Переодеть в чистое ее не могли? спросила женщина, чьи каштановые волосы были стянуты в строгий пучок. Услышав ее акцент, Кива охнула и вновь осмотрела доспехи она их узнала, и внутри у нее все оборвалось.
Женщина была мирравенкой. А броня у нее да у них всех была такая же, как та, в которую были облачены бойцы мирравенского отряда, похитившего Киву, чтобы шантажировать Джарена, те самые мирравенские солдаты короля Навока, который заключил с повстанцами союз в обмен на их помощь при вторжении в Эвалон. Именно эту сделку заключила мать Кивы, чтобы оказаться в Залиндове, и по условиям этой же сделки Зулика должна была выйти за Навока, скрепив союз двух королевств браком.
Тревожно разглядывая одетую в серое группу, Кива задалась вопросом, не следовало ли все-таки убежать и спрятаться, и плевать на последствия.
Ты велела привести ее, ответил Рук, играя желваками на скулах. В каком состоянии, не уточняла.
Женщина бросила на него сердитый взгляд, но один из ее спутников, тот, что повыше, прервал ее, сказав с таким же сильным акцентом:
Да неважно. Переоденем по пути.
Кива мысленно повторила его слова, пытаясь их осознать. Звучало так, будто
Да нет. Наверняка послышалось.
Вы же понимаете, что если заберете ее, то навлечете на себя гнев новых королев Эвалона, с угрозой сказал Рук. Вряд ли им придется по нраву, что вы освободили одну из самых ценных их пленниц.
Кива уставилась на него, потом обернулась на солдат в сером, не смея надеяться. Они правда заберут ее из Залиндова? Неужели свобода так близко?
Королева Зулика лично отдала приказ, сказала женщина, все еще хмуро взирая на Рука. Кива Корентин должна присутствовать на королевской свадьбе. Приказ вы получили вам велено передать ее под нашу ответственность. Незамедлительно.
Королевская свадьба. Кива не могла поверить своим ушам: Зулика в самом деле на это согласилась. Выйти замуж за Навока, за человека, которого, насколько Кива знала, она никогда не видела. Новый король Мирравена слыл человеком коварным, проницательным и невероятно жестоким настолько, что убил собственного отца, чтобы занять трон. Как Зулика могла согласиться на мамину сделку, особенно если от нее требовалось связать себя с таким вот человеком? И что более существенно, зачем допускать на свадьбу Киву? Неужели за прошедшие два месяца совесть разыгралась, и теперь Зулика хочет извиниться? Или Торелл узнал, куда сослали Киву, и потребовал ее освободить? Или у этого великодушия имеется какая-то еще причина?
Узнать было неоткуда, равно как и выяснить, почему за ней явились мирравенские солдаты, а не эвалонские.
Все это очень ей не нравилось, но если это значит покинуть Залиндов, обрести свободу
Глупо было бы не воспользоваться таким шансом. Так она оказывалась еще на шаг ближе к друзьям и к тому, чтобы заслужить их прощение.
Не веря собственному счастью, она обернулась к смотрителю. Он так скрежетал зубами, что слышали все вокруг, но коротко кивнул ей, обозначая свое неохотное согласие. Темные глаза полыхали пламенем, когда он встретил взгляд Кивы и заявил:
Ты вернешься. И я буду ждать.
Затем он махнул охране у ворот, молча приказывая не вмешиваться, развернулся и медленно ушел.
Мясник двинулся за ним, но перед этим ухмыльнулся Киве через плечо и сообщил:
Попрощаюсь за тебя с подружкой.
«Креста».
Кива бросила взгляд в сторону изолятора, хоть его отсюда и не было видно. После всего что сделала Креста, Киве претила сама мысль бросить ее, но она ничего не могла поделать: три мирравенских солдата вывели ее из ворот к карете.
У меня там подруга начала Кива.
Молчать! отрезала женщина.
Но она
Замолчи, или отрежу язык.
