Перед Элизабет стоял высокий, стройный мужчина с открытым лбом, тонкими чертами лица, обрамленного вьющимися темными волосами до плеч, аккуратными усами и бородкой. Он был одет изысканно, но не вызывающе. Его умные глаза словно видели ее насквозь, словно читали самые потаенные мысли, словно умели заглядывать в дальние уголки ее души.
Молодой, щеголеватый, белокурый граф рядом с Уильямом выглядел мальчишкой, впрочем, не лишенным обаяния. Элизабет перевела взгляд с одного мужчины на другого и все же остановилась на Уильяме:
Почитайте что-нибудь, пожалуйста, попросила она, и Уильяму показалось, что с ним говорит божество, не иначе.
К вашим услугам, промолвил он и откашлялся.
Да, что с тобой, Уильям? спросил насмешливо граф. Ты теряешься перед красивой женщиной? Не стоит! Расслабься. Элизабет обладает снисходительным характером. Так что не будет ругать твои сонеты даже, если они ей не понравятся, и он привычно расхохотался собственной шутке.
Шекспир начал читать. Строчку за строчкой, сонет за сонетом. Когда он закончил, Вернон внимательно посмотрела на него и спросила:
Кому вы посвятили эти замечательные стихи?
Мне, встрял граф, все сонеты посвящены мне.
Граф, но они явно посвящены женщине, а не мужчине, возразила Элизабет. Кто эта женщина, которая пробудила в вас такие сильные чувства? обратилась она снова к Уильяму.
«Вы», чуть у него не слетело с языка, но он поймал местоимение на лету.
Я не думал о конкретной женщине, когда писал сонеты, заговорил он. Иной раз, видишь чей-то портрет или перед тобой мелькает и исчезает лицо в толпе, а после нереальный образ витает у тебя в воображении. Когда я пишу, я представляю себе этот образ, не имеющий ничего общего с определенной дамой. В этом сила искусства. Если посвящать стихи какому-то вымышленному образу, то каждая конкретная женщина будет видеть в нем себя.
Браво! захлопала в ладоши Элизабет. Как тонко вы выразились, Уильям!
Думаю, у вас будет еще возможность встретиться, раздался голос графа. Уилл готовит к постановке новую пьесу. Специально к вашему приезду, мадам.
О чем вы пишите? спросила она.
О любви, просто ответил Шекспир. О чем я могу еще писать в честь вашего приезда?
Вернувшись домой в тот вечер, Уильям долго не мог уснуть. Он ходил из угла в угол и думал о прекрасной француженке. К утру Уильям чувствовал себя разбитым, усталым и по уши влюбленным. До этого дня образ Элизабет был размытым, и обретал реальные черты лишь силой буйной фантазии. Теперь портрет вышел из рамы перед его взором стояла женщина из плоти и крови, которая была гораздо красивее любой воображаемой картинки.
Уильям достал из ящика стола начатую пьесу, посмотрел на листки бумаги и засунул их обратно в стол.
Не годится. Совсем не годится, пробурчал он и вынул пачку чистой бумаги.
Он не выходил из дома в течение нескольких дней, исписывая страницу за страницей. Первую часть пьесы Шекспир задумал, как комедию, во второй части комедия уступала место настоящей трагедии: смех зрителей должен был смениться слезами. То, что вначале казалось беззаботным приключением двух влюбленных друг в друга молодых людей, в конце оборачивалось нелепой смертью обоих.
В театр Бербриджа Уильям пришел, шатаясь от усталости.
Вот пьеса, кинул он отцу Джеймса стопку страниц на стол. Граф Саутгемптон просит ее поставить и сыграть для его гостьи в ближайшее время.
Хороший заработок! весело отозвался старший Бербридж. Спасибо, сынок. Ты, как всегда, вовремя. Пьес не хватает, а зритель каждый день требует чего-нибудь новенького. Сначала сыграем для графа, потом настанет черед простой публики.
Перед замком была сооружена сцена, актеры усиленно гримировались в выделенной для них комнате. Особенно усердствовали те, кому предстояло играть женские роли. В передних рядах сидели граф и Элизабет Вернон. Неподалеку примостился и сам автор пьесы. Остальные гости беспорядочно расселись по всему саду, переговариваясь и по ходу дела просматривая программку.
