Хорошо. После того, как Кайя с Сэмом закончат, тебя ждет осмотр нужно убедиться, что все показатели в норме. Если что, нажми на кнопку.
Заставляю себя кивнуть ему на прощание. На пороге Итан оборачивается:
Кстати, Митч
Смотрю на него.
Ты, случайно, не знаешь девушку вот такого роста, он обозначает рост себе по плечи, с черными волосы, горящим взглядом и острым язычком?
Сьерра первая, кто приходит мне на ум, и я фыркаю от смеха.
Почему спрашиваешь?
Эта девушка стояла перед твоей палатой. Она отказалась себя называть и не захотела входить. Мне было любопытно, потому что она
ужасно темпераментная?
ужасно нахальная, поправляет Итан, и теперь я полностью уверен, что речь о Сьерре. Она была здесь. Снова. Значит, мне не приснилось
Спасибо, что сказал. Эта девушка моя коллега.
Брови Итана взлетают вверх.
Она казалась взволнованной. Ну в своем роде. Последние слова он бормочет. Учитывая, что на нем маска, мне с трудом удается их разобрать.
Да, с улыбкой вздыхаю я, а потом чуть громче добавляю: Молись, чтобы она этого не услышала.
Хорошо. А пока отдыхай.
Итан выходит из палаты, а я слишком устал, чтобы что-то сказать.
Сьерра приходила сюда.
Улыбаюсь, но через секунду лицо искривляется гримасой. Кайя и Сэм занимаются моими ожогами, и их прикосновения причиняют куда больше боли, чем ожидал. Интересно, зачем Сьерра сюда приходила. И почему не вошла в палату. Как она? Во время взрыва ее не было в лифте и рядом с ним. Неужели она первой пришла на помощь?
Неужели видела меня?
Глава 8. Сьерра
Смена подходит к концу. Не верится, что скоро все Руки и ноги словно свинцом налились, глаза опухли и покраснели. Я устала и опустошена. Приятное чувство. В голове не осталось мыслей
Если вам что-нибудь понадобится, нажмите на кнопку вызова медсестры. И, прошу вас, господин Вольф, прекратите раздеваться догола. Все-таки мы находимся в больнице. Не говоря уже о том, что никто не хочет видеть его болтающийся пенис, который, словно маятник, бьет по низко висящим бубенцам. Хотя и не многим удалось избежать этого зрелища. Вслух я об этом не говорю.
Таким меня создал Бог, возмущенно возражает господин Вольф, скрещивая руки на животе.
Я не верю в Бога, впрочем, это тоже держу при себе. Я отвечаю сдержанно:
Если на то будет воля Бога или доктора Пайна, завтра после контрольного обследования вас выпишут. Стент установлен, операция прошла хорошо, швы выглядят прекрасно. Нет никаких причин оставлять вас в больнице. Но пока вы здесь, будьте добры оставаться в рубашке. Или по крайней мере в штанах.
Софи сказала, что не скоро забудет, как вошла в палату и увидела следующую картину: семидесятилетний пациент, который занимается йогой обнаженным. Он согнулся, выпятил зад и, смотря между расставленных ног, с улыбкой пожелал ей доброго утра.
Скривившись, господин Вольф что-то бурчит. Я расцениваю это как согласие и, попрощавшись, выхожу из палаты.
Последние несколько часов не могла думать о вещах, которые меня беспокоят. Нужно было полностью сосредоточиться на работе. Прошедшая операция заставила меня выложиться на все сто и поволноваться пусть это и не была сложная операция на сердце. Я позаботилась обо всех закрепленных за мной пациентах и проинструктировала медперсонал. Белла не преувеличивала: работы стало намного больше и это притом что в нашем отделении сегодня не хватало всего троих. Хотя то же самое можно сказать о терапевтическом и торакальном отделениях. Больше пациентов, меньше врачей. У-у-уф.
Мой шкафчик открыт. Халат, стетоскоп и остальные вещи убраны внутрь. Я готова. Но не двигаюсь с места.
Что лучше? Принять душ и отправиться в отель? Остаться здесь? Или все-таки поехать домой? Ни один из вариантов не кажется правильным, поэтому закрываю дверцу и сажусь за стол, который стоит у стены неподалеку от двери. Достав телефон, начинаю искать квартиры в этом районе. Нет, поправочка: начинаю искать дешевые квартиры. Не проходит и десяти минут, как мне хочется кричать и плакать от отчаяния.
