«Наверное, после лицезрения столь ужасного маникюра моя стрессоустойчивость значительно увеличилась», пронеслось в голове.
Попытка приободрить себя в этой странной, пугающей и непонятной ситуации провалилась, но и что делать дальше, я тоже не понимала. Не придумав ничего лучше, решила вновь посмотреться в зеркало. Почему-то показалось, что это крайне важно.
«Брр, что за волосы, содрогнулась я от лицезрения мерзких сосулек на голове. Только не говорите, что всё это время неприятный запах пота, немытого тела и грязных волос исходил от меня? Ну пожалуйста!»
Меня всю перетрясло от омерзения, а следующая мысль заставила замереть и внимательнее всмотреться в зеркало.
«Что?! Почему у меня чёрные волосы?! Я же всегда была русой! Что происходит? Их тоже инопланетяне перекрасили? Или пересадили?» недоумённо подумала я, а затем шокировано, не обращая внимания на боль в рёбрах, подняла майку и осмотрела низ живота. То место, где у меня должен был находиться небольшой шрам после операции по удалению аппендицита. Должен был! Но его не было! Как и моих честно отработанных в тренажёрном зале кубиков пресса!
Я с надеждой положила руки на тощую девичью попу, где ещё недавно находились накачанные ягодицы, и поражённо замерла. В голове словно бомба взорвалась, в ушах появился неприятный звон и накатила слабость, из-за которой я покачнулась и едва не упала. Благо успела ухватиться сначала за скрипнувшую тумбочку, а затем и за кровать, на которую я машинально залезла и накрылась одеялом.
«Что со мной происходит? Как такое возможно?!» дрожа от переизбытка эмоций, думала я, свернувшись в позу эмбриона.
В прострации и обдумывании ситуации я находилась почти до самого утра и лишь после того, как из коридора стали доноситься какие-то звуки, забылась тревожным сном, где меня уже вовсю заждались кошмары.
В них я была не счастливой двадцатисемилетней молодой женщиной, имеющей любящего мужа и прекрасную дочь, а одинокой и забытой всеми девочкой Наташей, жизнь которой состояла лишь из тоски, боли и безнадёжности.
Досмотреть сон я не успела, свет в палате включился, и в неё вошла невысокая дородная женщина с отпечатком недавнего сна на лице и с какими-то листами в руке.
Девочки, подъём. Завтрак через час. Не забываем, что после него нужно зайти за таблетками на пост, сказала медсестра на удивление приятным голосом и тут же, поморщившись, добавила.
Фу! Верка! Это что за перегар? Опять режим нарушаешь? Живо лезь наверх и открывай фрамугу, чтобы проветрить! Здесь же дышать невозможно! Или хочешь, чтобы тебя за нарушение режима выписали?
А что сразу Верка! обиженным тоном сонно протрубила вчерашняя хамка, скрипя пружинами кровати и перешла в наступление. Это, вообще-то, наша наркоманка так воняет! Мерзость полнейшая! Зачем её к нам подселили?! Ей же шестнадцать лет! Несовершеннолетняя! Пусть в детское отделение идёт!
Ты ещё меня поучи, куда и кого класть. У нас травма совмещённая, вообще-то, нахмурилась медсестра и бросила на меня недовольный взгляд. Хотя ей, конечно, помыться бы не мешало.
Она что? И правда наркоманка? с интересом спросила еще одна пациентка, едва сдерживая зевок. Я думала, ты это вчера для красного словца добавила.
Я?! искренне возмутилась Верка, грохоча оконными рамами. Да я всегда за базар отвечаю! У кого хочешь спроси!
Да просто она ж дитё ещё! словно оправдываясь ответила женщина. Сама ж говорила, что шестнадцать лет всего! И что? Скажешь, уже наркоманка?
А ты что, её исколотые руки не видела? вопросом на вопрос ответила Верка.
Когда успела бы? удивилась соседка. Её ж только под вечер принесли. Да ещё и с таким страшным лицом, что я больше ни на что смотреть не могла.
«Неужели они говорят обо мне?» внутренне похолодела я.
