Когда все наконец разошлись, Беллина выскользнула из укрытия и направилась к дверям склада. Внутри царил полумрак; в тусклом свете вырисовывался знакомый силуэт Стефано он стоял, сгорбившись, над горкой углей, оставшихся от небольшого костра. Некоторые угли еще теплились в застоявшемся сыром воздухе.
Стефано, окликнула Беллина. Дольче сказала мне, что ты
Тут он обернулся, взглянул на нее пронзительным взглядом, и она осеклась.
Ты живешь у Джокондо, резко бросил Стефано из дальнего угла.
Беллина, сглотнув, уставилась на грязный подол собственной юбки.
Я могу объяснить, начала она, и Стефано неспешно двинулся к ней. Когда Лиза вышла замуж за Франческо, ее отец велел мне последовать за ней, чтобы и дальше заботиться и
Беллине отчаянно хотелось, чтобы он отвел взгляд, тем самым дав ей перевести дыхание, обрести смелость. Но в следующий миг Стефано оказался прямо перед ней, взял ее за руку, и она задохнулась. Прикосновение теплой, загрубелой руки невозможно было вынести. От него пахло немытыми волосами, прибрежным речным илом, золой от костра.
Я понимаю, проговорил он.
Его глаза, необычные, завораживающие, похожие на два отполированных кусочка янтаря, как те, что лежали в шкатулках с драгоценностями у Лизы в спальне, были устремлены на нее, на Беллину, изучали ее лицо. Она почувствовала жар, прокатившийся по венам, увидела, как дрогнули его ноздри.
Это Божий промысел, я уверен.
Божий промысел? воспряла Беллина.
Это Он привел тебя в дом богатого купца, который к тому же известен как сторонник Медичи.
Мысли Беллины метнулись к Лизе и ее малым деткам, к Бартоломео с ангельским личиком. Она не желала вреда никому из них.
Медичи сделали Франческо богачом, продолжал Стефано, заглянув ей в глаза столь глубоко и проницательно, что Беллина с трудом сглотнула, будто в горле у нее застрял ледяной камушек.
Они ничего дурного против нас не умышляют, вымолвила она, утешая себя тем, что это может оказаться ложью лишь отчасти Лиза политикой не интересовалась совершенно, хотя помыслы Франческо могли быть иными. Беллина заставила себя снова взглянуть в лицо Стефано. Честное слово Я никому ничего не рассказывала о том, что слышала здесь, даже Лизе. Все держу в строжайшей тайне
Стефано качнул головой:
Ты не поняла. Я не пытаюсь выведывать твое отношение к ним. Но ты можешь нам помочь больше, чем кто-либо.
Я?
Твое нынешнее положение выгодно для общего дела. Мы рассылаем отряды наших юных последователей по домам богатеев с требованием выдать предметы роскоши для сожжения на большом костре, который возгорится на Пьяцца-делла-Синьория[22]. По всему городу в жилищах знати слуги объединяются и тоже помогают нам. Я уверен, что у Франческо дель Джокондо найдутся лишние побрякушки, которые можно будет бросить в огонь. Вдруг Стефано так близко подступил к ней, что она ощутила его всем телом от плавящегося янтаря глаз до крепкого запаха пота. На миг Беллине показалось, что он сейчас ее поцелует, и она вздрогнула от того, что ее накрыла жаркая волна паники, смешанной с желанием.
Я не знаю, что сказать, пробормотала Беллина дрогнувшим голосом.
А потом почувствовала, как ее ухо кольнула щетина у него на подбородке. Он прошептал:
Скажи «да».
* * *
Франческо, ты должен заказать портрет своей жены какому-нибудь художнику!
Беллина взглянула на сказавшую эти слова Якопу, сноху Франческо. Якопа облокотилась на обеденный стол; в ее волосах и на головном уборе поблескивали золотые и изумрудные бусины.
Это меньшее, что ты можешь для нее сделать, продолжала она. Лиза уже подарила тебе двух детишек. Да и в любом случае всякий достойный муж почитает за честь иметь в доме портрет своей жены. Бери пример со Строцци и Руччелаи! Я ведь права, caro?[23] Она подергала за шелковый рукав своего супруга.
