Ему было жарко, в ушах у него стоял гул, он почти ненавидел себя, но в один из моментов решил, что, будучи хозяином палатки, имеет полное право лежать, как хочет не уткнувшись носом в тент, а, к примеру, на спине, или даже на правом боку. Однако стоило ему перевернуться справиться с собою он уже не смог.
Кошка какое-то время отчаянно боролась. Сёма понял, что своей массой перекрыл ей дыхание, и в ответ на то, что он немного освободил ее, она прошипела:
Какая же ты все-таки скотина!
А кто меня накупал сегодня?
Тебя утопить следовало, не то что накупать. Руки отпусти.
Ты ж царапаться начнешь, одно слово Кошка.
Он уже намеревался пошарить по ее груди, но она начала извиваться и сумела таки выскользнуть из-под него.
Не надейся, я здесь больше и минуты не останусь!
Катя, все, больше не буду! Прости! крикнул он, испугавшись, что она сейчас выскочит из палатки.
Кошка остановилась и посмотрела на него:
Обещаешь? Клянешься?
Чем хочешь!
Ничего себе, подумал он, угораздило же меня так вляпаться. Правда, самоирония не помогала, да и сердце молотило в ускоренном режиме. Следовало успокоиться, с другими у него и не такое случалось. Между тем Катька укрылась спальником и, как ни в чем не бывало, тут же задремала. Спит она, видите ли, а ты хоть волком вой, ворочался Сёма и злился. Пришлось вылезать из палатки.
Тело его пронизала вечерняя прохлада, он поежился, запахнул посильнее ветровку и в молочных сумерках белой ночи побрел к реке. Сзади к нему подошел Тимоха.
Сёма, ты чего это сегодня купался? спросил он. Семен смутился, но постарался виду не подать:
Да так, резвились мы.
А я слышал, Котенок тебя оба раза перевернула. Неужели ты, слон такой, не смог на киле удержаться? Что же будет на ралли? А если норги начнут на трассе хамить и применять силовые приемы? Может, всем стоит отработать такие нападения? Давай-ка, завтра и опробуем устойчивость к опрокидыванию. А что хорошая идея! Девок, конечно, купать не будем, вода слишком холодная, а парням следует потренироваться.
Ребятам в лагере тоже не спалось. Решили разжечь костерок на металлическом листе от мангала.
Только угли потом присыпьте землей, чтобы эти гринписы ничего не разнюхали, не принято у них костры жечь, природу-мать они оберегают, не то что мы, сказал Тим.
Семену было грустно, и сердце вроде бы перестало колотиться как сумасшедшее, зато так сдавило, что дыхание перехватывало. И чего это оно разболелось, как завтра буду тренироваться? думал он.
Посидев немного у костра, Сёма решил вернуться в палатку, хотя перспектива увидеть равнодушно дрыхнущую Катьку совершенно его не грела. Однако стоило ему прикоснуться к ней спящей, как он тут же одним движением стянул с нее трико вместе с бельем. Она упиралась ему в грудь руками, брыкалась и мычала, но он своими поцелуями не давал ей пищать и кусаться. Семен слышал, как стучит ее сердце и прекрасно видел, что Кошка возбуждена не меньше его, но, главное, он ощущал, что сопротивление ее не такое уж и отчаянное, она словно растратила свои силы, или может, сама решила их умерить?
Ну что, получил свое? услышал Сёма, опомнившись после всего и отвалившись от нее на сторону.
Имей в виду, ты применил ко мне силу. Ненавижу тебя и никогда не прощу, заявила Кошка и накрылась спальником почти с головой. Он пытался ее обнять, но его утешения она не принимала и только больше заливалась слезами.
Тебе ведь было хорошо, говорил он, на что она отвечала:
Не твое дело, как мне было хорошо или нет, о себе лучше думай!
Вот и пойми их, вроде бы злился Сёма, а на деле чувствовал, что ему нестерпимо жаль Кошку и так хочется вновь ее обнять.
*** 3
Он забылся только под утро: все прислушивался успокоилась ли она. Но, нет-нет, а из-под спальника да раздавался очередной всхлип. И как можно так долго плакать? удивлялся Сёма, впрочем, после того, как Кошка пообещала расцарапать ему все лицо, больше не рисковал к ней приближаться.
