Здорово. Нам надо будет съездить и за новыми вещами. Как ты думаешь, Оливер больше похож на парня из Aeropostale или чего-то более стильного, к примеру из Express[5]?
Мои глаза метаются между ними. Я пытаюсь найти в своей голове место для этих незнакомых слов, но безуспешно, так как там и без того творится настоящий беспорядок.
Я совершенно ничего не понимаю.
Мы успеем выяснить, что ему нравится, но пока этого должно хватить.
Она улыбается мне, и в выражении ее лица есть что-то теплое и притягательное. Оно немного несимметричное и украшено ямочками. Очаровательное. Я ловлю себя на том, что пристально смотрю на ее губы. Она замечает этот взгляд, поэтому неловко прочищает горло и поворачивает голову обратно к Гейбу.
Что ж, я могу
Ее слова обрываются, когда я ухожу.
Сидни замолкает на полуслове, и я чувствую их взгляды на своей спине, пока бреду по коридору в спальню. Я чувствую себя не в своей тарелке, стоя между двумя людьми, с которыми должен был расти. Я не могу выносить их жалостливые взгляды и неловкие реакции на мое молчание. Этому я предпочту привычное одиночество.
Я еле дотаскиваю себя до кровати с темно-синими пледами и двумя подушками. Она скрипит, когда я сажусь. Я не уверен, понравится ли мне спать на ней. И подумываю о том, чтобы стянуть одеяла на пол рядом с кроватью и представить, что я снова в том подвале свернулся калачиком на твердой земле.
Я все больше к этому склоняюсь, когда слышу неуверенные шаги. Она дает знать о своем присутствии.
Легкое покашливание пронизывает тишину.
Привет, Оливер. Могу я войти?
Все мое тело напрягается от очередного взаимодействия с людьми. Я сжимаю в кулаке покрывало, мой взгляд устремляется на Сидни, которая стоит в дверном проеме.
Она не ждет моего ответа и делает шаг вперед, приближаясь к моей кровати. И я наблюдаю, как она садится слева, тепло ее тела окутывает меня. Инстинкты подсказывают мне отвести взгляд, но я ловлю себя на том, что впитываю каждое ее движение, заинтригованный этой девушкой. Я замечаю каждый взмах ресниц, дрожь и непредсказуемое выражение лица. Я наблюдаю за тем, как ее ноги раскачиваются взад-вперед, пока она неуверенно проводит ладонями по бедрам. Наши глаза встречаются.
И тогда я вижу ее.
Представляю, как ее солнечные косички подскакивают, когда она прыгает через скакалку на лужайке перед домом. Я слышу, как ее смех смешивается с летним ветерком.
«Последний, кто придет в парк, тухлое яйцо!»
Мое горло сжимается.
Сидни удерживает мой взгляд, что-то происходит между нами, что-то похожее на вчерашнюю связь через высокое окно.
Я понимаю, ты, наверное, меня не помнишь, говорит она. Ее глаза пленительного голубого оттенка умоляюще смотрят на меня. Они даже мерцают. Но я помню тебя.
Я не выдерживаю и отвожу взгляд, делаю неровный вдох, так как изо всех сил стараюсь не отстраниться.
Ты дергал меня за косички, говоря, что я похожа на Анжелику из «Ох уж эти детки!». Мы лепили лепешки из грязи на моей подъездной дорожке после ливня. Наши семьи сидели у камина и жарили зефир, в то время как ты, я, Гейб и Клем соревновались друг с другом в самых страшных историях о привидениях. Мы играли в «телефон» от окна к окну, мы устанавливали ларьки с лимонадом на краю дороги и тратили заработанные деньги у мороженщика. И мы ловили светлячков в стеклянные банки. Сидни прерывается, чтобы взять себя в руки, ее глаза наполнены слезами. Я помню о тебе все, Оливер. Ты был настоящим. Твоя жизнь до того, что с тобой случилось, была реальной.
Сидни прикасается своей рукой к моей, и я инстинктивно одергиваюсь.
Я не привык к прикосновениям людей. Брэдфорд никогда не прикасался ко мне. Врачам в больнице пришлось напоить меня успокоительными, потому что чужие руки, пальцы и лица были так близко ко мне, что я начинал паниковать. Я пытался бороться и сбежать.