Беллина поставила корзинку с несоленым хлебом на стол и отошла в сторонку. Каждое воскресенье на дневную трапезу в этом доме собирались все братья Франческо с семьями. Беллина уже привыкла к новой обязанности вместе с другими слугами присутствовать в обеденном зале и прислуживать многочисленному семейству Джокондо, оставаясь невидимой. Прислонившись к стене в темном углу, она наблюдала, как Лиза аккуратно накручивает длинную макаронину на серебряную вилку с двумя зубцами. Франческо, сидевший напротив жены, отрывал пальцами кусочки мякиша и макал их в утиный жир у себя на тарелке. Мать сидела справа от него; остальные места за столом были заняты двумя братьями и их женами. Из-за качающихся створок кухонной двери доносилось тихое пение кормилицы, нянчившей детей Лизы и Франческо.
Муж Якопы пропустил мимо ушей ее рассуждения о живописи.
Я все ж таки заключил сделку с теми фламандскими торговцами шерстью, сказал он. Поднял цену на десять процентов, но они все равно согласились.
Мы могли бы выручить еще больше после сезона стрижки овец, когда у всех закончатся запасы, заметил средний из братьев. В прошлом году это отлично сработало с французами, они не поскупились.
Младший пожал плечами:
У фламандцев и так запасы шерсти уже заканчиваются численность отар сократилась, потому что овцы мрут от какой-то болезни. Так что я попросту воспользовался их затруднительным положением. Им ничего не оставалось, как пойти на мои условия.
Мать семейства громко фыркнула:
Тогда тебе нужно было поднять цену больше, чем на десять процентов. Она уставилась на младшего сына таким сердитым взглядом, что Беллина на мгновение прониклась к нему сочувствием. Или ты их просто пожалел?
Франческо потрепал мать по руке, пытаясь успокоить, но старуха оттолкнула его ладонь, будто он ее обжег. Франческо, однако, не отступился:
Брат поступил правильно. Учитывая объемы поставок, которые требуются фламандцам, он обеспечил нам немалую выгоду. Кроме того, Франческо многозначительно покосился на младшего Джокондо, поскольку мы не стали злоупотреблять их доверием, они закажут еще и, вполне вероятно, сделают это до того, как цены на шерсть повсюду снизятся. Таким образом мы получим еще больше выгоды.
Старуха промокнула губы льняной салфеткой, хотя паста и жирная тушеная утка у нее на тарелке оставались нетронутыми.
Что ж, да будет так. А пока у нас есть другие неприятности. Пропало кое-что из крестильных даров.
Вилка с намотанной на нее пастой замерла в руке Франческо между тарелкой и его ртом.
Пропало?
Беллина похолодела и невольно потянулась туда, где она пришила тайный кармашек к подолу своей camicia[24]. В кармашке лежали кружевные манжеты и две сережки с жемчужинами, круглыми и гладкими, как речная галька. Она носила их с собой несколько недель, с тех пор как повидалась со Стефано. Если все пройдет как задумано, эти вещицы сгорят в костре, но сейчас Беллине казалось, что они еще раньше прожгут дыру в ее совести.
Вдруг она поймала на себе взгляд Лизы, и у нее замерло сердце. Неужели госпожа ее подозревает? Нет Беллина была уверена, что хорошо умеет читать сердце Лизы, и не сомневалась, что та ничего не знает ни о ее связи с фратески, ни о душевных переживаниях, ни о том, что у нее на уме. Сейчас Беллина заметила, что большинство кубков на столе опустели. Она взяла кувшин с вином жидкостью цвета драгоценного рубина, которая пахла землей и перезревшими фруктами, затем наполнила один за другим все кубки, стараясь унять дрожь в руках и не встречаться взглядами ни с кем из трапезничавших господ.
Мать Франческо снова заговорила, понизив голос:
Воровкой может быть только одна из этих новых кормилиц, которых по вашему настоянию взяли в дом. Я с самого начала вам говорила: нельзя брать с улицы кого попало, неблагоразумно это. Мы не можем им доверять. С вашей стороны это было весьма недальновидно, весьма. Но кто меня спрашивал!
Мы не можем обойтись без кормилиц, сказал средний брат Франческо, положив себе еще один кусок мяса из целой горы на блюде в центре стола.