Проснулся он с каким-то странным чувством и сразу понял, что Катерина пригрелась у него под мышкой. Сёма боялся шевельнуться, чтобы не разбудить ее, только косился изо всех сил в попытке разглядеть: спит она или притворяется. Если просто замерзла и во сне к нему притулилась это одно, а если сама С этой мыслью он и задремал.
Разбудил его голос Тима, который рявкнул ему под самое ухо:
Ну, ты здоров хоря давить, детина, вставай, а то каши не получишь.
Семен вскочил как ужаленный, но Кати в палатке не было.
Быстро поднимайся, торопил его Тим, все на утренней пробежке давно, один Сёма у нас дрыхнет. Не посмотрю, что ты мой друг, знаешь ведь меня.
Пробежка не задалась, да и что можно было выдать после бессонной ночи, однако Семён быстро нагнал команду и пристроился сзади.
Кошка на него даже не взглянула. Мало того, он услышал, как она говорит Тиму:
Посади меня к Лысому в смешанном экипаже. Не хочу я больше с Кузнецовым в лодке идти.
Тим опешил:
Ты что, сбрендила? Через три дня квалификационные заезды, да и не готов Лысый вторым номером работать. Мне сильный экипаж требуется, а кого я Сёме первым номером дам кроме тебя? Может, Киру-тяжеловеса? Даже не мечтай!
Что ответила Катька, Сёма уже не слышал. Ноги не слушались его, он даже отстал от остальных ребят, а потом и вовсе побрел шагом. Хотелось сказать ей все правда, что он может сказать, да и как объяснить почему у него так хреново на сердце.
На завтраке Сёме стало еще хуже, потому что Катерина, взяв свою порцию, прошла мимо, будто знать его не знала. Он пытался поймать ее взгляд, но тщетно, она не замечала его, и как назло от души заливалась с Сонькой. Наверняка над какой-нибудь ерундой, тем не менее, ему нестерпимо хотелось знать, над чем можно так заразительно смеяться.
После завтрака началась утренняя тренировка на воде. У Сёмы все валилось из рук, он постоянно проваливался и «зевал», не успевая цепляться веслом за небольшие буруны. Кошка же напротив была в ударе. Сегодня к нему она не приближалась, сквозила мимо на своем каяке и старательно отводила взгляд, так что у Сёмы тоскливо ныло под ложечкой. И чего дуется? Ведь так было классно! А какая она гладенькая, подумал он и, закрыв на секунду глаза, представил вчерашнее до мельчайших подробностей.
Мысли его нарушил Тим.
Ты что это, как обухом шарахнутый? Да и Кошка, слышал, от тебя к Лысому в лодку просилась. Вы совсем оба с ума посходили?
Отвали, Тимоха. На душе тошно, сказал устало Сёма и прикорнул возле камня на берегу.
Ты же сам просил ее к тебе поселить. Может напился вчера или поцапался с ней?
Лучше бы напился! Не поцапались мы а это ну, как бы тебе объяснить только такого кайфа я в жизни не получал.
Ничего себе! Я Катьку целый год обхаживал, так она ни в какую со мной.
И со мной.
Как это?
Сам я. Понимаешь?
Тим присвистнул и присел рядом.
Это ж изнасилование.
С ума сошел? Влюбился я в нее, колотит всего. Думать ни о чем не могу мозги клинит.
Прижало? Бывает. А она чего?
Не знаю. Злится! Но ведь ей со мной хорошо было!
Тим помолчал, потом взглянул на друга, лежавшего на берегу с закрытыми глазами, совершенно измученного и несчастного на вид.
Сказала, что ненавидит меня, и подонком обозвала.
Ну и влип ты, парень. Что и делать, ума не приложу. Может, она помучить тебя решила, как полагается? Ты подлизнись к ней получше, глядишь, и проканает.
Вечернее накатывание шло успешней, но Семен все равно чувствовал невыносимую тяжесть в груди. Катя его демонстративно не замечала, а, придя в палатку, сразу же отвернулась и сделала вид, что спит. Тогда он решил действовать по совету друга и попытался с ней заговорить:
Катюш, ну чего ты? Мурлыкни что ли. Влюбился я, сил никаких нет. В голове мутится, так тебя хочу
Что?! взорвалась она и даже ощерилась по-кошачьи:
Не приближайся ко мне, иначе я за себя не отвечаю!
Полночи он мучился, зная наверняка, что она также не спит, отчего ему было еще хуже. В какой-то момент сон сморил его, но он тут же проснулся от мгновенной боли в сердце, подобной удару тока. Мышцы его напряглись, и он даже не понял, как и когда подмял под себя Кошку. И опять она яростно сопротивлялась, однако ему удалось овладеть ею даже быстрее, чем в первый раз, и все продолжалось несколько дольше. И снова он явственно ощущал, как тело ее отвечает ему.
Ты больше не обманешь меня! прошептал он, удерживая ее за подбородок. Глаза Кошки при этом влажно сверкнули и закрылись в истоме, да и сама она точно расплавилась под его поцелуями.
Утром их разбудил истошный крик Тимохи. Катерина испуганно натянула на голое тело спальник, а Семен поцеловал ее и вылез из палатки.
Не ори, начальник, сладко зевнул он на солнышке.
Ты знаешь, который час? взвился Тим, -Уже двенадцать! Вас что, никто не разбудил? Стоило мне отлучиться, никакой дисциплины, мать вашу А ты куда смотришь?! набросился он на дежурившего с утра Джуса.
Тот вяло доложил, что все на тренировке, а то, что Семен спит, он и знать не знал.
Не кипятись, миролюбиво сказал Сёма, отработаем сполна.
Я о них забочусь, езжу, гида им для экскурсии добываю, а они тут прохлаждаются
Впрочем, улучив момент, когда Джус отвлекся, Тим спросил Семена:
Ну что, все тип-топ?
Семен блаженно ухмыльнулся и вновь нырнул в свою палатку.
Тренироваться было тяжеловато, но Сёма как одержимый носился по струе, убегая от Киры и Соньки, которые пытались атаковать его на оверкиль по заданию шефа. Они азартно фыркали и пристраивались поближе, чтобы, исхитрившись, перевернуть Семена, а он, смеясь, легко увиливал от них юркой кормой Ласточки, ложился в сильный крен и мчался за своей Кошкой.
На ужине ему хотелось сидеть рядом с ней, но Катя упорно отсаживалась подальше, соблюдая конспирацию, хотя ребята наверняка догадывались обо всем. Впрочем, никто никаких шпилек по этому поводу в разговоре не подпускал. Тим между тем устроил разборку полетов и всем накостылял по первое число. Досталось даже Сёме, он огрызнулся, но удовлетворенно хмыкнул, поскольку о Кошке начальник не проронил ни единого плохого слова.
Экскурсию к водопадам наметили на утро следующего дня. Тим давал распоряжения и деловито бегал по лагерю, а также договаривался с менеджером кемпинга об охране и насчет автобуса, который поразил воображение ребят. На таком они еще не катались: с креслами для сна, с туалетом и баром в нижнем этаже. И только Семену не слишком хотелось уезжать из лагеря, ведь палатка сейчас сделалась для него пятачком счастья, не сравнимым ни с какими водопадами.
Однако Катерина заявила, что желает ехать со всеми.
Конечно, ревниво упрекал ее Сёма, тебе лишь бы задницей вилять перед парнями. Вырядилась сегодня в шорты одно название! И где такие шьют, в салоне эротического белья? Ты видела, как на тебя Тим смотрел, а Джус, и Ника?! Про Лысого вообще молчу. Чтобы завтра была в джинсах, и паранджу не забудь.
Я что, твоя собственность? смеялась Кошка. Нашелся ревнивец. Меня так легко не захомутать, не надейся.
А я попробую
Тебе что, постели мало?
Мало.
Какие же вы, мужики, собственники. Мне теперь и гардероб свой сменить прикажешь? Надену то, что посчитаю нужным, и не смей на людях ко мне приближаться.