Я не эксперт в человеческих эмоциях, но выражение глаз Сидни подсказывает мне, что я обидел ее. Внутри меня все скручивается от чувства вины.
Мне жаль, тихо шепчет она, медленно отползая подальше и обхватывая себя руками, будто закутываясь в чужие объятия. Сидни колеблется, прежде чем подняться на ноги. Еще слишком рано. Прости
Как только она предпринимает попытку сбежать, слова срываются с моих губ, удивляя нас обоих.
Я помню маленькую девочку, говорю я, мой голос хриплый и измученный. Я даже не узнаю его. Я наблюдаю, как Сидни останавливается и поворачивается ко мне лицом. Ее глаза трепещущее море благоговейного страха и удивления. Это была ты?
Она кивает, заправляя за ухо золотистую прядь волос медленно и робко. Я не могу определить: у нее на лице отражена боль или радость. Ее голос дрожит, когда вопрос доносится до меня с другого конца комнаты:
Ты помнишь меня?
Я считал, что придумал тебя.
Беспокойство Сидни, кажется, рассеивается от моих слов, и ее тело расслабляется, на лице расцветает улыбка.
Я всегда была здесь.
Я замираю. Мои зубы стучат от нервов, а в груди все сдавливает. Какая-то часть меня хочет оторвать взгляд от глаз этой девушки, потому что я вижу в ее радужках больше жизни и энергии, чем мне доводилось чувствовать за последние двадцать два года. Я завидую этим эмоциям. Я хочу протянуть руку и прикоснуться к ним Украсть часть для себя.
Но я не двигаюсь. Наконец я опускаю подбородок на грудь и последнее, что я слышу, ее удаляющиеся шаги.
Сидни ушла, но оставила после себя маленькую искорку.
Полагаю, она всегда так делала.
Глава 4
Сидни
Ты не говорила мне, какой он горячий. В новостях его не оценили должным образом.
Я усмехаюсь, пока осматриваю гостиную в поисках своих туфель на каблуках, а затем высовываю голову из-за дивана, чтобы посмотреть на свою любопытную сестру. Клементина прилипла лицом к окну, наблюдая, как Оливер сидит на своем крыльце, уставившись на кормушку для птиц.
Он просто сидит там, не двигаясь, уже три часа.
Он мой друг. Кажется. И он потерпевший, фыркаю я в ответ, вставая на носочки, чтобы дотянуться до туфли, которую, должно быть, спрятала Алексис. Держи себя в штанах, Клем.
Что ж, твой горячий пострадавший друг выглядит лучше, чем мой тренер, говорит Клем, наконец отступая от окна и задергивая шторы. Плен хорошо на нем сказался. После того как мой развод будет завершен, я, вероятно, буду бывать здесь гораздо чаще.
Я чувствую, как моя челюсть напрягается от легкомысленных слов сестры. Мои ноги одна за другой проскальзывают в неудобные туфли, пока я поправляю майку.
Не будь такой противной.
Я не противная. Просто одинока и окончательно устала от вибратора. И, пожалуйста, ты можешь помочь мне заполучить какого-нибудь красавчика сегодня вечером? У меня давно не было секса.
Сегодня вечером я работаю в «Черном Ящике», модном баре и ночном клубе на другом конце города. Клементина идет со мной, потому что ей «нужно вернуться в строй» после долгого развода с Нейтом. Поппи, моя племянница, в эти выходные остается со своим отцом, так что все как в старые добрые времена мы с Клем направляемся в бар в слишком тесной одежде, со слишком растрепанными волосами и слишком завышенными ожиданиями.
Только вот я буду делать шоты сегодня, а моя сестра будет блевать ими с восходом солнца.
Я поправляю очки, пока наношу немного блеска на свою коралловую помаду.
Со мной сегодня вечером работает Брант. Вполне уверена, что он холост. Я задумчиво хмурюсь и застегиваю сумочку. А еще уверена, что он гей.
А как насчет твоего менеджера, этого итальянского жеребца? Марко?
Определенно гей.
Она стонет.
Черт возьми. У тебя есть коллеги, которым понравилась бы тридцатилетняя мать-одиночка, у которой проблемы с доверием, есть слегка неприличная сумма долга по кредитке и любовь к лягушкам?
Я надеваю короткую кожаную куртку, сдувая прядь волос с лица. Ненавижу наряжаться. Мне по душе футболки и треники.
