Я поднял руку и снова спросил:
А за чем охотитесь вы?
Прошу прощения? спросил Никодимус.
Да, вы, повторил я. Хранилище номер семь уж больно конкретный адрес. И вам не нужны деньги. Поэтому я хочу спросить: что вам понадобилось именно в этом месте?
А вот это вас не касается, сказал Никодимус.
Нет уж, извините, не согласился я. Мы все подставляем под удар задницу, и если что-то пойдет не так, разгневанный бог окажется у нас на хвосте. Я хочу знать, что там такого ценного ценнее, чем двадцать миллионов. Потом, опять же, запросто все может пойти не так. Вдруг вы по пути откинете копыта, и я захочу прибрать эту штуковину себе.
Вязальщик что-то согласно пробормотал, Кэррин и Вальмон закивали. Даже Эшер выглядела заинтересованной. Грей задумчиво поджал губы.
К тому моменту, как я откину копыта, всем вам придет конец, ответил Никодимус спокойно.
Ну, сделайте милость, не унимался я. А то это дело уже начинает пованивать гнильцой. Умные люди давно ушли бы после того, что было сегодня.
За столом поднялась новая волна шепота, а Вальмон спросила:
И что было сегодня?
Я рассказал ей о Тессе, ее вурдалаках, Дейрдре и Харви. Губы Вальмон сложились в ниточку. Она лучше многих знала, что остается от смертного после встречи с динарианцем, а два из трех подозреваемых были рыцарями монеты.
Это не касается нашей задачи, ответил Никодимус.
Черта с два не касается, сказал я. Как другие, не знаю, но последнее, что меня интересует, это ваша полоумная бывшая, из мести лезущая в наши дела.
Не в этом дело, возразил Никодимус.
Тогда в чем же? спросил я. Я всю жизнь имею дело с Белым Советом и привык, что ко мне относятся как к шампиньону
Это как? удивилась Эшер.
Держат в темноте и кормят дерьмом, объяснил Вязальщик.
А-а.
Но это переходит все границы, даже по моим меркам. Вы просите нас поверить в план проникновения в это неприступное место. Поверить, что наша доля будет ждать рядом с чем-то, что нужно вам. Поверить в то, что Тесса не объявила нам всем джихад, но не объясняете, ради чего. Я обошел взглядом стол с моим подельниками. Доверие это улица с двусторонним движением, Никодимус. Пора открыть карты.
Или что?
Или мы плюнем на ваши пустые обещания, не подтвержденные ни одним доказательством, сказал я.
Дрезден, ваша спутница с вами заодно, это само собой. Никодимус сощурился.
Кэррин нахмурилась.
Никодимус не обратил на нее внимания:
А как остальные?
Он говорит дело, тихо ответила Вальмон.
Эшер сложила руки и нахмурилась.
Двадцать. Миллионов. Бабок. Подумай, девочка. Вязальщик вздохнул.
Мы не сможем их потратить, если подставим голову под топор, ответила Эшер твердо.
Никодимус кивнул:
Грей?
Грей пробежал кончиками пальцев по губам и сказал:
Меня беспокоит личностный аспект этого предприятия. Работа такого рода требует большого профессионализма. Сплоченной команды.
Вязальщик согласно хмыкнул.
Я никогда не бросаю работу, если дал на нее согласие. Вы знаете мои правила, Никодимус, продолжил Грей. Но я пойму, если так поступит другой профессионал, у которого нет таких жестких правил, как у меня.
Никодимус с секунду задумчиво разглядывал Грея:
И что вы скажете, как профессионал?
Чародей говорит дело, ответил Грей. Он, конечно, упрямый как осел, но ума у него не занимать. На вашем месте я бы инвестировал некоторую долю доверия, чтобы уравновесить ваши требования.
Какое-то время Никодимус размышлял над его словами, затем кивнул:
Согласен, нельзя просто взять и нанять эксперта, а потом проигнорировать его мнение, произнес он наконец и повернулся к остальным. В хранилище номер семь, кроме золота и других драгоценностей, есть несколько предметов, представляющих объекты особого религиозного поклонения. Я собираюсь взять там чашу.
Что? удивился Вязальщик.
Чашу, повторил Никодимус.
И все это из-за какой-то чашки? не поверил Вязальщик.
