Я ознакомился, сделал тебе копию. Почитаешь потом. Нападение произошло во время дождя. Нет ничего для нас полезного ни частиц, ни ДНК, все смыто.
Но вторую он трогал, прикасался к ней, заявил полковник Гущин. Нажал ладонью на грудь и обвел контур красным маркером, пометил ее. Что с экспертизой?
Сразу проверили на образцы ДНК, ничего. Сиваков вздохнул. В перчатках он ее касался. А ты думал что? Он ее голой ладошкой погладил по груди и нарисовал свою фигню? Нет, Федя, не жди от душителя подарков и ошибок.
Нарисовал Клавдий Мамонтов снова вспомнил о покойном муже Гулькиной художнике Авессоломове. И о ее сыне Кирюше. В их семье рисовали Линялое граффити на заборе дачи, оставленное Юрием Авессоломовым, словно маркер, знак, чтобы дом легче было найти
А что с субстанцией внутри контура? Готово исследование? осведомился Гущин.
Нет пока еще. Эксперты мне сказали, что какие-то сложности у них, ответил Сиваков.
Троечники анализ спермы разучились тестировать?
Я не знаю. Мне утром лишь буркнули по телефону, что назначили еще биохимическую экспертизу в довесок. Тебе потом как большому начальнику все доложат, Федя. А ты со мной выводами поделишься. Сиваков вооружился страшным на вид хирургическим инструментом и склонился над трупом Гулькиной.
Знака в форме обведенной ладони на ее груди теперь не было видно из-за зияющего разреза распила. Макар подошел вплотную к столу. Он наблюдал за работой Сивакова с нескрываемым восхищением.
Прошел час. Затем еще сорок минут.
Полковник Гущин держался, наблюдал, но лицо его побледнело.
Клавдий Мамонтов сконцентрировался на трупе почтальона Сурковой. Ее уже вскрывали, исследовали. Окоченевший в холодильнике морга труп выглядел жутко.
Разрезанная одежда второй жертвы в тех двух черных пакетах, деловито повествовал Сиваков, не прекращая работы. А в синих пакетах одежда первой жертвы. С ней душитель не манипулировал. Он не разрезал носильных вещей, не раздевал почтальона Суркову. В самом большом пакете ее почтовая сумка. И подробная опись, все протоколы.
Несмотря на некоторые несущественные различия, как ты считаешь у нас единый почерк вырисовывается? задал полковник Гущин один из самых главных и важных вопросов.
Один. Только идет по нарастающей, по восходящей, тихо ответил Сиваков. Придумывает сам для себя фишки, новые развлечения. Удушение имитация полового акта, налицо откровенный сексуальный подтекст. С первой жертвой он самоудовлетворился и не оставил следов. А вот со второй уже не смог удержаться. Перевозбудился от ее конвульсий во время асфиксии, спустил прямо на нее и дал нам улику против себя.
То есть у нас уже серия? Он серийник?
Именно. И только начинает входить во вкус. Сиваков помолчал. Что день грядущий нам готовит, Федя, в связи с новым маниакальным уродом?
Какой он, по-твоему? Какого примерно возраста? спросил Гущин.
Если отталкиваться от жертв Обе они зрелые. Первой за пятьдесят, второй шестьдесят четыре. Следовательно, душитель явно не юноша зеленый, не тинейджер Где-то примерно от двадцати восьми до пятидесяти ему, Федя. Сиваков поправил маску. Повторяю, у нас классика жанра. Типичный душитель. Использует пока что веревки, но, может, дойдет и до чулок и косынок шелковых Вполне вероятно он импотент. Задрот с кучей сексуальных фобий и фантазий. Физически он крепкий должен быть, судя по первой жертве. Женщина-почтальон крупная, полная. Напасть на нее сзади и задушить совсем не просто для слабого человека. Вторая жертва, Гулькина, тощенькая и миниатюрная. С ней у него меньше возни возникло, но он, как я уже и сказал, подстраховался, прихватил с собой что-то вроде дубинки. И усовершенствовал способ удушения в положении лежа без плотного контакта.
