Свистун понял, что оправдывать зама бесполезно, да и не его дело. Они начальники, сами меж собой разберутся.
Извини, что-то я опять разошелся, сказал Станислав Юрьевич после паузы. Дело серьезное, сам знаешь, как сейчас с деньгами, каждую копейку считаю, а тут еще эти Если что, Игорь, помоги Виктору по контактам с милицией. Ты с ними лучше знаком. Хорошо?
Конечно, Станислав Юрьевич, пообещал журналист и сразу почувствовал моральное право изложить и свою просьбу.
Ну, что там у тебя?
То же самое. С деньгами тяжело
3.
Рыбкин уже почти забыл о разносе, устроенном ему редактором. Разгорячившись в разговоре с Игорем, Виктор Иванович вновь обрел веру в себя и даже убедился, что он и сам хотел объявить решительный бой газетной мафии. В отличие от Станислава Юрьевича, он почти с самого начала своей работы в редакции знал о левых тиражах. Заместитель вырвался из помещения на оперативный простор улицы Каменской и бодро зашагал в сторону центра. Последний (утренний) сигнал о нелегальной "Лавке" поступил как раз с пересечения улицы Потанинской и Красного проспекта. Отсюда решил начать свой поход за правое дело Виктор Иванович. В указанном киоске газеты и след простыл, и редакционной, и левой, если она тут была. Рыбкин пошел дальше к началу Красного проспекта. Если никого не поймает, то хоть искупнется, там до Оби рукой подать. Это свинство со стороны Стаса, что задания дает, а транспортом не обеспечивает. Теоретически могло выйти так, что Рыбкин был бы сейчас начальником, а редактор у него на побегушках, но Виктор Иванович считал, что так получилось из-за его широкой натуры.
Виктор Рыбкин родился, вырос и начал карьеру в городе Куйбышеве. К сожалению, не в том большом, что на Волге (нынешнем Саратове), а в маленьком, что в Новосибирской области. Окончил "кузнецу кадров" истфак пединститута, вернулся домой, год поработал учителем, женился на хорошенькой литераторше, а потом попал в райком комсомола. Потратил массу энергии, добрался до места второго секретаря и уже маячило впереди кресло первого, как вдруг жена подала на развод. Уговоры и клятвы "больше не гулять" не помогли, в личном деле появилось несмываемое по тем временам пятно, карьера сломалась. Пришлось искать новую дорожку.
И пошел Витя в журналисты. Районная "Куйбышевская новь" была местом не самым веселым. Старенький ответсек, приняв за обедом стаканчик винца, спал на редакционном диване, машинистка Тамара то кормила поросят, то полола огород. Редактор был просто идиотом. Рыбкин быстро научился писать передовицы про битву за урожай и очерки об ударниках производства. Потом сменил ушедшего на пенсию ответственного секретаря. Женился второй раз опять на коллеге. Наконец подсидел начальника и обзавелся отдельным кабинетом. И тут вторая жена опять подала на развод. Потому что широкая и любвеобильная натура Виктора Ивановича в очередной раз помешала ему сосредоточиться только на карьере. Он стал пропадать в саунах и на охотничьих заимках, где бывало очень весело, заводил любовниц, причем иногда их было сразу две. Со скандалом Рыбкин бросил все и уехал в Новосибирск.
И тут ему пришлось изрядно побегать и поволноваться, прежде чем удалось зацепиться в приличной газете. Станислав Юрьевич взял его по рекомендации бывшего комсомольского функционера областного уровня, ныне вольного бизнесмена, однако дал понять: если что уволит не задумываясь. Рыбкин старался быть полезным. Место замредактора по нынешним голодным временам казалось хлебным. Осмотревшись, Виктор Иванович сумел прибавить к своей зарплате кое-что от бесплатной рекламы и кое-что (вот ирония судьбы!) от сотниполутора экземпляров "Лавки объявлений", которые он самовольно стал брать для представительских и рекламных целей.
