Вставайте. Саша протянул ей руку. Анджеллина схватилась за нее, встала и бесцеремонно растолкала всех перед экраном компьютера, приговаривая:
Покажите мне наконец!
Эмилия включила запись процесса регенерации. Сначала Анджеллину слегка напугала черно-белая схема ее тела с зелеными и красными пятнами на некоторых участках. Затем смутило внезапное появление странного желтого пятна на месте мозга. Тонкие, почти незаметные желтые линии, разрастаясь, стремились от головного мозга прямо к месту раны, скапливаясь в ней. Ближе к концу записи все линии и большое желтое пятно на месте мозга померкли.
Это все происходило во мне прямо сейчас?
Как только мы нанесли вам рану, появилось это пятно. Эмилия отмотала к моменту его возникновения. Очень похоже на
Огромную раковую опухоль, договорил Саша. Но это лишь сравнение. Что бы это ни было, оно охватывает весь мозг, сливается со здоровыми тканями, а затем, предположительно по сосудам, переправляется к месту ранения, ускоряя регенерацию клеток.
Хорошая опухоль? спросил Дирк.
Извините, Ваше Высочество, но насчет сосудов я бы не делала такие поспешные выводы, оспорила его слова Эмилия.
Саша сдержался, чтобы не закатить глаза.
Если бы это был эфир, да хоть магия, никакой в мире аппарат не смог бы запечатлеть этот процесс, а значит, это что-то физически существующее, что появляется в момент повреждений в теле человека.
И что же это? спросила принцесса тонким голоском.
Я пока не знаю.
Ваше Высочество, вы говорили, что видите странные сны, напомнила Эмилия. Этот вопрос тоже стоит изучить. Я бы советовала провести более тщательное обследование. Одного сеанса недостаточно. Но для этого Ее Высочеству лучше остаться у нас хотя бы на три дня.
Этого Саша и боялся. Он знал, что не сможет провести с ней столько времени: необходимо было вернуться в замок, разобраться с Бундестагом и вновь внедриться в военные замыслы врага. За три дня с Анджеллиной могли сделать все что угодно, да так, что этого никто не заметит.
Лавиния глубоко вздохнула. После увиденного пусть неохотно, но она готовилась согласиться.
А что, если каждое такое ранение лишь ускоряет процесс ухудшения здоровья? спросил Саша.
Ухудшений и иных нарушений мы не видим, заверил один из ученых.
Да, но неужели такая регенерация будет всегда? Предел должен быть, и мы еще точно не знаем, как каждая такая вспышка влияет на Анджеллину, поэтому если вы планируете и дальше экспериментировать с ранами, то лучше откажитесь от этой затеи.
Эмилия нацепила хорошо знакомую Саше улыбку вынужденную и недобрую, отражающую легкое раздражение.
Да, я согласна с Его Высочеством. Лавиния приобняла дочь. Если Анджеллина и останется, то каждое обследование должно заранее обговариваться со мной.
Конечно, Ваше Величество. Мы все понимаем.
И сюда бы охрану. Саша впервые за все утро наградил отца многозначительным взглядом. Лучшую, которая только есть.
Мистер Марголис, обратилась Лавиния к Дирку, можно вас на пару слов?
Он пожал плечами, и вместе они прошли к выходу.
Анджеллина уставилась в пол. Она понимала, что Саша не может всюду ее сопровождать, но рядом с ним всегда чувствовала себя в большей безопасности, чем с кем бы то ни было. Да и он никогда не дал бы ей заскучать, даже если для этого им пришлось бы поспорить или рассориться. Поэтому временная потеря его компании стала для нее настоящим огорчением.
Саша напряженно смотрел в монитор, ломая голову, как рассказать подруге, что ни одно обследование и лечение, скорее всего, не помогут ей спастись. Он и сам с трудом принимал эту правду и даже представить не мог, как к ней отнесутся Анджеллина и Лавиния. Молчание для него приравнивалось ко лжи. А лгать подруге, еще и так жестоко, он не мог. Больнее было бы лишь наблюдать за тем, как она теряет веру в свое спасение.
