Управляющий?
Инженер.
А-а протянул усач с облегчением.
Мне любопытно. Никогда еще не видел революцию.
А вот говорят, любопытство кошку сгубило сказал один из путейцев. Так что лучше переждать, посидеть здесь еще малость, пока не стихнет.
Мартин задумался. Но порыв возобладал над благоразумием. Он положил на стойку несколько монет:
На самом деле, мне пора
И не договорил. В дверь забарабанили часто, яростно, угрожающе. Когда просят позволения войти, так не стучат: это была не просьба впустить, а требование предоставить проход. Не то худо будет.
Отворяй, сукины дети! Добром не откроете дверь высадим!
Они вошли, и ворвавшийся вместе с ними свет заиграл на стволах карабинов, на металлических головках пуль в гнездах патронташей, перекрещенных на груди белых холщовых рубах, на желтых куртках и расшитых жилетах. Было их человек двенадцать усталых и злых, пахнущих по́том и землей. По дощатому полу харчевни зазвякали шпоры. Воспаленные глаза под широкими полями шляп, посеревшие от порохового дыма усы.
Всем стать к стене! приказал тот, кто по виду был старшим.
Мартин повиновался вместе со всеми. Лишь хозяин, не сомневавшийся, что сейчас у него что-нибудь потребуют, остался за стойкой. Безропотно подчиняясь обстоятельствам, достал еще один кувшин с водой, две бутылки текилы, выстроил в ряд стопки. Судя по всему, революция наведывалась в «Червовый туз» не впервые.
Мартина обыскали, как и остальных. Миг спустя его бумажник и револьвер оказались в руках главаря.
А это, дружок, что такое?
Держа оружие на ладони, он разглядывал Мартина с насмешкой и подозрением.
Мое личное оружие. На всякий случай ношу, пожал плечами тот.
На какой еще на всякий?
Мало ли кто попадется на улице
Он хороший человек, вмешался усач.
Главарь даже не обернулся к нему. Полосатые выцветшие штаны, короткая, до пояса, куртка. Один патронташ на поясе с подвешенным сбоку огромным револьвером в кобуре, два других крест-накрест на груди. Карабин 30/30 он положил на стойку; из-под широкого поля шляпы все так же пристально и жестко смотрели черные глаза.
И чем же это он хорош?
Поставил нам всем. Угостил с дорогой душой, не жался. Он инженер.
Испанец?
Да. Но из Испании.
Мадерист, кивнув, снял сомбреро, рукавом вытер лоб. И волосы, и усы, полностью закрывавшие верхнюю губу, были уже тронуты ранней проседью, а от правого виска к челюсти тянулся еще довольно свежий лиловатый шрам след рубленой раны.
Значит, повезло ему. Был бы здешний висел бы уже в петле.
Его люди, смешавшись с путейцами, облепили стойку. На полу они оставили два больших дорожных мешка и объемистый красный ящик с веревочными ручками. Кабатчик выложил связку сигар «Ла Палома», и посетители, разобрав их, прикуривали друг у друга. Обволоклись клубами дыма и слегка размякли.
А что сиятельный сеньор забыл в этой дыре? осведомился главарь.
Пошел взглянуть, что происходит. Мартин позволил себе намек на улыбку. Я живу в отеле «Монте-Карло», в четырех кварталах отсюда.
Главарь не улыбнулся в ответ:
Фешемебельный, небось, отель?
Ну, недурной.
Пули туда и оттуда как мухи летают. Рискуете сквознячок в фигуре получить.
Простите, что получить?
Дырку в черепушке, вот что.
А-а Ну, вот я и зашел сюда.
Главарь еще минуту вглядывался в него, словно сомневаясь. Потом одной рукой протянул Мартину бумажник, а другой спрятал револьвер к себе в карман. Кто-то пододвинул ему стакан воды, и он осушил его маленькими глотками. Допив, хлопнул в ладоши:
Собирайтесь, ребятки, выходим.
Остальные допили свои порции, поставили стопки и двинулись к дверям, не сделав ни малейшего поползновения уплатить. Хозяин воспринял это со всегдашним смирением: бутылка текилы и бутылка сотола небольшая плата за то, что его оставили в покое. Главарь взял свой карабин, и тут Мартин показал ему на красный ящик, куда один из гостей стряхнул пепел с сигары.