Эти мелкие приработки сами текли в руки и не в характере Виктора Ивановича было отказываться от них. Но вот размаха организовать аферу с тиражом в тысячи экземпляров ему бы не хватило. Его правило откусывать по маленькому кусочку, не зарываться. Жизнь, да при должности, приятнейшая штука и рисковать ею глупо. Конечно, он никогда не станет очень богатым, как его покровитель, но и не получит пулю в спину, как другой бывший комсомолец. Тот, используя старые связи, добывал кое-кому кредиты из обладминистрации. И надорвался. А Виктор Иванович не таков! Но это совсем не значит, что он не думает о будущем. Возможно, через некоторое время он сумеет обойти Станислава Юрьевича. Тот ведь тоже слаб по женской части, слышал Рыбкин, а с его опытом пора уже не самому гореть на юбках, а Что-нибудь придумается в свое время, свято верил заместитель, и это помогало ему прогибаться перед редактором, находить общий язык с капризной директрисой "Курьера", кланяться рекламодателям и бывшим номенклатурным товарищам. Которые, суки, даже не захотели принять его в свой клуб "29 ноября", названный (для тех, кто забыл) в честь дня рождения комсомола. А Станислав Юрьевич, кстати, туда вхож!
Догадывается ли редактор о тайных мыслях зама? Не из-за этого ли грозится выгнать, используя, как предлог, историю с газетной мафией? Не так уж она страшна для "Лавки", как ее малюет начальник, не все сливки собирают мошенники. Рыбкин вдруг понял, что постиг замысел Станислава Юрьевича. Тот принял Виктора на работу, скрепя сердце, видимо, отвечая услугой за услугу. И все полгода, что работает он в редакции, шеф внимательно следил за заместителем. А как только подвернулся убедительный предлог, Станислав Юрьевич хочет убрать конкурента. Виктор Иванович опытен и как администратор, и как журналист, знаком с массой солидных людей. Его можно опасаться. Его нужно опасаться!
Но проблему левого тиража нужно решить во что бы то ни стало. И без привлечения милиции. Виктору Ивановичу не нравилась идея, что доблестные стражи порядка станут копаться в его делах. Мелкие грешки ментов, наверное, и не заинтересуют, а вот репутацию изгадить могут. Уважают только тех, кто ворует миллионами и сразу в долларах, остальным следует уметь выходить сухими из воды. Рыбкин не сомневался, что справится. Что, в сущности, случилось? Бригада печатников решила подзаработать и выпустила лишнюю тысячу экземпляров коммерческого приложения. Через знакомого экспедитора газеты раскидали по знакомым же друг с другом киоскершам. Те левую газету продают, все имеют маленький приработок. Обычные работяги немного калымят. Стоит их хорошенько пугнуть, и они затихнут. Или переключатся на перепроизводство другого коммерческого издания. А это уже чужая головная боль. Виктора Ивановича она не касается.
Стоп, стоп, стоп! Рассуждая, про себя Рыбкин неутомимо двигался по Красному проспекту, проверяя все встречные киоски. Дошел до последнего у автовокзала и тут, как в сказке: "шел Иванушка, куда глаза глядят и увидал вдруг жар-птицу" Неказистая черно-белая обложка показалась Виктору Ивановичу краше "Плейбоя". Рыбкин полез в карман за кошельком.
Дайте мне, пожалуйста, "Лавку объявлений".
4.
И вот газета в его руках. Виктор Иванович повертел пачку чернобелых листов. И киоскерша тоже в его руках. Надо только не дать ей опомниться. Рыбкин небрежно махнул у окошка бордовыми корочками редакционного удостоверения.
Капитан Ракитин, управление внутренних дел. Откройте дверь! И без фокусов!
В чем дело-то? сунулась к окну киоскерша, но Рыбкин уже подошел к дверям газетной будки.
Открывай!
Замок щелкнул, и Виктор шагнул в бумажное царство.
Здравствуйте, сказала молодая женщина, прижимаясь к прилавку, иначе здесь было не поместиться. Что случилось, я не понимаю?
Выглядит бледненько, голос неуверенный. На хорошеньком личике огромные глаза, курносый нос и чуть оттопыренная нижняя губа, которая ее вовсе не портит. Совсем еще девчонка. Рыбкин полагал, что все киоскерши значительно старше.
Сейчас поймете, сказал он. Только что вы продали мне экземпляр газеты, выпущенный сверх тиража. Это ворованная газета, отпечатанная вашими сообщниками на ворованной же бумаге.
С чего вы взяли?
