Исчезновение девушки всколыхнуло Иркутск, город, может, и большой, но не настолько, чтобы не заметить пропажи молоденькой студентки. К тому же в памяти ещё была свежа кошмарная история «ангарского маньяка», сделавшего область «знаменитой» на всю страну, и его, разумеется, принялись немедленно приплетать во всех материалах, ставя управления ВД по Иркутску и области в весьма неловкое положение. Друзья Лиды, а она была девушкой общительной, забили тревогу сразу им, в отличие от полицейских, не требовалось время, чтобы убедиться в том, что девушка не «загуляла», они знали, что это не так. Новость об исчезновении быстро распространилась и оказалось, что иркутяне люди неравнодушные, не отмахиваются, мол, пропала и пропала, а готовые потратить своё время на помощь оказавшейся в беде семье. Через два дня город оказался обклеен объявлениями с фотографией Лиды, волонтёры ходили по всем районам и опрашивали людей, в надежде, что кто-нибудь вспомнит, что видел девушку, и даже полиция, покряхтев, тоже стала чем-то заниматься, однако результата её действия не принесли.
Ничьи действия не принесли результата.
Лида не нашлась.
Что же касается Аркадия, то эти дни стали в его жизни самыми напряжёнными. Лида преследовала его повсюду: смотрела с компьютерного монитора, с объявлений на столбах и стенах, а её имя постоянно звучало в разговорах. Лиду искал весь Иркутск, и Аркадий почти не спал, терзаемый мыслью, что волонтёры или полицейские в конце концов найдут человека, который вспомнит, как девушка садилась в его машину, и на пороге появятся не очень вежливые ребята в масках.
Какое уж тут «новоселье»?
Но всё обошлось для Аркадия. Свидетели не нашлись, следы девушки затерялись, а через две недели шум стих город признал поражение. Аркадий постепенно успокоился и довёл задуманное до логического конца. Но понял, что или он будет искать «особенных» женщин не когда захочется, а не чаще раза в год, а то и реже, и надеяться, что их исчезновение не вызовет в городе такого же шума, или он придумает, как не гадить там, где живёшь.
И он придумал.
Аркадий перестал искать «особенных» поблизости, охотился в других городах, чаще в Москве и Санкт-Петербурге, где проводил много времени по работе, зазывал жертву в Иркутск, после чего стирал из Сети все доказательства её приезда. Он это умел.
И иногда посмеивался, глядя, как особенных женщин пытаются найти там, где они жили
///
Никаких окон.
Ни окон, ни заложенных кирпичом проёмов там, где они могли быть. Ни намёка на них. А значит, это не цокольный этаж, а гораздо глубже. «Минус второй уровень», как сказали бы на паркинге. Скорее всего, так.
При этом Лера не могла объяснить, почему думала, что находится в подвале, а не в глухой комнате. В первую очередь, конечно, из-за отсутствия окон оказавшись в подобных помещениях, то есть оказавшись, как Лера, пребывая в бессознательном состоянии, человек машинально воспринимает их подземными. Во вторую, из-за отчётливого чувства тяжести, почти физически ощущаемого давления со всех сторон. Конечно, это чувство могло появиться из-за угнетённого состояния, в котором пребывала девушка пленение не способствует хорошему настроению, тем не менее Лера не сомневалась в том, что находится под землёй. Но Аркадия об этом не спрашивала.
Аркадий
Девушка по-прежнему называла похитителя так, хотя понимала, что это не его имя и он никогда не назовёт настоящее. А если назовёт, это будет означать, что их «отношения» подходят к концу. К финалу, после которого Аркадий отправится на поиски следующей «особенной», а она Она перестанет жить. И думала об этом Лера спокойно, даже обыденно привыкла. Первые два дня рыдала в голос, кричала, умоляла, обещала никому ничего не рассказывать, много раз повторила, что отец заплатит любые деньги за её освобождение и не станет преследовать И лишь к вечеру второго дня заточения поняла, что Аркадию плевать на крики и обещания. И уж тем более на деньги. Это не похищение ради выкупа или давления на отца. Всё намного хуже
Ей просто не повезло.
