Молодой человек ходил по квартире, обдумывая ситуацию. И что старичок взъелся на Аллу? С такой судьбой неудивительно, что она решила уйти из жизни. Екатерина Семёновна её ничуть не осуждала. И он тоже, несмотря на веское основание, что Алиса могла занять своё тело, и они могли быть вместе. Но видно не судьба в этой жизни. Стас научился принимать жизнь такой, какая она есть. Не ропща и не жалуясь. Детский дом формирует характер лучше любых родителей.
И если внутреннее чувство подсказывает Стасу, что Аллу бросать нельзя, он доведёт дело до конца. Решено! Стас умылся и сварил чашку крепкого кофе. Заглянул в холодильник. Присвистнул. Придётся заново вести хозяйство и ходить по магазинам. Он сгрыз горбушку чёрствого хлеба с вареньем. Пока завтракал, в голове родился план: напроситься к Алле в гости. Неприлично, конечно. Но ему нужно рассказать Алле то, что он узнал вчера и кафе тут не подойдёт. Дома пусть Алла хоть все вазочки разобьёт, если разозлится, что он начал без неё действовать.
И к тому же ему очень хотелось посмотреть дом, где жила Алиса. Тем более Валерий Никандрович говорил, что её душа дома крутится. Вдруг им с Алисой удастся пообщаться. Из него тот ещё экстрасенс. Но жизнь меняется.
Стас подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. И хотя ему не хватает прежнего образа Николаши, его задора и удали, в этом теле тоже жить можно. Молодой человек побрился и расчесал тёмные волосы, провёл аккуратный пробор. Надо зайти в парикмахерскую. Раньше он носил очень короткие волосы, хотя с чёлкой набок ему кажется лучше. Ну что ж, спасибо Николаше за новый образ. Подмигнул своему отражению. Выглядеть он стал лучше: черты лица перестали казаться заострёнными, подбородок обрёл свой упрямый характер, а серые глаза смотрели на мир слегка насмешливо, словно он сам смеялся над тем, в какие материи вляпался.
«Ну ты даёшь, Стас!
Знакомство с собой прервал телефонный звонок.
Стасик, мне кажется у меня тут полтергейст завёлся, голос у Аллы был взволнованный, даже поздороваться забыла. Хорошо ещё сегодня ночью окно не стал открывать. Только протяну руку к эклеру, блюдце на другой конец стола убегает.
Должно быть Алиса развлекается, подумал Стас и тут же почувствовал тепло в груди.
Алла, ты не волнуйся.
Ничего не понимаю, снова заговорила Алла. Вчера муж принёс эти дурацкие эклеры и заявил, что я их люблю. Я ненавижу эклеры, но сегодня решила попробовать. Ой, вот опять. Подожди, я видео включу, Алла перезвонила через ват сап. Стас приник к телефону. Алла прислонила телефон к сахарнице и протянула руку к эклеру. Стас увидел, как рядом с блюдечком образовалась крошечная сфера, внутри которой бурлили фонтанчики от сиренево-розового до жёлтого. И вдруг эта сфера трансформировалась, фонтанчики, бурлящие вверх, легли горизонтально. Сфера превратилась длинный цилиндр и, подлетев к блюдцу со стороны Аллы, отодвинула его на другой конец стола, едва не сбросив вовсе.
Ох, ничего себе! воскликнул Стас. Просто супер!
Какой супер? Я боюсь, взвыла Алла. Он так меня голодной оставит.
Послушай, оставь ей эклер. Съешь что-нибудь другое. Ты их всё равно не любишь.
Ей?! Кому это ей?! Ты знаешь, что это она? девушка придвинула экран к себе, и Стас увидел Аллу с взлохмаченными рыжими волосами в халате.
А почему ты говоришь он? улыбнулся Стас, ещё находясь под впечатлением от красоты сферы. Теперь он не сомневался: это его Мари-Алиса научилась двигать предметы.
Не понимаю, чему ты улыбаешься?! возмутилась Алла.
Давай я приеду?
Приедешь? Но я в таком ужасном виде! Алла выключила камеру, видимо, рассматривая себя. Хотя, если причесаться и накраситься, может и ничего будет. Зато у меня классный маникюр. Смотри, Алла выставила руку с чёрными ногтями. Стас вздрогнул от неожиданности.
Э-э-э, маникюр отличный, выдавил из себя он. И ты хорошо выглядишь. По-домашнему. Мне нравится.
Эй, ты предпочитаешь натуралок? Без косметики?