Это ещё что! тоном человека, которому известно что-то недоступное другим, сказала Верка. Мне Петрович по секрету сказал, что её вчера со второго этажа выбросили. Представляете?! Прямо под ноги скорой! В одних только трусах и майке! Ну вот в тех самых, в которых она сейчас!
«Из окна?» поразилась я, а затылок тут же пронзила острая боль. Казалось, что нужное воспоминание сейчас появится в моей голове, и я сумею проверить подлинность сказанных слов, но помешала Веркина соседка, которая крайне заинтересованным тоном спросила:
Так может, она вовсе голой была? А мужикам просто неудобно было в этом тебе признаваться?
«А у нас в палате, оказывается, не одна сучка, а сразу две, сделала себе пометку я. И непонятно, кто страшнее. Прямая и туповатая Верка, или её явно более хитрая и коварная подружка».
По тому, как неизвестная запросто вела себя с любительницей выпить, я сделала вывод, что они примерно одного возраста, а в следующую секунду и узнала её имя.
Светка, врать не буду. Не знаю. Может, они действительно пожалели побитую девку. Какая-то слишком уж мужская у неё майка, согласилась Верка.
О-о-о, протянула соседка довольным тоном. Так получается она не только наркоманка, но и торговка передком? Она же не случайно в чужой квартире голой оказалась? Не просто же так? Правильно я говорю?
«Только не это, только не это, про себя молила я непонятного кого. Еаркоманка и проститутка в шестнадцать? Разве можно опуститься ниже?»
Не, ну ты что! Она не такая! внезапно стала на мою защиту Верка. Торговать собой тоже нужно уметь, а ты её видела?! Это ж чучело самое настоящее! Ей только наркоманы не побрезгуют.
«Вроде и оскорбила, но почему-то совсем необидно», с облегчением подумала я, а Светка всё не желала успокаиваться:
Ну если раздетая была, то не побрезговали. Правильно я говорю?
С этим спорить не буду, тоном знатока произнесла Верка. Не удивлюсь, если сама за дозу отдалась. А потом кайфовала, когда её по кругу пускали!
«Наркоманка! За дозу! По кругу! с ужасом повторяла я страшные и чужеродные для себя слова и чувствовала, как что-то внутри меня разрывается на части. Нет! Это не я! Не могу быть я! Я не такая!»
Пху, на тебя! Прости, Господи! вдруг вступила в разговор лежащая напротив меня старушка и, перекрестившись, довольно жёстко сказала: Да чему ты радуешься, морда сивушная?! Что у девочки судьба теперь поломана?! Ты лицо её видела?! Если непотребство и было какое, так явно против воли!
Глафира Павловна, покачала головой Верка и снисходительно добавила: Вы уже просто человек пожилой, и не знаете, как у них там бывает. Они сначала одним шприцом на всех уколются, а потом давай сношаться. И раны не помеха. Ведь, как это, под кайфом!
Говоришь так, словно сама их пробовала, поджала губы старушка, специалист.
Так я по телевизору видела. Там про таких много чего показывают, тут же отбилась от обвинений Верка и с видом оскорблённой невинности добавила: И вообще! Если что-то не нравится, то могли бы и раньше остановить, а не слушать моё мнение.
Да, поддержала хриплую Светка. Правильно она всё про эту девку говорит. Наркоманки они такие. Она за дозу ноги раздвинула, а её попользовали и как закончили, так из окна и выкинули. За ненадобностью.
А вот не правы вы, бабы, вдруг сказала так никуда и не ушедшая медсестра, которая почему-то оставалась в палате и слушала разговор. Она ж голая и побитая приехала. Дежурный сразу полицию вызвал и начал проводить медицинское освидетельствование на предмет изнасилования.
И? жадно подалась вперёд Верка. Было что или нет?
Нет, сказала медсестра и в ответ тут же раздались какие-то даже расстроенные вздохи.
Такую историю испортила, поцокала языком Верка.
«Не было ничего! Не было! облегчённо думала я, ощущая, как с души словно сваливается огромный камень, на месте которого тут же появляется дикое раздражение на этих сплетниц. Вот же мымры! Как они вообще могут расстраиваться из-за подобного?!»
