Колоть таких друзей надо! Как каплунов! вопила в ответ Лидия, азартно сдувая со лба выбившийся из косы золотой локон, и колола, колола, колола
Так что Митя даже залюбовался: маленькая, стройная, злая, как оса Может, не стоит с ней расставаться? Хотя Кто знает, что за барышни ждут его в губернском городе? Наверняка грубые и неотесанные провинциалки Но будет все же неосмотрительно связать себя с Лидией чем-то бо́льшим, чем летний флирт, не побывав хотя бы на губернаторском балу.
Дмитрий Аркадьеви-ич! уже издалека прокричала Лидия. Маменька велела передать, чтоб в Екатеринославе вы с батюшкой нас навести-или-и! Всенепременно-о-о! А вы не смейте меня за руку хватать! Вот вам, вот Негодяй! И она снова кинулась в погоню за суетливо лавирующим Ингваром, продолжая колоть его зонтиком.
Глава 2
Жизнь по средствам
Митя задумчиво покивал, потом покачал головой и, так ничего и не решив, зашагал по тропинке к поместью. Следы двухмесячной работы их нового управляющего, Свенельда Карловича, были видны даже здесь. Еще недавно едва заметная тропка через заросший парк теперь была выложена кирпичом, да и парк если не подстрижен не до садовника им пока, то хотя бы все кучи старого мусора вывезены, а сломанные деревья распилены на дрова. Митя нагнулся, нырнул под нависающую ветку и выбрался к цветнику перед домом. С присущей Свенельду Карловичу немецкой аккуратностью цветник был обложен бордюром из того же битого кирпича и перекопан, ни одного из беззаконно разросшихся полевых цветов не было оставлено. Помещичий дом красовался свежей побелкой на деревянных, а теперь снова успешно прикидывающихся мраморными колоннах, новехонькой крышей и заново вставленными стеклами в окнах. Право же, за это можно простить Свенельду Карловичу даже такого братца, как Ингвар. Когда Анна Владимировна, бывшая супруга Свенельда Карловича, потребовала у строгого и экономного супруга развод, выставив его вон из возрожденного его трудом, но принадлежащего ей имения, это, конечно, стало ударом для братьев Штольц и удачей для Мити и его отца.
«Впору букет Анне Владимировне поднести из тех самых, выполотых с клумбы сорняков». И стоило бы если бы легкомысленная Анна тут же не вышла замуж за такого мерзавца, как старший Лаппо-Данилевский. Мошенника, прохиндея, нарушителя кладбищенского спокойствия и попросту убийцы, увы, непойманного. А потому для всех, кроме Мити, он оставался самым богатым и влиятельным помещиком губернии, гласным в земстве от дворянства и прочее, и прочее.
Внутри дом пах сырой побелкой. Вычищенные печи сверкали обновленными изразцами, да поскрипывали под ногами недавно перестеленные дощатые полы. Митя неприязненно поморщился ему все же хотелось паркет. Но Свенельд Карлович настаивал «на ремонте по средствам», а отец его безоговорочно поддерживал. Теперь эта доска останется здесь на долгие годы: даже если имение начнет приносить доход, навряд ли захочется снова выносить мебель да заменять полы. И будет как в деревенской хате: осталось вместо ковров домотканые половики постелить! Когда людям недоступен стиль он им недоступен, и все.
Ап-тяп-тяп-тяп, чё деется, деется-от! Мимо хлопотливо прокатилось нечто, похожее на плотно скатанный комок шерсти, сверкнули крохотные глазки-буравчики. Молодому панычу наше почтение! Ап-тяп-тяп! И комок торопливо умелся в анфиладу комнат. Оттуда немедленно раздался грохот перевернутого ведра, заругался женский голос, а самозваный лакей Степка, приблудившийся к ним в памятный день приезда, да так и оставшийся в доме, пронзительно заорал:
Говорил тебе: дочиста отмывай, дочиста! Тогда и домовой серчать не будет!