Наверно, да, Стас вспомнил, что Алиса в день их знакомства, если и была накрашена, то совсем чуть чуть.
Скукотища! Ну ладно, тогда и делать ничего не буду. Посмотрю свой сериал. Только вот есть очень хочется. Попробую бутер с колбасой сделать.
Давай, тебе силы нужны. Я выезжаю.
Звонок пробился, когда Стас ехал в метро в тоннеле. Долго ничего не мог разобрать, кроме вибрирующего голоса, в котором слышался то ли страх, то ли возмущение. Когда поезд вынырнул на станции, Стас перезвонил.
Что случилось?
Этот призрак с ума сошёл после нашего разговора. Не даёт накраситься. Только собралась глаза подвести, а он рукой моей как дёрнет, и я мимо мажу. Я вся перепачкалась в подводке.
Стас улыбнулся. Может ли быть, что Алиса ревнует? Действует, словно соперница.
А бутерброд дала тебе съесть?
И даже кофе выпить после того, как я оставила эклер в покое. Но стоило начать приводить себя в порядок, как тут началось. Расчёска в волосах застревает, подводка щёки пачкает, а тюбик с помадой и вовсе в дальний угол закатился.
Я уже бегу, Стас выключил телефон и понёсся вверх по эскалатору.
Алла выглядела испуганной и взъерошенной, словно воробей. Как только Стас вошёл, она бросилась ему на шею:
Спаси меня. Я боюсь.
Стас погладил её по волосам, ощущая их мягкость, и слегка отстранил девушку.
Погоди, я холодный, а ты болеешь, Стас подумал: Алисе будет неприятно, если она увидит, что они обнимаются. Завари чаю, эксперимент провести.
Как только Стас отправил Алису на кухню, он начал ощущать присутствие Алисы. И хотя он не видел её, но, когда поправлял отросшую чёлку, почувствовал, словно кто-то погладил его по волосам, а в зеркале на мгновение вместо его отражения появилась Алиса с заколотыми наверх волосами. Такой, какой он её увидел. Стас даже оглянулся, подумав, не подкралась ли Алла сзади, но девушка гремела посудой на кухне.
«Я знаю, что ты здесь, Мари-Алиса», тихо сказал Стас и прошёл на кухню. Алла в голубом махровом халате с капюшоном заваривала чай. Кухня была выдержана в бело-фиолетовых тонах и укомплектована современной мебелью. Стулья, расставленные вокруг стола, накрытого клеёнчатой белой скатертью, тоже были в тон фиолетовым панелям кухни. Судя по всему, ремонт делался недавно.
Присаживайся, сказала Алла и усмехнулась: Уже боюсь, как бы он не выдернул из-под меня стул, когда буду садиться.
К чаю ничего нет, кроме этих проклятых пирожных, Алла поставила блюдце в центр стола. Попробуй, вдруг ты ему понравишься.
Кстати, я люблю эклеры, признался Стас. И, вообще, обожаю сладкое. Нас в детдоме не баловали. Самое большое лакомство: кусок белого хлеба, намазанного варёной сгущёнкой.
Алла сочувственно кивнула. Стас окинул взглядом пространство, но опять нигде не увидел той чудесной сферы, которую каким-то чудом узрела камера телефона. Он протянул руку к блюдцу и мысленно спросил: можно, милая?
И тут блюдце подъехало к нему ближе, на миг, ослепив его вспышкой сиреневых огоньков.
Ох, ничего себе, ты ему понравился! Алла опёрлась на стол, чуть не расплескав чай. Ты видел? Блюдце само к тебе подъехало. Попробуй-ка съесть.
Стас протянул руку за эклером, опять мысленно поблагодарив Алису, не в силах произнести ни слова. Откусил. Губы растянулись в блаженной улыбке. Не так часто встретишь такой вкусный заварной крем, такой толстый слой шоколада.
Алла, забыв про чай, смотрела на него, не мигая, словно он был фокусником, глотающим огонь.
Очень вкусный эклер, спасибо, сказал Стас. Спроси у мужа, где эта кондитерская, я буду туда заходить.
Угу! Алла кивнула. Ну и что мне теперь делать с этим призраком? Нельзя глаза подвести и губы накрасить?
Давай я попробую с ней договориться.
Почему ты говоришь она? внезапно глаза Аллы расширились. Я поняла. Это твоя Алиса? Так?
Правильно мыслишь. Сама посуди, ты вернулась, а твоё тело занято, квартира занята. На машине её ты ездишь. Как она должна относиться? Ты сама бы что сделала на её месте? С твоим то характером.
