Марк подскочил со своего дивана, рванув в мою сторону, чуть не перевернув столик с его таблетками между нами. Но перепуганная Саша ухватила его за футболку, а Света выставила руки и поддержала его за плечи, не дав упасть на этот столик и на меня.
Ты охуел блять?! Блять, я тебе ебало разобью, прошипел Марк.
Я, конечно же, немного дёрнулся от такого, но постарался остаться невозмутимым.
А мне-то нахуя? удивлённо я спросил. Я здесь не причём. Это ведь ты считаешь, что в жизни нужно пробовать ВСЁ? Так что вот ты-то и должен пробовать это всё. А иначе как это? Жизнь-то проходит, а ты, получается, не попробуешь ВСЁ! А, ещё. Вот Саша у тебя есть. Думаю, что чтобы продолжать пробовать ВСЁ, ты должен ещё попробовать её под бомжа подложить какого-нибудь, а сам ему очко лизать. Только чтоб там засохшие катяхи были ещё на нём. А что? Раз пробовать нужно ВСЁ, то и это нужно попробовать. Иначе всё не попробуешь
Хватит! Зачем ты такое говоришь?! крикнула на меня Саша.
Света просто сделала лицо, выражающее её удивление от того, с какими ебанутыми людьми ей приходится быть рядом. Марк же остервенело смотрел на меня, кипя от злости.
Ну, то есть теперь понятно, что не всё в жизни нужно пробовать? Или мне ещё примеры привести вещей, которые навряд ли кто-то захочет пробовать? Я думаю, что не надо. И, раз так, раз у тебя такая реакция на это всё, то это значит, что есть вещи, которые не стоит пробовать исходя из каких-то своих взглядов. А это значит, что раз есть разные взгляды, то есть и разные мнения и критерии того, что пробовать нужно, а что не нужно. Будешь ли ты на смертном одре жалеть, что не попробовал то, что я предложил? Навряд ли. Буду ли я на смертном одре жалеть, что не попробовал то, что тоже не считаю необходимым для пробы? Тоже навряд ли. Так что Иди нахуй. Кстати, тоже наверняка ещё одна вещь, которую ты ещё не пробовал. Ну и не надо. Ведь не всё в жизни нужно пробовать.
Пизде-е-ец протянула Света. Давай сюда таблетки свои.
Марк, еле отведя от меня свои наполненные злобой взгляды, молча передал свете две таблетки. Затем он так же дал две таблетки Саше, и две таблетки положил перед собой на стол. Снова посмотрел на меня, ничего не сказал, и закрыл пустой пенал.
Круто, один полный пенал ещё остаётся. Можно будет потом как-нибудь повторить, если понравится. Заебись, вздохнул он.
Ну и чё? недоверчиво смотрела Света на таблетку. Погнали?
Они с Марком посмотрели друг на друга, он кивнул головой, но Саша внезапно прервала их:
Стойте!
Что? нетерпеливо спросил Марк.
Как что? Мы же не знаем, как оно работает, да? Но ты сказал, что там у всех по-разному, но всегда какие-то сюжеты, глюки Да? она нервно пробормотала.
Ну да, и что?
Ну как что? Я сужу, конечно, по тому, что мне рассказывали Но типа вот когда принимаешь что-то, что вызывает какие-то фантазии, видения, галлюцинации Большую роль играет настрой того, кто принимает и в каком состоянии. Ну типа если тебе грустно или страшно или ты нервничаешь, то и увидишь подобающую хрень. А если весёлый, с хорошим настроем, то увидишь что-нибудь хорошее.
Ну так-то оно так, но только я такое слышал про всякие ЛСД и тому подобное. Мне кажется, что это не про эту хуйню, как её Тарен.
Ну всё равно. Лучше же перебдеть, чем недобдеть.
Ну мы всё равно все унылые уже, так что либо похуй и жрём, либо не жрём вообще.
Я предлагаю немного нам всем успокоиться, потому что сейчас неприятность произошла, она строго посмотрела на меня. Давайте немного расслабимся и постараемся задать себе позитивный настрой.
Ну хорошо, давайте, согласился с ней Марк.
И Саша закрыла глаза и начала глубоко дышать. Света просто повернулась обратно к мультикам. Марк же сидел нервно. Саша заметила это и толкнула его локтём в бок:
Давай, расслабляйся!