Вы позволите, сеньор, сказать вам два слова?
Тот остановился и окинул его неприязненным взглядом:
На то Господь и дал нам всем язык Но за свои слова каждый отвечает сам.
Мартин снова показал на ящик:
Это динамит?
А если и так, то что?
А то, что я бы на вашем месте не курил вблизи. Заряды старые и, кажется, вспотели.
Чего-чего?
На поверхности, как испарина, проступает нитроглицерин. Рискуете взлететь на воздух.
Главарь заморгал:
С чего вы взяли?
Говорю же: он инженер, снова вмешался усач.
Главарь скорчил пренебрежительную гримасу.
Мои ребята, он показал на свирепые ухмыляющиеся лица, с безносой в обнимку пляшут.
Тем не менее, ответил Мартин. Зачем нарываться?
Мексиканец как будто призадумался. Потом снова обернулся к своим:
Слыхали? Гасите свои сигары, с огнем не играют.
Все вышли. Но главарь тут же снова возник в дверях. И взглянул на Мартина:
Вы чего разбираетесь во взрывчатке и всяком таком прочем?
Немного. Это часть моей работы.
Он сказал, вы инженер? По какой части?
Горный.
Главарь в задумчивости провел ногтем большого пальца по усам.
И умеете так заложить динамит, чтоб что надо взорвать, а остальное не тронуть?
Не понимаю.
Ну, чтобы взорвать какое-нибудь место, но так, слегка Чуточку. Столько, сколько нужно.
Это зависит от того, что требуется Но думаю, что справлюсь.
Лицо главаря осветилось широкой улыбкой.
Придется вам сопроводить нас! Не в службу, а в дружбу.
Мартин ощутил холодок под ложечкой. Растерянно взглянул на мадериста, но по лицу его понял, что возражения не допускаются. И потому надел шляпу, вышел наружу и вслед за главарем и его людьми зашагал по правой стороне улицы. Куда направляются, не сказали, а спросить он не решился.
Пальба доносилась с трех точек, по солнцу определил Мартин, с севера, с запада и с юга. И не ослабевала. Только в восточной части Сьюдад-Хуареса было вроде бы тихо. Время от времени его спутники останавливались на перекрестках, всматривались и стреляли наугад, словно бы проверяя, нет ли угрозы впереди, а потом поочередно бегом бросались вперед и собирались на другой стороне. И каждый раз главарь ободряюще хлопал Мартина по спине:
Шевелите копытами, инженер Не зевайте, а то подстрелят.
Обстреляли их только однажды. Неподалеку от арены для боя быков, с оконечности проспекта треснули два выстрела, и от вжикнувших над головой пуль Мартин покрылся гусиной кожей. Его спутники остановились на миг, вскинули карабины и вразнобой ответили огнем. И только главарь, не пригибаясь, медленно, с безразличным видом шел вперед. Перехватив взгляд Мартина, остававшегося на углу, задержался, обстоятельно раскурил сигару и двинулся дальше.
Так что, дружище, с динамитом вы в ладах?
Прижимаясь к стенам домов, они снова шли вперед. Мартин кивнул:
Да, по работе случалось иметь с ним дело. В шахтах часто приходилось подрывать пласты.
Мексиканец остановился, наклонившись, отцепил шпоры и подвесил их к поясу рядом с кобурой.
Забавно вы сказали насчет испарины. Глазок смотрок.
Динамит это нитроглицерин, которым пропитывают такое особое вещество вроде глины, чтобы можно было безопасно хранить и использовать.
Ну надо же А потеет как человек?
Более или менее. От времени, от жары, от сырости или от холода эта пропитка начинает выделять влагу. Мартин подбородком показал на тех двоих, что тащили красный ящик. Его и переносить-то с места на место опасно.
Ладно уж, мы почти дошли, рассмеялся мексиканец. А то, конечно, если рванет костей не соберешь.
Время от времени они останавливались, чтобы сориентироваться. Опускали ящик на землю, а главарь разворачивал лист бумаги, где карандашом был начерчен план. Пройдя еще несколько шагов, Мартин заметил, что главарь с любопытством посматривает на него краем глаза.
