Распахнув дверцу машины, она ни разу не оглядывается назад, чтобы проверить, где находится ее преследователь ведь это отнимет драгоценные секунды. Кэмбри ныряет в салон, вставляет ключ в замок зажигания, поворачивает и нажимает на газ. Двигатель ревет, из-под колес вылетают клубы пыли и сухой земли, она срывается с места и несется в пылевом облаке.
За рулем она переводит дыхание второй раз за день. Она еще толком не успела осмыслить ситуацию, а вопросы уже посыпались. Кто он такой? Что он там делал? Что бы произошло, если бы он ее догнал? И самый главный: надо ли позвонить в службу 911?
Она знает, что связь здесь не ловит. Мертвая зона.
«Но когда доберешься до города Может, все-таки позвонить?»
Выстрел. Она резко вздрагивает.
Яма. На дороге просто яма, и в машине что-то хлопнуло. Кэмбри потирает руки, по которым побежали мурашки. Предположим, ей ответит диспетчер службы 911, что именно ей ему сказать?
«Алло, диспетчер? Я видела, как один мужчина развел четыре маленьких костра».
Странно, да. Но разве это незаконно?
«Все зависит от того, что он сжигал в этих кострах», подсказывал ответ ее внутренний голос, что не особо помогло.
Черт побери, да гадать можно вечно. Она уехала на много миль в лесистую местность, и он вполне мог просто прогнать ее со своего участка. Еще одна яма опять что-то хлопнуло. Кэмбри немного снизила скорость. Только спущенного колеса еще не хватало.
Солнце село. Фотографы называют этот час волшебным, потому что в сумерках нет теней, все вокруг кажется призрачным и туманным, словно картина в голубых тонах. И есть что-то еще Кэмбри всегда говорила, что это чувствует, хотя Лена была настроена скептически: она чувствует накаляющееся в воздухе электричество, размывающуюся границу между положительным и отрицательным. Скоро сверкнет молния.
Она проезжает мимо знакомых рекламных щитов: кафе «Магма-Спрингс», магазин, торгующий травкой и привлекающий слоганом «Очень просто быть зеленым». На душе спокойнее. Ей удалось смыться. Дорога петляет между холмами, поросшими деревьями. На горизонте Кэмбри видит мигающие красные огни. Вышки сотовой связи. До цивилизации рукой подать. Там люди. Машины. Ограничения скорости. Страхование. Аренда. Стоматологи.
Она выдыхает, не осознавая, что все это время ехала, задержав дыхание, приближается к автостраде МТ-200, у перекрестка нажимает на тормоз и внезапно слышит завывание сирены у себя за спиной.
Она смотрит в зеркальце заднего вида.
«О, слава Богу!»
За ней едет покрытая пылью патрульная полицейская машина с мигалкой на крыше. Как законопослушная гражданка, Кэмбри съезжает на обочину, а полицейский аккуратно паркуется за ней. Черный и золотой цвета. Дорожно-патрульная служба полиции штата Монтаны. Сирену выключают, но мигалка остается, и ее свет отражается в зеркалах «Тойоты».
Кэмбри ненавидит полицейских. И ей очень не нравится то облегчение, с каким она встречает одного из них.
Даже будучи взволнованной, она спокойно продумывает, что сказать. Она проверила, чтобы рюкзак был полностью застегнут ведь в нем спрятаны канистра с бензином и шланг. Она объяснит, что просто гуляла на природе, путешествует в своем автомобиле и живет в нем, у нее масса психологических проблем, она общается со стражниками загробного мира и пытается справиться с нервным срывом. Вот и все.
Патрульный выходит из машины и оставляет дверцу открытой. В голубых сумерках он приближается к Кэмбри, и теперь она его может разглядеть. Форменная рубашка песочно-коричневого цвета застегнута не до конца и толком не заправлена в брюки. Видно, что он сильно обгорел на солнце. На шее болтается бинокль. Лицо все еще красное он бежал от места их первой встречи до места, где стояла его патрульная машина.
Он подошел к окну. На форменной рубашке на груди вышиты имя и фамилия.
