Ожидали прибытия командующего и комдива, но они почему-то задерживались.
Весь месяц батальон Горобца готовился к учениям. За последнее время Миронову пришлось не раз встречаться с Канашовым. Миронов восхищался новшествами, которые вводил командир полка в методы обучения бойцов. И как-то невольно стал подражать ему во всем. Не было, пожалуй, в полку людей, которые могли бы устоять перед стремительным натиском канашовских замыслов. Полюбилась Миронову и поговорка Канашова: «Дельному учиться всегда пригодится».
И Миронову было непонятно, почему Жигуленко смотрел на все это с насмешкой.
Когда Жигуленко услышал, что, по мнению Канашова, хорошо было бы для приближения к боевой обстановке иметь на учениях хотя бы одну эскадрилью У-2, он решил, что у этого подполковника явно фантастические замыслы. Ведь батальону придали танки, и его поддерживал дивизион артиллерии.
Жигуленко был просто рад, когда Русачев сказал насмешливо:
Ну, Михаил Алексеевич, тебе не хватает еще конницы, а может, и линкоров
Но Миронову нравились новшества Канашова.
В одном из номеров газеты «Красная звезда» он прочитал передовую о том, что наши станковые пулеметчики до сих пор применяют громоздкий способ подготовки данных для стрельбы через головы своих войск. Такой способ отнимает очень много времени, и в результате поддержка наступающей пехоты огнем пулеметов становится неэффективной. Эта статья натолкнула Миронова на размышления. После долгих и мучительных раздумий, прикидок и подсчетов он пришел к выводу, что можно сократить время на подготовку данных для стрельбы из пулемета. Миронов рассказал об этом командиру роты Аржанцеву, и тот одобрил его начинания, но посоветовал все тщательно проверить, прежде чем применить этот новый метод.
А лучше бы рассказать об этом командиру полка, сказал Аржанцев.
Но Миронов решил пока не обращаться к Канашову. Жигуленко, выслушав Миронова, стал отговаривать его от этой, как он назвал, «пустой затеи».
Зачем тебе это? Ошибешься и все, кто сейчас тебя поддерживает, будут в стороне, поверь мне. Все шишки на твою голову посыплются.
Так что же, по-твоему, это пустячки? спросил Миронов, глядя в упор на товарища.
Пойми, Саша, я же по-дружески советую. Будь ты уверен, что все твои расчеты правильны, ты сам не колебался бы, не советовался, а делал бы, как тебе твой разум подсказывает
А в чем, по-твоему, я не уверен?
Ну хотя бы в отношении той новой шкалы прицела, которую ты предлагаешь. Если бы можно это было проверить на практике Но где? В наших условиях, когда ты всего-навсего рядовой командир, навряд ли это удастся. Поэтому все твои «теоретические выкладки» пока построены на песке.
Этот разговор оставил у Миронова горький осадок.
Русачев прибыл на генеральную «репетицию» рассерженный и с опозданием на час. По пути он распушил танкистов за то, что они, опаздывая на учение, проехали по полю гороха. Председатель колхоза обрушил на Русачева целый поток справедливых упреков. Задержался Русачев еще и потому, что ждал приезда командующего, но тот прислал начальника боевой подготовки округа с несколькими работниками штаба.
Тем временем Канашов, объезжая еще раз батальон, подготовленный для наступления, остановился в роте Аржанцева. Командира полка беспокоила мысль, что минометчики теряют много времени на подготовку данных для стрельбы и будут отставать от пехоты, действующей с танкистами, а пулеметчики еще не имеют достаточных навыков в ведении огня через голову своих войск. Миронова так и подмывало доложить Канашову о своем новом методе подготовки, но он надеялся, что Аржанцев доложит сам. Однако командир роты промолчал, а Миронов не решился: «Скажут выскочка».
Но когда подполковник ушел, Миронов выругал себя: «Трус я».