Весь третий день Лера пролежала молча, уткнулась в подушку и думала, иногда плакала, иногда проваливалась в забытьё. Утром четвёртого дня повела себя как смирившаяся девочка. Изо всех сил стараясь скрыть, что не стала ею. И Аркадия она всё реже, даже в мыслях, называла по имени, предпочитая использовать обезличенное «он». Не Аркадий, а человек без имени. Он.
Враг.
Враг, который хочет её убить. На четвёртый день эта мысль перестала вызывать у Леры ужас только холодную, тщательно скрываемую ненависть. И она сделала всё, чтобы явившийся на пятый день Аркадий остался очень доволен. Умений Лере доставало, а идеально притворяться она научилась ещё с первым своим мужчиной мальчиком из хорошей семьи, приятным во всех отношениях, но ничего из себя не представляющим в постели. Марк был старше на четыре года, до их знакомства встречался с несколькими девушками, однако, как почти сразу поняла Лера, опыт и умения не всегда достигаются количеством партнёрш, и даже ей, тогда совсем ещё молоденькой девчонке, через пару месяцев стало с Марком откровенно скучно.
«Зато притворяться научилась», шутила она потом.
С Аркадием скучать не приходилось он был отчаянно, как-то идеально хорош в постели. Но теперь их близость не доставляла девушки того наслаждения, что раньше. Обстановка не располагала.
Отвратительная, надо сказать, обстановка.
Похититель держал девушку в маленькой, не более шести квадратных метров, комнате, в которой едва помещался широкий топчан: язык не поворачивался назвать это ложе «койкой» и уже тем более «кроватью». Одежду предлагалось бросать на пол. А напротив единственной и всегда запертой двери, стоял главный источник унижения Леры ведро с крышкой. Крышка прилегала плотно, но, когда её приходилось открывать, девушку едва не рвало от запаха, а на глазах выступали слёзы.
У изголовья, естественно, на полу, хранились газетный кулёк с сухим собачьим кормом и пластиковая бутылка с водой. Кулёк пополнялся, бутылка менялась. От растоптанной гордости было горько и на душе, и во рту.
Кроме запертой двери девушку удерживала тонкая, но очень прочная цепочка. Одним концом она крепилась к «браслету» на левом запястье Леры, другим цеплялась к стальному тросику, который проходил под потолком и исчезал за дверью.
«Ты здесь не первая, так что поверь система удержания проверена неоднократно, сказал Аркадий, когда она очнулась и нашла себя в «конуре». Всем кажется, что если приложить усилия, то можно выдернуть тросик, но это не так. Порвать его невозможно, а крепится он к проложенным в стенах трубам с ними ты точно ничего не сможешь поделать. Никто не сможет сил не хватит. Единственный выход удавиться. Я серьёзно. Не стану рассказывать, как это сделать, но длина цепочки позволяет покончить с собой. Однако, на мой взгляд, нет ничего глупее, чем добровольно лишить себя жизни».
С этим Лера была полностью согласна и, поигрывая цепочкой то натягивая, то ослабляя её мысленно пообещала Аркадию, что убивать себя не станет. Во всяком случае, до тех пор, пока не попытается убить его.
* * *
Я до сих пор под впечатлением, с улыбкой призналась Света. Сейчас, конечно, поутихло, эмоции не такие яркие, как сразу после концерта, но всё равно переполняют. Было очень круто.
Я знал, что тебе понравится, рассмеялся Шумахер.
Спасибо вам.
Ерунда.
Неделю назад они с Бочкой организовали Свете и Ляпе поход в ночной клуб на популярную столичную группу. Причём выступление было не заурядным концертом, а закрытой вечеринкой «для своих», и после выступления музыканты вышли «в люди» общаться, фотографироваться, делиться яркими подробностями богемной жизни. Для Шумахера и Бочки в подобных мероприятиях не было ничего необычного, а их неизбалованные знакомые чувствовали себя побывавшими на другой планете и считали тот поход главным событием лета. А может, и года.
Но если Свете понравился именно концерт и возможность запросто поговорить со столичными гостями, то Ляпу гораздо больше обрадовало приглашение на вечеринку «для своих». Ему льстило внимание богатых приятелей, и он мечтал со временем войти в их круг: ездить на дорогой тачке, иметь дом за городом, проводить утро буднего дня в известной кофейне в центре города и никогда не думать о деньгах. И ради того, чтобы стать своим, молодой человек был готов на многое.