Возможно, Ребекка.
Она прищуривается, глядя на меня. Затем пожимает плечами, перекидывая сумочку через плечо.
Почему бы и нет. Готова?
Я сжимаю губы.
Ага.
Кстати, ты выглядишь очень сексуально. Я почти никогда не видела тебя такой, добавляет Клем, направляясь к двери. Ты выглядишь как порнозвезда.
Вот спасибо. Я мечтала этого добиться с двенадцати лет, когда нашла папины журналы с обнаженкой в ящике с его трусами.
Мы вместе смеемся, выходя на крыльцо. У меня всегда было красивое тело тонкая талия, подтянутые ноги и третий размер груди. Помнится даже, как однажды Лорна Гибсон в разговоре с горячим соседом Эваном, который пишет триллеры и живет через дом, назвала мое тело «созданным для греха».
Я была польщена. Правда.
За многие годы я привыкла к мужскому вниманию, хотя ни один мужчина не задерживался у меня надолго. Я прыгала от случайных отношений к безэмоциональным интрижкам, не ощущая той всепоглощающей искры, о которой пишут в книгах. Раньше я завидовала Клементине и ее прекрасной жизни с успешным мужем и очаровательной дочкой. Но до тех пор, пока ее муж не стал трахать собственную стажерку, позабыв о супружеских клятвах.
Светлые волосы Клем с ярко-синими полосками, подстриженные под боб, подпрыгивают вверх-вниз, пока ее каблуки стучат по дорожке перед моим домом. После того как я поворачиваюсь, чтобы закрыть и запереть за собой дверь, мы обе замедляем шаг, поворачивая головы налево, чтобы взглянуть на Оливера, одиноко сидящего на крыльце.
Может, пригласить его с нами? Что, если парню просто нужно потрахаться? пожимает плечами Клем, стараясь говорить тише.
Оливер смотрит на нас, когда я тыкаю локтем сестру в ребра, проглатывая свое смущение.
Подожди здесь. Я быстро поздороваюсь с ним.
Я бреду по лужайке, мои каблуки утопают в рыхлой земле. Сейчас конец марта, и теплая погода пробивается сквозь коварную зиму, поливая нас ливнями, намекающими на весну. Оливер напрягается, когда я подхожу, его руки сжимают ткань брюк. Его глаза следят за мной, но не тем непристойным взглядом, который я привыкла получать от мужчин.
Привет, Оливер. Я обнимаю себя руками, бросая взгляд на пустую кормушку для птиц. Тебе нравится наблюдать за птицами?
Прошло две недели с момента нашей эмоциональной встречи в его спальне. Я заходила в гости несколько раз, но Оливер был тихим и замкнутым. Я надеюсь, что наше дальнейшее общение поможет ему пробить свою скорлупу. Я хочу знать остальную часть его истории.
Мы пока что знаем только то, что он рассказал полиции: Оливера держали в плену в подвале дома какого-то психа, пичкали ложью и промывали мозги, заставляя поверить, что он был одним из немногих выживших после того, как атомная бомба отравила наш воздух.
Звучит как бред сумасшедшего.
Взгляд Оливера опускается к моему декольте, но он быстро отводит глаза.
Мне нравится дикая природа, отвечает он.
Я широко улыбаюсь. Это счастливая, искренняя улыбка, потому что Оливер говорит со мной. Он поддерживает разговор. Он раскрывается. Звук его голоса низкий и хрипловатый, насыщенный и красивый, как моя любимая песня. И сильнее всего на свете я хочу проигрывать этот голос снова и снова.
Часть меня хотела бы отказаться от работы и полить это маленькое семечко, которое он посадил, но мне действительно нужны деньги. И моей сестре нужна эта ночь. Я подхожу ближе, кивая.
Мне тоже. Иногда бéлки забираются на кормушку и крадут корм у птиц.
Он оглядывается на меня, его взгляд снова опускается ниже, затем поднимается, чтобы встретиться с моим. Тогда я понимаю, что он, вероятно, никогда раньше не видел женское тело.
Скорее всего, он все еще девственник.
Черт. Я даже не знаю, как справиться с этим внезапным открытием. И я, конечно, не знаю, почему меня это волнует.
Я откашливаюсь, показывая большим пальцем через плечо.