Но, вновь привлекла к себе внимание медсестра каким-то торжественным тоном, она рассказала следователю, что её хотели изнасиловать. Долго избивали, а она раз и из окна сиганула. Представляете?
Матерь божья! перекрестилась старушка. Со стороны остальных женщин раздались удивлённые вдохи, а я сама прониклась к Наташе некоторым уважением, хотя у меня шла голова кругом от произошедшего.
Не ожидала, произнесла Светка и тут же подначила Верку: Может, она и не такая пропащая, как ты говорила?
На это заявление невзлюбившая меня любительница чего покрепче крайне обидно рассмеялась.
Вот вы, бабы, доверчивые! Я не могу! Вам, что не скажи, то вы за чистую монету примите! Это же всё с её слов! Думаю, эту страхолюдину просто не захотел никто. Она дозу не получила и выбросилась из окна. А потом она полиции соврала, чтобы её пожалели, а тех мужиков наказали. Я ж её, сучку, как облупленную знаю! Это ж, можно сказать, соседка моя. Из двадцать пятой квартиры. Она в одиннадцатый класс второй школы ходит. Парень у неё имеется. Он такой же нарик, только лет на семь старше. Уколются они своим шприцом и валяются где ни попадя. Слюни пускают. А как у него ломка начинается, так он мрачный ходит и колотит её. А эта малолетняя подстилка вместо того, чтобы уйти, бегает за ним следом и дозу выклянчивает. А вдруг даст?! Пху на неё!
А ты, Верка, как будто другая! недовольно сказала старушка. У посторонних соринку в глазу рассмотришь, а у себя бревно не заметишь!
Ты меня с ней не сравнивай, носорогом взревела хрипатая. Что у нас может быть общего?!
Зависимость! отрезала собеседница. У тебя алкоголь, а у неё наркотики. И муженек тебя также постоянно колотит, как похмелиться не дашь. Или, может, напомнить, кто тебе ногу сломал? Или с чем ты в прошлый раз здесь лежала?
Зато я не наркоманка! с видом возмущённой невинности воскликнула Верка. Я в любой момент могу пить бросить! А она нет!
Хе-хе-хе, не сдержавшись, искренне рассмеялась старушка. Так же муж мой первый говорил, а потом молодым от цирроза помер.
Ох, бабы! Заговорилась я с вами! У меня ж дел ещё! вдруг воскликнула медсестра, и выбежала из палаты.
Получившая неожиданный, а главное, справедливый отпор Верка обиженно молчала. Женщины тут же переключились на другую тему и стали обсуждать хороших мужиков, которых загубила водка. А я обдумывала услышанные слова, которые выступили катализатором, открывшим мне ворота к некоторым обрывкам воспоминаний, содержащихся в этой голове.
Я словно со стороны увидела брошенную и одинокую девочку Наташу, которая жила вместе с ужасной бабкой и братом отца любителем приложиться к бутылке. Старуха была явно не в себе. Внучку не переваривала. Называла ведьмой, бесовым отродьем и частенько лупила без зазрения совести. В школе у неё тоже ни с кем не складывались отношения. Сначала сверстники не любили Наташу из-за отличной учёбы и старомодной некрасивой одежды, бывшей таковой даже по меркам их провинциального города, а затем за отсутствие гаджетов и её непохожесть на остальных. С каждым годом травля усиливалась, ведь дети поняли, что за одноклассницу некому заступиться. Поэтому маленькие волчата с удовольствием повышали самооценку за счёт издевательств над более слабой.
Когда из-за всего этого Наташа стала всерьёз задумываться о самоубийстве, в её жизни появился Артур. Молодой мужчина, который с ходу покорил сердце неопытной девицы несколькими комплиментами и приветливым отношением.
«Нет! Нет! Он хочет использовать тебя!» хотелось кричать Оле, видевшей всю сущность Наташиного избранника, который сначала влюбил в себя неприхотливую измученную одинокую девочку, потом воспользовался ей и мягко подтолкнул к наркотикам.
Ничего страшного не случится, шептал он ей на ухо. Это классно! Вот увидишь!