«Все еще может измениться». Надежда на лучшее дарила Саше некоторое облегчение и была единственной обоснованной причиной молчать дальше.
Мисс Кайзер, обратился он к ней, быть может, вы слышали о том, что Бундестаг конфисковал у меня тело моей подруги Анко.
Анджеллина уставилась на него с неприкрытым изумлением.
Да, слышала, неохотно ответила Эмилия.
Тогда я хотел бы увидеть, что именно вы сделали с ней.
При всем уважении, Ваше Высочество, к вам и к вашему отцу, это секретная информация. Доступ только для некоторых сотрудников центра и канцлера.
Понимаю, что монархи не более чем остатки культуры и влияния большого не имеют, но я создатель Анко. И я имею право знать, в каких именно целях вы используете ее тело. Саша пожал плечами и повернулся в сторону дверей. Ну, или я могу попробовать добиться этого другим путем. Видите ли, как раз на днях спектр моих возможностей значительно вырос. Мне не хотелось бы усложнять и тратить время, так что я буду очень благодарен, если вы сэкономите мое время и пустите меня к ней.
Как хотелось Анджеллине прыснуть со смеху. Саша все же прислушался к ее совету пользоваться статусом Марголисов.
Улыбка быстро сошла с лица Эмилии.
Ваше Высочество, уверяю вас, ее тело пошло в работу на благо.
Где оно?
На минус первом этаже в лаборатории по анализу радиоактивных излучений. Но это все, что я могу сказать.
Дирк и Лавиния вернулись в кабинет.
Анджеллина, обратилась к ней мать, я считаю, что есть смысл остаться на обследования. Мистер Марголис уже отдал приказ, чтобы выделить тебе лучшую охрану.
О да, Дирк спрятал телефон в карман, четыре громилы не только будут охранять твой покой и следить за порядком как возле твоей комнаты, так и на всех этажах и снаружи, но и не дадут тебе умереть от скуки.
Вещи тебе привезут. И, как я и говорила, обратилась Лавиния уже к Эмилии, любой ваш шаг должен обговариваться со мной.
Разумеется. У меня уже есть некоторые наметки. Можем обсудить прямо сейчас.
Буду только рада.
Пока королева обговаривала детали обследования, а Дирк отвечал на звонки в лобби, Анджеллине и Саше предложили устроить небольшую экскурсию по первому этажу. Эмилия предоставила им своего немолодого помощника в качестве гида, напоследок шепнув ему что-то на ухо.
После двадцатиминутного обхода кабинетов, большая часть из которых представляла ничем не примечательные лаборатории, заставленные склянками, колбами, интерактивными досками и компьютерами, они наведались в просторную кофейню с выходом в маленький сад и взяли по чашке кофе. Большую часть времени им приходилось молчать: при рядом сидящем гиде можно было сказать вслух не так много, но когда тот скинул на стул халат, отлучился за десертом и угодил в очередь, они решили быстренько обменяться парой слов.
Как по мне, здесь ничего удивительного, заметила Анджеллина, перемешивая сахар в чашке. Она сделала несколько глотков. Красиво, но я бы ни за что не решила, что здесь проводятся какие-то дикие опыты.
Нам не зря показали только первый этаж. Все самое интересное на других уровнях. Саша отставил нетронутый кофе и встал. Пойду помою руки.
Анджеллина проводила его взглядом до самых дверей уборной, когда вернулся их гид.
А Его Высочество?
Сейчас вернется.
Но прошло пять минут, десять, пятнадцать, а принца все не было. Гид прошел в уборную, чтобы найти его, а вернулся один с побелевшим от страха лицом. Он бросился щупать карманы халата и застыл в ужасе.
Что случилось? поинтересовалась принцесса.
Кто-то украл мою карту. И принца нет в уборной.
Анджеллина сдвинула брови, расценивая его слова как неприкрытое обвинение друга в краже. Ей не хватало смелости признать, что он действительно мог это сделать.
Еще на входе в кофейню Саша заприметил рядом дверь в уборную, попасть в которую можно было как со стороны лобби, так и со стороны кофейни. Два входа, через которые можно зайти. И выйти тоже.