Кива похолодела, осознав, что мирравенка не блефует. У нее при себе имелось немало оружия, а двигалась она с уверенностью, говорящей о том, что пользоваться этим оружием она умеет. Каким бы приказам она ни следовала, среди них явно не говорилось «будь помягче».
Может, Зулика вовсе и не смягчилась да Кива и не поверила бы, заяви сестра такое при встрече.
Пока ее сажали в карету, Кива обернулась в последний раз и не смогла понять, что ощутила при этом. В основном облегчение от нежданной свободы, тревогу из-за новых тюремщиков и печаль из-за того, что пришлось бросить Кресту.
Облегчение было сильнее всего, но печаль не отступала.
«Я вернусь за тобой, мысленно поклялась она. Обещаю».
А потом дверь кареты закрыли на замок, и она осталась сидеть в свете люминия напротив высокого солдата, а женщина и второй мужчина поехали верхом впереди кареты, увозя Киву из Залиндова.
Увозя ее навстречу свободе.
Глава пятая
Едва они проехали сквозь густой Чернодревный лес, как Кива поняла, что они едут на север, а не на юг. Это объясняло, почему за ней приехали мирравенцы: вероятно, свадьба планировалась в замке Навока в Задрии, а не в Речном дворце Валлении.
Это открытие расстроило и встревожило Киву, потому что с каждой милей она удалялась от друзей.
В голове роилось множество мыслей, пока они ехали в дикое северное королевство. Зулика уже с Навоком? Когда свадьба? А потом Киву отправят обратно в Залиндов? И если да, то как сбежать и вернуться в Валлению в одиночку?
Она слишком многого не знала, и все эти вопросы занимали ее разум, пока ландшафт менялся с пышных горных лесов Эвалона на скалистые пустоши Мирравена, и чем дальше они ехали, тем сильнее преобладали эти серые каменистые равнины. Теплой встречи от этого королевства явно ждать не стоило, но Кива подбадривала себя мыслью о том, что по мере приближения к столице она приближается и к шансу на побег.
Чтобы не сойти с ума, она старалась делать упражнения, к которым они с Крестой приучили себя в Бездне, каждый раз, когда они останавливались переночевать обычно они разбивали лагерь у дороги или ночевали в какой-нибудь таверне в одной из унылых деревушек по пути. Энергичные движения помогали держать мысли в узде и бороться с тьмой, которая одолела ее в первые дни в Залиндове. Если она вновь погрузится в эту всепоглощающую беспомощность, не станет лучше ни ей, ни кому-то еще. А учитывая, что мирравенцы кормили ее как на убой («Да ты ж совсем кожа да кости», буркнула ей мирравенка), Кива потихоньку восстанавливала форму, которую потеряла, покинув Речной дворец. Ей еще было над чем работать, но она очень старалась окрепнуть и физически, и психически, чтобы быть готовой к грядущему.
Пока они ехали на север, Кива припоминала, что ей известно о Задрии и королевской семье Килдарион. Она уже знала, что от короля Навока лучше держаться подальше, но его сестра, принцесса Серафина, считалась его полной противоположностью, воплощением доброты. А впрочем, она ведь любила Миррин, и одного этого хватило бы, чтобы Кива усомнилась насчет ее характера.
Кроме брата и сестры, из этой семьи она мало о ком слышала. Их отец, Арракис, умер трудами Навока, а мать будто бы сбежала несколько лет назад, бросив двоих детей, и ходили слухи, что она не успела выбежать даже за пределы дворцовой ограды, как Арракис выследил ее и убил. Кроме этих скудных сведений, у Кивы ничего не было. О самой Задрии она тоже практически ничего не знала: слышала только, что это столица Мирравена, расположена она в центре страны и отрезана от моря. Ей было не по себе, но все равно разбирало любопытство глянуть, как выживает город посреди этой каменистой пустоши.
Спустя дюжину дней малоприятного путешествия они наконец добрались до Задрии, и растрескавшаяся бесплодная земля начала полого подниматься. Не скрывая любопытства, Кива распахнула занавески кареты и уставилась на вид, который расстилался перед ней.
