Да, кивнула я, внимательно осматриваясь по сторонам.
Больница за пределами палаты вызывала не менее гнетущее впечатление, чем внутри. Тёмно-серые потолки со старыми лампами. Крепкие много раз перекрашенные двери. Грязные, замызганные стены с обвалившейся штукатуркой и чуть ли не советские плакаты, информирующие пациентов о пользе гигиены и о способах правильного наложения шин при переломах.
На фоне царящей разрухи особенно выделялся находящийся в достаточно широком отнорке пост медсестры, который представлял собой современную модульную конструкцию из тёмно-коричневой ДСП. Он казался инородным предметом на фоне ужасных стен и потолка, которые здесь находились лишь чуть в лучшем состоянии, чем в том же коридоре.
Также тут отдельно располагался небольшой стол с выставленными на него приспособлениями для забора крови, два стула и довольно современная медицинская сумка фельдшера-лаборанта, стоящая на полу.
Садись, сказала женщина, занимая место во главе стола, а затем дождалась, когда я сяду, и взялась за дело.
Спустя примерно минуту я была свободна и как можно быстрее направилась в туалет.
«М-да!» первое, что подумала я, осмотрев небольшое помещение со старомодной, местами отсутствующей квадратной плиткой голубого цвета, и ощутив щедрую порцию хлорки, которую использовала уборщица для дезинфекции. В санитарном узле, как значилось на табличке, имелись: раковина для мытья рук; три деревянные кабинки, выкрашенные тёмно-серой краской и обеспечивающие приватность; а также огромное, почти во всю ширину стены окно с большим подоконником, на который женщины и ставили свои анализы.
Самое печальное для меня в данный момент заключалось в том, что две ближайшие к выходу кабинки были заняты, а свободной оказалась лишь третья, которая располагалась у окна и не имела одной перегородки. Получалось так, что с улицы частично открывался вид на человека, пришедшего сделать свои дела. Благо хоть, что сейчас утро и обзор ограничен, но вечером, подозреваю, ситуация меняется.
«Хорошо ещё, что отделение находится на втором этаже, думала я, заходя внутрь и закрывая защёлку. Было бы некомфортно занять место и обнаружить свои глаза на одном уровне с прогуливающимся по улице человеком».
Стараясь не смотреть на ржавый и страшный унитаз в виде чаши, я с трудом, из-за боли в рёбрах присела, сделала своё дело и уже другим взглядом посмотрела на подоконник, за который так удобно было держаться. Неожиданно я наткнулась на незамеченный ранее початый рулон туалетной бумаги.
«Вот так удача! обрадовалась я и, сжав находку, засунула себе её в карман, а затем, так и не открыв дверь, замерла. Блин. Её же, наверное, кто-то забыл? Она же чужая? Может быть, ребёнка какого-нибудь?»
Я достала рулон из кармана, посмотрела на него, а затем тяжело вздохнула и положила назад.
«Оставлю себе. Пока что у меня просто нет другого выбора, подумала я, чувствуя, как негодует внутри совесть. Вообще же пока ничего нет! Хорошо хоть тапочки и одежду какую дали».
Оставив анализы на подоконнике и помыв руки, я вышла из туалета. Совесть всё ещё продолжала ругать меня за малодушие и низость нравов, но громкий резкий звук заставил отвлечься от переживаний.
Ух ты ж ё-маё! уставился на меня возрастной усатый мужчина с небольшим пузиком, вышедший из палаты в коридор.
Заметив мой взгляд, он тут же нырнул назад, и до меня донёсся его громкий восторженный шёпот:
Мужики! А вы новую Квазиморду видели?! Ну с лицом отбитым! Ух и страшная же!
«Сам такой! обиженно подумала я. Мужчина ещё называется. Не мог промолчать или сделать вид, что всё нормально? Не понимает, что ходить с таким лицом это не личный выбор молодой девушки? Что его слова, вообще-то, ранят прямо в сердце? Сплетник старый!»