«КАПРАЛ РАЙМОНД Р. РАЙСЕВИК».
Глава 3
Лена
Ты приказал ей остановиться.
Он моргнул.
Не понял.
Ты приказал ей остановиться, снова повторила Лена. В день ее смерти. В тот самый день, прежде чем найти ее труп. Это было в отчете.
Мгновение он смотрел удивленно потом кивнул.
Я разве это не сказал?
Нет.
Странно, вроде бы
Не сказал.
Я и не должен был, нахмурившись, ответил он, затем посмотрел на кассетный магнитофон, который тихо слушал все. Ты попросила начать с того вечера, когда я нашел ее тело. Седьмого июня.
Почему ты ее остановил?
Разве в отчете не написано?
Мне не нужен отчет. Хочу, чтобы ответил ты.
За превышение скорости, он посмотрел на поднимавшийся вдали дым. Спустились сумерки, было где-то около восьми вечера
«Было 20:09», знала Лена.
Я увидел, как голубая «Тойота» пролетела мимо меня. Ехала на скорости восемьдесят, а то и девяносто миль. Как будто черти за ней гнались.
Лена кивнула и задумалась, является ли выражение «как черти за ней гнались» обычным в лексиконе правоохранительных органов Монтаны. Но оно очень подходило. Кэмбри ездила очень неровно то резко разгоняла машину, то резко тормозила. Она всегда неслась, торопилась, словно за спиной цунами.
Я остановил ее, Райсевик говорил медленно и печально. И с ней поговорил
Сама того не замечая, Лена вытянулась вперед и ловила каждое его слово. Живот тянуло, во рту ощущался кислый привкус. Она не сомневалась, ведь уже знала все, что он собирался сказать. Но для нее это все равно было очень важно. Лена словно брала интервью у того, кто видел призрак Кэмбри. Все люди из жизни ее сестры удостоились этой чести. Лена даже начала завидовать тому количеству парней, что были у Кэмбри, длинному списку отвратительных парней, которых ее сестра, казалось, собирала как насекомых в банку. Торговец кокаином (Отвратительный Парень 11), совершенно неумелый вор кредитных карт (Отвратительный Парень 6) и по крайней мере один нарцисс (Отвратительный Парень 14, который ходил с катаной и постоянно говорил про роман, который писал). Похоже, Кэмбри привлекали отвратительные люди, и она пользовалась ими, пока ее это устраивало.
И Лене это казалось несправедливым: каждый из этих отвратительных людей, включая стоявшего перед ней капрала Райсевика, знали что-то про ее сестру, что она сама не узнает никогда. Она накрутила прядь волос на палец и дернула, стало больно так, что на глаза навернулись слезы.
Я сразу определил, что она живет в машине достаточно долго, продолжал Райсевик. Запасной аккумулятор, одежда, спальный мешок, рюкзак. Под ногтями грязь. Она выглядела уставшей. При таком образе жизни это обычное дело. Я видел, как подобный уклад закаляет и ожесточает не знаешь, когда в следующий раз удастся поесть.
«Моя сестра умела сама о себе позаботиться, подумала Лена, но вслух не сказала. Они жила без удобств, но в помощи не нуждалась».
У нее были красные глаза. Она плакала. Я спросил, знает ли она, на какой скорости ехала. Она ответила, что это вышло случайно, оправдывалась, но, может, несколько отстраненно, словно ее что-то беспокоило, давило на нее
Она оправдывалась?
Да. А что?
Кэмбри можно было назвать социальным хамелеоном: с разными людьми она была разной, иногда в одно и то же время, но почтения к официальным лицам она никогда не демонстрировала. Еще в седьмом классе она плотно обвязала бечевкой губку для мытья посуды, чтобы та засохла как сжатый брикет, потом сняла бечевку и спустила засохшую губку в школьный туалет. Трубы в здании пришлось менять. Летние каникулы начались на десять дней раньше.
Лена прикусила язык.
Что именно она сказала?
Она она сказала мне, что парень-подонок бросил ее в середине путешествия они ехали через всю страну, с одного побережья на другое. Оставил одну, почти без денег. Она ехала домой
Это произошло несколько месяцев назад. Во Флориде.