Ведь речь шла о его жизни.
Какие планы на выходные? перешёл к интересующей его теме Шумахер.
Тем не менее вопрос он задал небрежным тоном, не показывая, что ответ для него очень важен.
Пока не знаю, подыграл ему Ляпа, который был прекрасно осведомлён, о чём идёт речь. Есть предложения?
Света вопросительно подняла брови, но промолчала.
Мы с Бочкой планируем вечеринку, но очень закрытую, медленно ответил Шумахер, выделив голосом слово «очень».
Звучит интригующе, обронила Света.
У нас с друзьями есть одно увлечение, продолжил Шумахер. Эдакий косплей не для всех, с помощью которого мы вносим в жизнь некоторое
Разнообразие, подсказал Бочка.
Спасибо, улыбнулся Шумахер.
Частный карнавал?
Можно сказать и так.
Не знаю протянула девушка, переводя взгляд на Ляпу.
Тот пожал плечами:
Почему нет?
Света поджала губы. Судя по всему, она ждала от парня совсем другого ответа.
На тот случай, если ты подумала что-то не то, сразу хочу предупредить мы уже давно не дети и неприятностей не ищем, вновь выступил Бочка. Все наши вечеринки проходят строго на добровольной основе. Только так и никак иначе.
А на первый раз у вас будет гостевой пропуск, рассмеялся Шумахер. Промотур. Не понравится уйдёте.
В любой момент? уточнила девушка. Она стала догадываться, что именно имели в виду их новые друзья под «очень закрытой» вечеринкой.
Можете вообще не приходить.
И снова небрежный тон, призванный рассеять малейшие сомнения в том, что что-то может пойти не так. И тактика принесла плоды: тон девушки стал мягче.
Много людей принимает участие в вашем косплее?
Нет, тут же ответил Бочка. Это очень закрытая вечеринка.
Слово «очень» он выделил так же, как друг.
И там
И мужчины, и женщины всё как положено.
А что за косплей?
Он посвящён одному древнему культу.
Шаманизм?
У вас будет гостевой пропуск увидите сами. Шумахер выдержал чётко выверенную паузу и, глядя на Ляпу, закончил: Или не увидите.
После чего взял в руки чашку с остывшим кофе и перевёл взгляд на улицу, разглядывая проезжающие по Киевской автомобили.
И когда будет карнавал? тихо спросила Света.
Завтра.
Уже завтра?
Завтра тринадцатое, ответил Шумахер так, словно это всё объясняло. Ответил, продолжая смотреть через витрину на улицу.
Но ведь не пятница, пошутила девушка.
Шабаш тринадцатого что может быть лучше?
Настоящий black sabbath, усмехнулся Бочка.
Шабаш?
Интересно, правда?
Света вновь посмотрела на Ляпу, тот ответил долгим взглядом и пожал плечами:
Если не понравится уйдём.
Девушка, очевидно, пребывала в затруднении, поэтому давить на неё не стали.
У вас гостевой пропуск, напомнил Бочка, подозвал официантку и заказал два кофе себе и Шумахеру. Извиняющимся тоном объяснил: Нам ещё нужно поговорить.
И улыбнулся, показывая, что разговор окончен.
Теперь всё зависело от Ляпы.
Которому очень хотелось стать своим.
Тем не менее, когда ребята ушли, Шумахер скомкал салфетку и угрюмо бросил:
Ты рано их отпустил.
Продолжив давить, мы бы всё испортили, хладнокровно ответил Бочка.
Откуда ты знаешь?
Наблюдал за девчонкой.
Ты как чёртов Шерлок Холмс!
Я как чёртов здравомыслящий парень, у которого нигде не свербит и он способен мыслить здраво, с прежним хладнокровием произнёс Бочка.
У кого свербит?
У тебя.
С чего ты взял?
С того, что ты на Свету запал, вот и прыгаешь вокруг неё, как ошалевшая горилла.
Бочка ждал, что друг начнёт отнекиваться, но Шумахер неожиданно замолчал, вновь потаращился на улицу, словно ожидая, что по ней проедет знакомый, а потом спросил:
Заметно?
