаю? Могу я вернуться домой?
Умолк шёпот. Новички уставились на Марка в ожидании ответа на самый главный вопрос мы рабы или мы свободны?
Марк не знал одного верного ответа. Но он знал регламент.
Нет. Попав сюда, вы остаётесь здесь. Только параметристы, вахтовики, фуражиры и полевые инспектора могут покидать пределы города. Но на эти профессии нужно долго учиться. Вы все дали электронную присягу, разве это не так? люди недовольно заёрзали. Почему-то предместники ненавидели любое упоминание о долге. Лично он не понимал их страха, но в силу профессии научился его идентифицировать. Он решил подсластить пилюлю. Не стоит из-за этого так переживать. Большинство жителей Москвы никогда её не покидает, потому что здесь есть всё необходимое для долгой и счастливой жизни.
Для долгой жизни пóстов! сказал долговязый мужчина, вокруг которого сидела вся его семья двое сыновей и молчаливая, напряжённо смотрящая по сторонам жена. А как насчёт нас? И как насчёт тех, кто остался там? Мне всегда было интересно, почему вы нас их игнорируете?
Дети определённо пошли в отца. Они вот-вот заговорят, и это, пожалуй, плохо.
Вы стали им врагами задолго до того, как оказались здесь. Ведь вы сами скоро станете пóстами, ответил Марк. Если того захотите, и если ваша адаптация пройдёт успешно.
А если нет? спросил старший сын долговязого.
Тише, Ярослав! суеверно шикнула на него мать.
Переживать не стоит вероятность полной адаптации крайне высока. Что до тех, кто перешагнул пятидесятилетний порог, и в случае медицинских противопоказаний, вас может ожидать несколько сценариев, тут Марк покосился на публику и увидел пару испуганных лиц, в том числе и лицо того старика. С ним могут возникнуть проблемы. Вспомогательный персонал живёт в нижнем городе, обеспеченный едой и работой в той мере, в которой это может понадобиться. Те, кто по физиологическим причинам не сможет приобщиться к Квалиа, станут развивать инфраструктуру нижнего города, будут заниматься отгрузкой и приёмом ресурсов или устроятся в Отдел Коммуникаций с Предместьями. Сокращённо ОКП. Он почти полностью состоит из таких людей.
А остальные? не унимался подросток. Вы сказали, путей несколько. А назвали два в Верхнюю Москву и в Нижнюю. А куда ещё?
Ясное дело, куда, сказал старик.
Марк позволил себе сказать правду:
Есть ненулевая вероятность того, что некоторые из вас умрут во время процедуры биохимической адаптации, мальчик притих и сглотнул. Поэтому, молодой человек, если вы почувствуете необычные ощущения в своём теле, то сразу же сообщайте об этом вашему куратору то есть, мне. Чем раньше мы обнаружим отклонения, тем вероятнее, что мы сможем вмешаться прежде, чем случится трагедия. Жизнь человека священна.
Жизнь пóста священна, буркнул долговязый. Но что насчёт жизней людей старого образца исходников?
Там не все такие! сказала беременная женщина лет сорока. Многим всё равно, лишь бы был кусок хлеба!
Их жизнь тоже священна, сказал Марк, не желая акцентировать внимание на вопросах сегрегации. Тему следовало перевести.
Ну-ну, как же, снова вмешался старик. Он смотрел в поверхность стола и не поднимал головы, будто боялся, что Марк его загипнотизирует. Я готов сменить место жительства. Предместья это ад на Земле, а вернее, чистилище. Поэтому я здесь. Но я не готов выслушивать лицемерную чепуху о том, что "жизнь человека священна".
Вы не согласны с этим высказыванием?
Старик усмехнулся.
Согласен ли? Как вам сказать? Вот, фуражир убил моего братца
За что? успел спросить Марк.
А он якобы убил поста.
Якобы?
Ну никто этого не видел, а он возьми и сгоряча признайся вашим. Долго, в общем, объяснять! Так вот. На моих глазах в него выстрелили какой-то хренью, которая обволокла его тело и сжала его так, что все его внутренности потом можно было уместить в детском ведёрке. Сначала он орал от боли, потом от ужаса, а потом, старик издал непристойный звук губами, он захлебнулся собственными кишками. И я сам ни на что не претендую, конечно, но считаю, это было жестковато для тех, кто проповедует, что человеческая жизнь священна.
Что вы хотите всем этим сказать? Ваш брат был убийцей, его лишили жизни. Всё честно.
Честно? О, да! Вы же изобрели это оружие, которое делает с человеком такое? Если мне и здесь придётся постоянно мириться с тем, что люди говорят одно, а делают другое, то я точно вконец ебанусь!
Предместники засмеялись. Хорошо. Возможно, сам того не зная, старик своим парадоксальным мышлением облегчил Марку работу.