«Ромео и Джульетта значилось в заглавии, автор: Уильям Шекспир, исполнители: актеры театра Глобус. Пьеса в двух действиях».
Уильям не написал, будет ли это комедия или трагедия, и хранил стойкое молчание по этому поводу. Как он и рассчитывал, в первом действии актеры веселили публику на славу. Конфликт между двумя итальянскими семьями, не дававший нормально встречаться двум влюбленным, вначале совсем не предполагал трагической развязки. Молодые люди тайно встречались, им помогали друзья и слуги, как это чаще всего и бывало в пьесах такого рода.
В перерыве Элизабет приветливо помахала рукой Уильяму. Граф оставил ее ненадолго и подошел к своему другу:
Я думал, ты напишешь что-то более романтичное. Более трагическое, что ли, с укоризной произнес он. Я не предполагал, что ты будешь писать комедию. Уильям, мне хотелось заставить Элизабет рыдать в моих объятиях после спектакля. А она смеется и радуется каждой сцене, как ребенок.
Не торопись, грустно ответил Шекспир, все еще впереди. Будет тебе и трагедия, и слезы.
В конце второго действия публика прикладывала платки к глазам. Как и обещал Уильям графу, трагедия началась практически сразу. Нелепые совпадения, которые довели влюбленных до могилы, вызвали в зрителях такую бурю эмоций, что в самом конце некоторые дамы даже упали в обморок.
Элизабет не сдерживала слез.
Как это ужасно, повторяла она, проходя в замок к накрытому столу, как ужасно. После такого совсем не хочется даже притрагиваться к еде.
Несмотря на весь трагизм разыгравшейся перед ними сцены, гости не без аппетита приступили к трапезе. Уильям с удовольствием ловил на себе время от времени заинтересованные взгляды француженки. Отбить Элизабет у графа ему и в голову не приходило, но успех пьесы окрылял и давал надежду хоть на каплю взаимности с ее стороны.
В последующие дни Уильям все больше проводил времени дома или в театре. Возвращаться к графу не хотелось. Он боялся выдать ненароком свои чувства, посмотреть неподобающим образом в сторону возлюбленной Генри Ризли, сказать что-то, выдающее его с головой. Но вскоре ему принесли записку, дурманяще пахнущую духами:
«Вы давно не появлялись у графа. Я скучаю. Элизабет».
Уильям перечитывал несколько слов, написанных маленькой женской ручкой, и не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Конечно, граф не был ему другом в полном смысле этого слова. Конечно, он не давал ему клятвы верности. Тем более, он не брал на себя обязательство не влюбляться в Элизабет Вернон. Но стать соперником графа? Уильям даже представить себе не мог, как он осмелится ухаживать за женщиной, которую так любил граф.
Тем удивительнее было событие, произошедшее сразу после этого. За запиской Элизабет последовала записка от Генри:
«Мой друг, извольте все-таки явиться ко мне в замок. У меня в гостях бывает известная вам особа, которая все более скучает по вам. Каждый раз появляясь в моем замке, она спрашивает, как поживает драматург и поэт Уильям Шекспир. Чтобы наиболее точно ответить на ее вопрос, лучше будет, если это сделаете вы лично. Генри Ризли, граф Саутгемптон».
Ну что ж, мосты были сожжены. Уильям облачился в свой лучший камзол, нацепил шпагу, надел сшитую по последней моде шляпу и выехал в сторону замка. По дороге он репетировал различные фразы, с помощью которых он будет оправдывать свое отсутствие у графа. Так, не переставая что-то бормотать себе под нос, он и въехал во владения своего высокопоставленного друга.
Боже мой! Вы явились, наконец! ему навстречу чуть не бежала самая обожаемая из женщин. Ее чудные, темные локоны развевались на ветру, карие глаза блестели, а изысканное платье облегало тонкий стан. Уильям спешился, но не осмелился подойти ближе.
Без вас тут было скучно, продолжала говорить Элизабет. Граф обещал еще спектакли, но вы так и не явились. И ваш театр пропал совсем из виду! Уильям, так не честно! Вы очаровали меня своими сонетами, пьесой, в которой все главные герои, к сожалению, умирают в самом конце, не обретя счастья. Но вы не спешите очаровывать меня дальше!