Пройдя чуть вперёд на запах еды, я вышла из травматологического отделения и оказалась в небольшом холле. Справа от меня размещалась широкая белая пластиковая дверь с приклеенной красной табличкой «Столовая», чуть ниже были закреплены два прозрачных кармана. В одном находилось меню на сегодня, а во втором график приёмов пищи.
Напротив разместилось другое отделение больницы неврологическое. О чём красноречиво свидетельствовала старая, но внушительная надпись над двухстворчатыми дверями.
Также в холле обнаружились: два лифта, один из которых предназначался для перевозки лежачих больных; выход на лестницу и разместившийся в углу кабинет сестры-хозяйки.
Завершив разведку, я на входе в столовую едва не столкнулась с пожилым седым дедушкой, голова и руки которого находились в постоянном движении, а затем, пропустив его, зашла внутрь. Данное помещение, несмотря на мои опасения, выглядело неплохо. Ровные, выкрашенные в жёлтый цвет стены, современные стенды с нормами довольствия, пластиковые окна, полтора десятка относительно неплохих столов, рассчитанных на четыре персоны, ну и стулья к ним.
Фу! Посмотри на неё! услышала я чей-то брезгливый детский голосок, и меня словно окатило помоями. Бомжиха какая-то!
За дальним столом обнаружились три девушки-подростка, которым было около пятнадцати, может быть, шестнадцати лет. Они были одеты в симпатичные костюмы, успели раскрасить лица вызывающим макияжем и держали в руках телефоны.
Бе-е! Она на нас смотрит! Меня сейчас вырвет! сказала вторая из них.
Бежим отсюда, а то ещё заразимся какой-нибудь чахоткой, предложила третья и они со смехом, более подходящим каким-то гиенам, чем симпатичным девчонкам, выбежали из столовой.
«Вот же мелкие сучки! Да сами вы бомжихи чахотные! Ну ничего! Дайте только время прийти в себя! Уверена, со своими знаниями я быстро приведу это тело в порядок. Тогда и поговорим!» думала я, трясясь от переполнявших меня эмоций.
А тарелки на мойку отнести?! услышала я злой крик какой-то женщины, подходя к открытой двери с биркой «Раздача».
Это помещение было разделено на две части. В передней располагались железные столы с несколькими массивными зелёными термосами, а в задней большие умывальники. Именно там сейчас стояла ко мне вполоборота полная женщина и скидывала остатки еды с тарелок в большое ведро.
Здравствуйте, вежливо сказала я. Можно позавтракать?
Раздача закончилась! недовольно ответила она мне.
Я Петр Фролова, быстро поправилась я. Из травматологии. Кровь сдавала.
Как же они меня все задрали! зло произнесла женщина, обращаясь непонятно к кому. Одни на процедуры ходят! Вторые кровь сдают! Третьи спят долго! Четвёртые не знают, куда нужно грязную посуду нести! Я вам что, официантка?! А?!
Она повернулась ко мне и вздрогнула, увидев кусок мяса, в которое превратилось моё лицо.
Э-э-э. Нет, ответила я, и живот тут же утробно заурчал.
Краше в гроб кладут, прокомментировала она, откладывая тарелку в сторону, и смилостивилась надо мной. Сейчас, подожди, я оставляла несколько порций как раз на такой случай.
«Чего же тогда на меня ругалась?!» с недоумением подумала я, но всё же кивнула, от сосущего ощущения в животе вновь закружилась голова.
Женщина появилась почти сразу и вынесла мне порцию непонятной подсохшей коричневой каши, одно яйцо и два ломтика свежего хлеба.
А чашка твоя где? Ложка? спросила она, поставив всё на ближайший стол.
Нету, опустила глаза я, ощущая очередной приступ неловкости, но быстро взяла себя в руки. Может, у вас что-нибудь найдётся? Я верну после выписки. Честно.
Знаем мы таких честных, проворчала женщина, но всё же сходила к себе и принесла железную чашку без ручки и алюминиевую ложку.
Спасибо вам большое, как можно более искренне сказала я и дрогнувшим голосом вновь добавила: Спасибо.