Мне да. А Ляпа, похоже, ни черта не видит.
Шумахер побарабанил пальцами по столешнице и усмехнулся:
Ляпа хочет в нашу компанию, думает, мы ему в жизни поможем.
Я понимаю.
А Света классная
Стройная русоволосая красавица с высокой грудью и ямочками на щеках. Юная, но уже сформировавшаяся, с большими лучистыми глазами и бархатным голосом. И видно, что чистая, воспитанная в строгости, что заводило парня ещё больше.
Даже странно, что она такому кретину досталась. Шумахер выдержал многозначительную паузу. Пока досталась.
Девчонка его волновала. Бочка хорошо понимал состояние друга, видел, что он не отступит, и предложил:
Трахни её на стороне. Закружи голову деньгами, подари что-нибудь ну, не мне тебя учить. Зачем в зал вести?
Не даётся.
А в зале дастся?
А куда ей деваться?
Только никакого насилия, предупредил Бочка. Я серьёзно.
За кого ты меня принимаешь? Шумахер округлил глаза. Ты не хуже меня знаешь, что ни один гость не остался равнодушным. Всех затягивает.
Что верно, то верно. Шабаш, который Шумахер назвал «косплеем», возбуждал неимоверно и устоять перед водоворотом страстей ещё никому не удалось. Свою роль играли и раскованная обстановка, и раскованные участники, и лёгкий наркотик, помогающий преодолеть внутренние запреты.
А Ляпа?
А что Ляпа?
Он же наверняка догадывается, что там будет.
Ляпе хочется быть с нами и ещё ему хочется новых ощущений, хохотнул Шумахер. Кристина рассказала, что он её лапал на концерте и номер телефона попросил.
Дала? поинтересовался Бочка.
Телефон да. Сказала, что всё остальное дело времени.
Кристина, что ни говори, девушка эффектная: яркая, энергичная, умелая, задорная Она не только производила на мужчин сильное впечатление она этому впечатлению полностью соответствовала. Но Бочка прекрасно понимал разницу между ней и Светой, поэтому вздохнул:
Дурак он.
Дурак, не стал отрицать довольный происходящим Шумахер. Но, когда такая девчонка, как Кристина, согласна на тебя запрыгнуть тут у кого угодно мозг отключится.
И в этом тоже была правда.
Бочка мысленно согласился с другом и тут же перешёл к действительно волнующей его теме:
Я бы не стал рисковать с новенькими, после последней поездки на кладбище.
А что не так с кладбищем? не понял Шумахер.
Дед наверняка в полицию заявление подал.
Ну, подал, и что? К тебе кто-то приходил?
Нет.
И ко мне нет. Дед старый, видел нас в темноте, опознать не сможет. Камер там не было, телефоны мы выключили, «симки» вытащили, так что о кладбище забудь.
Нехитрым мерам предосторожности Бочку и Шумахера научил Каин. Велел строго их соблюдать и никогда не забывать, и друзья, понимая их важность, не забывали. И про телефоны девушек не забыли. Другими словами, со всех сторон подстраховались.
Не было никакого кладбища, закончил Шумахер. И нас там не было.
Поскольку предпоследний аргумент необходимость затаиться после избиения сторожа не сработал, Бочка, поколебавшись, выложил на стол главный и последний козырь:
Давай дождёмся Каина?
Он сказал, что явится не раньше понедельника, ответил Шумахер. Не хочу ждать.
Потому что лидеру, возможно, не понравится предложение привести в зал новых людей. Точнее, ему наверняка не понравится причина, по которой Шумахер хочет их привести, и он предложит подождать, чтобы самому убедиться в надёжности новичков. Шумахер же ждать не хотел.
Вдруг Каин разозлится?
Почему он должен разозлиться?
Потому что мы приведём ребят без разрешения.
Уверен, Каин будет рад новым адептам, которых мы как следует подготовим к его появлению.
А если разозлится?
Бочка чётко дал понять, что считает вопрос важным а он действительно был таким! и не согласится с предложением друга, пока они его не обсудят. Шумахер это понял, но сглупил, задав совершенно неуместный вопрос: