Григорий Кроних
Смерть за 50 копеек
1.
Женя был очень мил. К тому же оказалось, что он тоже учился раньше в институте, только не в педагогическом, а строительном. Сейчас находился в академотпуске и подрабатывал экспедитором в издательстве "Сибирский полиграфист". Совпадение было еще и в том, что Ира находилась в аналогичном положении. Она оставила учебу, потому что Борька оказался негодяем. Он бросил ее, а она институт, так как думать в тот момент о зачетах и экзаменах была не в состоянии. Конечно, эту трогательную историю она могла доверить только близкой подруге, а не молодому спортивному парню с темными южными глазами и обаятельной улыбкой. Да он и не расспрашивал.
Ирина временно устроилась работать в газетный киоск у автовокзала. Женя приезжал на грузовике с шофером, сгружал по фактуре газетные пачки, они перебрасывались несколькими фразами и он ехал дальше. Сначала это были обычные фразы, которые он, наверное, повторял за смену не меньше десятка раз, потом Ира почувствовала, что тон разговоров стал другим. Женя перестал использовать штампы (она, как бывшая студентка факультета филологии, это сразу отметила), а белозубая улыбка появлялась, как только Женя ее замечал. Наконец он пригласил ее в кино, после сеанса они целовались в подъезде. Складывалось все просто замечательно.
Как-то Женя сказал:
Лучшее кино это вино, и пригласил ее вечером пойти в ресторан "Дружба". Там у него работал институтский приятель, который решил, что диплом инженера его не прокормит. Звали приятеля Сережа. Его репутация официанта строилась не на кристальной честности (знакомых он по привычке обсчитывал как чужих), а на заботе о том, чтобы его клиенты кушали только свежую и, по возможности, вкусную еду. За это и чаевых не жалко, даже взятых без спроса.
Евгений заехал за Ирой домой на такси, предусмотрительно дав ей на сборы два часа. Она не заставила себя ждать. Девушка успела переодеться и сделать макияж, благодаря тому, что жила рядом с работой, на улице Фабричной.
Сережа был предупрежден, и накрытый столик уже ждал их. Женя предпочел устроится в углу, подальше от эстрады и мощных колонок. Почему-то общепитовцы никак не поймут, что в ресторан люди идут не музыкантов слушать, а выпить, закусить и поговорить. Сережа профессиональным жестом обернул горлышко шампанского салфеткой, негромко хлопнул пробкой, разлил вино и вернул бутылку в ведерко на лед.
Как в кино, блин, заметил какой-то парниша за соседним столиком. Я, Вань, такую же хочу.
Пара его приятелей с готовностью рассмеялись.
Приятного аппетита, сказал Сережа и удалился.
За что выпьем? спросила Ирина, поднимая бокал.
Конечно за нас, за нашу встречу.
Они чокнулись.
Женя сразу принялся за мясное ассорти. Кушал он с аппетитом, но не торопясь, не хватая кусок за куском. Заметив Ирин взгляд, он улыбнулся.
Я что-то проголодался, сегодня не удалось толком пообедать.
Ты не смущайся, ешь, сказала девушка. А мне нравится смотреть.
Тихо появившийся рядом Сережа принес салаты и снова налил вина. На соседний столик тоже подали шампанское.
Евгений отсалютовал своим бокалом. Ирина ответила и пригубила, а он рассмеялся.
Что такое?
Ничего, я сначала выпью.
Но когда кавалер поставил бокал, Ирина повторила вопрос.
Просто я вдруг вспомнил, как то, что в данный момент является средством коммуникации, полгода назад оказалось поводом для прямо противоположного.
Что ты имеешь в виду? не поняла девушка.
Меня выгнали из института за пьянку.
Не может быть!.. Хотя "за аморалку" мне бы совсем не понравилось.
Дурацкая история, махнул вилкой Женя, просто не повезло.
Расскажи.
Пошли мы как-то в общагу справлять традиционный день рождения однокашника Шуры Чижика. На улице дождь шел, холодно. Посидели, выпили хорошо. А у мужиков в общаге сама представляешь, как с закуской. Хоть головой соседа занюхивай. Или "курятиной". А тут на грех кремень из зажигалки вылетел. Спичек нет. Взял я сигарету и вышел в коридор прикурить. В одну дверь толкнулся никого, в другую то же. Третья заперта, но слышу какие-то голоса словно радио или телевизор бубнит. Я давай громче стучать, откройте, ору, мне прикурить только. Дверь-то фанерная, раздолбанная, когда ее отперли, она уже на одной петле висела. Я вваливаюсь и вижу картину: в углу, действительно, работает телевизор, вокруг сидит куча жлобов и у каждого на руке красная повязка. "Вы с похорон, что ли? спрашиваю я от удивления. Спички на кладбище не отсырели?"
Женя отхлебнул вина и, закуривая, выдержал эффектную паузу.
Спьяну я не разглядел, что повязки без траурной каймы. "Мы, говорят, народные дружинники, а здесь опорный пункт. Не по глазам, что ли, придурок?" "Вы бы хоть табличку повесили, а то по запаху вас сразу не различишь, козлы!" Вызвали они, естественно, ментовку, те еще пару наших зацепом прихватили и тут же протокол составили. Вот и все. Случай.
А ты бы сказал, что день рождения у вас был, предложила Ирина.
Был, но традиционный ежемесячный. Чижик говорил, что солнечный календарь не признает, пользовался лунным. Так что, кажется, отмечали мы тогда Шурин юбилей 250летие.
Девушка рассмеялась.
Сколько теперь этому долгожителю?
За 300, ответил Женя, если, конечно, он не перешел на недельный цикл.
Тут подоспело жаркое и Евгений вновь вооружился ножом и вилкой. Аппетит ему не изменял. А Ирина закурила.
Разрешите пригласить? вдруг раздалось у нее над ухом. Девушка посмотрела вверх. Рядом стоял парень из-за соседнего стола. Спортивная куртка и обритый череп.
Я не танцую.
Да не ломайся, смотри, как твой мечет за обе щеки, ему же все равно некогда.
Я не танцую, повторила Ира.
Давай, пока по-хорошему.
В глазах охотника потанцевать появилась красная, как кумач, краска. Ирина поняла, что он не отстанет и привстала.
Тебе же сказали: дама танцевать не хочет, сказал Женя и в упор уставился на незваного гостя.
Значит, захочет.
Отвали.
Давай выйдем?
Ирина увидела, что к их столику движется Сережа, но вряд ли он что-то исправит. В отчаянии она посмотрела на Евгения. Лицо его от злости покраснело, но тени страха на нем не было.
Женя, не надо!
Надо, киска, прогудел над ухом бритый жлоб, надо.
Он шагнул вперед. Ира спиной чувствовала, как замерли приятели танцора, готовые двинуться следом. Неужели Женя не понимает, что шансов у него нет?
Евгений вдруг одним прыжком догнал противника и врезал ему по почке. Танцор скорчился, Женя ударил коленом в лицо и опрокинул врага на чужой столик. Приятели бросились на помощь бритому, Сережа принял сторону Жени, клиенты из-за разбитого столика махали кулаками без разбору, мстя сразу всем. Началась общая свалка. Ирина, кажется, кричала от страха. Но она совершенно точно видела, как с пола поднялся танцор и с рычанием кинулся на противника. Женина рука по-змеиному скользнула в карман, а хищный проблеск стали метнулся и погас, когда лезвие погрузилось в тело по рукоятку
2.
Редактор на месте? спросил Игорь секретаршу Любочку и тут же смутился ненужности вопроса. Из-за дверей доносился мощный ораторский голос.
Я тебя зачем на работу брал?! Ты какого хрена тут все дни по коридорам бегаешь, служебное рвение демонстрируешь?! Юность комсомольскую вспомнил? Лысина на темя деловитость в ребро?..
А Любочка только плечами пожала. Она устроилась в редакцию недавно и до сих пор полагала, что Станислав Юрьевич любезный воспитанный человек, любящий пошутить ну и, может быть, чуть-чуть пофлиртовать.
Свистун решил подождать, в компании с Любочкой это совсем не скучно. Журналист присел на стул и сосредоточил внимание на чуть вздернутом носике, серых, чистой воды, глазах и поджатых губках Любе было неудобно за начальника, который разорался так не кстати.
и сводки эти мне в нос не тычь! Я и без тебя знаю, сколько официально "Курьер" газет продает. Ты скажи сколько подпольно!
Упоминание про лысину позволило Игорю предположить, что нагоняй получает либо бухгалтер, либо заместитель. Реплика про агентство "Курьер" прояснила ситуацию нагоняй получал Рыбкин. Заместитель начальника по оргвопросам отвечал за распространение как родной газеты, так и ее коммерческого приложения "Лавки объявлений".
Что-нибудь срочное? мило сморщив носик, спросила Любочка. Неужели, имея такое хорошенькое личико, она еще не привыкла быть объектом разглядывания? И это ее смущает?
Нет, нет, сказал журналист, лучше я пойду перекурю. Голос шефа гремел без остановки как на митинге. Буря разыгралась всерьез и надолго, а лезть после этого ора к Стасику с просьбами нет никакого резона. Пусть поостынет. Даже неплохо, что современное начальство сидит не за двойными советскими дверями, а за простыми фанерными. Теперь, чтобы узнать, какое у шефа настроение, совсем не обязательно лезть к нему в кабинет. Достаточно минутку пооколачиваться рядом.
Я позову, пообещала Любочка.
Не стоит, я попозже загляну.
В курилке Свистун принял эстафету от Палыча, начальника компьютерного участка.
Привет, сказал тот, делая последнюю затяжку, как дела?
Здорово.
А у нас опять машины посыпались. У меня виснет, Васину увезли на родину в "Паккард", а у шефа винды сбоят.
Игорь кивнул, будто понял, прикурил и дал дельный совет, естественно, в области, далекой от современных технологий:
К Стасику сейчас не ходи. Он на зама орет так, что Любочка краснеет.
У меня и без него дел полно, хорошо хоть "Лавка" сегодня вышла, заметил Палыч, выбрасывая окурок и покидая помещение.
Я вот хотел посоветоваться.., но Игорь с вопросом опоздал, компьютерщик уже бодро шагал по коридору.
Идея приобрести домашний компьютер распространяется воздушнокапельным путем и заразиться ею очень легко. Свистун незаметно для себя тоже оказался инфицирован ветрянкой всеобщей компьютеризации. А поскольку он ничего не понимал в материнских платах, винчестерах, драйверах и всем прочем, то без помощи Палыча рисковал приобрести новенький корпус, заполненный хламом, которому больше подошла бы упаковка в виде помойного ведра. Можно действовать по-другому просто купить самую дорогую машину, вряд ли она окажется самой плохой. Но так широко из коллег жил только Гера Шварцев, а на какие шиши никто не знал. Профессиональное ноу-хау!
Черт бы его побрал, дай прикурить! в курилку влетел Виктор Иванович Рыбкин. Сигарета в пальцах зама плясала, как марионетка.
Игорь заглянул Виктору в глаза. В них отражался праведный гнев подчиненного, получившего нагоняй и, конечно, несправедливый.
Вот зараза, нашел крайнего! продолжал зам по оргвопросам. Можно подумать, такое в первый раз случается!
А в чем дело? для поддержания разговора спросил Свистун. Что случилось-то?
"Лавка" вышла, коротко, между затяжками, объяснил Рыбкин.
Что ж тут плохого?
Ничего, если не считать, что наше коммерческое приложение печатается большим тиражом, чем мы заказываем.
Так может быть?
Виктор посмотрел на Свистуна, как на идиота.
Все может быть. Уже не в первый раз мы получаем сигнал, что у "Лавки объявлений" реальный тираж выше. Но по бумагам издательства проходит наш тираж.
Что же так нервирует редактора? Мы ведь и оплачиваем производство только нашего тиража. Перерасход бумаги? Игорь все не мог взять в толк причину конфликта.
Левый неучтенный тираж параллельно с нашим развозится по газетным киоскам и продается в первую очередь. Это же чистая стопроцентная прибыль! зам. по оргвопросам опять перешел на повышенный тон.
А редактор?
Я ему объясняю, что сигналы мне известны, что я работаю в этом направлении, а он орет. Причем так, что если бы его распиливали бензопилой "Дружба", он бы и ее заглушил. Можно подумать, что это я печатаю лишнюю пару тысяч "Лавки объявлений". Тут Рыбкин подозрительно посмотрел на Игоря. Но думать так у редактора нет никаких оснований!
