Купчиха
Том 2
Анна Юрьевна Приходько
Не знаю, где ты и где я.
Те ж песни и те же заботы.
Такие с тобою друзья!
Такие с тобою сироты!
И так хорошо нам вдвоем:
Бездомным, бессонным и сирым
Две птицы: чуть встали поём.
Две странницы: кормимся миром.
Марина Цветаева
Корректор Владимир Викторович Мартынов
Идея обложки Евгения Владимировна Беляева
Идея обложки Владимир Викторович Мартынов
Дизайнер обложки Алиса Дмитриевна Оськина
© Анна Юрьевна Приходько, 2023
© Алиса Дмитриевна Оськина, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0060-9041-5 (т. 2)
ISBN 978-5-0060-7214-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Иван шёл по знакомой улице.
«Узнает ли? думал он. А может, она уже и не живёт там?»
Дома никого не оказалось.
Соседка выглянула из-за двери.
Чего надобно?
Иван не ответил.
Она повторила:
Чего надобно? Квартиры тут не сдаются. И нечего стучать настойчиво! Ирина Георгиевна приходит поздно. Если вы к ней, то дома она не принимает. В больнице тоже не принимает. Карантин.
«Ирина Георгиевна» из уст пожилой женщины прозвучало как-то торжественно, уважительно.
Кузнец удивился. Улыбнулся. Ему хотелось сказать Ирине приветственные слова, поговорить. Посмотреть, как она будет удивлена, что он больше не немой.
А после Иринки отправиться к Стёпке и остаться там, если примет его юный друг.
Иван вышел на улицу. Присел на лавочку под начинающей желтеть липой. Провёл рукой по гладкому серому стволу. Упёрся в него лбом.
Пока добирался сюда, много думал о том, как жить дальше. Как-то быстро растворилась любовь к Евгеньке. Стала она противна, невыносима. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать её, закрыть глаза, чтобы не видеть. Об одном лишь жалел, что не забрал с собой дочь.
Был уверен, что сам о ней позаботился бы, жалел, что слишком поздно об этом подумал.
Начало смеркаться, накрапывал мелкий дождь. Иван поёжился от прохлады.
Вдруг услышал из окна крик:
Ирина Георгиевна, голубушка! До вас приходили! Будьте осторожны.
Иван заметил, как к дому приближается молодая женщина.
На ней была длинная прямая юбка, белая блузка с рюшами, накинутый на плечи плащ.
В ней с трудом можно было узнать Ирину.
Я ему сказала, что вы поздно возвращаетесь, опять выкрикнула из окна женщина.
Ирина подняла голову, помахала приветственно и прокричала в ответ:
Спасибо, Мария Адамовна, за вашу бдительность!
Поравнявшись с Иваном, остановилась. С интересом посмотрела на него. Он поднялся со скамьи, поклонился.
Вы ко мне? Чем могу быть полезна?
Не узнаёшь? хрипловато спросил Иван.
С трудом, ответила Ирина и засмеялась. Ну не будем же мы загадки отгадывать. Мне очень рано на работу. Когда вспомните, зачем я вам пригодилась, постучите.
Ирина махнула рукой и пошла дальше.
Иван шёл следом за ней. Она обернулась.
Я умею кричать, спокойно произнесла Ирина. Но не хотелось бы пугать людей.
Я Иван, ответил кузнец. Помнишь: церковь, Стёпка?
Ирина изменилась в лице. У неё задрожал подбородок.
Не может быть, прошептала она.
Иван кивнул.
Пойдём же, дождь сильнее пошёл, ты весь намок, сказала Ирина Ивану, когда немного пришла в себя.
В квартире всё изменилось с того дня, как Иван последний раз там был. Чувствовал он себя неловко. Стало как-то стыдно за то, что пришёл вот так незваным гостем.
Ирина хлопотала у стола, поставила чайник.
Садись же, позвала она гостя к столу. Что же ты молчишь? Рассказывай, как сложилась твоя жизнь? Ты притворялся, что не можешь говорить?
Хозяйка заняла стул напротив, закурила.
В комнате воцарилось длительное молчание.
Ну вот опять играем в тишину. Мне и впрямь некогда вести долгие беседы. Я работаю на износ, сплю мало и ухожу рано.
А муж-то где?
Ирина опять закурила.
Нет больше мужа, голос Ирины задрожал. И дочки нет.
Женщина промокнула платочком глаза.