К тому времени как дверь открывается и Мэйси, зевая, вваливается внутрь, я на грани того, чтобы швырнуть телефон в стену.
Привет, бормочет Мэйси, садясь рядом. Она с трудом держит глаза открытыми.
Выглядишь ужасно, говорю я, откидываясь на спинку стула.
Спасибо, и ты.
Кончай зевать, а не то мы весь вечер только этим и будем заниматься.
Не могу, отзывается она и снова зевает. Я без сил. Ни капельки не осталось. А мне еще надо заглянуть в неотложку, потому что один из врачей на больничном, а другая не вернулась из отпуска. Застряла в аэропорту на Аляске.
Кто едет в отпуск на Аляску?!
Почему бы и нет? Солнца и жары нам и здесь хватает.
Да, пожалуй, соглашаюсь я, устало потирая глаза.
А ты почему все еще здесь?
Честно говоря, я искала квартиру.
Правда? удивляется Мэйси, немедленно приходя в себя и навострив уши.
Да? растерянно встречаю ее радостный взгляд.
Я тоже в поисках!
И чему ты радуешься? Ты видела цены на жилье в центре? Платить столько денег за место, где в лучшем случае будешь только есть и спать, это немыслимо!
Мэйси морщится:
Знаю. Но время, которое уходит на дорогу с работы и обратно, более немыслимо. Она прикусывает нижнюю губу и задумчиво прищуривается. Мне это не нравится.
Почему ты так смотришь на меня?
Ты любишь одиночество?
Да. Ненавижу людей, сухо отвечаю я, скрещивая руки на груди. Мой ответ вызывает у Мэйси смех.
Что ж, тогда ты выбрала идеальную работу.
Это другое.
Не думаю, что ты ненавидишь людей. И я тебе наверняка нравлюсь. Почему бы нам не съехаться? вдруг спрашивает она с энтузиазмом.
У меня уходит несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Я указываю на нее, потом на себя:
Ты хочешь жить со мной? В одной квартире?
В точку, кивает Мэйси. Так будет намного дешевле. К тому же мы сможем ездить вместе на работу, когда у нас будут совпадать смены.
Я думаю о ценах на квартиры, которые только что смотрела, о кредите, о балансе на счете и о том, что мама убивает мои последние нервные клетки. Я впиваюсь взглядом в Мэйси:
Какой у тебя любимый цвет?
Я все цвета люблю! Особенно яркие. Поэтому и ношу очки с разными оправами. Ты наверняка заметила.
Идеальным ответом было бы «черный», со вздохом отвечаю я.
Пфф! Черный это не цвет. Ладно, теперь моя очередь задавать вопросы. Музыка с наушниками или без?
С наушниками. Всегда.
Очень хорошо, я тоже. Мы прекрасно подходим друг другу, видишь?
Нет, отвечаю я, но у меня на губах появляется улыбка.
Со мной легко ужиться. Я люблю готовить и не торчу подолгу в ванной комнате, если, конечно, не принимаю ванну.
В чем подвох? Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями о стол.
Я пою в душе. И в ванной. Я вообще люблю петь. А еще Э-э на этом все, наверное?
Еще ты любишь поговорить.
А ты нет?
У нас ничего не выйдет.
Порываюсь встать, но Мэйси вскакивает и останавливает меня:
Подожди! Я умею молчать. Я буду супертихой. Большую часть времени. По крайней мере иногда.
О-о-о-ох
Есть ли у меня выбор? Честно говоря, Мэйси может быть не такой уж плохой соседкой. Она слишком энергичная, но милая и добрая.
Хорошо.
Что?! выкрикивает она.
Смотрю на нее во все глаза:
Разве минуту назад ты не умирала от усталости?
Значит, мы вместе ищем жилье?
Да. Но, думаю, аренда все равно будет довольно высокой. У меня вырывается стон. Закрыв глаза, бормочу: Не могу поверить, что говорю это, но возможно, нам придется поискать еще одного соседа или соседку.
Без проблем! Я беру это на себя. Может, спросить Джейн? А еще я займусь поиском квартиры. Предоставь все мне. Мэйси переполняет такой энтузиазм, что кажется, она вот-вот лопнет.
Уверена?
Конечно. Сделаю все в лучшем виде. Спасибо, Сьерра. Это будет здорово. Я чувствую.