Она соврала мне. Я ей поверил. Лена, мне очень жаль, что я не знал правду.
Она внимательно смотрела на его лицо, пытаясь понять, действительно ли он сожалеет. Глаза были скрыты за черными солнцезащитными очками. Он не выражал ей соболезнования так, как это делают сотрудники правоохранительных органов. Но его чувство вины казалось искренним, он пытался доказать свою невиновность так, как это делал бы любой другой человек. Он разговаривал с девушкой, имевшей кучу проблем, незадолго до ее самоубийства, у него была возможность спасти ей жизнь, а он что сделал?
Я выписал ей предупреждение.
Не штраф?
Она ехала домой.
Так просто? Жаль я не использовала такую отмазку.
Тебе и не приходилось, заметил Райсевик. Тебя даже ни разу не останавливали.
Она фыркнула, но он был прав. Лена никогда не нарушала закон, если не считать нескольких выпитых бутылок пива в том возрасте, когда это еще запрещено, и нескольких не сданных вовремя в библиотеку книг. Хотя откуда Райсевику это знать?
«Может, он наводил справки? Что тоже возможно».
А затем я ее отпустил, тихо сказал он.
За день до того, как ты нашел ее тело под мостом?
Да.
В день, когда она совершила самоубийство?
Да.
Предположительно, за несколько минут до
Все написано в отчете.
На этом все?
Почему-то Лена задала этот вопрос с удовольствием. Мать не раз задавала его обеим близняшкам, хотя чаще Кэмбри: «На этом все? То есть кто-то просто попросил тебя поносить это в рюкзаке?»
Капрал Райсевик резко повернулся, склонился вниз над ограждениями моста и уставился вниз, на сухое русло, словно время вернулось на три месяца назад и он снова видел разбитое тело Кэмбри среди гранитных валунов. Огромный мужчина жевал нижнюю губу, словно собираясь сказать что-то очень важное, но передумал.
Да, это все, объявил он.
________________
Какая замечательная особенность есть у полицейских?
Всегда оставлять бумажный след.
После того как патологоанатом признал смерть Кэмбри самоубийством, из округа Хауард мне любезно прислали скан страницы журнала, которую капрал Раймонд Райсевик, вероятно, заполнил через несколько минут после задержания Кэмбри за превышение скорости на автостраде МТ-200. Дорогие читатели, файл PDF вы можете посмотреть здесь: HCEAS6919.pdf.
Совпадение, правда?
Один и тот же патрульный останавливает мою близняшку за превышение скорости, а потом всего через сутки обнаруживает ее тело под мостом, через который проходит закрытая дорога. Иногда жизнь странная штука.
Я пытаюсь со всем этим разобраться.
Вы слышали историю про японского бизнесмена? Это такая своеобразная шутка для отвратительных людей. В августе 1945 года он поехал по делам на завод в Хиросиме. Когда упала атомная бомба, от теплового излучения он получил ожоги и временно ослеп. Он оказался среди тех тысяч людей, которым пришлось лечиться, но и среди тех счастливчиков, которые всего через несколько дней вернулись домой к радостной семье. Жил он в нескольких сотнях миль к югу.
В Нагасаки.
И приехал он как раз к тому времени, когда сбрасывали вторую бомбу.
Почему-то в последнее время я часто вспоминаю этого несчастного японца. Наверное, он напоминает мне о том, насколько наша жизнь непредсказуема. Мы живем в кипящем море причин и следствий. Совпадения происходят каждую секунду. И совсем необязательно, что они что-то значат.
Например, шепот призраков на мосту Хэйрпин записано целых десять мегабайт. Но ведь иногда белый шум это просто белый шум.
Забавно, эту историю про атомные бомбы мне рассказала Кэмбри. Нам было то ли по одиннадцать, то ли по двенадцать лет. Мы сидели на ее кровати, и она снова и снова на полную громкость ставила сингл «Не бойся Смерти» в исполнении «Blue Öyster Cult»[5] ей очень нравилась та часть, где Смерть говорит женщине: «Мы сможем летать». Словно смерть дает сверхсилу или что-то подобное. В комнате у Кэмбри пахло тыквами, потому что из них мы только что вырезали головы. Странно, насколько запоминаются звуки и запахи.