Снова вмешалась Якопа:
А вот я, когда остаюсь ночью одна, запираю дверь в спальне на засов. Мало ли вдруг кто-нибудь из слуг возьмет на кухне нож и перережет всех нас во сне.
Мать Франческо охнула и схватилась за сердце. Беллина со стуком поставила на стол кувшин с вином и пошла на кухню за десертом, пока молодые посудомойки собирали грязную посуду, суетясь вокруг господ, как пчелы вокруг цветов.
Матушка, не волнуйтесь, произнес Франческо, облизывая жир с пальцев, малышку Пьеру скоро можно будет отнять от груди, и мы отошлем кормилиц обратно в деревню. Наймем проверенных служанок, чтобы занимались другими делами по хозяйству.
Якопа похлопала Лизу по руке с благостной улыбкой.
Какой ты добрый, Франческо! польстила она деверю, пока Беллина расставляла тарелки с десертом. Вот видишь, шепнула Якопа Лизе так, чтобы все за столом услышали, у тебя чудесный муж. Мы его непременно заставим заказать твой портрет. А вы слышали, обратилась она ко всем за столом, про этих противных мальчишек, которые служат на побегушках у как их там?
Фратески, подсказал Джулиано, ее муж, между двумя глотками вина.
Да-да, верно. Говорят, они теперь ходят по приличным домам и требуют дань картины, драгоценности, наряды, серебро. Забирают все ценное!
Никакая это не дань, возразил Джулиано, наставительно вскинув палец, и Беллина подумала, что это для него привычный жест. Тот монах, или священник, или кто он там
Джироламо Савонарола, подсказал Франческо.
Да, Савонарола. Он намерен устроить зрелище для черни сжечь предметы роскоши в день карнавала. Вроде как хочет нас запугать, но на самом деле ему это нужно исключительно для самоутверждения.
Однако он, судя по всему, снискал доверие тех, кто чувствует себя обездоленными, подала голос Лиза.
Якопа возмущенно нахмурилась:
Так или иначе, от меня они не дождутся ничего ни единого платья, ни одного колечка не отдам никому. А сюда они уже приходили? Она перегнулась через мужа, чтобы задать вопрос Лизе.
Та покачала головой:
Пока еще нет.
Беллина откашлялась.
Синьор Франческо Она поклонилась, чувствуя, как пылают щеки. Ей надлежало быть невидимкой, но теперь все взгляды были обращены на нее. Дело в том, что дверь открываю обычно я, когда кто-то стучится Поэтому если придут юнцы от фратески, что прикажете мне делать?
Франческо положил себе на тарелку несколько ложек рикотты с корицей и повернулся к Беллине с таким видом, будто успел забыть о ее присутствии.
Ну, дай им парочку он помахал рукой в воздухе, дешевых безделушек и отправь восвояси.
Слушаюсь, синьор. Беллина уставилась в пол и, пятясь, отступила от стола, снова растворившись в тени.
* * *
Беллина тихо начала Лиза, когда они оказались вдвоем за закрытой дверью хозяйской спальни.
Что, polpetta? отозвалась Беллина, расплетая длинную, толстую косу своей госпожи. Она уже позаботилась о том, чтобы положить грелки в постель Франческо и Лизы.
Ходят слухи о мятеже, и я ужасно беспокоюсь из-за этих мальчишек, помощников фратески, которые разгуливают по городу. Вдруг и к нам заявятся? Как ты думаешь, они нам ничего дурного не сделают? А что, если они сговорятся с нашей прислугой? Я не хочу потерять чудесные подарки, которые получила в этом доме. Не хочу расстаться с ними только потому, что какой-нибудь противный мальчишка постучится к нам в дверь.
В широко раскрытых глазах Лизы читалась растерянность, и на мгновение Беллина увидела в ней пятилетнюю девочку, чьи страхи она когда-то прогоняла колыбельными, укладывая свою подопечную в кроватку.
На столике рядом с зеркалом Беллина разложила щипчики для бровей, поставила пиалку с любимым средством Лизы для ухода за кожей мазью из улиточной слизи и ослиного молока, несколько дней выдержанной на солнце, чудодейственное снадобье для увлажнения и снятия воспалений.