Он впервые так нагло воспользовался высоким положением: разве станет гид обвинять принца в краже? И разве поднимет охрану, чтобы его найти? Анджеллина права. Он перенес столько унижений, став Марголисом, что имеет полное право хоть иногда пользоваться положением и связями семейства.
Саша незаметно выхватил карту из кармана так удачно оставленного гидом халата, вышел в лобби через уборную и спустился в лифте на минус первый этаж. В отличие от верхних этажей, где каждый уровень был как на ладони и почти все кабинеты огорожены прозрачными либо матовыми стеклами, нижний напоминал пустой забетонированный лабиринт со множеством вшитых в стены железных дверей.
Он нашел нужную лабораторию и приложил карту к сенсорной панели.
Дверь с приятным шипением отошла в стену.
Свет вкрученных в потолок ламп включился моментально, освещая компьютеры вдоль стен, зловещие инструменты, разложенные на металлических столах, и доску у дальней стены с закрепленными на ней частями тела.
Тело Саши обдало холодом, и он невольно качнулся назад.
Она была похожа на прекрасную бабочку, расчлененную и пришпиленную булавками.
Руки и ноги разобрали в местах сгибов локтей, колен и запястий, шею отделили от туловища и повисшей головы, вскрыли и полностью выпотрошили брюхо. Черные шарниры лежали в отдельной коробке рядом. Органов не было ни в коробках, ни на столе.
Украдкой, словно боялся разбудить, он подошел к ней и взглянул ей в лицо снизу вверх. Ее ресницы задрожали от тяжелого дыхания. Подрагивающей рукой он коснулся ее затвердевшей от холода щеки. Выражение лица не изменилось с тех пор, как она испустила дух, только уголки рта были опущены.
Что они сделали с тобой?
Ничего, что должно вызывать такой драматизм.
В кабинет зашла Эмилия.
Вас уже заждались.
Я хочу забрать ее. В глазах принца прорезалась жесткость. А точнее то, что от нее осталось.
Простите?
Вы меня слышали, отчеканил он.
Боюсь, что это невозможно. Мы еще не закончили исследования. Она подошла ближе и взглянула на Анко. Вы уже не вернете ее, не почините. Хотите похоронить? Это рискованно. Сжечь? Она принесет больше пользы в таком виде. Одни ее органы чего стоят. Вы просто гений. Но уверены, что хотите ворошить прошлое?
В глубине души Саша признавал, что Эмилия права. Он устал думать об Анко, устал винить себя за ее гибель и убеждать, что обязан поступить с ее телом по-человечески и предать земле.
Еще давно замечания Бундестага откликались в нем решительным бурным протестом. Он думал, что защищает ее, но наконец осознал, что все это время защищал одного себя и пошатнувшуюся уверенность в том, что не настолько одинок, чтобы быть привязанным к искусственно созданному существу больше, чем к живому.
Анко не человек. Она машина. Рукотворное создание, ради которого он был готов пожертвовать десятками жизней людей настоящих, из плоти и крови, с любящими семьями и неуемной жаждой выжить. Быть может, это было зря.
Он молча направился к выходу.
* * *
Я постараюсь навестить вас хоть раз. Саша подошел к черной машине. Все равно живу рядом, в противоположной части округи.
Будьте так любезны.
И, если не будете ерничать, кто знает, Саша вскинул брови и загадочно улыбнулся, может, передам какой-нибудь подарок.
Анджеллина расплылась в благодарной улыбке.
Спасибо.
Следить за вами, уверен, будут отличные телохранительницы, но не теряйте голову и будьте внимательны. Как разгребу хотя бы часть дел, вернусь к вам.
Занимайтесь своими делами, сколько потребуется.
Анджеллина поймала себя на лукавстве: она предлагала ему это из вежливости, на самом деле отчаянно желая, чтобы он поскорее вернулся к ней. После каждой новой встречи даже самое короткое расставание ощущалось острее, чем прежде.
Водитель открыл перед Сашей дверцу авто.
До свидания, принцесса.
До встречи.