Митя передернул плечами и направился к единственной полностью обставленной комнате в поместье кабинету управляющего. Анна Владимировна, а вернее, ее новый муж, без всяких угрызений оставив себе многолетние плоды трудов старшего Штольца от электрических ламп в доме до скифского золота, все же переслал в поместье Меркуловых письменный стол и шкафы с агрономической литературой.
А, Митя, наконец-то ты соблаговолил уделить нам внимание среди всего множества твоих важных дел. Отец обернулся на стук в дверь. Если бы Ингвар не сказал, что ждем, Переплут знает, когда б мы тебя увидели!
И что теперь: жаловаться, что милейший Ингвар много чего успел сказать, единственное позабыл передать, что Митю ждут? Нет уж, жалобщик всегда выглядит ребенком, а вовсе не светским человеком, каким, безусловно, является он, дворянин Дмитрий Меркулов, сын урожденной княжны Белозерской из Кровной Знати и выбившегося из низов полицейского сыщика, ныне назначенного возглавить новосозданный департамент полиции всей Екатеринославской губернии.
Я же здесь! хмыкнул Митя и со всем изяществом светского человека и дворянина опустился на единственное оставшееся сиденье сколоченный из старых ящиков занозистый топчан. Все едино брюки, кое-как заштопанные местными бабами, после того как подлец Алешка Лаппо-анилевский уничтожил весь его петербургский гардероб, беречь уж поздно.
Свенельд Карлович бросил на него быстрый проницательный взгляд, и Митя поторопился заговорить:
Я шел от причала и думал, как мы вам обязаны, Свенельд Карлович! За два месяца вы совершили чудо: превратили эти руины он изящно повел рукой, в руины, которые по крайности не валятся на голову. Еще б канализацию сюда провести Право же, эта будка на заднем дворе нас всех унижает. Меньше, конечно, чем выгребная яма, что была на ее месте
И невозмутимо встретил устремленные на него недовольные взгляды. Отцу-то что не нравится?
Мне, конечно, весьма лестно ваше доброе мнение, Дмитрий, с обстоятельной тяжеловесностью начал немец. Но мы как раз говорили с Аркадием Валерьяновичем, что дела наши совсем не так хороши, как мы рассчитывали. Он подтянул к себе стопку бумаг, удивительно растрепанную для этого кабинета, где даже книги в шкафу выстроились по росту. Мы уже обсуждали, мой ярл Свенельд Карлович склонил голову перед отцом, напоминая, что принес тому клятву дружинника-хирдманна, а значит, не только жизнью, но и честным посмертием отвечает за каждое слово, что посадить хоть что-то на пахотных землях поместья удастся не ранее следующего года. Но даже это вызывает у меня некоторые сомнения. Мы с герром Лемке покамест лишь очищаем земли от бурелома с помощью наших пароботов, и должен заметить, что за годы запустения почва изрядно выветрилась и нуждается в восстановлении. Можно посадить кормовые культуры из неприхотливых, но должен отметить, что и они, в свою очередь, истощают пахотные площади
«Никогда, подумал Митя, чувствуя, как сознание его тихонько уплывает, словно погружаясь в мутный противно-теплый бульон, никогда я не буду заниматься сельским хозяйством. Чем угодно, только не этим клевером. Он содрогнулся. И люцерной».
Мы предполагали продержаться за счет заводиков, что построил на ваших землях покойный господин Бабайко Штольц обозначил легкий поклон в сторону Мити, а тот важно кивнул в ответ.
Имение принадлежало отцу, но заводы, а точнее, слепленные на скорую руку беззаконные и беспошлинные цеха были его, Митиной, воинской добычей, самой настоящей, взятой по древнему дружинному праву, и многие ли могли похвастаться таковой в неполные шестнадцать лет? Отец, наоборот, хмурился: не мог принять, что его, лучшего сыщика питерской полиции, расследовавшего дела Императорской Семьи и награжденного лично из рук Его Величества Александра Александровича III Даждьбожича, чуть не убил местный лавочник, чтобы скрыть нелегальную деятельность в подаренном отцу имении. Правда, весьма обширную деятельность, весьма
Мои расчеты оказались целиком неверными. Штольц снова склонил голову перед отцом, давая понять, что принимает гнев признанного ярла. Отец молчал, и Свенельд Карлович отчеканил: Я вновь не учел особенностей гхм мышления местных жителей.