Город был построен на открытом всем ветрам сером горном склоне. Деревьев не было только скалы да валуны, насколько хватало глаз. Солнце уже ушло за горизонт, так что темные здания, спиралью уходящие к самому верху горы, освещали фонари. На вершине пристроился замок из почерневшего камня не дворец, а крепость.
Киве стало не по себе, когда они добрались до укрепленных стен города и по толщине, и по высоте они раза в три превосходили известняковые стены Залиндова. Ворот не имелось входом служила часть самой стены, которая медленно открылась перед ними громадной каменной дверью, когда стража впустила их внутрь.
Карета застучала по неровной брусчатке улочек, поднимаясь к нависающему замку, и Киву пробрало до мурашек. Она попыталась посмотреть в окошко, но в темноте мало что получалось разглядеть, здания сливались воедино, а горожане, которым хватило отваги выйти на пронизывающий холод, накидывали капюшоны плотных плащей. Если в Мирравене таким было лето, Киве и представлять не хотелось, какими кошмарными были зимние месяцы. Она провела руками по дорожной одежде, которую ей выдали вскоре после отъезда из Залиндова темно-зеленая рубашка с поясом, коричневые штаны и пара теплых сапог, и ощутила благодарность за то, что ее стражи, суровые и немногословные, все-таки давали ей каждую ночь теплое одеяло. Вообще говоря, они хорошо о ней заботились уж куда лучше, чем все, с кем она столкнулась в Залиндове.
Кива вспомнила о Кресте, все еще запертой в тюрьме, и сердце сжалось, но она сказала себе, что если Креста продержалась в каменоломне пять долгих лет, то и еще немного протянет. Хотелось думать, что после проведенных вместе дней Креста будет верить, что Кива за ней вернется, что Креста понимает, скольким Кива ей обязана и что она непременно вернет этот долг, как только подвернется возможность.
Когда карета добралась до верхней точки города и замедлила ход, Кива выбросила рыжую из головы и насторожилась. Она торопливо прикинула, не стоит ли выпрыгнуть и убежать все лучше, чем встречаться с сестрой и будущим зятем, но одного взгляда на бдительную мирравенку напротив хватило, чтобы понять, что ничего не выйдет.
Когда они пересекли каменный подъемный мост и как только местные ухитрились выкопать ров в горе? Кива собралась с духом и постаралась, как могла, успокоить дыхание. Что бы сестра ни заявила в свою защиту, ее поступков ничем не извинить. Кива не собиралась ни сдаваться, ни прощать. По крайней мере, пока Зулика не вернет краденую корону. А этого, как Кива уже поняла, не произойдет.
Миновав двое железных ворот, карета наконец стала замедлять ход у подножия гранитной лестницы, что вела ко входу в замок. Наверху кто-то стоял, но яркий люминиевый свет освещал его со спины, и лица было не разглядеть. Однако силуэт был женский, и на мгновение у Кивы перехватило дыхание, но потом они подъехали ближе, и она увидела, что это не ее сестра, так что сердце вновь унялось.
«Я не готова», подумала Кива, не представляя, где найти силы встретиться с Зуликой после всего, что та натворила.
Предательство.
Смертельная магия.
Ангельская пыль.
Заключение.
Слишком много всего.
«А выбора-то все равно нет», поняла Кива, собираясь с духом; стражница отперла дверь кареты и выпихнула Киву на мороз.
Кива скатилась по ступенькам и метнула на мирравенку гневный взгляд, но та, не обратив внимания, махнула солдатам на облучке и остальным, кто сопровождал их верхом. После быстрого обмена кивками мирравенцы отправились дальше в замковый двор очевидно, в поисках конюшни и казарм.
Теперь, вблизи, Кива заметила, что земля вокруг была удивительно плоской, будто какое-то древнее божество срезал мечом верхушку горы, создав место для замка с обширным двором, который короной возвышался над городом. Если бы не всеобъемлющий ужас, Кива с радостью и восторгом все бы здесь осмотрела. Но вместо этого ее прошибло холодным потом, несмотря на стужу, и тревога лишь возросла, когда стражница подтолкнула ее к лестнице.
У женщины, которая вышла их встречать, были седые волосы, собранные в низкий пучок, и много морщин. Одета она была в черное платье с кроваво-красным передником на талии, а выражение лица говорило, что у нее еще куча дел поважнее.
Кива шагнула вперед частично потому, что стражница опять подтолкнула ее, и сказала:
Эм, здравствуйте, я Кива Мер э-э-э, Корентин. Моя сестра
Я мадам Мерит, экономка, перебила седая дама. У нее был легкий акцент, говорила она четко и строго. Добро пожаловать в замок Блэкмаунт.
Тон у мадам Мерит был вовсе не гостеприимный, в отличие от слов.
Спасибо, запинаясь, ответила Кива. Не могли бы вы подсказать
Если изволите проследовать за мной, вновь прервала ее мадам Мерит, мы приведем вас в порядок перед аудиенцией у Его Величества. Вы, несомненно, устали в дороге, но у него плотный график и он желает встретить вас перед тем, как отойти ко сну.
При мысли о том, чтобы вот так сразу встретиться с королем Навоком, у Кивы застыла кровь в жилах. Как минимум она надеялась сначала поговорить с сестрой.
Простите, а Зулика
Сюда, пожалуйста, перебила ее мадам Мерит, развернулась и стремительно пошла по лестнице в замок.
Примерзнув к месту, Кива смотрела ей вслед, пока стражница не сказала:
Покидать замок без сопровождения тебе запрещено пристрелят, не успеешь шагнуть на мост. Выходит, варианта у тебя два: можешь пойти с Мерит сама или я тебя потащу.
Раздраженно взглянув на нее, Кива поспешила вслед за экономкой и заметила, что стражница осталась на месте. Видимо, угроза насчет моста была не шуткой, раз нянька Киве больше не требовалась. С тем же успехом можно было остаться в Залиндове: здесь она оказалась такой же пленницей.
Упав духом, Кива быстро догнала мадам Мерит и торопливо зашагала следом по темным коридорам замка. Речной дворец Валлентисов был полон света, белого мрамора и золота, а в Блэкмаунте любили обсидиан и инкрустации из серебристого люминия, создающие жутковатый эффект, особенно в сочетании с доспехами, алыми гобеленами и ковровыми дорожками. Было очень красиво, но такая обстановка давила и вызывала тревогу.
Вслед за мадам Мерит Кива поднялась по черным лестницам с серебряными перилами, прошла по коридорам, где на стенах висели картины с жестокими батальными сценами. Когда они наконец остановились перед резной дверью, Кива уже обнимала себя за плечи, а зловещая атмосфера вокруг просачивалась в самое сердце.
Экономка открыла дверь и пригласила Киву внутрь там обнаружилась роскошная спальня в черно-красных тонах с серебряной отделкой, в тон всему, что Кива уже успела увидеть. У одной стены стояла большая кровать с горой подушек, с потолка в центре свисала люминиевая люстра, гостеприимно освещавшая мрачную комнату. Балкона не было, но тяжелые алые портьеры закрывали три внушительных окна. Кива надеялась, что из них открывается вид на столицу, и ей не терпелось проверить но позже.
Сейчас всем ее вниманием завладела встретившая их в комнате девушка с косой, уложенной вокруг головы и спускающейся на плечо; волосы были очень светлые, практически белые, а глаза такие светло-голубые, что казались серебряными. Она была одета примерно так же, как мадам Мерит: черное платье, в этот раз со шнуровкой под грудью, и кроваво-красный передник на поясе.
Леди Корентин. Девушка поприветствовала ее с сильным мирравенским акцентом и присела в поклоне. Для меня честь служить вам.
Кива едва не подпрыгнула, услышав титул.
Это Бринн, ваша горничная, сказала мадам Мерит. Она будет вам прислуживать.