Как вас зовут?
Ирина. Лапина.
Где живете? Телефон.
Зачем вам?
Я все равно узнаю.
Фабричная 26/3, квартира 136. Телефон: 172591.
Так вот, Ира. Сейчас мы закроем киоск на обеденный перерыв или санитарный час и вместе пересчитаем, сколько экземпляров вышедшей сегодня "Лавки объявлений" у вас имеется в наличии. А потом сравним с циферкой, написанной в имеющейся у вас фактуре на газеты. И понятых позовем, чтобы все по закону было.
Зовите, передернула плечами Ирина. Если вам больше заняться нечем. Вместо того, чтобы настоящих преступников ловить.
Я сам знаю, кого мне ловить! Где фактура?
Вот, девушка подала бумажку. Может, и случилась пересортица, хоть все пересчитывала, а такое бывает. Бросили не ту пачку с машины, а я не досмотрела. Что за преступление?
Покажите мне все экземпляры сегодняшней "Лавки", приказал Рыбкин, ощущая себя настоящим оперативником.
Да вот они, Ирина выволокла из-под прилавка пять газетных пачек. Упаковка верхней была разорвана, и она на глаз была потоньше других.
А в фактуре указано только четыре пачки, заметил почти капитан.
Ирина пожала плечами.
Значит, где-то в другом киоске все наоборот.
Не уверен. Вот смотрите: чем эти пачки отличаются?.. Правильно, цветом. Газеты из распечатанной пачки не имеют цветных обложек. Знаете, что это обозначает?
Какие привезли, те и продаю, все еще бодрясь, сказала Ирина.
Это обозначает, что цветных обложек печатается меньше, чем реально газет. Улавливаете?
Нет
А мне кажется, Ира, что вы все прекрасно понимаете. Сколько вы оставляете себе с каждого левого экземпляра "Лавки"?
Я отказываюсь вас понимать!
Детка, так только в кино говорят мелкие жулики. А я к вам без телекамеры пришел, один. Потому что сочувствую вам, понимаю, что зарплата маленькая, нарушение, вроде, копеечное, а вас так уговаривали помочь, обещая, что никто и не спросит даже об этих газетах. Так?
Ну
Я ведь хочу, чтобы мы друг другу помогли. Зачем вам, Ира, фигурировать в деле о хищении в качестве сообщницы? Тут штрафом не отделаетесь. Ведь тогда могут и другие грешки всплыть, а? Мы копать начнем не остановимся. Я же предлагаю вариант: вы мне говорите весь расклад, кто вам газеты возит и кто деньги за левые экземпляры забирает. Я, со своей стороны, обещаю, что никому не раскрою источник информации. Более того, постараюсь, чтобы и в качестве свидетеля вас не вызывали. Договорились?
Ладно, прошептала девушка, я скажу Левый тираж завозят вместе с остальными газетами. Так проще и незаметнее. Кто газеты считать станет? Занимаются этим экспедиторы. Одного Леша зовут, другого Стас. Они же забирают деньги. В курсе ли водители не знаю, они обычно в кабине сидят, не выходят.
Сколько еще киосков торгует леваком?
30, может 50.
Их адреса, имена киоскеров?
Я не знаю, твердо сказала Ирина.
Хорошо. Какие еще газеты допечатывают в издательстве?
"Комок", "Реклама", "Торговый ряд".
Кто организатор?
Не знаю.
А если подумать? настойчиво сказал Рыбкин.
Зачем бы мне это сообщали? Сама я не интересовалась.
Ладно, верю.
Эй, девушка, дай "Комсомолку" и "Вечерку", за стеклом моталась нетерпеливая тень, хватит шуры-муры разводить.
Ирина подала газеты.
Другой вопрос. Вы же работаете посменно?.. Твоя напарница левыми газетами торгует?
Не-ет, протянула девушка, не понимая еще, куда клонит милиционер.
Значит экспедиторы могут позвонить накануне и узнать, на твою ли смену придется завоз левака?.. Чего молчишь?
Могут, прошептала Ира.
Вот тебе телефон, Рыбкин достал ручку и чиркнул на первой подвернувшейся газете, будь добра, перезвони мне и скажи, что, мол, знакомые интересовались, когда работаю, понятно?