Я не смел являться сюда, попытался найти себе оправдание Уильям. Я думал, вы захотите больше проводить времени с графом. Я лишь актер и весьма посредственный драматург
Не смейте говорить так о себе! воскликнула Элизабет. Вы гений! Вам нет равных! Поверьте! Я приехала из Парижа, где полно поэтов, пытающихся писать в честь возлюбленных возвышенные оды. Им не сравниться с вами.
Вы мне льстите, Уильям прикоснулся губами к ее руке, но я готов слушать вашу лесть, сколь угодно долго.
Лучше прочтите что-нибудь, потребовала Элизабет. У вас есть новые сонеты? Вы написали что-нибудь новое за эти дни? Или бездельничали, ожидая от меня письма?
Бездельничал, Уильям посмотрел ей в глаза смелее, но я дождался того, чего хотел, не правда ли?
А вы опасны, Вернон не стала отводить взгляд.
И если бы не граф, появившийся в начале аллеи, Уильям совсем не был уверен, смог бы он сдержаться от того, чтобы не поцеловать Элизабет.
Представьте, Генри, он ничего не писал все эти дни, она кокетливо улыбнулась графу.
Так бывает у людей искусства. Тем более, что новая пьеса потребовала от Уильяма больших усилий, граф посмотрел в сторону Шекспира. Чем же ты был занят все эти дни, что не писал, но и не радовал нас своим присутствием?
Я размышлял о превратностях судьбы, Уильям понимал: одно лишнее слово и Генри догадается о его чувствах, которые и так было сложно скрывать. Жизнь порой сталкивает с такими людьми, которых и представить не мог рядом с собой. Например, мое знакомство с графом разве я помышлял, что буду удостоен его дружбы?
Уильям прав, обратился Генри к Элизабет. Увидев впервые ваш портрет, я тоже не мог не только мечтать о взаимности, но просто о знакомстве с такой женщиной.
Вернон обратилась к Уильяму:
А что же вы? Считаете ли вы наше знакомство счастливым поворотом судьбы? Лично я никогда не мечтала о знакомстве с драматургом и поэтом, да еще таким талантливым, как вы.
Ваша благосклонность, ваши слова это наивысшее счастье. Мой скромный талант я готов целиком и полностью посвятить вам, Уильям поклонился. Если вы не против, я осмелюсь написать несколько сонетов специально для вас.
Беседа начала графу надоедать. Он чувствовал, что Уильяма и Элизабет странным образом влечет друг к другу. Он видел, как они обмениваются взглядами, как Уильям то краснеет, то бледнеет в ее присутствии. Вечером, оставшись вдвоем со своим другом, Генри спросил его:
Скажи честно, ты влюблен в Элизабет?
Уильям смутился, но решил быть честен с графом.
Да, к сожалению, это истинная правда, и я не в силах скрывать от тебя моих чувств. Если ты запретишь мне появляться в твоем доме, то будешь прав.
Зачем же? усмехнулся граф. Пусть жизнь рассудит. Ты сам тут размышлял сегодня о превратностях судьбы. Я вижу, мы оба нравимся красотке Вернон. Что ж, она сделает свой выбор.
Разве я могу быть соперником графу? Может быть, я нравлюсь Элизабет, но говорит ли это о чем-то? Пожалуй, нет. В любом случае, мы не сможем быть вместе.
Уильям, ты сам знаешь, что любовь непредсказуема. И если женщина влюблена, то бывает способна на многое. Мне казалось, Элизабет проявляет ко мне благосклонность. Мы писали друг другу пылкие письма, хотели увидеться, и так оба ждали ее приезда в Лондон. Но женщины ветрены. Я вижу взгляды, которые она кидает в твою сторону. Я чувствую, она стала чуть более холодна ко мне. Мы будем ухаживать за ней оба, и я не собираюсь запрещать тебе здесь появляться.
Ты очень благороден, Генри, Уильям смутился. Не знаю, чем я заслужил твое расположение.