Что ж, по крайней мере, одна из нас настроена оптимистично.
Сегодня у меня нет отговорок и оправданий. Я здесь, потому что сама так решила. А еще потому, что не знала, куда идти.
Приемные часы закончились, говорит, смерив меня неодобрительным взглядом, медсестра, на которую я натыкаюсь.
Под капюшоном защитного костюма мои волосы еще влажные после душа. Не самое приятное ощущение. Руки под перчатками потеют, а дыхание неровное. А ведь я только вошла в отделение интенсивной терапии.
Да, знаю Извините за беспокойство. Моя смена только что закончилась, и я Мой взгляд скользит в сторону палаты Митча. Откашлявшись, выдавливаю: Я хотела узнать о состоянии коллеги. Его зовут доктор Митч Ривера. Взгляд медсестры смягчается. Я Сьерра Харрис, интерн из отделения кардиохирургии.
Вот оно что, говорит она.
Если настаивайте, я уйду, но мне бы хотелось мне бы хотелось Вот черт! Почему у меня срывается голос? И именно сейчас? Неужели другого времени выбрать не мог? Что со мной не так?
Вдох. Выдох.
Эти слова как мантра. Повторяю ее про себя снова и снова. Вдох. Выдох.
Сейчас одиннадцать. Доктор Ривера уже спит.
Он в порядке?
Медсестра молчит.
Вы там были? наконец спрашивает она сочувственно, и я сразу понимаю, о чем речь.
Киваю.
Я нашла его, опустив взгляд, объясняю сдавленным голосом.
Проходите, с тихим вздохом говорит медсестра. Если спросят, я вас не видела. Хорошо, что вы уже надели защитный костюм. Она улыбается и кивком указывает на палату Митча.
Спасибо, шепотом отзываюсь я. Давно никого не благодарила так искренне.
Понятия не имею, что со мной происходит и что заставило меня прийти, но я об этом не думаю. Ноги сами несут меня к Митчу, и мои мысли обращаются к Лоре. Знаю, что с ней все хорошо, и с Нэшем тоже. Я прочитала ее сообщение после разговора с Мэйси и быстро ответила. С Йеном я больше не сталкивалась, но за него не беспокоюсь. Уверена, Йен в порядке.
Я неожиданно оказываюсь перед палатой Митча. Берусь за дверную ручку и вхожу. Сердце колотится так громко, что кажется, разбудит Митча, если будет продолжать в том же духе.
Небольшой ночник, горящий над кроватью, освещает комнату тусклым светом как и монитор. Митч подключен к капельнице, из которой в его кровь поступают болеутоляющее и физраствор. Он лежит на специальном матрасе для ожоговых больных, на специальных простынях. Слышу его дыхание, его сопение, и у меня сжимается сердце. На цыпочках прохожу через палату, беру стоящий у стены стул и осторожно ставлю перед кроватью. Опустив сумку на пол, сажусь и смотрю на Митча. Половина его лица находится в тени. Он кажется умиротворенным, но через мгновение замечаю капли пота у него на лбу. Он приоткрывает рот, его дыхание становится тяжелым, а веки подрагивают, как во время кошмара. Он напряжен. Приношу из уборной влажное полотенце и вытираю его лоб, пытаясь охладить кожу, нежно провожу по вискам и щекам, молясь, чтобы он не проснулся от моих прикосновений.
Закончив, откладываю полотенце в сторону и сажусь, опираясь локтями о край кровати. Митч лежит так, что я вижу необожженную сторону его тела. Я не собираюсь задерживаться, но на минуту-две могу остаться. Как-никак сегодня первый и, скорее всего, последний раз, когда я набралась смелости войти в палату Митча. Думаю, что задолжала ему и самой себе этот единственный визит.
То ли мне кажется, то ли сегодняшний день был тяжелее предыдущих (включая тот, о котором мечтаю забыть) Не имеет значения. Усталость накрывает меня, как теплое одеяло, и придавливает к земле.
Я устала, у меня нет сил. Снова. По-прежнему.
Мне грустно, пусть я и не хочу грустить.
На глаза наворачиваются слезы. Не понимаю, почему это происходит снова Неужели стоило один раз расклеиться, и все теперь я буду рыдать по поводу и без?
У меня вырывается всхлип. Торопливо зажимаю рот, чтобы сдержать следующий. Я проклинаю свои слезы и рыдания, дурацкое чувство, которое возникает внутри, в груди и животе.