Ладно, ладно, глупо ссориться из-за одежды, тем более, что она сейчас тебе и вовсе ни к чему, а по другим вопросам завтра разберемся
*** 4
С утра началась обкатка двух смешанных экипажей. Семен видел гибкую спину Кошки и приказывал себе не отвлекаться, хотя привычка каякера-одиночки заставляла его постоянно перерабатывать, не учитывая работу первого гребца. Впрочем, Тим дал строгую установку не выкладываться на Шоа, поскольку секретную тренировку планировал на Трюсили днем позже. И не напрасно, ведь уже с утра на смотровых площадках расположились чужаки, снаряженные биноклями и термосами для длительной осады русских.
Норги всегда были сильными, впрочем, уступали немцам, а Семену очень хотелось дать фору и тем и другим, но он помнил свое обещание начальнику придержать самые ценные фишки до Трюсили. Оставалось держать крен по потоку и фланировать мелкими траверсами туда-сюда. Однако ему было радостно, что Кошка хорошо работает с ним в паре. Все видели, как они красиво проходят порог легко, без напряжения. И все же в конце накатки он заметил, что она устала: сказывались, наверное, три ночи любви. Ничего, ничего, дам ей отдохнуть сегодня, чтобы завтра на воде выдала перлы, думал Сёма, а сам ревниво поглядывал, как бы кто не перехватил инициативу и не помог Кошке выйти на берег из байдарки раньше него.
Когда они пообедали, Тим приказал загрузить каяки в заказанный автобус.
С утра пораньше рванем в Трюсиль, чтобы ни одна норвежская ищейка нас не пронюхала, сказал он. А потом добавил, с пристрастием глядя на Семена и Кошку:
Постарайтесь выспаться сегодня, дети мои.
Второй экипаж также удосужился его особого внимания, Тим всегда отличался умением найти подход к каждому члену команды.
Трюсиль встретила их сурово, поскольку накануне в горах прошли дожди, и река вспучилась. Тим, оценив резко возросший расход воды, нахмурился, а, пробежав вдоль по берегу, решил собрать совет. Парни, впрочем, рвались в бой, один Сёма совсем скис из-за Кошки. Она отлично владела каяком, но выбранный участок после резкого набухания стал силовым, а Катерина с ее субтильностью могла не справиться с валами. Однако кусок был также и высокотехничным, так что даже Кира уступала Кошке здесь по своим возможностям.
Решили расставить страховку: одного человека сразу за мощной бочкой, двоих после опаснейшего прижима, имевшего отрицательную по высоте стенку. Близко подобраться со страховкой к нему не удавалось он был зажат с обеих сторон крутыми скальными выходами, но место представляло чрезвычайную опасность из-за резкого поворота, поскольку отбойные валы, бьющие в стену, наваливались на нее чуть не вдвое выше основного потока.
Сёма уперся и сказал, что не пустит Кошку на трассу, на что она заносчиво заявила:
На Каа-хеме и Кавказской Белой я и не такие куски простреливала, к тому же, не нуждаюсь в твоей опеке.
Сравнила, на Белой всероссийские соревнования проходили, и тебя там весь Питер страховал, а здесь только три спасконца и «живец» на берегу, заорал Сёма, но Кошку было не свернуть с выбранной линии.
Все равно пойду! Трюсиль моя мечта, и, по-твоему, я должна от нее отказаться?!
Семен с тоской осмотрел последний участок перед выходом на спокойную воду: гряда камней и кипящие валы. Но как убедить Катерину включить систему самосохранения? Она ничего не желала слышать, так же как и Тим, который, глотнув адреналина от мощной энергетики реки, решил и сам сесть в каяк. Возбужденный азартом, он уже не считал доводы Семена достаточно серьезными.
Ладно тебе, говорил он Сёме, -Мурлыка и не из таких передряг выходила, чего уж там. Спасжилет ей посильнее накачаем, а хочешь, свой спас ей отдай.
Тимоха предложил Сёме идти первыми, чтобы страховать следующих за ними Кошку, Джуса и Лысого. Остальных расставили по берегу у самых проблемных мест. Неожиданно подъехал джип и оттуда вышли двое немцев, которых Тим считал основными соперниками в каякинге. Он выматерился, но приказал начинать. Немцы посчитали своим долгом предупредить русских об опасности вспученной реки, они что-то говорили на плохом английском Кошке, потому что переводчика в поездку на Трюсиль Тим не взял. Но Кошка в ответ только смеялась и кокетничала с ними.