Митя вздернул бровь (одну, только одну, так выразительнее!): Свенельд Карлович и впрямь считает, что у здешних еще и мышление имеется?
Никто верите ли, господа, никто из окрестных крестьян Штольц развел руками. Не согласился работать! Скорее с голоду умрут, чем заработают копейку для своих семей там, где трудились мертвецы! с отвращением закончил он.
Митя невольно вздрогнул: учитывая, что на заводиках Бабайко и впрямь работали мертвецы, а забирал он их с местных кладбищ за прижизненные долги селян можно понять. Но не нужно. Потому что эти трусливые негодяи оставляют его, Митю, без прибыли, когда ему так нужны деньги!
Священника привозили? поинтересовался отец.
Трижды. Упокоение, перезахоронение поднятых покойников, очищение и освящение места их посмертных трудов. Батюшку в бричке по селам провез, в каждом молебен отслужили по невинно потревоженным. Не идут! Плату поднял все равно не идут, а ежели поднимать еще, всякий финансовый смысл в возобновлении работы бабайковских цехов теряется. То же самое с готовым товаром, что не успел вывезти Бабайко Свенельд Карлович перелистнул несколько бумаг. У меня отказались покупать «мертвецкий» кирпич. Некоторую часть мы пустили на восстановление дома и конюшен Надеюсь, вы, господа, не против?
Митя и отец промолчали: странно было бы, напугай их кирпич, слепленный мертвыми руками. А в конюшне у них парокони, тем и вовсе все равно.
То же касается досок В Александровске удалось сбыть партию стекла, но дешево, продавать пришлось через третьи руки. Таким образом, увы Свенельд Карлович сложил бумаги и аккуратно подровнял стопку, расчет на то, что восстановление имения можно произвести из доходов от захваченных цехов, не оправдался. Wohl oder übel[1], но вместо того, чтоб зарабатывать, мы лишь тратимся. Он обвел выразительным взглядом кабинет, но понятно было, что имеется в виду свежий ремонт всего господского дома.
Митя скуксился: ему этот дом вовсе не нужен, им в деревне не жить! Ему нужны деньги!
М-да задумчиво протянул отец. И с Гнат Гнатычем не расплатились. Митина доля, конечно, главная он тех восставших божков упокоил Но уряднику и уездным стражникам тоже премия причитается за то, что мертвяков перебили.
Митя стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони, оставляя выдавленные полукружья. Божков, нежданную находку горе-археологов, упокоил вовсе не он. Но та, что сделала это, не станет претендовать на долю добычи ведь она их и подняла, дура деревенская! А вот мертвяков перебил он почитай в одиночку отец со Свенельдом не видели и сотой доли армии мертвых, что поднималась из бездн земли за высоким забором бабайковского подворья. Урядник Гнат Гнатыч, и стражники его вместе с конями, и отец со Свенельдом орде мертвяков они были на один зуб! Только косточки бы хрустнули, если бы если бы Митя не сделал кое-что о чем он никому не может рассказать! Да он всех их спас! Включая глупую ведьму А теперь еще должен им за это платить?
Что вы предлагаете, Свенельд Карлович? не обращая внимания на красного от ярости сына, спросил отец.
Я вижу лишь один выход: найти рабочих в отдаленных местах. В центральных губерниях недород, осенью там начнут сколачивать артели на заработки. Мы отправим герра Лемке нанять такую артель. Может, даже две Если привезти их прямо сюда и хотя бы на первых порах не позволять общаться с местными, за зиму мы сможем произвести изрядно недорогого кирпича. Возможно, удастся сохранить стекольный цех. А там, глядишь, и отношение местных изменится, если до весны с артельщиками ничего эдакого не случится.
Совершенно ничего эдакого. Просто будучи живыми работниками, они всего лишь замерзнут тут насмерть, хмыкнул Митя.