А время их смерти? Полковник Гущин забрал с рабочего стола копии заключений судмедэкспертизы.
У почтальона на момент обнаружения около двадцати часов. Но я опираюсь на мнение местного судмедэксперта и сам это ни подтвердить, ни опровергнуть сейчас, через полтора месяца, не могу. У второй жертвы на момент обнаружения примерно два часа.
Ее нашли на пешеходной тропе около пяти, полковник Гущин глянул на Макара. Тот кивнул утвердительно. Значит, где-то между двумя и тремя часами пополудни.
На солнцепеке цветы быстро завяли, объявил Сиваков. Солнце их высушило.
Цветы? полковник Гущин нахмурился. А, ты о том, что он ей в рот засунул и на лобок насыпал? По ним что-то конкретное есть?
Предварительные выводы. Определили вид растения. Задрот наш сорвал, что рядом с трупом ему попалось. Посмотри сам в заключении. Сиваков с головой ушел в свою работу, ему было не до цветов.
Полковник Гущин кивнул Клавдию Мамонтову:
Ты без перчаток и ничего не трогал в прозекторской, а у меня перчатки, пардон, в крови, я же тело осматривал Пролистай заключение и покажи нам.
Клавдий отыскал среди копий заключение эксперта. Макар тоже заглянул в бумаги.
Heracleum sosnovskiy, Федор Матвеевич, прочел Клавдий Мамонтов. Царство: растения, отдел Цветковые, класс Двудольные, семейство Зонтичные, Сельдерейные. Пишут произрастает в Подмосковье, обычен для лесной и лесостепной полосы.
Борщевик Сосновского. Макар, изучавший латынь в английской школе и в Кембридже, перевел название растения. Паразит. Его все клянут сейчас. И к тому же ядовитый. Но цветет красиво. Белые пышные зонтики.
Клавдий Мамонтов вспомнил соцветия в кустах и траве рядом с телом Натальи Гулькиной, он еще про себя тогда назвал их «дудником». Однако название растения, которое душитель засунул в рот женщине, осыпав им ее полуголое тело, борщевик.
В заключении написано, что на момент обнаружения тела давность срыва соцветий более семидесяти двух часов. Пожухшие, высохшие, прочел он дальше в предварительном исследовании.
Солнцепек, жара, они просто завяли, констатировал Сиваков. В зное все дело. Давность смерти Гулькиной два-три часа, зонтики душитель сорвал после убийства. Использовал как знак и украшение. Коллеги ошиблись насчет семидесяти двух часов.
Глава 11
Дела почтовые
Прозекторскую полковник Гущин, Клавдий Мамонтов и Макар покинули в три часа дня. Они разделились Клавдий и Макар сразу отправились в Воеводино, на Оку. А полковник Гущин лично решил отработать все, что есть по почтальону Алле Сурковой.
В кабинете патологоанатома, примыкавшем к прозекторской, они вместе с Сиваковым еще раз тщательно осмотрели одежду почтальона. Форменная синяя почтовая куртка-ветровка, черные брюки, застиранный хлопковый джемпер, нижнее белье, носки и резиновые боты. За полтора месяца, прошедших с момента убийства, одежда в пакете для вещдоков заскорузла, от нее несло плесенью. Мертвая Суркова почти сутки пролежала в кустах под дождем, на мокрой раскисшей земле. Однако одежда действительно оказалась целой, неповрежденной. Душитель с вещами жертвы не манипулировал.
Полковнику Гущину прислали из Чеховского УВД по электронной почте часть материалов уголовного дела по Сурковой и они с Сиваковым внимательно рассмотрели фотографии с места убийства в каком точно положении находился труп почтальона. Первая жертва лежала на боку. Скрюченные пальцы сжаты, полны травы, видимо, в агонии она царапала землю и рвала растения рядом с собой. Однако никаких цветов на ее лице и форменной куртке полковник Гущин на фотографиях не увидел.
