Особо выделил КОЛЬЧУГА
Два искусства у безоружного против меча: уклоняться от ударов и
Принимать удары
Заблестевший шар шевельнулся:
Ты знаешь?
Мало.
Всем поделюсь: верному ханум у меня тайн нет Только, если я не смогу, будешь её беречь, как я?
Буду, бек
Не путай любовь и верность: любящих ханум много верных мало
Мы о том с ней сговорились: служить не буду беречь буду.
Сердце моё ты покоишь я от рождения ханум у её опочивальни с первого крика стою Имя моё Арслан/Лев/.
У меня имён много Просто так зови Гущей по тревоге можно по вашему Аю/медведь/
Из под повязки послышался тихий смешок:
Воистину твоё имя только бек, ты не Аю/медведь/, а Аюташ /сильный как медведь и крепкий как камень/
Уважил, благодарствую
Входи! позвала повязка
В истобку неслышно спустился по ступеням Лучник.
Слушай волю Госпожи!
Наклонил в поклоне голову, правая рука ладонью легла к сердцу
Отныне после Госпожи мы во всём слушаемся батыра: на людях он Гуща; по тревоге Аюташ или Аю! Назови ему своё имя.
Я Акбарс/белый барс/, на войне сотник, у твоего стремени.
Эк у них даже имена по чину: Лев, Барс куда уж нам, медведям
Аюташ будет лучше, Арслан-аба И как же она скользила-спускалась во вдруг просветлевшую истобку
Нурсат-хаджи сказал, что ты выжил теперь восстанавливай силы, Арслан-БЕК. чётко припечатала последнее.
Ханум
Это воля брата и моя!
По распоряжению на звание так она ханша?
Тогда я тоже Федя-бек?
Аюташ-бек, отойдём от раненого; Акбарс-улло, посмотри, что ему нужно; спроси у Нурсат-оглы, что надо купить.
И, повернувшись на последней ступени, стала Подниматься? Восходить?
Выше всех Недостижимая
Мерцали звёзды, слился в единую сень лес; молчала земля открывалось небо
Тихо говорила:
Арслан-аба железный: завтра будет вставать, через неделю сядет на коня через две срок нам отъехать, Отай
Да куда же, ханум? Не зная к кому, без дорог-путей? У вас всё переломано, обманно сами же говорили
Отай, скажи как раньше Говорила
Ханум сама говорила
Не знаю, но за мной крадётся беда уведу её за собой!
Ханум, волк от охотников быстро бежит лиса от охотников в норе лежит: волка загонят лиса отряхнётся
И уже серьёзно основательно:
Про здешнюю людову не бойтесь: тут не по удачу прячутся на каждом свой крест: кто оплошает сгинет со всеми.
Но тогда мне и людям моим нужно жильё
В полутьме блеснули разухабисто-белые зубы:
А ханум не слышала, как топоры звенят?
Слышала не спрашиваю: у меня свои тайны, но и у тебя свои
И какие же за мной ханум тайны приметила?
А вот уходишь ты утром в лес, но то берёшь с собой собак, то не берёшь, а по деревьям стучишь каждый раз одинаково как бы всё одно у тебя дело
Эк!
И пошто Ханум такая умная не укроешься
Тихо сказала, более себе, чем ему:
Лукавы женщины но всё равно в конце
Они окажутся в мужской руке/Фирдоуси/
А ночное небо темнело и раскрывалось мириадами звёзд, отрывало и уносило от земли, трав, дерев топило думы, отпускало души
Хаким и Знахарь
Но радость оказалась преждевременной: через два дня Нурсат-ходжа стал сумрачным, а Ханум тревожной на третий уже не скрывали: Арслан-бек лежал в жаре, то пытался улыбаться, но вдруг впадал в беспамятство, и тогда срывались вздохи-стоны или обрывки команд В сёдла! Стрелы на лук! В сабли!Вырывались кусками жизни из меркнущей памяти
Гуща дважды на день приходил проведать, после обхода в полдень, и под вечер Раз увидел, что какая-то молодуха приникла к волоковому окну заслышав его взвилась-улетела
Лоза?! А ей то что?
Наконец, прорвалось:
Перед ним, вышедшим из леса, встала Ханум, бледная, с отчаянно-потерянными глазами
Отай, беда нагнала меня: Арслан-апа умирает
Сникший, надломленный, через её плечо говорил Нурсат-ходжа:
Я ничего не могу сделать: нужны травы агдым, аргун, жильбек но они есть только в степи!!! Он жив одними иглами но вчера у него пошло чёрное пятно Его не убрать нужны травы, а я лесных трав не знаю!