Он немного попыхтел, затем сказал:
Да не могу я расслабиться. Не знаю я как тут расслабиться, когда вот напрягатор сидит напротив.
«Напрягатор? подумал я. Ну и тупость». Но он был прав, расслабиться тут трудно, особенно после того, как я его разозлил.
Саша немного помолчала, подумала, погладила Марка по плечу, а затем с довольной еле заметной улыбкой взяла второй цилиндрик, открыла его и достала из него две таблетки.
Встав со своего дивана, она прошла к моему и села рядом со мной.
Ну, смотрите, начала она. Раз вы такие бойкие мальчики-зайчики, то вот вам решение. Да и всем нам решение. Ты, указала она на меня, скушаешь с нами таблетки. Я не дам тебе сидеть кто знает сколько часов в одиночестве, особенно в таком настроении. Ты, указала она на Марка, успокоишься от того, что достигнута гармония и все участвуют. Я, указала она на себя, перестану за вас переживать, и все, развела она руками, будут довольны и с хорошим настроем отправятся в хорошие фантазии.
Мы с Марком молчали. Он, по всей видимости, был в согласном молчании, в отличие от меня.
Ты знаешь, что я решил завязать со всей хуйнёй, вежливо, но уверенно обратился я к ней.
Да, знаю. А ещё я знаю, как тебе плохо, намекнула на наш разговор ночью. И ещё я знаю, что твоё решение завязать со всей хуйнёй вчера потерпело неудачу, от которой ты сейчас страдаешь. Так что что? Раз уж такое произошло, то какая разница, завяжешь ты сегодня или завтра? Плюс, это может тебе помочь, так что воспринимай это как помощь, как извинение И как работу над ошибками, вздохнула она с улыбкой, смотря мне в глаза довольной серостью своих глаз.
Не успел я сказать и слова, как она взяла одну таблетку указательным и большим пальцами и поднесла её к моему рту.
Скажи «ам!», скомандовала она.
Не могу сказать, что я был под каким-то её влиянием, обворожён ей, или что был загипнотизирован, или ещё какая подобная хуйня, заставляющая делать человека что-то против его воли. Скорее всего, моя воля, будучи сдавливаемой тяжестью депрессии, желанием избавиться от этого состояния, ожиданиями других людей вокруг и проснувшимся остаточным интересом из далёкого прошлого к разного рода веществам, с которым я решительно решил бороться, надломилась Отчего я невольно открыл рот, в который Саша игриво закинула таблетку, и я её проглотил.
Между первой и второй улыбаясь, сказала она, и закинула вторую таблетку, которую я так же сразу проглотил.
Ну вот и здорово, вот и молодец, приобняла она меня, после чего встала и вернулась на свой диван.
Марк смотрел на меня, а затем, раздражаясь, сказал:
Ну и? Неужели было так трудно сразу согласиться?
Тихо! сказала ему Саша. Успокойся. Для этого он и согласился. Так что всё, давай, расслабься.
Ладно! сказал он, вздохнул и направил свой взгляд в окно.
Я хотел направить свой туда же, но раз оно уже занято, то делить один вид с Марком мне было мерзко, как было бы мерзко делить одну женщину.
И что теперь? спросила Света.
Ждём минут сорок, потом всё будет, ответил Марк ей.
Опять ждать? Да ебать расстроилась она.
Мы сидели молча. Я закрыл глаза и пытался отстраниться от факта, что сейчас я почти добровольно принял говно. Ну, почти добровольно за добровольно не считается. Какое-никакое сопротивление было. Так что, если б дело было не в употреблении говна, а в изнасиловании, то это бы, наверное, считалось бы изнасилованием. Я был почти насильно накормлен тем, чем быть накормлен не хотел. Почти насильно считается за насильно. Мой организм и мой дух был изнасилован двумя таблетками говна.
Если что, то Игорь ещё дохуя этой штуки Мише скинул, так что потом можно будет ещё взять, если понравится настолько, внезапно сказал Марк.
Хорошо, сказала Света и улыбнулась: Ну, надеюсь, что понравится.
Они говорили ещё какой-то пустой разговор, на который я не обратил внимания. Я был погружён в себя, стараясь сдержать гнев, искрящийся в затылке. Гнев от всей этой ситуации. Я не думал типичный бред в духе «Как я мог это допустить?!», «Как такое могло случиться?!», не испытывал ненависти к себе, не злился на себя. Гнев мой был направлен на них, и я старался его подавить, но в то же время понимал, что он вполне оправдан.