Конечно, сразу кивнул Свистун, отводя взгляд от чересчур честных глаз зама. Когда человек с горячностью заявляет о своей кристальной чистоте, поневоле закрадывается сомнение. Игорь отбросил неприятную мысль. В конце концов, у него тоже нет оснований в чемлибо подозревать Виктора.
Я, может, ночи не сплю, думаю, как этих гадов изловить,
продолжал зам, но что я могу сделать один, если в городе двести газетных киосков и еще сотня точек, через которые распространяются печатные издания.
Сочувствую, сказал журналист, вспомнив, что у Рыбкина нет машины и гоняться за преступниками ему придется "на своих двоих".
Это настоящая мафия, переходя на шепот, сказал Виктор Иванович. Представь: лишнюю газету нужно отпечатать, упаковать, развести по киоскам и продать. Все эти операции выполняют разные люди, значит, все они в этом участвуют. Вся технологическая цепочка.
Что же делать? Арестовывать тираж в издательстве и пересчитывать? Игорь заинтересовался проблемой газетной мафии.
А печатники скажут, что лишние экземпляры это брак, что вполне допустимо. Есть даже какая-то норма на списывание в брак, процент от тиража, Рыбкин покачал головой. Я такой вариант прикидывал. Нет, левак нужно ловить по конкретным киоскам, в продаже.
Хорошо, накроешь ты киоск, проведешь инвентаризацию, выявишь лишние экземпляры "Лавки", а киоскерша
Она скажет: ой, ошибочка вышла, ой, экспедитор лишнюю пачку дал, перепутал, с кем не бывает, Виктор Иванович смешно передразнил плаксивый голос киоскерши. Это тоже чепуха, но у меня в запасе ход конем. Я могу отличить газету из левого тиража от нашей.
Но ведь на них серийных номеров нету?
Ты, Игорь, от жизни отстал, зам лучился превосходством и Свистуну расхотелось его дальше жалеть.
Мы же в "Лавке" начали цветную обложку делать. Ее заказывают отдельно и печатают строго по нашему заказу. Там аппарат немецкий, как в ксероксе, каждый экземпляр на учете. Придется этим мафиози свой тираж делать только черно-белым. Вот тут я их и прищучу! Виктор Иванович обрел обычную уверенность в себе, бросил сигарету и покинул Игоря. Пока.
Пока, отозвался Свистун, затушил свой окурок и отправился в кабинет редактора.
Можно, сказала Любочка, полагая, что предугадала вопрос журналиста. А Игорь и так из курилки видел, что в приемную никто не заходил.
Привет, Игорек, Станислав Юрьевич протянул сотруднику руку.
Здравствуйте, Свистун ответил на приветствие и замолчал. Как-то неудобно было начинать разговор с просьбы.
Слыхал? редактор, чтобы усилить реплику, нарисовал в воздухе крендель, похожий на знак вопроса.
О чем? все равно не понял Игорь.
В "Сибирском полиграфисте" взяли моду печатать лишние экземпляры приложения. По отчетам "Курьера" нашего тиража остается все больше, и он идет прямиком в макулатуру. Кто-то на этом наживается, а Рыбкин бормочет, что контролирует ситуацию, балбес!
Ну Виктор вроде, действительно, разбирается
В носу он ковыряется! Станислав Юрьевич снова распалился. Еще надо разобраться, на какой бумаге печатают левый тираж! Не думаю, чтобы эти мошенники создали фирму для покупки бумаги. Ведь наверняка у нас же ее и воруют!
У них есть норма на брак, блеснул эрудицией Игорь.
Есть, зловещим шепотом согласился редактор, а это что? Станислав Юрьевич потряс последним номером "Лавки". Что это, я говорю?! Он ткнул пальцем в газетную страницу, которая прямоугольной формой и тоном напоминала известную картину Малевича. Чистый брак, заляпанный краской, они гонят как наш тираж, а на списанной "норме" печатают свой! Я Витю уже предупредил: будет такое продолжаться, он через месяц вылетит из редакции, как из пушки, и ближе, чем на Луне, в другую газету не устроится. Это я ему организую