Дурой Наташа не была, она понимала, к чему приводят наркотики, но всё же настолько боялась вновь остаться одной в этом злом мире, что пошла на все условия близкого человека. Девочка не осознавала, что её просто хотят использовать. Ни о какой любви со стороны Артура и речи не шло.
Судя по обрывочным воспоминаниям, он дождался, когда у девчонки наконец начнётся ломка, привел Наташу в незнакомую квартиру и хотел расплатиться её телом за дозу или отдать долг.
Сначала у неё был шок и отрицание, она не могла поверить в произошедшее, а затем из глубины души поднялась такая боль, которая помогла не только побороть ломку, но дала силы сопротивляться. Наташа хотела убежать, но её перехватили и стали жёстко избивать. При этом, что особо ужасно, били трое. В том числе любимый человек. Дальше всё было как в тумане. В какой-то момент она отключилась от боли, а когда пришла в себя, то с неё уже стащили джинсы.
Девушка ногой оттолкнула в сторону одного из склонившихся перед ней мужчин и, пока остальные не успели среагировать, рванула сначала на приоткрытый балкон, а затем, пользуясь отсутствием остекления, и наружу. Она хотела сделать всё что угодно, лишь бы не попасть в руки этим мерзким уродам.
То, что воспоминания закончились, я поняла из-за потёкших по лицу слёз.
«Бедная девочка. Как она жила все эти годы? Как выдержала всё и не сошла с ума?! Ну почему?! Почему ей так не повезло наткнуться на такого мудака, как Артур? Она ведь могла уехать в другой город, стать студенткой, найти работу и познакомиться с хорошим парнем! У неё всё было впереди! Так нет, блин! Встретилась с уродом, который влюбил в себя девчонку, попользовал и решил продать другим. Сука! думала я, трясясь от ненависти к этому ублюдку. Только попадись мне! Только попадись!»
Заметив, как подрагивает под одеялом моё тело, женщины интерпретировали это по-своему.
Ломка, с видом знатока прокомментировала Светка. И куда её родители смотрят? Молодая же ещё! Как можно свою кровинку каким-то наркошам отдать?
А никуда, ответила Верка. Погибли они. Лет так семь назад. Бабка потом её к себе забрала. Хорошая женщина. Держала Наташку в чёрном теле, хотела человеком вырастить, но, видимо, мамашина наследственность взяла своё.
От словосочетания «в чёрном теле» меня вновь передёрнуло, и появилась череда новых воспоминаний. Бабка Виталина избивала внучку чем придётся по любому поводу. Называла мерзкой ведьмой и бесовским отродьем, но почему-то в детский дом не отдавала. Видимо, на опекунские деньги можно было неплохо выпивать.
Увиденное тянуло за собой всё новые и новые воспоминания. Отчего мои волосы вставали дыбом, по спине маршировали толпы мурашек, а голова шла кругом.
«Как это вообще возможно? Меня ведь зовут Оля! Мне двадцать семь лет! У меня есть дочка, муж, семья, любящие родители, которые воспитывали меня совсем по-другому! Как я оказалась здесь? В этом месте? В теле несчастной девочки Наташи? Это не моя жизнь! Верните меня назад!» кричала я про себя.
К сожалению, вселенной, или кто бы там ни перенёс моё сознание, было плевать на мольбы. Время шло, но ничего так и не изменилось.
Мелькнула спасательная мысль, что я могу просто находиться под наркозом, который подкидывает мне жуткие видения, однако, рёбра вновь прострелили резкой болью, и надежда на этот вариант пропала.
«В галлюцинациях таких ощущений не бывает, расстроено подумала я, а из глаз вновь покатились слёзы. За что мне всё это? За что?! Я ведь не сделала в жизни ничего плохого! Была добрым и отзывчивым человеком! Что теперь со мной будет? Как я дальше буду жить без своей Ульки?!»
Мысль о том, что моя малышка где-то очень далеко, доставляла мне чуть ли не физическую боль. А от невозможности увидеть её, обнять и поцеловать стало так горько, что я разрыдалась вслух, уже никого не стесняясь.