А когда твои родители возвращаются? Не боишься, что батя тебя застанет за организацией притона в их хате? спросил я Марка.
Он посмотрел на меня, слегка занервничал, и сказал:
Тебя это волновать не должно. Вернутся, когда вернутся. Я знаю, когда, поэтому не боюсь. Да и чего бояться? Они сами не прочь кокса бахнуть наверняка. А если и будут злиться Я скажу: «Полусгнившие корни дают гнилые плоды», и всё.
И после этого Саша, сообщишь мне, когда похороны организуются, хорошо? я посмотрел на неё.
Да хватит уже! крикнула она.
Мы замолчали, я перевёл взгляд на освободившийся вид окна, и мне было всё равно, если туда же будет смотреть Марк. Я тут первый. И это не изменится, пока я смотрю туда и считаю так.
И я смотрел так долго, слушая на фоне старые мультики о добрых вещах. Кто бы что ни говорил, но в советских мультиках есть какая-то атмосфера. Когда смотришь их, то, думая об их создателях, воспринимаешь их как людей, со всей душой подходящих к своей работе, и работой её не считающих. Что они с добрыми намерениями и помыслами, не тая в себе никакого зла, создавали эти мультики, вкладывая в них всю свою доброту и надежду, что дети и взрослые будут смотреть их с радостью и переймут всё тепло и добрый посыл. Возможно, это потому, что я смотрел их в детстве и поэтому они запомнились мне как что-то особенное. Не исключено. Но я так же не исключаю, что это мой подход к вещам, говорящий не исключать доброе намерение, а считать его всегда присутствующим и главенствующим в процессе производства чего угодно. Как тот мишка на обёртке конфеты. Я верю в добрую натуру людей, и что даже самые плохие вещи в истории людей, скорее всего, были сделаны по велению изначального благого намерения. Оружие? Ядерная бомба? Благое намерение иметь средство защиты. Наркотики? Благое намерение найти новые виды лекарств. Холокост? Тут сложнее Благое намерение спасти свою расу?.. Допустим. Просто потом часто всё идёт по пизде. Но изначально намерение благое. Даже в действиях моих друзей было благое намерение, когда они делали интереснее мой чай и давали мне таблетки. Но, как я уже сказал, изначально благое намерение часто идёт по пизде, особенно, когда оно касается взаимоотношений людей. Холокост, опять же, тому пример. Но мультики к этому не относятся. Добрые мультики всегда добрые.
Пока я думал обо всём этом и смотрел в окно, Марк, тем временем, уже сидел на диване со своей гитарой.
Что сыграть? спрашивал он у девочек, потому что мой ответ известен заранее: «Ничего».
Что-нибудь интересное давай, сказала Саша.
Он задумался на минуту-другую, потом сказал:
Вот друг отца из Америки же привозит нам всякие нишятки?
Ага, Саша кивнула.
Ну и музыку тоже привозит, диски там, пластинки?
Так
И вот, может, помнишь, привёз когда-то диск с песнями Чарльза Мэнсона.
Не помню.
Как не помнишь? Я ж тебе тогда все уши прожужжал об этом!
А-а-а Да, ага, вспомнила, махнула она рукой. Ты тогда вообще не умолкал об этом.
Я диск этот заслушал тогда до дыр. Несколько песен даже выучил. Ну и что думаешь? Достаточно интересная музыка? Песни сумасшедшего сектанта!
Света, ты хочешь послушать их?
Света повернулась к ним:
А они на английском?
Ну да. Отчего бы Чарльз Мэнсон в Америке запел на русском?
«Если он настолько сумасшедший, то никого бы не удивило, если бы он запел в Америке на русском», подумал я.
Ну я не пойму ничего тогда, так что мне без разницы.
Ну тебе понравится, я думаю. Просто хотя бы как звучит, уверил её Марк и взялся за гитару.
Подрочив на ней всякие настроечные хуйни, он обхватился за неё, как, наверняка, Сашу никогда не обхватывал, кажется, я уже шутил про это, и начал что-то бряцать, напевая: «Претти гёрл, претти гёрл Си-и-из ту экзист Джаст Кам эн сэй ю лав ми».