Никодимус кивнул:
Простая керамическая чаша, похожа на чайную чашку, но только без ручки. Довольно старая.
Я разинул рот, у меня перехватило дыхание.
Грей присвистнул.
Постойте, сказала Эшер. Вы о том, о чем я сейчас подумала?
Иисус, Мария и Иосиф, тихо произнесла Кэррин.
Я прошу вас, мисс Мёрфи. Никодимус повернул лицо в ее сторону.
Она одарила Никодимуса коротенькой недоброй улыбкой.
Вязальщик тоже через секунду сообразил:
Чертов святой Грааль? Вы издеваетесь?
Вальмон повернулась ко мне, нахмурившись:
Он что, существует?
Существует, ответил я, но был утерян больше тысячи лет назад.
Не утерян, невозмутимо поправил меня Никодимус, а помещен в коллекцию.
Чаша, в которую была собрана кровь Христа, задумчиво проговорил Грей и посмотрел на Никодимуса. И зачем вам такая редкость?
Из сентиментальных соображений, ответил Никодимус и поправил узенький шнурок галстука. Я коллекционирую иногда подобные артефакты.
На самом деле это был вовсе не галстук. А просто затянутый в петлю кусок старой веревки той самой, на которой повесился Иуда, предав Христа, если я, конечно, ничего не путаю. Она делала Никодимуса практически неуязвимым. Не уверен, что еще кому-то в мире было известно то, что знал я: ведь веревка не защищала Никодимуса от самой себя. Я почти задушил его ею при нашей последней встрече отсюда и его погрубевший голос.
Было непохоже, что Грей поверил ему, но он принял его ответ.
Никодимус оглядел помещение цеха и произнес:
Ну вот. Теперь вы знаете больше, чем раньше. Этого хватит?
А Тесса? Почему она не хочет, чтобы ты гонялся за Граалем? спросил я.
Она хочет прибрать его себе, ответил Никодимус. Но с Тессой я как-нибудь разберусь, прежде чем мы начнем. Тут нечего обсуждать. Я даю вам свою личную гарантию.
Грей развел руками.
Я вполне удовлетворен, сказал он. Вязальщик?
Маленький коренастый человек задумчиво прищурился и медленно кивнул.
Эш?
Ну ладно, ответила Эшер. Без проблем. Для меня этого хватает.
Но начал я.
Эшер закатила глаза.
О, не будь таким мелким, занудным она повернулась к Вязальщику, нытиком?
Нытиком, согласился он.
Не будь им, Дрезден, повторила Эшер. Я голодна.
Чем больше я вынуждал Никодимуса уступить, тем сильнее падал его авторитет. Но чем больше остальные будут его защищать, тем больше влияния ему удастся сохранить. Пора попробовать другой ход.
И ты тут такая не одна, обратился я к Эшер и указал на козий загон. Прежде чем отправиться куда-нибудь, я хочу знать, кто поедает коз.
Ах, это сказал Никодимус.
Да, это.
Вам важно знать?
Я сердито посмотрел на него.
Типа того, сказал я. Затем, подумав немного, продолжил: Какую бы большую вонючую уродину вы здесь ни держали, думаю, нашей компании она не подходит. Учитывая нашу задачу, не вижу смысла брать с собой безмозглую гору мяса.
Я почувствовал его сразу. Волосы на моей голове начали вставать дыбом. Меня почти целиком охватило ощущение страха, инстинктивная реакция на послание от моего заднего мозга, наследия первобытных времен: «Крупный хищник пялится на тебя».
Ну наконец-то ты обратил на меня внимание, пробормотал я себе под нос. Затем повысил голос и повернулся к Никодимусу. Дело в том, что Грей прав. Настало время раскрыть детали. Так кто же последний участник команды?
Я не хотел никого пугать, сказал Никодимус. У меня просто иной взгляд на вещи, нежели у вас, молодежи. Но я могу понять вашу тревогу.
Чушь. Он прекрасно знал, что делает, подсовывая этих коз нам на глаза, чтобы вселить в нас страх. Он с самого начала хотел показать, что у него в запасе есть нечто мощное, нечто страшное и опасное.
По-моему, настало время для знакомства, если не возражаете, сказал Никодимус, обращаясь сразу ко всем.