Выезжая на учение, Русачев намеревался сам проверить всю подготовку, но он и без того задержался в пути, а проверка заняла бы еще не меньше двух часов. И он с неохотой разрешил начать генеральную «репетицию».
Канашов дал серию красных ракет со своего наблюдательного пункта, и тотчас, пронзительно засвистев и шипя, полетели над головами снаряды и мины. Через несколько секунд черные фонтаны земли вздыбились в воздух, наполняя его грохочущими взрывами и резкими посвистами осколков. Земля загудела от стонущих тяжелых ударов.
Саперы под прикрытием артиллерийского огня подползли к проволочному забору «противника» и, лежа на спине, стали резать колючую проволоку. Они проделали несколько проходов, и тотчас в них устремились штурмовые группы. Преодолев проволочные заграждения броском, они ползли по-пластунски, таща за собой вещмешки с землей и взрывчаткой. Танки, действующие со штурмовыми группами по одному на каждую группу, быстро подошли к амбразурам дзотов и закрыли их, а пехота и саперы начали обходить справа и слева.
У штурмовых групп, наступавших справа и в середине, все это получилось ладно и удачно. А у группы слева, которая двигалась через небольшой заболоченный ручей, застряло сопровождавшее их 45миллиметровое орудие, и танк, подойдя к дзоту, долго стоял в бездействии, пока пехота и саперы не вытащили орудие. Штурмовые группы, действующие справа и в середине, сравнительно быстро закрыли амбразуры дзотов, а затем заложили толовые шашки и, когда танк развернулся и отошел метров на пятьдесят в сторону, подорвали блокированные дзоты. Группа слева заметно отставала.
Русачев, внимательно наблюдавший за действиями штурмовых групп, остался недоволен. Когда Канашов вернул левую группу как не выполнившую в срок задание, комдив обратился к нему:
Напрасно ты эти игрушки затеял
Какие?
Со штурмовыми группами. Ты у нас новатор, а вот здесь, я тебе скажу, оскандалился. Какие тебе, к черту, доты или дзоты будут в современной обороне? Когда и кому их там строить? Теперь война будет только маневренная. Кто быстрей прижмет врага конницей, проберется к нему в тыл и фланг, тот и победил. Ты, подполковник, свой опыт в Финляндии тянешь сюда зря. Думаю, что на показных занятиях нам надо будет от этого отказаться. Я вот посоветуюсь с генералом и доложу командующему свое мнение.
Действие штурмовых групп надо оставить, возразил Канашов. Я с вами, товарищ полковник, не согласен.
Да что ты споришь попусту? По-твоему, во время войны укрепления такие будут? Это тебе не Первая мировая война. Ну, будут, конечно, кое-где, например на границе. А в полевых условиях окоп, огневая позиция и все тебе укрепления.
Канашов промолчал. Столько времени он потратил на подготовку штурмовых групп. А главное он глубоко убежден, что в полевой обороне в условиях современной войны будут применяться долговременные сооружения типа дзота. Театр театру военных действий рознь, и местность не ровное футбольное поле. Да и вообще всюду сильными, как учит военное искусство, быть нельзя. На одних направлениях будут наступать, на других обороняться.
«Как бы начальник боевой подготовки не согласился с Русачевым, подумал Канашов. Вместе они и командующего, чего доброго, убедят Правда, командующий не из слабохарактерных, но бывает, и толкового человека собьют»
Канашов взглянул на часы. Оставалось пять минут до конца артиллерийской подготовки. Он дал две ракеты: одну зеленую, другую белую условный сигнал для выхода танков и исходного положения для атаки. Через некоторое время прочертили небо две черные ракеты они означали начало артиллерийской поддержки методом огневого вала. На рубеже переднего края, где виднелись едва заметные бугорки окопов «противника», сразу поднялась черно-дымная завеса земли и пламени, будто вздыбились кони с огненными гривами.
Танки прошли через позиции пехоты и, лязгая гусеницами, подымая туманное облако пыли, ринулись в атаку. За ними выскочила из окопов пехота и, пригибаясь, пошла вслед за танками.
Красиво!.. Как в настоящем бою, не удержался от похвалы Русачев, увидев довольное лицо начальника боевой подготовки округа.
Скупой на разговор генерал одобрительно улыбнулся.
Учись тому, как будет на войне, сказал он.
Канашову не терпелось вмешаться в их разговор и сказать, что этот принцип уходит корнями в давнюю русскую военную историю и что его провозгласил еще Суворов, когда говорил: «Тяжело в ученье легко в походе». Но он промолчал.
Пулеметная рота Аржанцева должна была поддерживать действие первой стрелковой роты, наступавшей на главном направлении батальона. Взвод Миронова находился на левом фланге, а Жигуленко на правом. Наступая со взводом, Миронов увидел, что, как только артиллеристы перенесли огонь на новый рубеж и танки, прибавив скорость, устремились вперед, пытаясь сократить расстояние между собой и огневым валом, пехота оторвалась от танков. «Противник» открыл огонь по нашей пехоте, и она, не имея поддержки ни артиллерии, ни танков, залегла. Наступление приостановилось. Единственно, кто мог помочь в такой критический момент, наши пулеметчики. Но если действовать, соблюдая установленный порядок подготовки данных для открытия огня, наверняка опоздаем. И Миронов решил: «А что, если попробовать по новым расчетам? Была не была». Он быстро сменил огневые позиции, сблизился с боевыми порядками пехоты и, подав команду, открыл огонь. Все это вышло неожиданно и своевременно. Пехота снова поднялась в атаку.
Аржанцев заметил это. Вот Миронов еще раз сменил позицию и вновь так же быстро открыл огонь. Теперь комроты было хорошо видно, что взвод Жигуленно заметно опаздывал со сменой позиции и открытием огня. Аржанцев забеспокоился. Управлять огнем роты было трудно, когда один взвод отставал, а другой ушел далеко вперед. Он хотел позвонить, чтобы задержать взвод Миронова, пока Жигуленко не сменит позицию, но в трубке послышался голос капитана Горобца:
Молодцы твои пулеметчики Добро действуют! Ты только поторопи взвод на правом фланге.
Аржанцев тут же передал приказание Жигуленко выравняться по взводу Миронова.
Жигуленко взглянул вперед. Миронов уже снова сменил позицию, и его пулеметы дружно открыли огонь. Тогда он погрозил кулаком в сторону Миронова. Миронов видел это, но азарт уже захватил его. И он махнул рукой, давая сигнал своим пулеметчикам к новой смене огневых позиций. Почему-то огневой вал вдруг задержался у оврага и дороги. Остановить своих бойцов-пулеметчиков, которые вырвались впереди пехоты на левом фланге и приблизились к дороге, было уже невозможно. Еще мгновение и Миронов увидел, как пулеметчики наводчик и помощник, которые бежали, держась за катки пулемета, и подносчик патронов, помогающий им сзади, упали как подкошенные, а станковый пулемет ткнулся кожухом в землю и задрал хобот кверху.
Миронов понял: случилось что-то страшное, непоправимое. И вместе с тем он недоумевал: что могло произойти с пулеметным расчетом, который находился не меньше чем в 100150 метрах от огневого вала? Это же безопасно.
Дежурный сигналист заиграл отбой, и белый флаг взвился над вышкой. И сразу рвущиеся вперед люди, танки, орудия остановились, застыли на месте.
В ушах звенело от внезапно наступившей тишины. По полю, где несколько минут назад кипел «бой», бежали бойцы к тому месту, где упали пулеметчики. Туда же торопились командиры, врач в белом халате и санитары с носилками и медленно, обходя окопы, шла санитарная машина.