Я смотрел на это, и я слушал это, пытаясь, наконец, найти музыку в этом звучании. Но рваные судорожные звуки всё никак не могли соединиться в неё, оставляя меня с ощущением, что вот-вот, вот сейчас И никогда. Слова же, сопутствующие этой музыке, тоже не объединялись в одну целую композицию, и каждая строка, предполагаемо выделяемая мной, как будто была обижена на остальные строки и отказывалась с ними работать. Как из разбитой кружки не попьёшь нормально чаю, а только заебёшься хлебать его из осколков маленькими порциями, так и из этой песни трудно было нормально услышать музыку, а только заебёшься пытаться выслушать её из осколков слов и аккордов маленькими отрывками.
Когда Марк закончил играть, девочки зааплодировали ему. Я не нашёл причин для аплодировать: ни исполнителю, ни оригинальному автору.
Прикольно! Только представь, что он так же играл эту же песню своей секте сказала Саша.
Да, интересно, поддержала её Света.
Ну, мы тоже можем организовать свою «Семью», и я тоже буду играть вам её, повторим их опыт, засмеялся Марк.
Я смотрел на это, и я слушал это, поджав нижнюю губу и подняв брови, ощущая, что хочу сказать усталое «Бля» и тяжело выдохнуть.
Давай ещё какую-нибудь, Света обратилась к Марку. Интересно, что ещё есть.
Сейчас, вспомню только
Он посидел молча секунд тридцать, потом снова заиграл на гитаре бодрым темпом, и начал петь: «Фа-ар, фа-ар даун ин Арканзас Зэрэ ливс э скуотер виз э стабборн джау Хис ноуз вос дриппин рэд и хис вискерс грэй Хи кулд фидл ол зэ найт энд дэй».
Эта песня мне понравилась больше. Она была более целостной. И представив старого сквоттера, кажется, это те, кто поселяются в заброшенных домах, живущего далеко в зелёных лесах Арканзаса, я действительно увлёкся данной картинкой. А нескучный темп музыки поддерживал какой-то Дорожный настрой. Дорожный и ясно-денный, может быть даже утренний, с тёплым солнцем и голубым небом, фоном летающие над удивительно светло-зелёными деревьями в прохладном ветре. Я заинтересовался этой песней, и мне даже захотелось её послушать в исполнении, собственно, самого Чарльза Мэнсона, ибо он, наверняка, сделал бы её ещё лучше. А Марк Будем считать, что он приложил все свои усилия по максимуму, чтобы хорошо исполнить песню чуть ли не главного человека в его жизни
Они продолжили что-то играть и петь. Я смотрел на его гитару, и я слушал её музыку, которая не всегда мне нравилась, вызывая во мне раздражённую неприязнь, но мне было комфортно смотреть в одну точку. В какой-то момент он начал раздражающе хорошо играть. И вообще он был раздражающе хорош. Не обделён внешностью, деньгами, и имя у него как у всех самодовольных и самовлюблённых уебанов И этим он меня раздражал. Я не завидовал ему. Потому что не хочу быть на его месте. Я хочу быть лучше него. Он мой противник
В какой-то момент из или из-за гитары раздалось:
Ты смотришь на меня так, будто бы готов убить меня
На секунду я замешкался, а затем чуть двинулся корпусом вперёд и холодно и угрожающе сказал:
Поверь мне Если бы я начал убивать людей
То вас бы не осталось! с громкой радостью и улыбкой от угаданной фразы сказала она.
Я молча повернулся к ней:
Тупая ты сука Если бы, блять, я хотел, чтобы ты это сказала, то я бы, блять, дал тебе знать, нахуй! крикнул я ей.
Она резко отвернулась, обдав меня своими мерзкими рыжими волосами, а я закрыл глаза и начал слушать треск саранчи. На их фоне работал телевизор, по которому тоже трещали кузнечики. Я открыл глаза, потому что они всё равно ничего не закрывали.
Большая чёрная обезьянья горилла сидела в углу, ехидно улыбаясь и кивая мне головой. «ХА-ХА-ХА-ХА!» я ощутил, что в моей голове очень смешно, и оно проявляется чувством очень смешного смеха, и с небольшой задержкой я выпустил его наружу, сидя у этой обезьяны на руках, выдув весь свой смех в её шерсть. Она продолжала улыбаться и качать головой.
Как её зовут?! Я помню, как её зовут, но не помню! нервно мой палец указывал обезьяне на диван. Туда же я повернулся и сам, чуть не упав на столик с ключами в углу.