Мне даже не хватает того, что мне в ней не нравилось. Она обычно звала меня Крысиная морда (понятия не имею почему если верить науке, лица у нас абсолютно одинаковые). Мне не хватает, как пахнет от нее никотином. Помню ее на семейных мероприятиях, как она не могла сидеть спокойно, будто оказалась на иголках, терзаемая сомнениями и тревогами. Ее психотерапевт называл их «хором фурий». Видите, даже недостатки ее словно из оперы в ней что-то про древнегреческий миф[6].
Мы были однояйцевыми близнецами, но не точными копиями друг друга, как принято считать.
Я бы скорее описала нас как зеркальные отражения друг друга там, где у нее право, у меня лево, и наоборот. Я пошла в колледж. Она в отшельничество. Я умею писать роман. Она свежевать кролика. Я все планирую. Она живет мгновением.
Я это я. Она сорвиголова, которой я хочу быть.
А теперь ее больше нет.
Слово «умерла» такое прямолинейное и однозначное. Лучше сказать: «Ее больше нет». Иногда я пытаюсь сказать себе: «Она обрела свободу».
Моя сестра всегда стремилась к свободе? Так теперь ей не придется дышать. У нее нет тела, о котором нужно заботиться. Ей не нужно ходить к стоматологу. Ее не волнует температура воздуха и атмосферное давление. Она может отправиться куда пожелает.
Забудьте про Стеклянный пляж и национальный парк Эверглейдс. Мне нравится представлять ее на другой планете, может, какой-нибудь замерзшей луне, как она смотрит на кольца, окружающие гиганта из гелия и поднимающиеся над белыми, как кость, многоуровневыми ледниками. Или как гуляет по полям из желтой лавы на Венере, оставляя отпечатки ног в зеленовато-желтой грязи. Мне нравится думать, что она изучает сияющие кристаллы внутри кометы Галлея, когда та несется на скорости тысячи миль в секунду по нашему небу. Моя сестра может отправиться куда угодно. Думаю, она найдет то, что ищет. Где бы она ни находилась, надеюсь, что она время от времени думает о нас. Обо мне, маме и папе, и о пустоте, которую оставила после себя.
Хотелось бы мне перестать думать о разгадке тайны ее смерти, отключить часовой механизм, который работает у меня в голове, и просто скорбеть. Но столько всего не дает мне покоя, словно копошится в моих мыслях. Может, это проклятие, и теперь, после того как ее не стало, ее фурии поселились во мне. Но я не думаю, что это паранойя. Остаются на самом деле нерешенные проблемы, которые требуют, чтобы с ними разобрались. Как, например, капрал Райсевик, который остановил ее всего за час до предполагаемого самоубийства. И то, как он сказал, что она да, да, именно моя сестра оправдывалась за превышение скорости. И самые главные доказательства звонки с ее телефона-раскладушки.
Думаю, это станет бомбой.
Благодаря предоставленной распечатке мы узнали, что перед смертью Кэмбри шестнадцать раз звонила в службу 911. Она не дозвонилась, потому что между Магма-Спрингс и Полк-Сити связи нет. Первый звонок, судя по данным сотового оператора, был сделан в 20:22. Всего через тринадцать минут после того, как ее остановил Райсевик.
И этому есть объяснение.
На его истории я не куплюсь.
За шестнадцать минут до смерти она обращалась за помощью. Но это никого не волнует!
Могу дать только одно объяснение, которое кажется мне правдоподобным. Предупреждаю, дорогие читатели, оно покажется вам притянутым за уши. Наверно, мое объяснение и не такое абсурдное, как история о японце, что два раза попал под атомную бомбардировку под каждую из двух сброшенных на протяжении человеческой истории атомных бомб, но оно недалеко ушло. Поэтому, пожалуйста, потерпите, и я вам все спокойно объясню.