Живу я одна. Мой агроном провалился под лёд позапрошлой зимой, а дочь заболела сильно. Похоронила её полгода назад.
Ненавижу себя за то, что не смогла её спасти. Врач, который не смог спасти свою кровинушку Я поэтому полностью теперь в работе. Если прихожу раньше обычного, вою от тоски.
Вдруг послышался громкий настойчивый стук в дверь.
Ирина пошла открывать.
Кузнец слышал, как она объясняла кому-то:
Не могу сегодня, я не одна.
Слов мужчины Иван разобрать не мог.
Я сама приду. Да успокойся же ты наконец-то!
Мужчина что-то виновато бормотал.
Ирина громко захлопнула дверь, вернулась за стол.
Ну а ты? Ирина пристально посмотрела на Ивана. Как ты жил все эти годы?
А Стёпка как? спросил Иван, не торопясь рассказывать о себе.
Услышав о Степане, Ирина улыбнулась.
Стёпка продолжает кузнечное дело. Звала его в город, он ни в какую. Тебя часто вспоминает. Видимся раз в две недели. Он приезжает сам. У него есть ключи от квартиры.
Я в день его приезда освобождаюсь раньше, прихожу домой, а он меня встречает. Стёпка единственный человек, с которым я забываю о своём горе. И я даже не представляю, что было бы со мной, если бы не он.
Ирина улыбнулась и очень быстро спрятала улыбку.
Ну расскажи, Иван Ирина задумалась. Как интересна жизнь. Я хорошо помню, каким ты был раньше, а сейчас как будто другой человек передо мной. У того молчаливого солдата были добрые счастливые глаза. А сейчас в твоих глазах что-то тревожное, ты как будто не рад.
Рад, буркнул Иван, рад видеть тебя. Вот уж не мог я подумать, что из той Иринки ты превратишься в такую.
Не нравлюсь? Ирина вдруг встала со стула, покрутилась перед Иваном.
Расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.
Иван уставился на оголённую грудь.
Ирина вдруг засмущалась, застегнула пуговицу обратно.
Закурила опять.
А ты мне нравился, прошептала она. Ещё тогда в церкви я в тебя влюбилась. И пошла за тобой без страха. Часто думала: «Он скоро заговорит! Он расскажет о себе, он будет шептать слова любви»
Я была глупой. Даже смешно сейчас об этом вспоминать.
Когда я поняла, что не нужна, решила назло связаться с кем-нибудь, чтобы сделать тебе больно. А сделала только себе.
Спасибо моему агроному, он вытащил из меня любовь к тебе. Он сделал из меня уважаемого человека.
С вами в кузнице я так и осталась бы придурковатой Ириной.
Иван опустил голову. Он и не знал, что Ирина так страдала. Стало стыдно перед ней.
Я так поняла, громко возмутилась Ирина, ты не будешь рассказывать о себе. Ну и чёрт с тобой. Выгнать я тебя не могу. Ложимся спать. Мне уходить рано. Я постелю тебе тут. А завтра решим, что делать с тобой дальше. Неспроста ты решил вернуться через столько лет.
Ночью Иван не спал. Было слышно, как за стеной ругаются соседи. Вздрагивал от звука разбитой посуды.
Оставшись в одиночестве, всё рассмотрел в квартире.
Жила Ирина богато. Иван любовался мебелью. Похожая стояла в доме Полянского. Два кресла были обтянуты золотого цвета парчой, переливавшейся от солнечного света. Резной туалетный столик тоже привлекал внимание. На нём были вырезаны лесные животные, устроившиеся вокруг костра. А сверху красовалась надпись: «Дружба».
На столике лежало золотое кольцо. Иван взял его, примерил. Еле снял, положил на место.
Кровать Ирины тоже была резной. И он вдруг вспомнил, что уже видел эту кровать у архитектора, который был хозяином дома.
В резном шкафу стояли два чайных сервиза. Рисунки на одном из них были такими же, как на парчовой ткани кресла.
Вот, значит, как, прошептал Иван. Одним ничего, другим всё.
Стало как-то не по себе. Вспомнил убранство дома, в котором жил с Евгенькой, хоромы Полянского и затосковал по тем временам, когда удалось вкусить богатую жизнь.
Вспомнил Петра Николаевича. Представил, как сидит тот в своём кресле и смеётся над Иваном, который свататься пришёл.
На всё это Иван смотрел как будто сверху.
События проносились стремительно.