Убила бы! мрачно заметила Алла. Но по своей воле, я из этого тела не уберусь, сколько бы она не хулиганила.
Стас кивнул.
Я уже это понял.
Вспомнился разговор с Екатериной Семёновной. Самое время переключить Аллу.
Мне нужно кое тебе рассказать. Только не кидайся в меня посудой. Или лучше пойдём в комнату.
Надеюсь, в спальню? Поддержишь мой постельный режим?
Стас почувствовал, как в воздухе повисло напряжение.
Не стоит так шутить. К тому же я тебя предупреждал: наши отношения должны быть только дружескими. Особенно, если не хочешь неприятностей.
Ладно, пошли, девственник. В гостиную, а не в спальню. Ты своими заявлениями меня только раззадориваешь. Не понимаю, что плохого, если мы немного развлечёмся? Тело то твоей любимой Алисы? Ой, Алла потёрла плечо, с которого сполз халат, Стас своими глазами увидел красное пятнышко. Она меня ущипнула.
Стас рассмеялся.
Ты поосторожнее. Эта душа не побоялась сунуться в пекло сражения.
Ладно, виновата. Больше не буду. Вот, даже халат поправлю. Пошли уже, я умираю от нетерпения.
Гостиная оказалась уютной, хотя и небольшой. Диван, два кресла. В стеклянном шкафчике Стас обнаружил бокалы и сервизы. Привлекли внимание тёмно-зелёные шторы с рисунком.
Напоминает картину Моне «Пруд с кувшинками», заметил Стас. Расцветка в таких же тонах.
Странно, я помню все картины Моне, но не помню собственной жизни.
Это нам и предстоит восполнить. Они уселись в кресла. Стас подвинул поближе к себе кружку, стоящую на столе.
Знаешь, вчера я бы в твоём доме начал он.
Во время его рассказа, Алла то смеялась, то плакала, то вскакивала, то садилась. А когда дошло до сцены в общежитии, добралась до серванта с бокалами.
Какая же я дура! Дура! Набитая дура! кричала Алла и, схватив бокал, швырнула его об стенку.
Ты обещала! Стас хотел схватить её, но что-то удержало его в кресле. Ему почудилось, что Алиса была вовсе не против разбитой посуды, только бы он не прикасался к Алле.
Методично перебив первый ряд, Алла упала в кресло. Подняла заплаканное лицо на Стаса.
Понимаешь, почему я отношусь к мужикам потребительски? Вас нельзя любить. Как только влюбляешься, вы получаете власть, которой пользуетесь.
Стас молчал, не зная, как приступить к финальной сцене. На всякий случай встал из кресла и подошёл к окну. Алла вытащила очередной бумажный платок, высморкалась и швырнула на ковёр.
Я помню этот день. Приехала домой. Вошла к себе в комнату. Там ещё витала прежняя атмосфера влюблённой дурочки. На кровати валялось платье, которое я не одела. На столе учебник по французскому. Тетрадь с недоделанным домашним заданием. Поняла: больше не смогу прийти в институт. Не смогу учиться. Я вырвала листок и написала записку. Ревела, буквы расплывались. А дальше темнота. Не помню.
Стас, слушая Аллу, второй раз представлял эту сцену, чувствовал её боль. Предательство, разбившее неокрепшую душу восемнадцатилетней хромой девочки.
Как я это сделала? глухо спросила Алла, подходя к окну и глядя вниз. Стас схватил её за плечи.
Не бойся, здесь всего четвёртый этаж, и мне вовсе не хочется опять стать хромоножкой, Алла высвободилась и прижалась лбом к окну.
Что произошло на даче? быстро спросил Стас.
Алла расширила глаза, погружаясь в прошлое.
Мальчик, который мне нравится, заманил меня на второй этаж. Мы начали целоваться. А потом пришли его друзья. Это было пари. Он похвастался, что я пойду с ним. Они набросились на меня, начали трогать. Их скользкие руки шарили по моему телу. Задрали юбку, Алла тяжело дышала. А Борька, которому я посвящала стихи, смотрел, не пытаясь меня защитить. Как-то я сумела их оттолкнуть. Окно было открыто. Пахло сиренью. Я упала на кусты сирени. Ненавижу этот запах.
Сядь, Стас подвёл Аллу к креслу.
Это был первый раз, когда меня предали. Второй раз наложился на первый. Я больше не могла верить мужчинам. Там был высокий этаж.