Первый раз в жизни я находилась в настолько затруднительной ситуации. У меня не было элементарных базовых вещей и даже возможности обратиться к кому-нибудь из близких за помощью. Ни к увиденной в воспоминаниях бабке, ни к её сынку доверия не было, как, впрочем, и к ублюдку Артуру. Странное и необычное чувство зависимости от милости чужого человека мне очень не понравилось, но, к сожалению, пока я не могла ничего изменить. Приходилось приспосабливаться и переступать через свою гордость.
Ешь уже! отмахнулась женщина и повелительно добавила: Потом, как закончишь, принесёшь мне тарелки с дальнего стола. Поняла?
Да, кивнула я и тут же набросилась на еду.
Каша оказалась незнакомой, очень странной на вкус и явно сваренной на воде. Только вот выбирать не приходилось, и я смолотила её в мгновение ока.
Первый раз вижу, чтобы сечку так быстро ели, прокомментировала увиденное женщина, а затем, пока я чистила варёное яйцо, принесла ещё одну порцию каши и хохотнула: Тётя Клава сегодня добрая.
Спасибо большое, обрадовалась я и расправилась с новой тарелкой так же быстро, как и с предыдущей. Затем пришла очередь яйца и разбавленного едва сладкого чая с двумя кусочками свежего хлеба.
Оставив закреплённые за собой приборы на столе, я отнесла свои тарелки женщине.
Когда придешь на следующий приём пищи, то заноси пустую тару через другую дверь, которая на коридоре. Увидишь, как делают остальные, сказала она мне.
Я кивнула, а затем подошла к дальнему столу, за которым недавно сидели девочки-подростки. Конечно же, убираться за ними мне совершенно не хотелось. С куда большим удовольствием я бы закинула эти тарелки с размазанной кашей им за шиворот. Однако меня об этом попросила местная работница, которая, несмотря на крик и внушительный вид, отнеслась к избитой девушке по-человечески. И чашку с ложкой дала, и лишней порции не пожалела, которая была очень даже кстати.
Осмотревшись, не видит ли кто, я взяла в руку чьё-то нетронутое яйцо, затем смела скорлупки, лежащие прямо на столе в одну из тарелок и отнесла всё это на раздачу, при этом успев закинуть добычу в уже свою металлическую кружку.
Спасибо вам большое. Я обязательно всё верну, ещё раз поблагодарила я за её приборы.
«И за то, что сказала убрать на столе, позволив мне раздобыть ещё одно варёное яйцо, подумала я, белок моему ослабленному организму лишним точно не будет».
Иди уже, поправляйся, отмахнулась она, а я, взяв новое имущество, направилась в палату.
Эй! Чучело! В холле у окна меня уже ждала знакомая троица симпатичных девушек, с уродующими их лица подленькими ухмылочками Так ты, оказывается, уборщица? Может, тогда у нас в палате уберёшь?
От сказанного они сложились в приступе хохота, искоса продолжая следить за моей реакцией.
Я, конечно, человек не конфликтный. Считаю, что лучший способ избежать проблем промолчать, что мне с этими девицами детей не крестить, поэтому и обращать внимание на их слова не стоит. Однако моя психика за сегодня выдержала столько сокрушительных ударов, что я всё же не справилась с эмоциями и, дождавшись, когда противный смех утихнет, ответила.
За свиньями не убираю.
Улыбки с лиц девчонок пропали как по волшебству.
Что ты сказала? нахмурилась самая рослая из них и, сжав кулаки, с угрозой добавила: Мне показалось? Или ты, уродина, назвала нас свиньями?
«Ну вот кто меня за язык тянул, тут же пожалела я о том, что не сдержалась и конфликт перешёл на новую стадию. Пусть бы и дальше поливали меня грязью, главное, чтобы руки не распускали! Это же глупые малолетки, которым нечем заняться! Которые со скуки решили развлечься, считая меня идеальным объектом для своих плоских шуток».
Она тебя игнорирует, подначивая подружку, сказала одна из тройки. Не считает достойной для разговора.