Давно в Мексике?
С января. Приехал работать на шахте, а они все закрылись из-за революции.
Во как Из Испании ради этого?
Ну да.
А у нас, что ли, своих инженеров нет?
Да есть, конечно. Но у компании, которая ведет разработку, капитал испанский, и акционеры тоже. Вот меня и направили оттуда.
Главарь показал на своих людей:
Очень это хреново, когда и капитал, и акционеры нездешние. Мы и революцию-то устроили, чтобы капиталисты не высасывали из бедняков все соки Чтоб землю разделить между теми, кто ее обрабатывает, а шахты принадлежали народу.
Он говорил очень убежденно, резко и пылко. Мартину это показалось разумным до известной степени. Правительство и пресса изображали повстанцев как оголтелых и бессердечных разбойников, а тут возникал иной образ. Любопытно было бы узнать их получше.
Да кому бы шахты ни принадлежали, ответил он, кто-то должен ими управлять. Организовывать работу. И не кто попало, а тот, кто знает дело.
Главарь взглянул на него с насмешкой:
А вот ты знаешь?
Я этому учился.
Иными словами, кто бы у нас тут ни верховодил, ты без работы не останешься, так?
Надеюсь на это.
В глазах главаря мелькнуло нечто вроде уважения.
Повезло, что смог выучиться. Он снова показал на своих товарищей. А из этих вот, с голоду помиравших, никто даже в школу не ходил. Да и я выучился с грехом пополам только читать да писать кое-как.
А четыре правила арифметики?
Знаю только два складывать и вычитать. На остальные времени не хватило.
Думаю, революция переменит все это, а?
Главарь взглянул на него очень пристально, словно пытаясь понять, серьезно ли тот говорит. И остался доволен увиденным.
Всему свое время, дружище. Надеюсь, мир не перевернется и индейцы нас не перережут.
И вот наконец они оказались перед двухэтажным зданием с огромной вывеской на фронтоне. По улыбкам на лицах Мартин понял, что дошли до цели. Он ожидал, что ею окажется форт, или мост, или что-то в этом роде, и уже представлял, как, пригибаясь, чувствуя лопатками дуло револьвера, закладывает динамитные шашки и поджигает бикфордов шнур, а над головой градом хлещут пули, и эта перспектива одновременно и ужасала, и восхищала его. Но от увиденного он замер с открытым ртом. Черные буквы на желтом фоне складывались в слова «Банк Чиуауа».
Мартин Гаррет своими руками еще никогда не устраивал подрыв, хотя присутствовал при многих. В силу своей профессии он знал основные принципы взрывных работ, мог рассчитать заряд и место закладки: все это он изучал в мадридской Школе горных инженеров, а потом на практике в Испании и Мексике, когда на протяжении двух лет направлял бригады бурильщиков в подземные галереи и в открытые рудники. Тем не менее одно дело закладывать динамитные шашки в проделанные отверстия и потом взрывать их по каноническим профессиональным правилам, и совсем другое делать то, что предстоит ему сейчас. Поэтому он слегка растерялся, когда, спустившись в подвал банка, дошел до огромной бронированной двери в конце коридора.
Ну, как ты смотришь на это, дружище?
Да вот смотрю. Тем и занят
Справишься?
Может, да, а может, и нет
Расстарайся, чтобы вышло «да». Букв-то почти столько же.
Инженер хмуро рассматривал хромированную сталь внушительных засовов, замков и маховиков, покуда его спутники со шляпами на затылке, с карабинами наперевес сгрудились чуть позади и наблюдали за ним с совсем иным, едва ли не почтительным видом. Жар революционной самоуверенности остыл и улетучился, и теперь даже главарь поглядывал на Мартина с опасливым уважением. Перед лицом непостижимых их разумению тайн эти корявые, загрубелые парни ожидали от него обнадеживающего знака, как ждут слова врача или священника.
А не проще ли доставить сюда директора или кого-нибудь из здешних клерков, знающих устройство этих запоров?
Да перебили их всех, разве не знаешь? Остается только шарахнуть.
Мартин снял шляпу и в сомнении поскреб висок.
Шарахнуть, говорите?
Говорю.