Сперва я почуял запах, и мой загривок попытался соскользнуть вниз и спрятаться в каком-нибудь укромном месте под воротником. Насыщенный, резкий, животный запах крупного зверя, который находился рядом со мной. Козы вдруг впали в панику и заметались в загоне, испуганно блея.
Что за черт! выдохнула Вальмон, тревожно озираясь по сторонам.
Я не стал выгибать шею, чтобы оглянуться, а лишь напряг свое чародейское чутье, выискивая в воздухе неуловимые вибрации магической энергии. Мне никогда не удавалось поставить завесу, которая маскировала бы запах. Но то, что я не мог этого сделать, еще не значит, что подобное невозможно. У иллюзорной магии, или, если угодно, магии иллюзий, есть один большой недостаток это все-таки магия. Обладая острым чутьем и зная наверняка, что где-то стоит завеса, вполне можно обнаружить источник магической энергии. Нужно только хорошенько поискать.
Тщательно сконцентрировавшись, я отыскал его буквально через мгновение в десяти футах позади меня.
Как бы невзначай повернувшись в кресле, я скрестил руки на груди, уперся взглядом в пустое место, от которого шла энергия, и принялся ждать, пытаясь сделать скучающее лицо.
Всем на глаза предстала медленно появляющаяся из воздуха неподвижная фигура. В общих чертах она напоминала человеческую но только в общих. Покрытая тугими слоями мышц, слишком плотных и непропорционально больших, чтобы быть человеческими. Мускулов было так много, что их очертания проступали даже сквозь толстый слой серой всклоченной шерсти, покрывавшей тело. Росту в этом существе было более девяти футов. Массивные плечи косо шли к шее толщиной в пару-тройку древесных стволов. Голова была странной формы: череп слишком сильно скошен для человеческого, с широким лбом и надбровными дугами, выступающими вперед единым горным хребтом. Глаза скрывались в тени густых сросшихся бровей, посверкивая, как нож убийцы, затаившегося в глубине пещеры. Черты его были грубыми и животными, руки и ноги непомерно большими И я прежде уже встречал подобную тварь.
Звезды и камни! выдохнул я.
Массивная бровь поднялась и опустилась. На секунду мне показалась, что где-то снаружи грохочет гром, а потом до меня дошло, что это у него из груди вырывается низкий рык.
Оно рычало.
На меня.
Я сглотнул.
Это геносква[4], представил его Никодимус в образовавшейся тишине. Он всех вас уже знает, поскольку прибыл первым.
Да уж, прямо гора, слабым голосом произнес Вязальщик. В чем же его задача?
Я поделился с Дейрдре своим беспокойством насчет доступа к интересующему нас объекту, объяснил Никодимус. В прошлом там были довольно сильные стражи, приглядывающие за входом и выходом из этого места. Геносква согласился присоединиться к нам, чтобы уравновесить силы, если кто-нибудь из охраны встанет у нас на пути.
Огр? спросила Эшер.
Нет, ответил я ей. Он из Лесного народа.
Рык из груди геносквы стал громче. Звук шел такой низкий и неразборчивый, что трудно было разобрать, что он хочет.
А в чем разница? поинтересовалась Эшер.
Я однажды видел, как человек из Лесных сражался сразу с двадцатью вурдалаками в схватке по договоренности, рассказал я. Так вот, если бы он сражался по-настоящему, ни один из них бы не выжил.
Геносква резко выдохнул носом воздух. Звук был невыносимо мерзкий, полный ярости, жгучей, лютой.
Я вытянул перед собой руки ладонями вперед. Мне редко встречалась такая сила, и физическая, и не только, подобную силу я видел когда-то тоже у одного из Лесных людей, человека, которого звали Речные Плечи, что пару раз встретился на моем пути. Поэтому мне очень хотелось наладить с ним отношения.
Прости за то, что я тут наговорил. Мне казалось, Никодимус прячет здесь кого-то из троллей. Не думал, что это будет кто-нибудь из Лесного народа. Я как-то пересекался по работе с Речными Плечами. Может, ты слышал
Я даже не понял, что произошло. Предполагаю, геносква кинулся на меня и атаковал. С секунду я пытался наладить с ним какое-то взаимопонимание, а уже в следующую секунду кувырком летел через весь цех в дюжине футов от пола. Передо мной промелькнул стол для переговоров, окна, потолок и удивленное лицо Джордана, смотревшего на меня с галереи. Затем я впечатался в кирпичную стену, и череп отозвался вспышкой белого света. Я даже не заметил, как упал на пол или просто этого не помню.
