Так я ж могу к тетке Шуре сгонять! засуетился Николай, дернулся было к выходу, но Пчелкин остановил его жестом.
Не надо к тетке Шуре! Пчелкин развязал принесенный вещмешок и вынул из него три бутылки «Столичной» и большой пакет с пирожками. Водку в городе купил, а то у нас тут только самогон да дрянной портвейн в местном сельпо.
А пироги тоже из города привез? усмехнулся Зверев.
Нет! Пироги это моя Тонька напекла. Я к ней еще перед поездкой заскочил, велел приготовить.
Так мне Коля сказал, что она у тебя приболела?
Как приболела, так и выздоровела! Пробуйте, товарищ Зверев, тут разные: есть с капустой, есть с курятиной, а эти с грибами.
Откупорив первую бутылку, Пчелкин продолжал:
Колька, давай стаканы! Не можем же мы нашего Мишку не помянуть.
Зверев тут же отметил, что грусть в голосе Пчелкина при упоминании о погибшем односельчанине особо не просматривается. Ему определенно не нравился этот сельский милиционер, но Павел Васильевич старался этого не демонстрировать. Евсеев тем временем взял пирожок, а молодой хозяин дома притащил стаканы. Пчелкин сначала налил хозяину на два пальца в стакан, остальную часть бутылки разделил на троих.
Он у нас малопьющий! перехватив вопросительный взгляд Зверева, пояснил участковый.
Да я не о том! А чего ж покойнику не налил, у нас же вроде как поминки? поинтересовался Зверев.
Пчелкин нахмурился и откупорил вторую бутылку. Он взял еще один стакан, плеснул в него водки и положил сверху кусок хлеба.
Ну, за Мишку! Земля ему пухом. Пчелкин опустошил стакан.
После этого участковый сел, вынул вилкой картофелину из котелка и закусил. Остальные, включая хозяина, тоже выпили не чокаясь. Пчелкин взял вторую бутылку и снова налил себе и гостям. Ломтеву, который с трудом проглотил водку и теперь жадно поедал пирожок с капустой, он на этот раз налил еще меньше.
Ну а теперь, может, за знакомство? Пчелкин, не вставая, протянул Звереву руку. Владимир. А вас как, товарищ майор? Или мне так и придется на «вы», да еще и майором вас называть?
Зови Павлом, чего уж в самом деле. Зверев ответил на рукопожатие.
Несмотря на относительно средние габариты местного участкового, его рука была очень крепкой и сухой. «Мы ему тут явно как кость в горле, сделал заключение Зверев. Спокоен и уверен в себе, но что-то его гложет. Понять бы только, что»
Пчелкин покивал, щеки его порозовели.
Лады. Вот и познакомились. А раз так, то вопрос у меня к тебе, Павел.
Какой же?
Вижу я, что хоть ты мне и улыбаться пытаешься, а глаза у тебя холодные! Что, не нравлюсь я тебе?
Зверев фальшиво улыбнулся и сказал:
Может, и так, а может и нет. Просто не понимаю я тебя, Володенька, вот и сверлю глазами.
А что ж во мне такого непонятного? Если что непонятно, ты спроси.
Спрошу. Есть у меня к тебе вопрос. Существенный вопрос.
Валяй спрашивай. Пчелкин смотрел в глаза Звереву, не отворачиваясь.
Про Войнова спрошу. Он ведь у нас местный, как мне сказали? Так?
Так.
Большой человек?
А то как же? Из грязи да в князи выбился.
И убили его, вероятно, потому что он кому-то дорогу перешел
Пчелкин засмеялся и прямо руками отломил кусок колбасы.
Да уж перешел. И много кому перешел.
Так-так продолжай!
Пчелкин, кусая колбасу, уже откупоривал третью бутылку.
Колька! Не рассчитал я чуток, беги-ка к тетке Шуре за самогонкой. Скажешь, что для меня.
Пчелкин снова наполнил стаканы, Николай вскочил и, на ходу накинув висевшую на вешалке фуфайку, выбежал за порог.
А вот теперь порадовал ты меня, Володя, на этот раз искренне улыбнулся Зверев.
Это чем же?
Тем, что хоть кто-то правду мне сказал. А то мне тут все скопом талдычат, что ваш Войнов чуть ли не ангелом с крылышками числился. Все его, мол, уважали, любили А ты вот говоришь, что были у него недруги. Итак, кому же наш убиенный дорогу перешел?
Пчелкин снова выпил, занюхал рукавом и зевнул.
Эх, умаялся я что-то сегодня. Да тут еще Полубудкин этот совсем достал. Тут у нас убийство, а он со своей лодкой.
Что ж тут такого? Я, например, уверен, что лодку украл наш убийца. Заранее присмотрел, уплыл на ней, а потом в озере утопил. Так что, выходит, что этот Полубудкин ценный свидетель.
Пчелкин поморщился и снова зевнул.
Ну может, и так. Просто реально я устал и не только из-за Войнова. Мы ведь тут с Колькой вдвоем на весь район, а у нас тут такое, бывает, случается! Драки, поножовщина, ворье. Народ-то у нас деревенский, напьются и за ножи или за топоры хватаются.
Ты мне, Володя, это в другой раз расскажешь, а сейчас про Войнова говори.
Пчелкин усмехнулся, вынул из кармана пачку «Казбека», закурил.
Прав ты, майор, Войнова мало здесь кто любил. Не только после того, как он в большие начальники выбился, всегда его не любили. Был он мужик расчетливый и хитрый. Да, фронтовик, да, орденоносец, герой. Но думаешь, как такие, как он, в большие люди выбиваются?
Как?
Да по чужим костям! Войнов не просто так же взлетел.
А лично ты-то за что его не любил?
Я-то? Пчелкин рассмеялся и выпустил через ноздри дым. А что так заметно?
Не то слово.
Да уж Скажу честно, не хотел я тебе этого говорить, но, пожалуй, скажу. Как ты уже знаешь, местные, да и вся округа, Войнова просто не любили, а я его ненавидел. И вовсе не потому, что был он изрядной сволочью. Другая у меня на то причина была. Не поделили мы с Мишкой в свое время кое-что, а точнее, не кое-что, а кое-кого.
Зверев достал «Герцеговину Флор» и тоже закурил.
Женщину?
Точно, бабу мы с ним в свое время поделить не могли. Тонька жена моя, она же когда-то Мишкиной невестой числилась.
Зверев взял со стола пирожок.
Та самая, которая эти пироги печет?
«Надо будет с этой Тонькой пообщаться», подумал Зверев, но Пчелкину решил пока об этом не говорить.
Любила Тонька ведь его, гада, когда-то! продолжал Пчелкин. По-настоящему любила. К свадьбе у них дело шло, но тут война.
Участковый сглотнул, в этот момент открылась дверь, и в хату вошел Колька с наполненной на две трети большой бутылью самогона. Парень поставил бутыль на стол, Пчелкин снова плеснул спиртное, на этот раз только себе, и выпил.
Тогда мы почти все на фронт ушли. После войны я первый вернулся в сорок четвертом после ранения, а вот этот Мишка только в сорок пятом явился. А у нас ведь как? Кто первый, того и тапки. Не успел, а значит, накось, выкуси! Пчелкин указал всем присутствующим фигу и расхохотался.
Пчелкин поднялся из-за стола, его качнуло, мужчина ухватился за стену и побрел к выходу. В сенях он зачерпнул ковшом воды, долго пил и вскоре вернулся за стол.
Ну вот, пожалуй, и все. Так что, Паша, ответил я на твой существенный вопрос?
Более чем. Зверев тоже встал.
Я ненавидел Войнова больше всех! Я! В глазах участкового сверкала неподдельная ярость. Вот только я его не убивал
Пчелкин шагнул к выходу, на ходу надевая китель.
Зверев смотрел вслед уходящему. Когда за окном заревел мотор, Зверев посмотрел по сторонам. Евсеев, который после прихода Пчелкина не сказал ни единого слова, уже клевал носом. Ломтев, который выпил меньше всех, еще сидел за столом и что-то жевал. Зверев встал и направился к кровати. Он был в целом доволен прежде всего тем, что сумел помимо прочего ответить еще на один важный для него вопрос. Теперь он знал, кого помимо убитого Войнова побаивались жители села Славковичи.
Глава пятая
Он проснулся и тут же полез в карман за часами. Солнце светило вовсю, часы показывали половину десятого, а голова трещала так, что Павел Васильевич невольно застонал. Зверев огляделся и вдруг понял, что в доме он один. Майор надел брюки и подошел к окну.