Инженер вздохнул. На самом деле выбора у него не было все это знали, а он лучше, чем кто другой. И наконец он решился:
Мне понадобятся мешки с землей и толстые доски.
Слыхали? Тащите!
Раскуривая гавану, прихваченную из обставленного красным деревом и кожаными креслами кабинета наверху, главарь не сводил глаз с Мартина. А тот подошел к вещевым мешкам с маркировкой федеральной армии и осматривал их содержимое мотки бикфордова шнура и стопина[8], кусачки и прочие инструменты. Откуда бы их ни добыли, выбор был сделан верный: в мешках и в красном ящике имелось все необходимое. Хорошо бы, подумал Мартин, там оказалось и немножечко удачи.
Сумеете, сеньор? настойчиво спросил главарь.
На «вы» и «сеньор» вместо «дружище». И в голосе звучит почтение. Почтение, смешанное с беспокойством, и Мартин отлично сознавал его причину. Одно дело нагрянуть в «Банк Чиуауа» с динамитом и намерением раскурочить сейф, и совсем другое оказаться перед толстенной стальной дверью со множеством непонятных рычагов, штурвалов и прочих запорных механизмов. От его тона Мартин ощутил необыкновенную уверенность в своих силах. Впервые с той минуты, как он перешагнул порог «Червового туза», все здесь зависело от него. Он знал нечто такое, что было неведомо остальным.
Наверно, сумею, сказал он и добавил властно: Только держитесь от меня подальше с этой своей сигарой.
Главарь пожал плечами. Встопорщил усы в двусмысленной усмешке:
Как скажете Тут каждое ваше слово как Христова заповедь.
Принесли мешки с землей, толстые доски, и по приказу Мартина часть сложили рядом с ним, а часть подтащили к бронированной двери, меж тем как сам он склонился над красным ящиком и стал доставать оттуда и раскладывать на полу динамитные шашки, стараясь, чтобы ни одна капля пота со лба не упала на них. По одному доставая и взвешивая на руке цилиндрики, завернутые в вощеную бумагу, он мысленно вел технические расчеты. Потом разложил на две кучки, перетянул суровой ниткой, тщательно вытер влажные от желтоватого нитроглицерина пальцы и обмотал каждую метровым отрезком стопина. Концы отрезал наискось и закрутил, скрепив так, как делали это испанские бурильщики. Бикфордов шнур горел со скоростью сантиметр в секунду, так что дистанция была чуть больше трех метров. Достаточно, чтобы поджечь и успеть убежать.
Мешки сложите, где скажу. И очень аккуратно.
Мексиканцы повиновались. Один отмеренный заряд динамита лежал у той стороны бронированной двери, где были шарнирные петли, другой у запоров. Потом Мартин показал, как накрыть обе кучки мешками с землей, потом досками и сверху снова мешками. И когда все было готово, обернулся к тем, кто выжидательно смотрел на него:
Давайте все отсюда.
Приказ выполнили все, кроме главаря, который не сдвинулся с места и стоял, широко расставив ноги, с сигарой в руке. Мартин подошел к нему вплотную, поглядел в черные, твердые глаза и, сказав:
Позвольте-ка, вынул у него из пальцев дымящийся окурок.
Потом прижал окурок к концу шнура. Тот зашипел, воспламеняясь и распространяя вокруг запах пороха и горящей гуттаперчи. Мартин вернул главарю сигару и спокойно пошел по коридору, не оборачиваясь и не проверяя, следует ли тот за ним. Дойдя до лестницы, услышал за собой шаги.
Остальные ждали их этажом выше. Для развлечения они вывернули ящики, открыли каталожные шкафы и выбросили на пол документы. Двое помочились в зарешеченные окошки касс.
Мартин показал им на двери:
Давайте-ка лучше все на выход Мало ли что.
Бандиты переглянулись, неловко затоптались, почти по-детски замялись никому не хотелось торопиться на глазах у остальных. Мартин вышел на улицу, сощурился от яркого света, отражавшегося от выбеленных стен, вдохнул горячий воздух позднего утра. На соседнем доме висела реклама американских рабочих брюк «Ливайс» и другая швейных машин «Зингер». В отдалении по-прежнему слышались выстрелы.