Не волнуйся, cara[25], сказала она, но голос ее дрогнул.
Я кое-что придумала, не обратила внимания Лиза. Ты должна мне помочь! Давай соберем все вещи, которые мне дарили со дня свадьбы. Неси их сюда. У меня на примете есть тайник, о котором никто больше не знает.
Тайник?! воскликнула Беллина, и ей вдруг стало тяжело дышать. Она с трудом сдержала порыв слезно признаться во всем, а украденные кружевные манжеты, тонкие, как паутинка, и маленькие жемчужные сережки вдруг начали оттягивать карман, словно неподъемная ноша.
Да! Мне бы, конечно, не хотелось держать что-либо в секрете от мужа, но Я знаю, что тебе можно доверять. Принеси мне те блюда и позолоченные шкатулки из гостиной.
Беллина бросилась выполнять поручение своей госпожи, обрадовавшись возможности сбежать из спальни и хоть как-то загладить вину, терзавшую ее душу.
Вернувшись с двумя хрупкими, тончайшей работы, керамическими блюдами, на которых были изображены в профиль мужчина и женщина, она застала Лизу в шкафу та влезла туда до пояса. Беллине содержимое этого большого шкафа-кладовки было хорошо знакомо она заглядывала на полки множество раз, доставая постельное белье, гребни, разнообразные притирания, мази, бальзамы для тела и для волос в стеклянных, глиняных и металлических сосудах. Лиза тем временем расчистила заднюю стенку шкафа, которая оказалась потайной дверцей за ней обнаружилась глубокая ниша. Беллина ахнула.
Лиза выпрямилась, потирая поясницу:
Вот здесь можно что-нибудь спрятать.
* * *
На Пьяцца-делла-Синьория разгорался огромный костер.
Беллина поскользнулась на мостовой следы карнавального шествия были повсюду, горожане себя ни в чем не стесняли. Она поплотнее закутала худые плечи в старенький плащ, прихватив его рукой у шеи, словно защищаясь. Вокруг извивались в плясках тела юношей и девушек, оглушительно дудели деревянные рожки2, девицы легкого поведения свешивались с балконов, зазывая проходивших внизу мужчин. Все толкались, она чувствовала касания чужих плеч и рук в обычный день подобное распутство недопустимо, думала Беллина, но у карнавала свои правила. Вернее, нет никаких правил.
Наверное, лучше все-таки вернуться домой, решила она наконец, отрезать пришитый к нижней юбке кармашек и достать из него маленькие сокровища. Можно даже спрятать их в той потайной нише за стенкой шкафа, которую ей показала Лиза. Никто и не узнает об этом никогда. И Стефано не разберет в огромной толпе, была она у костра или нет.
Но что-то заставляло Беллину идти дальше вместе с карнавальной процессией, направлявшейся к площади. Когда в поле зрения показалась высокая, стройная башня на дворце Синьории, одновременно донесся треск пламени большого костра, Беллину подхватила толпа и понесла вперед, как гигантская волна. На площади громоздилась деревянная пирамида, и огонь уже достиг высоты в два человеческих роста; языки пламени лезли вверх, в небо летели черные перья дыма.
Когда безудержная толпа внесла Беллину на Пьяцца-делла-Синьория, она увидела тысячи людей, окруживших костер. Там были ремесленники, прачки, ткачи, пекари, даже несколько богато одетых господ. Все восхищенно взирали, как сгорают предметы, символизирующие земные богатства. По другую сторону костра Джироламо Савонарола в простой сутане и кожаных сандалиях стоял на расставленной стремянке и, воздев руки, благословлял толпу. Беллина смотрела на него зачарованно. Если в глазах Стефано таился огонь, то проповедник носил в своей душе ослепительное солнце.
Из-за спины Беллины сквозь толпу протиснулись двое парней. Они вдвоем несли огромное живописное полотно. Развернулись у костра, швырнули туда картину, и она, воссияв на миг яркими красками, вспыхнула. Толпа одобрительно загудела и затопала. Юнцы между тем всё прибывали, рассекая толпу целыми шеренгами. Шелковое платье, казалось, загорелось прежде, чем выскользнуло из рук одного из них, летя в костер, затем описало дугу, затанцевало в пламени, рассыпалось каскадом искр.