Чего молчишь? ещё больше разозлившись, спросила рослая и пошла на меня.
Предчувствуя очередную порцию возможных тумаков моё тело, не отошедшее от вчерашнего избиения, испуганно сжалось, а затем произошло что-то странное.
Время как будто бы замедлилось. Над идущей в мою сторону девушкой появилась какая-то необычная едва заметная дымка, которая, всё больше увеличиваясь с каждым мгновением, словно бы потянулась в мою сторону. Я машинально отступила и попробовала закрыться от неё, но рука задела странную субстанцию и по моему телу словно прошёлся небольшой поток смывающей боль энергии. Он был крайне мал, но из-за моего ужасного общего состояния казался ощутимым.
«Что это было?» поражённо замерла я, пытаясь идентифицировать новые ощущения, и машинально отметила, как остановилась только что напиравшая на меня малолетка. Она словно на невидимую стену напоролась.
Судя по растерянному лицу, девушка в мгновение ока успокоилась и потеряла всякое желание завершить начатое.
Эй, Даша?! услышали мы смешок от одной из подруг Ты её проучишь? Или так и останешься стоять на месте?!
На лице рослой появилось раздражение и злость, направленные уже не на меня, над ней вновь сформировалась дымка, до которой я, в целях эксперимента, дотронулась мысленно и попробовала притянуть к себе.
К моему удивлению, это получилось. Даша вновь успокоилась и быстро придумала рациональное оправдание своим поступкам.
Да ну её! Страшно эту безобразную уродину руками трогать. Может, у неё лишай какой-то? Или чесотка? Ещё заболею.
Или сифилис? предположила третья малолетка, и они с презрительными ухмылками обошли меня по большой дуге и двинулись в сторону неврологического отделения.
Я же всё это время продолжала стоять в испуганной позе и пыталась понять.
«Что это вообще было?!»
Глава 4
Так и не найдя объяснения только что произошедшему событию я в крайне пришибленном состоянии отправилась в палату, но у поста была перехвачена молодой, до тридцати лет, медсестрой со строгим лицом.
Фролова? спросила она, нахмурив брови.
Да, кивнула я.
Почему мимо проходишь и про таблетки не спрашиваешь? Лечиться собираешься вообще? добавила она недовольно.
Извините, задумалась, тут же покаялась я, вспомнив, что действительно слышала что-то про них, пост и завтрак. Можно мне получить таблетки?
Они у тебя на тумбочке, в пластмассовой крышечке. Сама выпьешь? Или мне тебя проконтролировать? задала она следующий вопрос, заставив меня мысленно поморщиться.
«Что за пассивная агрессия на ровном месте? Интересно, эта дама со всеми так разговаривает? Или только мне выпала такая честь?»
Медсестра продолжала смотреть требовательно, поэтому я всё же ответила.
Сама справлюсь.
Она кивнула и бросила мимолётный нечитаемый взгляд на мои волосы, напоминая, как я сейчас выгляжу, и заставляя смутиться.
Скажите, а мне можно где-нибудь здесь помыться?
Женщина некоторое время помолчала, ещё раз окинула меня внимательным взглядом, а затем достала с полки какой-то маленький ключик.
Душевая комната сразу за туалетом. Как помоешься, протрешь за собой пол, откроешь окно на проветривание и позовёшь меня, она достала из кармана телефон, посмотрела на экран и добавила: У тебя есть час, потом начнётся обход. Всё понятно?!
Да, спасибо, кивнула я довольно и, как могла, поспешила в палату за полотенцем.
«Мыться! Ура!»
Хорошее настроение, что не удивительно, обломала мне Верка, о которой я за всеми новыми непонятными событиями уже успела забыть.
О! Вы только посмотрите! Наша звезда вернулась! прохрипела она. Даже приоделась!
Как это ни странно, но Верка полностью соответствовала образу, нарисованному моим подсознанием. Это была короткостриженная неухоженная женщина лет пятидесяти, с болезненно худощавой фигурой, гнилыми и местами отсутствующими зубами, одутловатым землистого цвета лицом и жирной кожей.