Не обольщайся, мой друг. Это не благородство, а простое желание одного мужчины доказать свое превосходство над другим. Это вызов. А с другой стороны, женщина не должна лишать меня твоего общества. Надеюсь увидеть еще не одну твою пьесу, поставленную на моей сцене. Да, между прочим, Элизабет теперь много времени будет проводить при дворе она стала фрейлиной королевы. И мне надо быть очень осторожным, ухаживая за ней, чтобы не потерять расположения Елизаветы. Мы с тобой находимся практически в одинаковых условиях.
И тем не менее, спасибо, граф. Я искренне благодарен вам за дружбу.
В полном смятении от обуревавших его чувств, Уильям отправился домой. Он искренне любил Генри, и был благодарен ему за то, что обаятельный граф делал для него. Но эта дружба порой начинала его тяготить. Уильям понимал: в только что разыгранной, как по нотам сцене, Генри лишь хотел казаться открытым и честным. Он был слишком уверен в своей победе в любовной схватке, поэтому проявлял снисходителен к Уильяму. Сын перчаточника из Стрэтфорда, пусть даже и ставший известным драматургом, никогда не сможет составить достойную конкуренцию богатому графу, фавориту самой королевы.
Уильям в который раз подумал о возвращении в театр. Джеймс Бербридж всегда был рад видеть его, и продолжал звать в «Глобус». Не то чтобы Уильям больше не имел к театру никакого отношения. Но, проводя массу времени в литературной гостиной графа, и участвуя в постановке пьес для него и его гостей, он не мог постоянно работать у Бербриджа. А если вернуться к постоянной актерской работе, то он будет реже бывать у графа, меньше видеться с Элизабет. И, может быть, даже сумеет совсем выбросить ее из головы
Ты снова с нами, и это здорово! Джеймс был искренне рад возвращению Уильяма в «Глобус». Они сидели вместе с другими актерами в таверне и обсуждали новые постановки.
Пьесы, как и раньше, театры нагло друг у друга крадут, продолжил Бербридж, поэтому все, что ты для нас пишешь, имеет огромную ценность. Ты знаешь, «Ромео и Джульетта» идет с огромным успехом, но не бросай, пожалуйста, исторические драмы. Публика на них ревет от восторга.
То, что замешано на крови и связано с любовью и смертью, всегда будет иметь успех, пробормотал Уильям. В целом, жизнь человеческая скучна. Она лишена всех этих жутких драм
И Слава Богу! встрял Джеймс.
Да, но мы жаждем страстей, которые бы разрывали нам сердце. Посмотри, как мало сейчас на сцене разыгрывается комедий. Из десяти пьес, что я написал, всего четыре комедии. И часто ли театр их ставит?
Ты прав, гораздо реже, чем трагедии, Джеймс почесал в голове. Уильям, с тобой что-то происходит. Ты как-то странно выглядишь в последнее время. Вот и сейчас, ты рассуждаешь о том, что хочет видеть зритель, а сам явно думаешь о другом. Да и твое возвращение в театр, это скорее просто бегство от графа. Вы в ссоре?
Нет, пожалуй, нет. Я сбежал от Генри, потому что влюбился в его даму сердца.
Вот так дела! воскликнул Джеймс и заказал еще эля. А попроще никого не нашлось? Только дама графа?
Я же не нарочно! Признаюсь честно, я увидел ее изображение еще два года назад. Все мои сонеты посвящены Элизабет, а не графу, Уильям вздохнул.
Можно было догадаться, что ты писал их женщине. Но я полагал, она вымышленный образ. И что теперь?
Теперь я здесь с тобой и снова работаю в театре. Я ей нравлюсь. Граф видит, что происходит. Он предложил честный поединок: мол, ты можешь приходить в мой дом, как и прежде. Пусть Элизабет сама сделает свой выбор. Но слышал бы ты, как он это говорил! Генри уверен в своем превосходстве. Фрейлина королевы никогда не выберет актера.
Не забывай, Уильям, ты к тому же женат. А граф, кроме своего положения и денег, вполне может предложить ей руку и сердце. Любая женщина сделала бы выбор в его пользу, Джеймс похлопал друга по плечу. Не расстраивайся. Куда удобнее любить изображение на портрете, чем реальную женщину. Портрет молчалив, предан тебе, у него не меняется каждую минуту настроение.