Антонов огонь?
Беда
Сколько сможет продержаться?
Дней пять
Через день будет травник он все травы знет Лоза, брысь к Севрюку, пусть не мешкая пригонит из табуна трёх лошадей: двух самых шибких, третью крепкую, смирную. Овса на три прогона лучшего сам поедет со мной: дорога?Всякая! Харч на два дня без готовки на троих соберёте с Постей. Отъедем на зорьке
Утром, до восхода, два всадника на добрых горячливых конях и с покойным сильным меринов в заводе исчезли в лиловых сумерках день навис тяжёлой одуряющей жарой и к ночи разразился беснующейся грозой и свирепым ливнем
Два дня тянулись в ожидании, сначала томительном, потом нестерпимом, от жары ли, набросившейся косматым кроваво-красным солнцем, от одуряющей ли прели иссыхающих болот. На вторую ночь у постели Арслана-апы обеспаметела Ханум Хивря унесла её в гущину истобку, раздела, растёрла тряпицами с холодной водой; просидела в ногах до утра; отпоила молоком Арслан-апу до зари стерегли Постя и Лоза
Уже за полдень третьего дня к починку выехали три всадника: двое покойно-привычные, третий, в подряснике и скуфейке, полулежал на терпеливом мерине, безнадёжно отдавшись судьбе.
Гуща, соскочив с обрадованного коня и поддерживая рукой обессилено сползающего батюшку, отдавал распоряжения людям:
Севрюк, тороки неси в скудельницу; будешь свободен два за день четыре дня твои Постя! Севрюка кормить вволю; медку и бражки досыта прихлебателям ШИШ!
Как ни бежали бабы, впереди, лёгкой кобылицей, летела Ханум, они за ней: тёлки, коровы
Подрясник верещал на девок:
Кыш, окаянные, сейчас гасник спущу всё стёр неладный ,махая на мерина.
Девки, набегай, сейчас поп покажет, откуда детки идут! опять Лоза, будь ей неладно
Бросив повод загордившемуся мальцу, шагнул-поклонился Ханум
Прости, Ждана-ханум: лошади в грозу сорвались день потеряли. Как Арслан-бек?
Апа без памяти Кого привёз?
Это травникам травник: коли какой травы не знает её в свете нет. О лечбе по-ордынски говорить может: где-то нахватался, может и у вас.
Вприспешку доковылял Нурсат-ходжа; вопросительно взглянул на Гущу потом пристально на сыпавшего подсоленными словами черноризца, уже распрямившегося и набравшего задора.
Это Хаким?
По нашему травник, лекарь ты не смотри, что он бызун
Его имя Ныко Дым?
Верно! Откуда знаешь?
Он в Булгаре и Сарае знаем
Как-то сразу отряхнув егозливую скоморошню пошёл на них остепенившийся подрясник шаг в шаг поплыла ему навстречу достопочтенная чалма.
Два гуся делят порося
Двум орлам как в небе разлететься
Сорвалось одновременно вскинулись смеющимися глазами
Салям алейкум, почтенный ходжа.
Алейкум салям, уважаемый Ныко Дым.
Почтён тобой, воистину славный ходжа Нурсат.
Ждём твоей мудрости, отмеченный аллахом Ныко Дым
И сразу отбросив сомнения и настороженность, пошли нога в ногу к болезной истобке, переговариваясь на какой-то русско-татарской тарабарщине, остепенившей базар.
На пороге избицы одинаковыми взглядами пригвоздили толпу и почтительными поклонами удержали Ханум и Гущу вошли, плотно закрыв за собой дверь Слышно было, как Акбарс отогнал любопытствующую Лозу от оконца
Ждали долго вышли озабоченные
Нужна свежая человеческая кровь
Ох!!!
Народ шарахнулся
Возьмёте мою отчеканила Ханум.
Госпожа, годится не всякая кровь
Сгодится, берите мою вызвался Гуща.
Я даю сорвался Акбарс..
А у баб, что, и кровь хуже? опять Лоза
Гулькнули смешки
Жидка у них больно!Бурлит-кипит, через край норовит!
Но Никодим серьёзно ответил:
Всякая кровь человеческая Христова-Аллахова какая лучше сама скажется
На эти слова людоба стала быстро редеть: кто на конюшню, кому до топора, которой за веретено
Осталось немного их и осмотрели
Переглянувшись сразу отказали Ханум
Потребовав согнуть руки в локтях, пощупали и уволили Гущу и Акбарса:
У вас тело железное кровь брать плохо: резать глубоко, а выйдет мало
Остались Хивря, Постя и Лоза
Чья кровь лучше попытаем
По одной подводили к постели усыплённого Арслан-бека, накалывали шильцем палец ему и женщине, отжимали по капле в чашку смотрели, как они сливаются и какой цвет, с оглядкой друг на друга неуверенно согласились, что Хивря и Постя годны и разом закивали головой, когда слились капли крови Арслан-бека и Лозы
Эта!!! Для него наилучшая!..
Почтенный ходжа даже оказал вежество по восточному пересказал на русский Гуща:
в прошлой жизни ты наверно была его любимой сестрой!
Татарину? Сестрой? Очень надо!
Кыш-кыш, ступайте выгнал всех бездельных Ныко Дым-ата
До сумерек в сочувственном молчании держался кучкой народ у истобки: приходили уходили. Бегали туда-сюда Хивря, Постя; вышла с поднятыми к плечам голыми руками Лоза: побледневшая вели, поддерживая за локоть, с одной стороны Постя, с другой нукёр ханым Акбарс: почтительно расступились
Ночью, сидя у летнего очага вокруг похлёбки на тагане, выпытывали Постю:
Ну, что там? Колдовали? Заговоры читали? Бесов звали?
Ой, бабоньки, страх-то какой: сначала Лозу к чурбану привязали, рукава закатали и хлебным вином ей-богу всю до плеч обмыли
Потом как дрызнут по ямке кровь, дринк-дринк, в скляницу: ей сразу татарву оттирать
Да не так говоришь! Сначала оголили его до срама, протерли чем-то воньким
Верно! Верно!
а потом как мучкой посыпали
Да-да! И стали быстро-быстро кровушку Лозину втирать
А Акбарка-то что-то в склянице мешал долго-долго, а потом яйцо куриное положили Постя только что снесённое принесла
Ох, нечистая сила!
Верно, верно!
А мы и не смотрели, пока Никодимка не заорал!
Да-да! Где, рычит, это Лексир? Схватил и давай по ухоженному опять втирать себе на руку льёт и по телесам.
А ещё что: когда Лексир втирать начал гнояки уже не было
Ей-ей, рубленное всё как в рубцах сталось, а води-желти нет
Ух! Ах! Ну! Ей, нечисто Мёртвая Вода?
А ранищ-то сколько было в татарне на десять смертей пересчитать!
Да уж живучие!
Не живучей Гущи!
Да Гуща-то ни одной не допустит!
Ай, верно
Ну, а дальше что?
Да и всё, только Лоза белей мела стала с двух рук кровопивили
Ну, Лоза за то с них кровь со шкурой возьмёт и мяса не забудет!
Захохотали:
Уж возьмёт возьмёт: лопухами костыги прикроют!
Зазубоскалили, поминая старые счёты с Лозой
А он чо, в беспамятке лежал? Не шалыганил?
Ой, забыла главнючее! Лоза подглядела: как всех вышарили они его трогать стали, щупали али как, а Никодимка-Козёл всё говорит: да ты стони кричи, а то не понять, что где, а Нусратка-Стручок толмачит. Они ему руки-ноги туда-сюда вертели.
А он как, в одеже?
Да ты отпетый дурной?! Весь голёхонький до уда!
А он и правда порезаный?
Иди, Лозу спроси она и тебе отрежет!
Тьфу на вас! Чо дальше делали-то?
А тут уж совсем: Нусратка-Стручок достал какие-то Как спицы, только разные, и давай его тыкать туда-сюда.
До крови?
Да отстань совсем дурной; говорю же, как спицы, не шилья а он вдруг взял и приспал!
Бесов прогнали
И чо, заговаривали?
Не, Лоза говорит молчком, без заговоров: Козёл только смотрел Стручок тыкал
Помешивая наваристую похлёбку, ровно и чётко положила конец многословию Постя:
Бабоньки, она конечно змея змеёй: оплела Гущу не шелохнется, но за своих людей волчицей стоит
А собаки-то как к ней льнут
А я чо вам, тугоносым, говорила, взвилась Хивря , да я за половину того, что она своей людови делает, за моей бывой барчуткой на коленях бы ползала, след в след лизала!
А хорошо бы
Замолчали: проговоришься отвалится
**************
На другой день, по утру, Гуща зашёл к раненому но ханум уже была там: по синеве вокруг глаз с ночи
Без вопроса сказала:
Спит, не стонет чернота дальше не идёт Отай, до тебя приходила эта Муха Неугомонная просится у постели за ним смотреть. Я бы Постэ и Хирэ доверила а эта Не язык шайтан!
Ждана-ханум, Лоза в любом месте ещё та заноза но только кто приболеет она тут как тут: первой прибежит последней убежит; от щенков до мужиков все! До тебя Догоняй только ей позволял всё с собой делать, в пасть залезть, латку брать она его щенком не облизанным из-под лошадей выхватила; поначалу с собой брала спать: по мамке скулил.
Ты посмотри: она баб-мужиков до небес костерит а они только огрызаются
/прости, ханум, ты и сама, ей-ей, такая же/
Вот как? Тогда пусть! Но её одной мало
Возьми Гапу, ну и кого найдёшь Постю нельзя: на ней припасы, кухня, готовка
Примолкла глядела через него куда-то далеко
Ханым тревожит что-то?
Отай, ты бываешь в Москве?
Куда без неё: весной рыбу, летом рукоделье, извоз; осенью пшеничку у самой-то только рожь; зимой мясо-убоину и опять извоз Вот хотел сказать: через пяток дён съеду опять: мужикам железо, бабам на рукоделие не бери в голову: за меня будет Сом и Постя: им наказано, что ты скажешь делать Что не скажешь как сами знают!
Тогда я тебя нагружу Думала, у меня до того время есть а его и нет
Всё сделаю, Ханум!
Перстень мой у тебя сумеешь на нём проверить , далее она продолжала тихо и чётко он становился всё более и более серьёзным
Споткнулась вдруг на полуслове :
Да что это Я тебя прямо в свою беду тяну!
Ждана-ханум: беда на двоих полбеды Что ещё?
Я запишу наказ на шёлк, полотно, нитки, иглы, пяльца не сидеть же здесь без дела. Зайдёшь к персидским и хорезмским купцам: прочитают подберут Вот платок моей работы сообразят, что добрать; если спросят, откуда взял На дороге нашёл!
Платок могут узнать?
В Сарае узнали бы
Ханум желает, чтобы поверили в её смерть или что она жива, знак подаёт?
Что кто-то, вышивающий как я, до земли урусов доехал, а что с ним стало неведомо. Те, кто меня пытались убить, точно знают, что не убили Но не знают, кого они должны были убить и не знают и пославшие их, кто уцелел Отай, больше не спрашивай у меня не станет сил положить на тебя свою беду! Главное, узнать, на кого можно ещё положиться и из кого искать верных Не скоро.
Значит, чтобы первые со всех сторон боялись вторые ждали, когда позовут
Но по следу побегут
Пятки резать найдутся и ножички А и здесь стажу приставить надо я старшого приведу.
Через неделю раны, кроме слабости и перевязок, от Арслан-бека отстали вот только Лоза пристала, как банный лист. Злилась, когда Постя, Хивря или Гапа пытались подменить народ помалкивал: от Лозы можно получить не только поленом в лоб, а и вилы в бок.
Ввечеру подошёл к новым хоромцам стояли в стороночке за деревьями невидимо с починка; ханум со свитой перешла в них двумя днями ранее. Пришёл с Сомом и ещё одним, столь взрачным, что Акбарс, теперь личный телохранитель Ханум, выразительно положил руку на поясной кинжал рубленный шрам наискось пересекал лицо через вытекший глаз, другой жёг-сверлил в постоянном движении ни на чём не останавливаясь
Вот, ребятки-братки, Ждана-Ханум, над всеми хозяйка что скажет, делать бесперечь! Ждана-ханум, Сом старший над мужиками, он на воде и сплаве коли что, поднимет всех. Это Волк Калеченый, будет хоромцы снаружи сторожить где и как, вам не узнать, но если скажет уходить уходите с ним: он знает куда. Я туда буду
Свистящим полушёпотом заговорил Волк:
Дощаник-то пригнали? Снаряжён?
Вчера поставили, где сказал с воды не видно.
Ладно, сей час мои работнички перегонят другим знать нечего
Сому это явно не понравилось
Заговорил Акбарс перевёл Гуща:
Сом-апа и Вылк-апа к дому ходите одни по тропе: вокруг волчьи ямы. Кто с другой стороны выйдет стрела. Чужой выйдет стрела.
Собаки у нас без привязи, сбились в стаю: чужих рвут сразу, что волков, что людей заметил Сом.
Где Ханум и Лоза, там и Догоняй держите его здесь! подсказал Гуща
Встали, поясно поклонились:
Ну, ханум, мира и покоя вам доброй дороги нам: завтра на зорьке! До второй седмицы будем