В её глазах было такое горе, что Стас подумал, лучше бы она ещё что нибудь разбила. Но Алла уже не плакала. А потом встала, сжала кулаки и повернулась к Стасу.
Слабачка. Я должна была выдержать. Этот говнюк не стоил моей жизни. Поставь чайник, Стас. В горле пересохло.
Стас нерешительно посмотрел на окно. На Аллу. Снова на окно. На Аллу. Но девушка смотрела на пол. Из-под дивана выкатилось что то продолговатое и кругленькое. Остановилось у ног Аллы.
Моя помада! воскликнула девушка. Любимая помада, которой она не дала мне накрасить губы перед твоим приходом.
Девушка схватила тюбик и открыла его. Да, та самая от Кристиан Диор. Алла нахмурилась.
Она что, простила меня?
У неё добрая душа, сказал Стас, чувствуя, как подступают слёзы. Алиса хотела тебя утешить.
Ну спасибо тебе, Лиса.
Почему Лиса? удивился Стас. Алиса.
Муженёк её так называет. То есть меня, думая, что она это я. Может, хватит морочить ему голову?
Тебе решать, пожал плечами Стас. У тебя в любом случае у тебя есть дом и там тебя ждут. И твой учебник французского лежит на той же самой странице.
Ну, конечно. Отец. Мой бедный отец. Сколько всего ему пришлось пережить из-за меня. Не знаю, как выпросить прощение, Алла закашлялась.
Я всё же поставлю чай, сказал Стас. Думаю, тебя можно оставить одну.
Конечно. У меня есть ещё дело. Доделать то задание по французскому языку.
Это важно, Стас развёл руками. Самое важное, что ты должна сделать.
А что? Алла поправила волосы и провела помадой по губам. Я ещё должна закончить МГИМО. Ох, я покажу всем парням, которые там учатся.
Алла на удивление быстро пришла в себя. Стряхнула прошлое.
Алла так и не стала пить чай. Строила безумные планы. Вероятно с телом Алисы, она заразилась её уверенностью. Стас взял эклер и тут вдруг блюдце, чуть задрожав, подъехало к Алле.
Девушка открыла рот. Посмотрела на потолок.
Это обалдеть! Значит, теперь можно?
Она нерешительно смотрела на блюдце, где осталось два эклера. Протянула руку. Блюдце стояло на месте. Взяла эклер, поднесла ко рту. Откусила кусочек.
Странно, почему мне раньше не нравились эклеры? спросила она у Стаса. Спасибо, Лиса. Надеюсь, ты не против, если я буду тебя так называть?! Я оставлю тебе последний эклер. И обещаю не приставать к твоему парню, хоть он и красавчик.
Глава 12
Екатерина Семёновна не могла оторвать глаз от Аллы, когда они вошли. Застыла на месте, держась за стенку.
Здравствуйте, Екатерина Семёновна! бодро сказал Стас, чтобы разрядить обстановку. Мы тортик к чаю принесли. Алла выбирала. Специально заехали в кондитерскую на Арбате.
Увидев торт «Наполеон», Екатерина Семёновна побледнела. Опёрлась на стену. Торт к себе прижала. Потом тихо, словно каждая буква давалась ей с трудом сказала:
Теперь я знаю, что ты Аллочка. Она всегда любила этот торт.
Алла сбросила шубку на руки Стасу и сделала шаг к старушке.
Тётя Катрин, а я вас сразу узнала. Только волосы у вас были каштановые.
Екатерина Семёновна! Тётя Катрин! воскликнули Стас и Алла одновременно, бросаясь к оседавшей по стене старушке.
Стас подхватил лёгкое тело Екатерины Семёновны, Алла побежала на кухню в поисках валидола. Рука сама безошибочно открыла нужный шкафчик и достала лекарство.
Посасывая таблетку валидола, Екатерина Семёновна не отрывала взгляд от Аллы, которая держала её за руку. Стас, пристроившись на стуле, не переставал удивляться, насколько могут сохраниться пристрастия у души. Алла принесла тот же торт «Наполеон». И, судя по реакции старушки, назвала её старым именем. Тётя Катрин звучало забавно, хотя для девочки, любившей французский язык, это не казалось странным. К тому же Екатерину Семёновну при её элегантности, назвать тётя Катя язык не повернётся. Стас вгляделся внимательнее. Сегодня хозяйка оделась особенно тщательно. Вишнёвое платье, янтарные серьги и янтарные бусы очень подходили к её облику, а седые волосы были уложены волосок к волоску.