Не помня себя, вместе со всеми бежал и Миронов. Он спотыкался, падал, зацепившись за коряги, вскакивал и вновь бежал. Аржанцев опередил его. Бойцы расступились, давая им дорогу. Капитан Горобец был уже здесь, бледный, глаза злые. Аржанцев видел, как положили на носилки Ежа. У него была забинтована левая рука, на голове белая повязка. На вторых носилках лежал Ягоденко с забинтованной левой ногой. А наводчик пулемета Полагута, который бежал слева и был ближе всех к разорвавшемуся снаряду, стоял как ни в чем не бывало. Только лицо и гимнастерка запачканы землей. Полагута нарвал травы и заботливо подложил под голову Ежа.
Разойдись по своим подразделениям! закричал срывающимся голосом Горобец. Лейтенант Миронов, ко мне!
Миронов подошел. Язык точно одеревенел и с трудом повиновался ему.
Вот до чего ваша бездумность довела. Чего вперед лезли? Людей покалечили. Под суд пойдете
Перед глазами лейтенанта расплылись туманные круги. Он с трудом держался на ногах. Командир батальона долго кричал. Миронов не шелохнулся. Во рту сухо, горько, и кажется, проведи он языком по губам они зашуршат, как бумага.
Генеральную «репетицию» сорвали, услышал он последние слова и потом еще долго смотрел в спины удаляющимся Горобцу и Аржанцеву. (Их срочно вызвали к командиру полка.)
Русачев в присутствии начальника боевой подготовки округа назвал Канашова неизвестно за что «упрямым быком» и тут же, ни с кем не простившись, уехал вместе с генералом, приказав Канашову прибыть немедленно в штаб.
Жигуленко подошел к Миронову и сказал:
Доволен, новатор, отличился? Говорил тебе, не суйся в воду, не зная броду.
Миронов вскипел, подступил к нему вплотную, сжимая кулаки:
Тоже друг называется!
В штабе дивизии Русачева ожидала новая неприятная новость. Начальник штаба дивизии сообщил ему, что в отстроенный дом, предназначенный для семей командного состава, но не принятый еще комиссией, «стихийно» переселились, без разрешения, жены с детьми.
4
Вечером срочно созвали совещание командного состава батальона. Миронов шел на совещание с тревожным предчувствием. Канашов почему-то так и не прибыл. И это еще больше усилило беспокойство Миронова. Открывший совещание капитан Горобец сказал:
Армия издавна живет по строгому военному закону: один за всех и все за одного. Чувство коллективизма придает армии особую сплоченность и силу. Но это еще плохо понимает молодой командир лейтенант Миронов.
Миронов, не подымая головы, почувствовал, как на него устремились взгляды командиров всего батальона.
Народный комиссар обороны требует улучшать качество огневой подготовки Горобец развернул тонкую книжку в красном переплете и медленно, раздельно прочитал: «Успех в бою возможен только при наличии хорошей огневой выучки (меткого, дисциплинированного огня)». Вот что говорит приказ. А у нас некоторые еще не уяснили этого требования. И как бы между прочим добавил: Из полка поступило распоряжение расследовать чрезвычайное происшествие во взводе Миронова. Дело может кончиться судом трибунала.
«Неужели Канашов мог отдать такой приказ? подумал Миронов. Значит, весь его новаторский дух это только стремление поднять свой собственный авторитет в глазах начальства? Правильно говорил Жигуленко: «Случится что с тобой никто тебя не поддержит, все шишки посыплются на твою голову».
Жигуленко сидел в первом ряду. Он видел, как волнуется и переживает Миронов, и ему стало жаль товарища.
Горобец, закончив свою речь, выжидательно обвел глазами присутствующих и остановился на Жигуленко, как бы спрашивая: «А что вы скажете, товарищ лейтенант?» Аржанцев легонько подтолкнул Жигуленко в бок: давай, мол, выступай.
Жигуленко нехотя поднялся.
Правильно сказал товарищ капитан. Все мы, не жалея сил, старались выполнить приказ наркома обороны. И теперь вдруг из-за отдельных товарищей
Его прервал чей-то зычный голос: