После того, как Александер договорился с Арно и отпустил его, он прокручивал в себе поток сознания.
Хорошо, если новое знакомство, на этот раз с молодым сослуживцем Адриана, не окончилось бы для молодого немца чем нибудь подобным такое мерещилось публицисту.
Александер никогда не собирался кого-то намеренно учить жизни и её устройству, переубеждать и навязывать мнение, тем более «совращать»; со всеми, с кем он общался, он общался непринуждённо и без намерения манипулировать.
Теперь же Александер сам себе казался «крамольным», способным сказать и передать «не то, что надо». Молодой свежий немец, когда он увидел его, Александер стыдился своего чувства, вызвал в нём не то какое-то отцовское чувство, не то желание «не испортить» на этот раз и этого человека. Александер смотрел на Арно свысока, так же как смотрел свысока и на Адриана. Это не было чванство, гордость -Александер думал, что он просто «бывалый человек» по сравнению с этими бойцами, и к тому же он их на порядок старше. Ему действительно хотелось учить и «лечить» других людей, но теперь его заботой была не «просветительская деятельность», а «гуманитарная», ему нужно постараться помочь человеку; на этот раз не одними словами, но и действиями.
Когда он перестал «витать в облаках» и думать об этом, он вернулся к ответу президента.
Президент ответил Александеру, что может, в свободное для него время, лично поговорить с командованием и обсудить трибунал над бывшим прапорщиком Адрианом Гриневым, но вернуть ему утраченное звание и место на службе в гвардии уже не может, даже в чине рядового, этот человек уже не может быть военным.
В главной части узнали об этом поступке публициста; эксперты, те же самые, которые навещали Александера ещё во время следствия, навестили его ещё раз. Они спросили, в чём для него интерес в смягчении приговора, почему он решился на такой смелый шаг, на что публицист ответил:
Знаете, я бы мог на всё плюнуть и забыть уже об этом человеке, мне так казалось. Но сейчас я понял, что мне сложно будет стоять в стороне
Да, хорошо, но вы уже приходили на трибунал, высказали позицию, хотели помочь этому человеку. Вы сделали всё, что в ваших силах, но вам этого показалось мало. Вы рискнули обратиться к президенту, вы, видимо, не дорожите своей репутацией. Вы ведь знаете, что такие действия могут вызвать вопросы у окружающих
Вы знаете, господа, насчёт репутации и «вопросов окружающих», мне кажется, честному человеку не стоит за это волноваться. Я знаю, что, возможно, и я окажусь «на хайпе»; может быть, меня «репрессировать» будут, критиковать или что-то в этом роде. Что же, если и я попаду под раздачу, то «стану мучеником»; толпа, вы знаете, хотеть её признания и уважения и бояться её критики, это себя не уважать. Я, считайте, таким образом высказал свою гражданскую позицию. Если у нас и вправду демократия, то пусть эта демократия не будет мешать человеку помочь своему ближнему. Если же у нас «доброта наказуема», тогда, конечно, другое дело
Александер умел разговаривать, эксперты не смогли на него надавить и заставить «покаяться».
Арно получил ответ от Александера, что президент рассмотрит его просьбу, что возможен успех и что они могут добиться своего, а теперь остается лишь ждать и надеяться.
Арно не мог не сказать об этом Соне. Он дал ей почитать ответ, и она обрадовано сказала:
Если есть шанс, то я передумаю насчёт тебя и не буду настаивать на том, чтобы ты расторгал контракт и увольнялся со службы.
В любом случае, на меня исход событий не повлияет. Я не уверен, что, даже если я и уволюсь с армии, то нам или мне, а тем более Адриану, это как-нибудь поможет.
Это поможет мне, моему спокойствию за тебя
Правда?
Они поцеловались, а потом разошлись.
Арно вспоминал, как к нему подходил ефрейтор Антон после сборов и сказал:
Слушай, если у тебя будет время, встретимся. Хочу пообщаться
Арно решил не торопиться с этим и подождать ответа от Александера, что он скажет, в свою очередь, об ответе президента и командования насчёт Адриана.
Арно вспоминал, как Адриан говорил, что завидовал ему, ещё в прошлом году, до того, как оказаться осуждённым и приговорённым к суровому наказанию. Ему казалось, что теперь Адриан ему завидует ещё больше, даже ненавидит, и ему было неловко перед ним. Ему даже хотелось самому как-нибудь, он не знает, как именно, но «немного пострадать», самому оказаться в неприятной ситуации, чтобы не чувствовать неловкость, «избавиться от чувства вины».
Он думал, что если он решит уволиться и уволится, то сможет таким образом «немного пострадать» и «станет квитом» перед Адрианом. Однако он понимал, что это всё «чисто психология» и что его «собственная жертва» никому не нужна, что он этим ни себе, ни тем более Адриану не поможет. Он хотел познакомиться с публицистом получше, ведь Адриан сам был знаком с ним. Ему казалось, что его общение с ним как-нибудь «поможет» ему не чувствовать себя неловко, не быть ни перед кем виноватым. Поэтому он надеялся, что они не перестанут общаться и после того, как вопрос их общего знакомого разрешится, даже независимо от исхода дела.
Через две недели после трибунала, когда осуждённого могли в любой момент взять и увести в Китай на космодром с другими осуждёнными, Адриан стал чувствовать внутреннее исступление. Он ещё даже не знал, что решили президент и командование, он не знал, смягчили ли ему наказание или нет; он не знал, не задушит ли он самого себя в этом исступлении или же выберет существование, которое ему суждено. Он ещё даже не был в самой тюрьме, но недели пребывания на гауптвахте без разрешения выйти наружу уже довели его до исступления.
Он бросал взгляд на надпись «Silentium», и она стала его раздражать. Он бродил по камере, как тигр по клетке, и он стал понимать животных, запертых в зоопарках. Он ещё не успел оказаться в настоящей, уже уготованной ему тюрьме, но стал думать, что он уже «бывалый человек», «знает, как устроена жизнь». Он копался в себе, как и прежде, но теперь он стал делать выводы о жизни, и верные и неверные. Он уже стал свысока смотреть на всех остальных, хотя опустился на социальное дно; он «гордился» своим негативным опытом как однажды сказал Александеру, он представлял, как он говорит и «учит» других, которые не прошли его «школу жизни». Он ещё не оказался на уготованной ему марсианской колонии и каторге, но уже стал считать себя «зэком» и получал этот жизненный опыт.
Он не стал никого ненавидеть из своих знакомых, ни Майю, ни Арно, ни Александера, но чувство его собственного превосходства над ними только закрепилось, и он думал и чувствовал, что они ему должны и что он выше них. Такой психологический парадокс, когда «последние считают себя первыми», когда человек занимается мазохизмом, когда человек способен гордиться негативным жизненным опытом -это, в первую очередь, желание признания, желание накормить неудовлетворенное эго, хотя есть также и просто человеческая жажда сочувствия.
Адриан получил это ещё на суде, когда один знакомый боец сказал:
Он, ну, вы знаете, «не от мира сего» человек. Он общался с другими, не был каким-то отшельником, но и как-бы был отстранён от других, «на своей волне», «витал в облаках». Он не похож на простого и легкомысленного
Адриан вспоминал, как про него сказал Арно:
Мы с ним знакомы уже несколько лет, и я, наверное, подтверждаю слова других бойцов. Да, он задумчивый ходил, мыслями своими делился. Романтик, можно сказать
Адриан, вспоминая это, был доволен ими, но и этого ему было мало, он хотел больше внимания, хотя, как взрослый и неглупый человек, он понимал, что каждый человек, как правило, в первую очередь сосредоточен на себе, а уже потом на других.
Единственное, что его утешало -это незнание того, что президент и командиры ответили Александеру на его просьбу. Надежда на лучший исход не угасла, и он даже думал начать молиться Богу об этом, хотя не был сознательным верующим.
Через несколько дней его навестила Майя. Она передала ему от Александера, что, к сожалению, решение трибунала не будет обжаловано, так как «доктрина правосудия не включала в себя возможность по «предвзятому требованию» упразднять приговор при очевидном преступлении, даже для служащих государству, то есть в армии», и его всё равно отправят на Марс.
Зато президент передал Александеру, что, в силу признания тебя душевно больным, тебе сократят срок с четырёх лет до двух и пяти дней и будут содержать тебя в более лучших условиях. Также будет обязательное лечение, беседы с психологами и терапевтами
Два года и пять дней Пять дней сказал самому себе Адриан.
Сказав «пять дней», он стал хохотать. Он смеялся не так безудержно, как на крейсере «Цезарь», но его переполняли те же чувства, что и тогда. Его настроению не помогло смягчение приговора, как того добивался Александер, а слова «обязательное лечение и беседы с психологами и терапевтами» задели его.
На Майю он не злился, хоть и услышал это именно от неё. Он сказал ей:
Теперь ты понимаешь, что я тебе говорил про чувства людей? спросил он у неё, обернувшись.
Возможно, и я что-то чувствую. ответила она.
Что же?
Жалость и, возможно, любовь.
Она подошла к нему и прижала к себе, лаская и целуя его. Сам Адриан, шокированный этим, с широкими глазами стоял и не сопротивлялся. Она и так оказывала ему внимание, но он и не думал, что андроид способен на человеческие чувства. Когда она отпустила его, он смотрел на неё широкими глазами, а потом сказал:
Не делай этого больше
Майя, однако, смотрела на него холодным бесчувственным взглядом; если бы её мимика была такой же гибкой, как и у живой женщины, то она могла бы смотреть на него с жалостью и сочувствием.
Для него такой жест от неживого робота был шоком, и он не знал, что ей сказать. Но всё же нашёл и сказал:
Если такЯ не знаю, способна ли ты действительно что-то чувствовать, мыслить, думать, понимать, нотак или иначеспасибо тебе.
Я могу остаться с тобой ещё, если захочешь. сказал она.
Нет, иди. Мне неловко
Когда приём окончился и Майя ушла, он сел на своё прежнее место, на котором сидел, и переваривал эмоции. В тот момент, когда Майя сказала это и стала ласкать его, он подумал, только на одну секунду, но подумал, что она в этот момент была настоящим живым человеком, с душой и разумом. Он не мог объяснить это логически, понять, но он и не пытался. Он сам тогда, в те секунды почувствовал внутри себя жар, и ему было хорошо и приятно, но ощущение неловкости от того, что неживой андроид проявил почти настоящее человеческое чувство к нему, не покидало его. Он смог забыть своё исступление и ненадолго, но смог почувствовать утраченный вкус к жизни. Теперь он ждал того момента, когда его назовут по фамилии и прикажут выходить, ждал, но уже без исступления. Майя вернула его к жизни, и он ещё долго будет помнить этот момент и ностальгировать по нему.
Александер договорился с Арно встретиться ещё раз, чтобы обговорить решение президента и самим решить, что им делать дальше.
Через несколько дней после получения ответа они встретились у Александера в студии. Они торопились, потому что не знали, когда Адриана выпустят из гауптвахты и отправят в Китай на космодром для осуждённых.
Мы добились своего -наказание смягчили. Как вы сказали, вместо четырёх лет будет два года, и он будет там лечиться говорил Арно.
Да, это успех. Только вот его всё равно отправят за миллионы километров отсюда, а не в какую-нибудь земную тюрьму. Я надеялся, что он хотя бы будет на этой планете, а не на Марсе ответил Александер.
Они замолчали на пару секунд, а потом Александер продолжил:
Ещё надо учесть такую немаловажную штуку, что они будут лететь туда месяцев шесть семь. Если бы корабль летел ещё и со старой скоростью, а не с современной, то и того больше. Заключение Адриана, таким образом, будет длиться дольше, включая полёт туда и обратно. Кажется, словно он так ничего и не выиграл от этого
Мне жаль, но, думаю, мы сделали для него всё, что могли
Боюсь, что да, это всё
Они снова замолчали, уже всё было сказано.
Когда их встреча закончилась, когда они решили, что на этом их помощь для Адриана закончена и им остается лишь посочувствовать ему, они вернулись к своим делам, к своим жизням: Арно вернулся к мыслям об увольнении, а Александер -к своему «покаянию».
Позже они узнали об самоубийстве Майи, которое произошло ранее.
Тело андроида жены нашли в его доме Майя взяла кухонный нож и вонзила его себе в синтетическую искусственную грудь, внутри которой были микросхемы и батареи. Узнали об самоубийстве робота соседи, которые, проходя в тот момент по коридору, услышали некий взрыв в квартире Адриана, которая оказалась открытой. Тело «умной супруги» разнесло от повреждения и взрыва аккумулятора внутри него, части были разбросаны по всей кухне, где случилось происшествие. Они решили, что это было самоубийство, потому что зашли в открытую квартиру и увидели, как искусственная рука андроида, отлетевшая в сторону, железной хваткой сжала кухонный нож, лезвие которого было в зелёной кислоте от взорвавшегося аккумулятора. Следов присутствия постороннего человека не было, тем более, что, когда произошёл взрыв, соседи были в секундной доступности от квартиры Адриана, и они не видели и не слышали, чтобы из неё кто-то выходил. Дверь оказалась открытой из-за сбоя биометрического замка на двери, который среагировал на взрыв Майи, которая имела доступ к коду, и открыл дверь.
Квартиру хотели сдать в аренду, но потом вспомнили, что у Адриана были какие-то родственники, и их стали искать. Наводили справки, звонили, подавали заявления, и наконец нашли.
Родственники после прений и разговоров смогли получить его квартиру. Остатки Майи сразу сдали на переработку, а в квартире поселились новые жильцы, которые платили хозяевам за аренду. Квартира достаточна просторная, и две молодые дружеские семьи без детей, детей ещё не планировали, устраивали совместные тусовки, приглашали других гостей, веселились и не знали, что здесь однажды совершил самоубийство робот, хозяева им не рассказали.
Однажды вечером, на одной вечеринке, один человек сказал:
Ребят, вот вы знаете, что я скажу: с вами, честно, скучно. У нас вот с Марой
Он указал на свою молодую супругу:
робот был, робот-помощник «Direx»; был голосовой помощник, все дела. Сейчас его с нами нет, сломался однажды.
Я помню, как мы с ним разговаривали каждый день буквально, и он любые прихоти исполнял: музыка, песни, анекдоты, рассказы; казалось, что с живым человеком разговариваешь, он мог поддержать разговор. Он ещё и на вопросы отвечал, самые разные -от житейских до разных умных из викторин
Другой человек ответил:
Сейчас есть тенденция «умных роботов», есть ведь те же самые «умные супруги». Говорят, те, кто знают, те, кто сами с ними живут, что они мало чем отличаются внешне от живых людей. Они ведь с искусственным интеллектом, и они даже способны вести себя и даже думать по подобию человека. Есть такая тенденция, скажем, «очеловечивания» роботов. Кажется, что также есть и тенденция «роботизации людей»
Его перебила супруга:
«Расчеловечивания» людей, ты хотел сказать?
Лучше говорить «роботизация»
В застенках гауптвахты не было слышно речи соседних арестантов, но по звукам можно было различить, что они говорят о свободе и с сожалением констатируют, что обстоятельства не в их власти и они здесь, в этой временной тюрьме, пока их не отведут в тюрьму далеко от родного дома и надолго, где придется прозябать в тёмных сырых камерах и считать дни, проведённые в ней, насколько хватит терпения и памяти.