Это моя сестра, Клементина. Я зову ее Клем. Мы играли все вместе, когда были детьми.
Оливер спокойно следит за моим пальцем. По его глазам видно, что он ее не узнает.
Сегодня вечером мне нужно поработать в баре. Она идет вместе со мной, так как переживает развод, и ей не помешало бы отвлечься, а еще я замолкаю, понимая, что он либо ничего не понимает, либо ему наплевать на семейные проблемы моей сестры. В любом случае, я просто хотела узнать, как у тебя дела.
Связь наших взглядов тяжела, как, кажется, и всегда. Интересно, пытается ли он так компенсировать все то, чего не может сказать.
Сидни! Я уже задницу отморозила. Поехали. Голос Клем пронзительный, резко портящий настроение. Она прочищает горло и смягчает тон, помахав. Привет, Оливер.
Он щурит глаза из-за сумрака, солнце только что зашло за горизонт. Он недолго молчит, прежде чем пробормотать:
У нее голубые волосы.
Оливер говорит это с таким серьезным лицом, с таким видом детского замешательства, что я не могу удержаться от смеха. Он оглядывается на меня, пораженный, как будто я должна разделять его недоумение.
Они голубые. Временами. С девяностых цвет волос немного изменился, мягко говорю я ему. Улыбка все еще играет на моих губах. Мои были розовыми прошлым летом.
Он моргает, затем пристально рассматривает мои волосы, как будто пытается представить.
Сид, идем же!
У меня вырывается стон, когда я поправляю ремешок сумочки.
Извини, мне пора идти. Ты, эм я смотрю вниз на траву, покусывая щеку изнутри. Хочешь, я могу зайти завтра? Может быть, мы могли бы поговорить, или посмотреть телевизор, или еще что-нибудь? Ну потусоваться?
Класс. Как будто нам, черт возьми, по шесть лет. Я вспоминаю, как стучала в его парадную дверь, спрашивая миссис Линч, может ли он «поиграть».
Оливер хмурится, пока обдумывает мое предложение. Золотые искорки в его глазах кружатся и вертятся, вторя его мчащимся мыслям. И он просто говорит:
Нет.
Ох.
Ладно.
Я медленно киваю и параллельно стискиваю зубы, сдерживая разочарование из-за отказа. Я стараюсь не принимать это близко к сердцу. Пытаюсь не испытывать чувства потери из-за тех маленьких шагов, которые, как мне казалось, мы сделали навстречу друг другу.
Ага Без проблем. Может, в другой раз.
Выдавив натянутую улыбку, я отступаю. Вместе с тем отмечаю его озадаченное и испытывающее выражение лица, которое не могу точно расшифровать.
Которое не осмеливаюсь расшифровать.
Я полностью разворачиваюсь, присоединяясь к своей сестре на подъездной дорожке, и мы запрыгиваем в мой джип.
* * *
Сегодня субботний вечер как никогда оживлен, ибо начинаются весенние каникулы, и люди толпами стекаются в бары, чтобы отпраздновать это событие. Я словно молния мечусь за стойкой, собирая заказы и расставляя напитки в рекордно короткие сроки. Мои руки так сильно пропитались сиропами и ко всему липнут, что от тряпки, висящей на плече уже нет никакой пользы.
Отлично выглядишь сегодня, Невилл.
Я не утруждаю себя тем, чтобы повернуться на голос, который сразу узнаю. Каспер неловкая связь на одну ночь и чертовски неверное решение.
Мой коллега, Брант, пододвигается ко мне и толкает в плечо своим. Он слишком хорошо знаком с Каспером.
Я разберусь с ними. Иди позаботься о сестрах Сандерсон[6] на три часа.
Я смотрю направо, почти теряя самообладание, когда замечаю рыжеволосую женщину с кривыми зубами, хихикающую со своими подругами: блондинкой и брюнеткой.
Я не врал, поддразнивает Брант. Он тянется за бутылкой «Смирнофф» и, крутя ее с легкостью профессионала, подмигивает мне.
Мои глаза блуждают по танцполу, который пульсирует от техно поп-песен и стробоскопов[7]. Я замечаю свою сестру, танцующую среди группы незнакомцев. Она выглядит сексуальной и уверенной, как будто не является тридцатидвухлетней новоиспеченной матерью-одиночкой. Похоже, так выглядит успех.