Затем он осмотрел почтовую сумку, сверился с описью квитанции о получении пенсий и пособий, пачка газет и два журнала литературный и исторический, а также несколько рекламных буклетов в конвертах с адресом дома-музея Мелихово.
Из личных вещей потрескавшаяся пластиковая косметичка с пудреницей и дешевой помадой, расческа, две коробки лекарств желудочные, для улучшения работы желчного пузыря и БАД для печени, как определил патологоанатом Сиваков, кошелек в нем проездной на автобус, служебное удостоверение, карта Сбербанка и наличные в размере тысячи рублей.
К описи сотрудники местной полиции приложили рапорт почтовое отделение дважды обращалось с запросом с просьбой вернуть квитанции о получении пенсий и пособий для своей отчетности. А вот личные вещи покойной остались невостребованными.
Полковник Гущин связался с участковым, обслуживавшим территорию, и вызвал его к себе. Сверился с домашним адресом Сурковой в рапорте оперативников та проживала в Рабочем поселке, позвонил начальнику местного отделения полиции, чтобы тот подключил участкового, обслуживающего адрес проживания убитой, труп которой родственники фактически бросили в морге.
Параллельно он ознакомился с рапортом о проверке мобильного Сурковой. Его нашли в кармане форменной куртки. Убийца телефоном не заинтересовался. В рапорте значилось, что мобильный находился в нерабочем состоянии: из-за дождя под лежавший на боку труп натекла лужа, и карман непромокаемой куртки не спас мобильный от попадания влаги. Но телефон все равно направили на исследование, чтобы попытаться извлечь информацию. Полковник Гущин позвонил чеховскому эксперту за солидный срок, прошедший с момента убийства, наверняка готовы результаты. Однако эксперт его не особо обнадежил. Мобильный полностью пришел в негодность из-за влаги. Перечень звонков на номер запросили, и он поступил от оператора связи. За истекшие полгода он насчитывал порядка четырехсот пятидесяти входящих номеров. И практически на каждый Суркова отвечала.
Мы до сих пор проверяем по списку, сообщил эксперт. Она не страшилась мошенников, охотно общалась, перезванивала сама рекламщикам, любому спаму. Большая часть номеров из категории спама. Есть еще два номера ее почтового отделения, частые регулярные взаимные контакты с коллегами и начальством. Служебные дела почтовые.
А ее родственники? спросил Гущин нетерпеливо.
Мы проверили двести пятьдесят номеров, еще двести осталось, уж такой она гиперактивный абонент, ответил эксперт. Я связывался с участковым насчет ее близких. Он ответил: есть проблемы. Какие не уточнил.
За полтора месяца не удосужился выяснить и помочь вам? полковник Гущин раздраженно хмыкнул.
Если бы телефон не вырубился от воды, мы бы сами начали с «контактов» и узнали номера людей ее ближайшего круга. Деликатный эксперт не желал в разговоре с большим главковским начальником подставлять нерадивого коллегу-участкового.
Ладно, продолжайте работать по списку, держите меня в курсе, подытожил полковник Гущин.
В управлении полиции его уже ждали и тайно готовились гроза из главка нагрянула! Явился участковый из Трапезникова. Он ждал Гущина возле дежурной части. Полковнику выделили лучший кабинет явно чтобы задобрить, соломки подстелить. На столе сиротливо лежало тоненькое уголовное дело не густо материалов собрали по убийству почтальона. Полковник Гущин пролистал его помимо копий, что присылали ему на электронку, он всегда предпочитал работать с подлинными процессуальными документами. Однако и дело его не особо порадовало.
Полтора месяца, воз и ныне там, объявил он оперативникам и участковому. А в Сарафанове, не столь уж далеком от вас, еще один случай нападения на женщину. И опять удушение веревкой.
Мы нападение на Суркову идентифицировали как убийство с целью ограбления. Она ж почтальон, за всех ответил трапезниковский участковый в летах, ровесник Гущина, седой, кряжистый, по виду бывалый и флегматичный.