Саша сел в машину в ожидании, когда Дирк договорит с Эмилией. Наконец, спустя десять минут, когда Анджеллина и Лавиния скрылись за дверями центра, он сел рядом, и машина тронулась.
Королева пока останется. Дождется охраны. Они прибудут через двадцать минут.
Оперативно. Саша отвернулся от него. Сегодня ты был молчаливым.
Дирк открыл окно и закурил сигару.
Мне просто хотелось понаблюдать за тобой, так что я не смел отнимать ни секунды, которую ты мог бы занять своими подозрениями и анализами.
Думаешь, им можно верить?
Да. По крайней мере они знают, что если их заподозрят в чем-то, то на следующий день уже не найдут. Дирк выдохнул дым в открытое окно и вновь затянулся. Надолго тебе нужно отлучиться? Мы сделали еще далеко не все.
Пару дней. Саша свел брови на переносице. А что, еще не со всеми извращенцами меня познакомил?
Главного приберег напоследок.
И кто же это?
Мой отец. Твой дедушка. Гедалия Марголис.
10. «За» и «против»
После посещения центра в душе у Саши остался неприятный осадок.
Он пересек порог замка и поспешно двинулся в сторону своей комнаты. Служанки, последовавшие вслед, предлагали ему перекусить перед началом работы. В животе урчало от голода, но из-за одержимости провести исследование Саша не собирался тратить время на обед, пока голод не станет нестерпимым. Он попросил принести ему еду ближе к шести вечера и спустился в лабораторию.
Моника сидела за стопкой бумаг перед 3D-схемой горгона. Услышав приближающиеся резкие шаги, она обернулась.
Как успехи, мисс Хьюз? По вашему измученному лицу не скажешь, что вы на пороге открытия.
Моника слабо улыбнулась и встала.
Уничтожить свое детище сложно не только из психологических соображений.
В любом случае вам лучше поторопиться. Нет сомнений, что в битве за Берлин горгоны будут. Иначе лично отправитесь сражаться с ними.
Она опустила покорный взгляд, угодливо, но сдержанно улыбнулась и села за стол.
Саша подошел к своему длинному белому столу в углу лаборатории, достал из коробки пробирку и поставил ее в круглый приплюснутый аппарат размером с футбольный мяч. После тонкого писка панель засветилась голубым. На экране компьютера возникло окошко. Саша сел в кресло и принялся постукивать по клавишам прозрачной сенсорной клавиатуры, встроенной в стол. Он отправил запрос в исследовательскую лабораторию для получения образцов отравленных резервуаров.
Спустя час панель на аппарате погасла, и перед Сашей одна за другой открылись вкладки с результатами.
Так, вздохнул он.
Это связано с Анджеллиной? встала рядом Моника.
Саша ничего не ответил, продолжая читать данные про себя.
Вы исследовали ее кровь?
Слюну. Решил начать сначала и с самого простого.
И какие результаты?
Сядьте, пожалуйста, на место, пока вас не заставили сделать это силой, приказал он голосом, преисполненным усталости и негодования.
Возможно, я смогу помочь.
Занимайтесь своим делом.
Всего пять минут.
Саша смерил ее небрежным взглядом, полным недоверия. Несмотря на многие извинения и бесконечное раскаяние в ее глазах, он не мог забыть, что перед ним создательница горгонов, ставших главной причиной погибели тысяч германских солдат. И Анко.
Порой принц не разбирал, где проложена граница между состраданием и непреклонностью. В душе он оправдывал короля, добровольно взявшего на себя бремя войны на территории его страны, в отдельных районах которой, где еще некогда процветало благополучие, остались только руины, выжженные земли и обезображенные гниющие трупы защитниц страны, которые даже нет возможности забрать. И все ради одного-единственного человека. С другой стороны, он осознавал, что независимо от решения Александра Делинда развязала бы войну и все те же люди погибли бы. Просто жертв было бы на одну больше. Одновременно с тем он видеть не мог ученого, чьим зверским творением и изуродовали мирные города, родные земли и жизни тысяч граждан, что уже не дождутся своих близких. В этом была вопиющая несправедливость, но отказываться от жалости к Александру он не собирался.