Девушка кивнула.
Так сколько с экземпляра берешь? уже из чистого любопытства спросил Виктор Иванович.
Пятьдесят копеек.
Не густо.
В окошко сунулась лохматая голова.
"Лавка" есть?
Есть, ответила Ирина и подала газету из верхней пачки без обложки.
Э-э-э, погоди, это же левак! в Рыбкине проснулся заместитель по распространению газет.
Да какая теперь разница? еще сильнее побледневшее лицо Ирины было похоже на маску.
Ну ты даешь!
То ли шок у девчонки, то ли "заячья храбрость", когда косой, загнанный в угол, на лису бросается? Виктор Иванович вышел из киоска и сощурился от яркого солнца. Может, действительно, пойти искупаться? Передышку он заслужил.
Непослушными пальцами Ирина закрыла замок, повесила табличку "обед" и, скорчившись на стуле, заплакала.
5.
Ощущение удачи и приподнятое настроение не оставляли Виктора Ивановича и на следующий день. Он явился в редакцию к обеду хорошо выспавшийся и сияющий, как солдат на полковом смотре. Даже не глянув в сторону Любочки, Рыбкин смело открыл дверь в кабинет начальника.
Здравия желаю, Станислав Юрьевич!
Вольно, сказал редактор. Раскопал чего?
Разрешите сесть?
Садись, тут шеф уже заинтересовался и отодвинул бумаги, которыми занимался перед этим.
Пошел я, значит, вчера прямо до Красного проспекта, откуда был сигнал, а потом прямиком к набережной. Иду, значит, иду
Моя профессия длинные очерки журналистов превращать в короткие деловые информации, между прочим, сказал Станислав Юрьевич. Не гони порожняк.
Ладно. Я так и хотел, с обидой в голосе сказал зам. Накрыл я вчера один киоск. С поличным взял. Киоскершу припугнул.
Надеюсь, ты не
Интеллигентно, разводя раскрытые ладони, сказал Виктор Иванович. Она и сама поняла, что лучше все рассказать.
Милиция что говорит?
Какая милиция? удивился Рыбкин.
Идиот, совершенно спокойно (и тем обиднее) сказал Станислав Юрьевич. Даже не сказал, а констатировал.
Мне дело поручено, и я его доведу, твердо заявил Виктор. А киоскершу в милицию сдавать резона нет. Скажет: пересортица случилась, или пачку, мол, лишнюю бросили. Кто ж ее за это арестует?
Что же ты предлагаешь?
Надо организаторов найти, тогда и ментов звать, за такое дело они уцепятся.
Станислав Юрьевич размышлял с минуту.
Ладно, действуй, как знаешь, махнул рукой он. Тут на редакцию исковое заявление пришло, суд по клевете намечается, так что мне в детали входить некогда. Даю тебе картбланш и неделю сроку. В следующий четверг доложишь об успехах. Вопросы есть?.. Можешь идти.
До свидания.
Что значит: до свидания? Собираешься всю неделю по Красному проспекту шарахаться? Не выйдет. Все обязанности по редакции остаются за тобой. Бумагу ищи, доставишь ее с Клещихи прямо в "Сибирский полиграфист", компьютеры по бартеру организуй, хоть пару. Производственный участок на пределе же пашет. Машины лучше, кстати, под рекламу взять.
Хорошо, я постараюсь, пообещал Рыбкин. Но про себя он точно знал, что если выйдет на газетную мафию, то простится ему любая недоработка, а проворонит преступников, так никакая бумага по демпинговой цене не спасет.
Вышел из кабинета Виктор Иванович с видом победителя.
Вот так-то! он хотел было похвалиться Любе, но ведь эта дурочка даже не поймет какую операцию он провернул. А рассказать кому-нибудь всю историю с подробностями так хотелось. Выбор Рыбкина пал, естественно, на Игоря Свистуна. Вопервых, он уже в курсе, вовторых кто еще в редакции лучше знаком с оперативной работой, как не журналист по криминалу?
Погоди, погоди, погоди, сказал Свистун, едва Виктор Иванович открыл рот. Игорь пялился на экран монитора, словно пытался разглядеть в его синей глубине добычу. Журналист походил на рыбака, у которого поплавок в первый раз нырнул под воду.