Не смею пошевелиться, чтобы не разбудить Митча. Хотя смотреть на него так больно, что тяжело сдержаться.
Я должна была находиться в том лифте. Почему моя смена закончилась? Почему не я занималась тем пациентом? Почему от взрыва пострадал Митч а еще Нэш и Йен? Джордж и Лиша?
Почему не я, черт возьми?!
Я не могу избавиться от этих иррациональных мыслей, не могу выбросить их из головы и отчаянно спрашиваю себя: «Почему?», вытирая тыльной стороной ладони слезы.
Мне пришлось много трудиться, чтобы окончить медицинский, получить диплом и место в этой больнице. Я отстаивала свои права, противостояла маме и одновременно пыталась наладить с ней отношения. Поначалу мои оценки оставляли желать лучшего, приходилось брать усидчивостью, потому что теорию я запоминала медленнее остальных. Это меня убивало. Особенно с учетом того, что я мечтала стать лучшей. Хотела почувствовать свою ценность. Однажды посмотреть в зеркало и сказать: «Я доктор Сьерра Харрис, я выложилась на все сто и заслужила самого лучшего, я нравлюсь себе такой, какая есть».
Перед началом работы в «Уайтстоуне» я пообещала себе не отвлекаться ни на кого и ни на что, не поддаваться чувствам и не заводить друзей. Я собиралась только работать, причем работать хорошо. Остальное отнимает время и причиняет боль, отдаляя от цели.
Стоит об этом подумать, как у меня вырывается полувсхлип-полусмешок, слишком тихий, чтобы разбудить Митча. Ну да. Прошло несколько месяцев и вот я рыдаю у постели коллеги, который, возможно, стал мне другом, и не понимаю, как ситуация вышла из-под контроля. Что ж, я идеально следую плану, ничего не скажешь
Будильник сводит меня с ума. Почему он такой громкий и как долго звенит?
Не открывая глаз, со стоном протягиваю руку, чтобы выключить его. Чувствую, как напряжена шея и болит спина. Все болит.
Эй, хватит, бормочу я.
Где этот дурацкий будильник? Не найдя его, начинаю злиться по-настоящему. Медленно приоткрываю глаза и поднимаю голову. Стул подо мной скрипит, одежда шуршит.
Секундочку. Я замираю. Какой еще стул? Где моя кровать? Что за будильник? У меня нет будильника. Что на мне надето? Это
Я резко просыпаюсь.
Проклятье!
Я нахожусь в палате Митча. Должно быть, задремала, а будильник это лежащий на тумбочке телефон, звон которого эхом отдается от стен. Если Митч сейчас проснется, у него будет много вопросов и я, скорее всего, не смогу ответить даже на половину.
Поддавшись панике, хватаю телефон и отвечаю на звонок, лишь бы этот отвратительный звук наконец прекратился.
Митч продолжает спать, он даже не шевельнулся, и, глядя на экран, я понимаю, что заменила одну проблему другой. Надо было сбежать.
Выругавшись про себя, делаю глубокий вдох. Прижав телефон к уху, прикрываю рот рукой, надеясь, что это поможет, и шепотом произношу:
Алло?
¡Dios mío! Mira que hiciste. Estaba muy preocupado. ¿Oyes? взволнованно говорит женщина и начинает плакать. Я не поняла ни слова из того, что она сказала, и не знаю, что ответить. Смотрю на Митча в отличие от вчерашнего вечера, он выглядит по-настоящему умиротворенным, и в отчаянии морщусь.
¿Митч, eres tú? спрашивает женщина, и я понимаю, что надо либо отключиться, либо что-то сказать.
Митч спит. Я его коллега. Не могли бы вы перезвонить позже?
О, здравствуйте. Прошу прощения, отвечает она на английском с сильным испанским акцентом и громко сморкается. Знаю, что сейчас очень рано, но я волнуюсь. Я его мама.
Мама. Отлично.
Смотрю на часы на мониторе нет и половины шестого. По крайней мере, здесь, в Финиксе.
Состояние Митча более чем удовлетворительное. Он в надежных руках, пытаюсь говорить достаточно громко, чтобы она услышала. Митч не двигается, но от волнения меня бросает в пот. Если сейчас он откроет глаза, увидит заспанную Сьерру, которая сидит у его кровати и разговаривает по телефону с его мамой.