Вот увидел себя лежащим на поле боя, послышался вдруг грохот пушек и запах крови. Холодок пробежал по телу. Когда очнулся от своих воспоминаний, понял, что грохот пушек это стук в дверь.
Подошёл к двери.
Открывай, Ирина, ну не томи, услышал он. Я же не уйду, пока не откроешь.
Да что ты туда ломишься? послышался теперь уже знакомый голос соседки. Нет её дома, ну знаешь же, что работает.
Я сам знаю! ответил ломившийся в дверь.
Иван взял ключ, оставленный Ириной, и открыл дверь.
Гость явно не ожидал такого поворота. Потерял равновесие и упал на пороге. Поднялся, потёр лоб.
Ты кто? спросил он, глядя на Ивана.
Муж!
Паренёк вдруг стал креститься.
Да как же так? Неужто воскрес? Божечки
Он попятился назад, пробормотал:
Я случайно мимо проходил. Дай, думаю, с Ириной Георгиевной поздороваюсь. Хороший она человек. А тут вот какая неожиданность.
Парень продолжал пятиться назад и натолкнулся на соседку.
Повернулся к ней и прошептал:
Мать, ты чего мне раньше не сказала, что муж вернулся? Чего же я тут позорюсь?
Нет у неё мужа, пробормотала соседка, иди уже домой, бесстыдник.
Потом обратилась к Ивану:
Вы простите, он контуженный.
Иван кивнул, закрыл дверь.
Сказано было тебе, будь настойчивее! услышал Иван, прислонив ухо к двери. Этот, видать, понастойчивее тебя был, что даже домой позвала. Всему тебя учить надо. Никогда не женишься! Свалился на мою голову, бестолковый!
Ну ма-а-а-а-а-м, было слышно, как парень всхлипывает.
Ну дела, удивился Иван, когда голоса ругающихся соседей стихли.
Ирина вернулась ещё позже, чем вчера.
Кузнец рассказал о дневном происшествии.
Женщина рассмеялась.
Мария Адамовна хочет засватать за меня своего сыночка. Он постоянно ломится в дверь, даже когда меня нет дома. Очень забавно, мне нравится твоя находчивость.
Ирина смеялась очень долго.
Потом подошла к Ивану, дотронулась до его щеки.
А вот тебя я впустила бы всегда, прошептала она.
Иван взял её руку в свою и губами коснулся ладони.
Ва-а-а-ня-я-я, голос Ирины задрожал.
***
Дети есть? спросила пожилая женщина у Марии.
Есть, кивнула калмычка, кутаясь в одеяло.
Много?
Пятеро.
Привыкнешь и к холоду, и к голоду, пожилая женщина приподняла своё одеяло и произнесла: Давай ко мне, вдвоём теплее.
Мария покачала головой.
Спасибо, я согреюсь.
Не согреешься, тут все по двое спят.
Тише вам, послышался недовольный голос. Спать ложитесь уже
Ну как хочешь, прошептала женщина, замёрзнешь, сама придёшь.
Привыкнуть к холоду было сложно.
Работали по 10 часов с раннего утра до темноты. Работали и в метель, и в сильный мороз. Женщины валили лес. Мужчины строили бараки, возводили хозяйственные постройки.
Пожилая женщина, которая звала к себе погреться, рассказывала:
Я тут с двадцать второго года. Одна из первых прибыла. Работала учительницей в гимназии. Кто-то из учеников рассказал дома, что я на литературе поверхностно коснулась жизни командиров белого движения. На следующий день меня вывели прямо с уроков.
Две мои дочки и сын учились в одном классе. Их тоже забрали. Мне повезло здесь больше, чем всем остальным. Мои дочери живут со мной в одном бараке. Но мы как бы не знаем друг друга. Тут родственников не селят вместе.
Все знают, что они мои дети. Но я не могу к ним подойти. Спасло лишь то, что у нас фамилии разные.
Они молодые. Быстро привыкли к тяжёлым условиям. Тут к сильным относятся по-другому. На них, по сути, всё держится. Я тоже вроде ничего. На место любого мужика встать могу. А девчонки мои и того сильнее.
А вот о сыне ничего не знаю. Шесть лет пытаюсь узнать. То там, то тут спрашиваю. Надсмотрщицы тоже люди, матери. И не от хорошей жизни они тут бабским царством руководят. Всем досталось. Всех перемололо, перекрутило и разбросало на тысячи вёрст. Благодарю бога, что жива осталась. А ты-то как сюда попала?
За мужа посадили. Он якобы на председателя напал. Но он не нападал. Не мог он. Вот меня сюда и отправили, оправдывалась Мария.
Мог, не мог, какая уже разница. Теперь тут надо привыкать. Ты из простых или побогаче?
Из простых, ответила Мария.
Врё-ё-ё-шь, недовольно пробормотала женщина. Ты вдова купеческая. А потом замужем за бухгалтером была. Где ж тут простота?
Из простых, опять произнесла Мария. Не кичилась я богатством, жила по любви. А жизнь сама так повернулась.
Если я спрашиваю, говори правду. Иначе в случае чего помочь тебе не смогу. А случаи разные бывают.
Ночь после этого разговора была очень холодной. Мария замёрзла сильно.
Подошла к кровати своей пожилой соседки и спросила тихо:
Спите?
Нет, ответила та. Надумала?
Мария кивнула, забралась под одеяло. Сверху накрылись ещё одеялом Марии.
От горячего тела женщины исходило тепло.
Это были для Марии три самые спокойные и тёплые ночи с момента нахождения в ссылке.
Она кроме этой женщины ни с кем не общалась. Знала всех по имени, но разговоров не заводила. Мало кто болтовнёй занимался. Некогда было и рот открыть.
Четвёртую ночь под одним одеялом Мария запомнила надолго.
Пятеро, говоришь, вдруг услышала она сквозь сон и почувствовала, как под её рубашкой скользит влажная дрожащая рука.
Мария дёрнулась, женщина придавила её собой и продолжила лезть под рубаху рукой. Марии нечем было дышать.
Пятеро, говоришь, опять произнесла соседка, а так и не скажешь. Упругая как девица. Уж очень давно таких не встречала. Только у студенточек такие были.
Соседка сильно сжала правую грудь Марии. У калмычки брызнули слёзы из глаз. Она не могла ни крикнуть, ни выбраться. Не получалось даже пошевелиться. Потом почувствовала, как обидчица рукой скользнула вниз.
Калмычка повернула голову набок, и ей с трудом удалось завизжать.
Тут же соседка вскочила с кровати и злобно пробормотала:
К себе иди, недотрога. Я по-бабски хотела, с нежностью. Доиграешься. Бараки мужские рядом построят, не спасёшься. А тех, кто подо мной ходит, их не трогают.
Мария тяжело дышала, схватила одеяло. Вернулась на свою кровать.
Болела грудь. Болело сердце, колотилось так сильно, будто бежала Мария от кого-то.
Ну что, Дуся? сказал кто-то из темноты. В армии твоей не прибывает? Плоха ты стала, неубедительна.
Я своё сама найду, ответила Дуся. Не один день нам тут вместе Найдётся повод и новеньких попробовать, и стареньких приручить.
Мария дрожала.
Ночь без сна сказалась на работе. Невыполненная норма лишила её ужина. Уставшая, замёрзшая, голодная она прилегла на свою кровать.
Пока никого не было, тихонько запела:
Счастье в доме, ветер в поле,
Плачу я от женской доли.
И от счастья тихо плачу,
Вихры детские взлохмачу.
Помолюсь, пока все спят,
За своих родных ребят.
Помолюсь и отпущу,
С ветром в поле погрущу!
Закрыла глаза и уснула. На следующее утро еле поднялась с постели.
Не выполнив норму второй раз, опять осталась без ужина. А потом решила схитрить. Подумала, что, если так и не будет норму выполнять, станет возвращаться в барак раньше остальных.
Пока все будут в столовой, она поспит подольше. Но такая хитрость работала недолго. Стали лишать и обеда. И пришлось Марии прикладывать много усилий, чтобы укладываться в нормы.
За почти две недели «облегчённого» труда она хорошо отдохнула, и стало намного проще.
Пожилая соседка Дуся больше к ней не подходила. Как-то ночью, проснувшись от чьего-то хихиканья, поняла, что Дуся положила с собой новенькую из недавно прибывших.
Молоденькая девочка тихонько смеялась ночами, а днём опускала глаза и краснела, когда к ней кто-то обращался.
Когда мужчинами были возведены первые хозяйственные постройки, из женщин, валивших лес, стали набирать добровольцев для работы на пилораме.
Мария оказалась в числе первых. И была очень счастлива, что теперь будет жить в другом бараке.
Дусю туда не взяли, а вот её дочек перевели вместе с Марией.