Зато помню, как поднялся, готовый к схватке. Геносква прошел над столом просто перешагнул его и сократил дистанцию в три огромных, бесшумных, как у кошки, прыжка, двигаясь с легкостью танцора, несмотря на то что весил фунтов восемьсот, не меньше.
Я метнул в него заряд Зимы, но он лишь презрительно отмахнулся и, брызжа слюной, прорычал заклинание. Лед, который должен был покрыть его стек на пол у ног геносквы. Пол цеха погасил мою магию с таким же эффектом, как громоотвод принимает на себя молнию.
Пока я с полсекунды осознавал, что мой удар для него примерно то же, что и удар подушкой, он вновь повторил атаку.
Я перевернулся в воздухе. И снова врезался в стену. Я еще не достиг пола, а он уже был возле меня, и его гигантские лапищи всадили мне ржавый гвоздь в левую половину груди.
Только гвоздь вошел в мою кожу, как связь с мантией Зимнего Рыцаря оборвалась, и перед всеми снова предстал старый добрый Гарри Дрезден, каким был раньше.
Это подразумевало боль.
Много боли.
Мантия заглушала боль и в сломанной руке, и в других местах тела, но стоило мне потерять с ней связь, как на мозг сразу обрушилась лавина мучительных ощущений. Я закричал, забился, перехватывая руками кисть геносквы и пытаясь отпихнуть от себя его руку с гвоздем. Это было примерно то же, что опрокинуть жилое здание. Он даже не шелохнулся.
Геносква нависал надо мной, огромный, серый, вонючий, пихая свою противную рожу мне прямо в лицо и тяжело дыша. Пахло от него кровью и гнилым мясом. Когда он заговорил, его бас прозвучал на удивление ровно.
Считай это дружеским предупреждением, сказал он, с резким, каким-то неприятным оттенком в голосе. Я не один из этих плаксивых Лесных человечков. Еще раз заговоришь при мне об этом травоядном любителе сношаться с сурками, Речных Плечах, и я сожру твои потроха прямо у тебя на глазах.
Уф, был мой ответ. Пространство вокруг вращалось, словно в каком-то паршиво снятом кино про отходняк после пьянки. Кхм.
Гвоздь, похоже, отнял часть силы и у сережки Мэб. Кто-то вбил мне по свае в каждый висок, и почему-то я потерял способность дышать.
Геносква резко отступил от меня, будто я был чем-то недостойным его внимания. Он повернулся к остальным, а я отчаянно вцепился в торчащий из груди гвоздь.
Вы, обратился он к сидящим за столом. Делайте, что говорит Никодимус. Или я вам головы поотрываю.
Он сложил свои огромные лапищи, и я заметил, какие у него до отвращения грязные ногти.
Я здесь уже два дня, а никто из вас даже не заметил меня. А вчера ходил за вами по городу. И там меня никто не увидел. Не станете делать свою работу и, где бы вы ни были, вам от меня не спрятаться.
Компания за столом тупо уставилась на него, потрясенная и притихшая, и я понял, что мои попытки подорвать авторитет Никодимуса пошли прахом.
Геноскве, видимо, понравилось произведенное впечатление. Он подошел к загону, выдернул оттуда козу, спокойно, невозмутимо, словно это была закуска в баре, а не бедное животное, отчаянно пытающееся избежать своей горькой участи. Одной рукой сломал козе шею и вдруг исчез, даже быстрее, чем появился.
Через секунду Кэррин уже была возле меня, схватила гвоздь своими маленькими, но сильными руками но, о боже, как это было безумно больно! Я начал терять сознание.
Не пора ли нам подкрепиться, сквозь туман услышал я голос Никодимуса.
Ухожу, ухожу.
Меня нет.
Глава 23
Давненько я не бывал в этом месте.
Это было ровное пустое пространство пола, огромного и открытого. Звуки не отдавались эхом, словно здесь вовсе не было стен, чтобы от них отражаться. Я стоял в круге света, хотя и не мог разглядеть над собой ни одной лампы.