Во дворе тоже никого не было. Зверев провел рукой по лицу, щетина на подбородке его огорчила даже больше, чем пульсирующие виски. А ведь бритву-то он не взял для этого у него просто не было времени. Тут же он вспомнил и о Юлиане, которой он так и не позвонил, чтобы отменить встречу. «Черт бы побрал этого Веньку! подумал он. Могли бы ко мне доехать и спокойно собраться, а тут» В душе прекрасно понимая, что ругает парня зря, Зверев еще раз потрогал подбородок и подошел к печке, та была еще теплой. Павел Васильевич умылся холодной водой из тазика и прошел в переднюю. На столе лежала записка, Зверев узнал почерк Евсеева.
«Мы с Колей пошли в участок. Проснешься, подходи»
Зверев подошел к окну, открыл его и выкурил папиросу. Потом надел плащ, натянул на лоб кепку и вышел на крыльцо.
Зажмурившись от яркого солнца, Зверев снова потер виски. От былой непогоды не осталось и следа, Павел Васильевич зевнул, потянулся, голова все еще гудела.
Товарищ милиционер, вижу, ночка прошла славно. Может, молочка? Зверев открыл глаза и увидел у калитки свою вчерашнюю свидетельницу Файку Истомину, которая держала в руках крынку с парным молоком.
Молочка? Можно и молочка.
Угощайтесь! Женщина вошла во двор и приблизилась к майору. Извольте, еще тепленькое!
Файка то и дело поправляла волосы, засовывая непослушные локоны под свой синий платок. Зверев поинтересовался:
Почем нынче молочко в Славковичах?
Для вас бесплатно, товарищ милиционер.
Тогда грех не угоститься. Зверев взял крынку и тут же схватился за виски.
Ого! Да вам, похоже, молочко не поможет. Я нашего Пчелкина знаю, он не пьет, не пьет, но если уж начал Вижу: болит ваша головушка, пойдемте ко мне, я вам лекарство дам.
Какое такое лекарство?
Какое-какое? Стопку-другую вам налью. Вас ведь, поди, наш Колюня Ломоть самогоном поил? Тем самым, который Шурка Зыкова гонит? У Шурки самогонка дрянь, не то что у меня. Пойдемте, товарищ милиционер.
Зверев усмехнулся, пытливо глянул на Файку. Щеки женщины раскраснелись, грудь медленно вздымалась под цветастым обтягивающем ситцем, а пухлые губы заманчиво блестели.
Спасибо, конечно, но я с утра не похмеляюсь. Так что ограничимся молочком.
Зверев взял у собеседницы крынку и опустошил ее ровно наполовину. Разочарованная Файка вздохнула.
Точно не хотите зайти?
Как-нибудь в другой раз. Павел Васильевич поежился. Пойду я, пожалуй, мне в участок нужно, и, кстати, откуда тут у вас в город можно позвонить?
Телефон только на почте.
А как туда попасть?
Пойдемте, я вас провожу.
А вы меня провожать с крынкой пойдете? Зверев улыбнулся, Файка растерялась. Ступайте домой, просто покажите, где у вас почта, а я уж как-нибудь сам дойду.
Когда Файка объяснила Звереву, как пройти на почту, он попрощался с ней и пошел по дороге вдоль домов. Женщина какое-то время постояла у калитки, потом снова вздохнула и отправилась восвояси.
Посещение местного почтового отделения заняло у Зверева больше двух часов. Почтальон, плюгавенький старикашка в толстенных роговых очках и глазами навыкате, поначалу вообще не захотел общаться со Зверевым. Сославшись на занятость и необходимость сверки документации, он предложил незнакомцу прийти завтра. Зверев напрягся. Сильно давить на нагловатого старикана Звереву сегодня не хотелось, он попытался решить вопрос миром, но почтальон в очередной раз указал майору за дверь.
Пришлось показать старику удостоверение и напустить на него жути так, как это умел делать только Зверев. Старикашка тут же позабыл про все свои дела и решил больше не гневить столь сурового представителя органов.
Пожилой почтальон довольно быстро сумел дозвониться до оперативного отдела псковского Управления милиции и передал трубку Звереву. Узнав голос Костина, Зверев потребовал рассказать последние новости.
Веня бегло рассказал об экстренном совещании в кабинете Корнева, прошедшем накануне, рассказал о недовольстве полковника из-за того, что Зверев без его согласия остался в Славковичах, однако все это не особо интересовало майора. Гораздо внимательнее Зверев выслушал рассказ Вени об извлеченных из тела Войнова самодельных пулях, их баллистических свойствах и о соображениях Мокришина о том, что убийца явно не просто рядовой охотник, а настоящий мастер своего дела. Довольный тем, что его догадки подтвердились, Павел Васильевич пообещал позвонить завтра утром и положил трубку.