Я в курсе, Гущин кивнул, чего вы здесь себе навоображали и наработали за полтора месяца. Но факт в том, что ее задушили, но не ограбили. И кошелек ее цел, и деньги, и карта.
Денег в кошелке с гулькин нос, карта Сбербанка без ПИН-кода обычному налетчику не нужна, кибермошенники картами промышляют. Участковый не боялся грозного полковника Гущина и умел постоять за себя и сплоченный полицейский коллектив местных. Его, по нашему мнению, интересовали пенсии, наличка. Где-то порядка ста тысяч, а порой и больше налом, купюры, резинкой банковской перетянутые. Я то есть мы с опергруппой сочли, что нападавший сумку почтовую проверил, но денег в ней не нашел. Дни, когда почтальон на дому своих подопечных посещает, определенные. Но в мае порядок меняется из-за праздников. На Сурковой форменная одежда, сумка почтовая. Моя то есть наша основная версия заключалась в том, что ее выслеживали и подстерегли с целью ограбления. Только вышла накладка непредвиденная. Суркова большую часть пенсий и пособий уже успела раздать.
Какая еще накладка? полковник Гущин созерцал участкового сквозь очки.
Тонкости почтовиков. Давайте проедем в здешнее отделение, Федор Матвеевич, они вам сами объяснят. Чтобы вы нас бездельниками и дураками не считали, мятежно возвестил участковый. Мы сразу с коллегами маршрут ее досконально для себя составили, изучили подробно. У меня карта, план, он достал планшет и начал неловко тыкать негнущимся пальцем в экран. Ее обычный многолетний маршрут. Точнее, фрагмент его. Добралась автобусом до Трапезникова, дальше явилась по адресу к двум пенсионеркам в Шлехове, вручила пенсии, забрала квитанции. Затем пешком отправилась в деревню Зуйки, но там сейчас дачи сплошняком. Адрес проживания еще одного клиента он инвалид. Вручила ему пенсию. Из Зуйков пешком мимо Трапезникова на автобусную остановку к автотрассе, участковый водил пальцем по карте. Весь путь пролегает в основном по густонаселенной местности дачи, проезжая дорога сельская, вдоль нее магазины «Садовод», «Все для дома», продуктовый, перечислял он. А вот здесь она всегда сворачивала в поле и срезала большой участок до автобусной остановки напрямик через луг и рощу. Единственное тихое, безлюдное место на всем ее маршруте лесополоса с кустами в трехстах метрах от шоссе. Если ее выслеживали специально, то здесь и подстерегли и напали.
А куда она направлялась? Куда хотела ехать на автобусе? полковник Гущин изучал карту в планшете.
В Мелихово, в сам музей. Газеты и журналы она туда всегда отвозила, а также обычно и всю их корреспонденцию посылки, бандероли. Но в день убийства ни писем, ни бандеролей не было, только печать.
А после музея-усадьбы она обычно возвращалась в почтовое отделение? уточнил полковник Гущин.
Нет. Снова садилась на автобус в Нерастанном и добиралась до следующей после дома отдыха Лопасня остановки. Дальше шла пешком по маршруту ее подопечные жили по шести адресам. После выплат садилась на автобус и возвращалась на почту, а если запаздывала, то к концу рабочего дня сразу домой отправлялась, показывал на карте участковый. Однако в тот день, 20 мая, ей до Лопасни уже не имело смысла добираться. Проедемте на почту, они вам свои тонкости объяснят сами. Что да почему пошло не так в тот день.
Хорошо, на почту, скомандовал полковник Гущин.
Сели в патрульную машину. Через четверть часа оказались на месте.
Мы все до сих пор потрясены смертью Аллы, сообщила полковнику Гущину начальница почтового отделения пожилая, болезненного вида женщина, кутавшаяся в шерстяную кофту поверх форменной робы, несмотря на жаркий летний день. На почте работал кондиционер. И полковник Гущин сразу сильно закашлялся.