А у Бабайко были резоны использовать в цехах мертвецов! Ни спать им не нужно, ни есть, ни греться ни жалованья.
Дмитрий! цыкнул отец. Но я вынужден согласиться. Я, конечно, слыхал, что местные зимы много мягче
В Петербурге преувеличивают мягкость здешних зим: тут и до 25 по Реомюру[2] случается, перебил Штольц. Нужны бараки с печами. Но работников нет, а наши пароботы слишком тяжеловесны для строительства. Пусть даже «мертвецкого» кирпича у нас предостаточно, криво усмехнулся Штольц и выжидательно уставился на своего ярла.
Первым сообразил Митя.
Нет! Он вскочил с топчана. Нет-нет-нет! Вы хотите поселить их здесь? Он обвел стены кабинета полным ужаса взглядом. Превратить подаренное государем имение в ночлежку для каких-то Дальше слов не нашлось. Он только на миг представил имение Белозерских или младшего князя Волконского или любого другого достойного уважения человека где на драгоценном паркете вповалку дрыхнут эти в армяках и анфилада залов наполняется неповторимым ароматом онучей. Ах да, здесь же нет паркета! Он знал, что это аукнется! Знал!
Да Митя же! Отец повернулся к управляющему. Свенельд Карлович Вы действительно хотите заселить артельщиков сюда? В наш дом?
Мы не можем работать на землях имения, потому что не сезон. Мы не можем работать в брошенных цехах, потому что к нам не идут работники. Каждая фраза управляющего звучала увесисто, как удар паробота по свае. Мы не можем нанять привозных работников, потому что им негде жить в морозы. Единственное, что у нас есть, это восстановленный господский дом.
Порядочный человек не станет так использовать свой дом! выпалил Митя.
Дмитрий! громыхнул отец. Немедленно извинись перед Свенельдом Карловичем!
Простите! пробурчал Митя. Хотя было бы за что! И перед кем!
Я не обиделся. Я понимаю, что так не делается и мое предложение несколько неприлично волнуясь, начал Свенельд Карлович.
Несколько? взвился Митя. Да если в свете узнают прослышат
То им не будет до нас ни малейшего дела! рявкнул отец. Хватит, Митя! Сперва ты не хотел сюда ехать, а теперь ведешь себя, будто татарская Орда вот-вот захватит твое родовое гнездо!
Митя посмотрел на отца с возмущением. Родовое не родовое, а он здесь жизнью рисковал и теперь хочет, чтоб это хоть как-то окупилось! Желательно деньгами! А оно не окупается и Свенельд Карлович как раз и хочет, чтоб были деньги Проклятье, он запутался!
Мы завтра уезжаем: мой отпуск и так непозволительно затянулся. Отец прошелся по кабинету. Жить мы станем в Екатеринославе Или ты хочешь остаться здесь? Он бросил на Митю быстрый раздраженный взгляд.
Здесь? Он и в этом их Екатеринославе жить не желает!
Я не хочу, чтоб на моей кровати спал какой-то грязный крестьянин!
Неужели отец согласится? Это же полная потеря самоуважения!
Наших кроватей им все равно не хватит на целую артель-то, очень серьезно сказал отец, но глаза его смеялись. Будем мебель закупать и кровати сменим.
Но я же буду знать!
Довольно! Я не могу просто содержать этот дом без всякой надежды вернуть средства! зло поджал губы отец.
Его гримаса, как в зеркале, отразилась на Митином лице. Конечно же, нет! Потому что не умеете вы, батюшка, устраиваться в жизни, как прочие порядочные люди. Чтоб глава департамента полиции громадной губернии артельщиков в дом селил, потому что денег не имеет! Да кому рассказать не поверят! Только на это вся Митина надежда.
Да и ты, мой милый мальчик Как ты собираешься платить налог?
Еще платить? взвился Митя. За что?
Воинская добыча облагается податью, ехидно хмыкнул отец. На что специальная комиссия имеется. Приедут, высчитают сумму Так что бабайковские цеха или тишком сжечь, чтоб и духу от них не осталось, или уж выкручиваться как-то