Выйдя из почтового отделения, Зверев направился в милицейский участок.
От прочих строений, в которых жили местные, милицейский участок села Славковичи отличался лишь отсутствием забора, подсобных построек и огорода, а также наличием небольшой таблички над входной дверью: «МИЛИЦИЯ. с. Славковичи, участковый капитан В.П. Пчелкин».
Деревянный дом с шиферной крышей. Две березки и слегка покосившаяся деревянная уборная на небольшом удалении. Врытая в землю лавочка и непонятно зачем поставленные именно здесь детские качели с поржавевшими цепями. Когда Зверев вошел в здание, он очутился в довольно просторном помещении, внутри которого стояли два массивных стола, громоздкий шкаф с документами, металлический сейф и полдюжины стульев.
Возле окна смолил папироску Димка Евсеев. За одним из столов сидел взъерошенный и понурый Коля Ломтев и листал какие-то бумаги. Перед Колей на стульях сидели двое: уже знакомый Звереву владелец похищенной лодки Демьян Полубудкин и молодой мордатый крепыш с выдвинутой, как у бульдога, челюстью, опухшей скулой и синяком на пол-лица.
Когда Зверев сел на один из стульев, Демьян Полубудкин поздоровался с вошедшим и тут же сообщил:
Вон оно как, товарищ майор, а ведь не ошибся наш Пчелкин, когда говорил, что мой Сенька на пристани побывал! Он ведь и в самом деле туда за лодкой ходил, чертяка!
Подожди, ты хочешь сказать, что лодку не украли? Зверев нахмурился. Если это так, то его версия о том, что убийца ушел по воде, рушилась.
Однако Полубудкин успокоил его:
Да нет. Лодку все-таки украли. А ну, Демьян ткнул мордатого локтем. Давай рассказывай, как дело было. Это племяш мой Сенька! Тоже Полубудкин. Он в нашем колхозе механизатором работает. Я вам про него вчера рассказывал. Он у нас похитителя лодки видел!
Зверев подался вперед и ощутил азарт.
Вон оно что. Интересно.
Парень поерзал на стуле и забасил:
Сын тут у меня родился. До того одни девки были, а тут Сенька оскалился. Четыре с половиной кило. Настоящий богатырь, в нашу, полубудкинскую породу пошел. Лешкой назовем! Галка моя хотела Иваном назвать, но я настоял! Лешкой будет!
Рад за тебя. Алексей хорошее имя. А теперь про похитителя рассказывай.
Так я и рассказываю. Я как узнал, что Галка моя парня родила, я тут же к ней с цветами в роддом заявился. Все как положено, поздравил, ну а потом сами понимаете
Обмывать это дело стал?
Ну да. Все как полагается. Мужиков собрал, и понеслось.
Попили, поели и рожи друг другу набили. Все как положено, улыбнулся Зверев.
Сенька тоже оскалился и потер опухшую скулу.
Естественно. Ну а после драки замирились и снова сели пить. Потом приятели мои подустали чуток и по домам пошли. Я утром-то проснулся, водички испил и отчего-то так горяченького захотелось. Сунулся я туда-сюда, а дома шаром покати. Пока праздновали, все с мужиками выжрали, остался лишь хлеб да картоха в погребе. Да еще связки лука в сенях висят. Галки дома нет, кашеварить некому. Ну думаю, добегу я до речки, поймаю пару рыбешек да ушицу по-скорому сварганю. Накопал червей, взял удочки и на пристань. Пришел я к реке, кругом туман, и к дядькиной лодке топаю. Своей-то у меня нет! Так вот иду я к лодке, а возле нее какой-то мужик орудует.
Хорошо его рассмотрел?
Какое там! Говорю же: темно было, да и в глазах у меня еще после пьянки все плывет. Разглядел лишь, что в плаще он был. На голове капюшон, лица не видно. Стоит он у лодки и обухом топора по костылю, к которому дядькина лодка привязана была, долбит. Я как увидел это, тут же к нему. А он как меня увидал, вскочил, замахнулся топором, а я увернулся как-то, саданул кулаком, но в лицо не попал. Зато топор выбить сумел. Отступил он тогда к лодке, расслабился я и не обратил внимания на то, что у него на корме брезент лежит. Сделал я пару шагов к нему, хотел капюшон с головы откинуть, чтобы увидеть лицо его бесстыжее, а он брезент откинул, а под ним двустволка лежала. Схватил он ружьишко свое и мне в рожу прикладом шарахнул.