Да, так говорят, подтвердил Богданов.
Ну вот, видите, казалось, профессор даже обрадовался таким словам Богданова. Коль боятся, то отчего же не испугать?
И в какую именно нечисть верят вьетнамцы? спросил Богданов.
Должно быть, в ту, в образе которой предстали перед ними американские солдаты, ответил Илья Семенович. Это же очевидная и элементарная логика. Должно быть, американцы, прежде чем вырядить своих солдат в соответствующие костюмы, изучили вьетнамские верования и, так сказать, вьетнамские страхи. Изучили и предстали
Значит, вьетнамцы веруют в вампиров с сомнением произнес Богданов.
А это не так и важно, возразил профессор. Во-первых, вы, насколько я понимаю, воочию не видели тех чудовищ, а только намереваетесь поохотиться на них
Да, это так, согласился Богданов. Только намереваемся.
Ну вот, видите! А, стало быть, откуда вам известно в доподлинности, как они выглядят? Может, это вовсе и не вампиры я имею в виду их внешний вид. А во-вторых, совсем не важно, как они выглядят. То есть в каком именно образе они предстали перед несчастными вьетнамцами.
Это как же так? не понял Богданов.
Видите ли, практически во всех верованиях злобные существа обладают одной особенностью они умеют перевоплощаться. И существа из вьетнамских поверий не исключение. Тут, знаете ли, главное вера. И в дополнение к ней воображение. Ну а дальше, думаю, вам все понятно и без моих комментариев.
Да, понятно, задумчиво произнес Богданов, помолчал и спросил: Значит, вы считаете, что это все же маскарад?
Скорее всего, так и есть, кивнул профессор.
Что значит скорее всего? глянул на Тихого Богданов. Что же, у вас есть и другая гипотеза?
Да, есть, не сразу ответил Илья Семенович. Видите ли, в чем тут дело Это очень необычная гипотеза. Скажу больше почти никто, кроме меня самого и некоторых моих единомышленников, ее не разделяет. Ну как же! Наука должна базироваться на материальной основе только на ней, и ни на чем больше Поэтому ничего, кроме скепсиса и насмешек, эта моя гипотеза никогда не вызывала. Но что мы знаем о материи? Она не так и проста, как может показаться на первый взгляд Возьмем, к примеру, древние письменные памятники тех же вьетнамцев и других народов, испокон веку обитавших с ними по соседству. В них, в тех памятниках, нет-нет да и промелькнет сообщение о том или ином хтоническом существе, представшем перед кем-то наяву. Да-да! Особенно такие существа активны в период всяческих смут и народных бед. А сейчас во Вьетнаме и есть такие смуты и беды Так почему же этой хтони, кем бы она ни была, не предстать и на современном, так сказать, этапе? А может, эта самая хтонь тоже проявление материализма, только его непознанной сути? В конце концов, хтонь в переводе на русский язык, да и на все другие языки тоже, означает «земля». Всего-навсего земля. То есть предмет сугубо материальный. Вот в этом, по большому счету, и заключается суть моей версии. Так что же, вы тоже будете насмехаться над выжившим из ума профессором Ильей Семеновичем Тихим?
Нет, не буду, очень серьезно ответил Богданов. Хочу лишь спросить: насколько такая версия может быть вероятна? Так сказать, в процентном отношении?
В процентном отношении к чему? глянул на Богданова профессор. Вот видите, вы затрудняетесь с ответом на ваш же собственный вопрос! Тут ведь дело такое Какое отношение непознанное явление может иметь к процентному отношению? В это можно верить или не верить, да и то на определенном этапе. То есть пока с ним не повстречаешься. Или, наоборот, не повстречаешься
Илья Семенович замолчал. Молчал и Богданов. Каждый из них думал о своем, но вместе с тем об одном и том же.
У меня есть еще один вопрос, отозвался наконец Богданов. Даже не к вам, а, так сказать, риторический. Если это хтонь, то почему она на стороне американцев? Почему убивает одних лишь вьетнамцев? Какая ей разница, кого убивать?
А что, американцев она и впрямь не трогает? с интересом спросил профессор.
Пока никаких данных об этом у нас нет, ответил Богданов.
Вот потому-то, вздохнул профессор, в маскарад в данном случае я все же верю гораздо больше, чем во всякие хтонические проявления. Эх, мне бы туда! Какая уникальная возможность! Какой богатый материал для исследования!
Туда это куда? не понял Богданов.
Во вьетнамские джунгли, куда же еще? ответил Илья Семенович. Чтобы, так сказать, все пощупать своими руками. И даже если это не хтонь, а всего-навсего подлый человеческий маскарад какая разница? Для меня гораздо важнее беседа обо всем этом с людьми. Как они это видят, как чувствуют, что думают Должен вам сказать, юноша, что все это очень непростые вопросы. Да-с! То есть их надо уметь задать. Уверяю вас, кому попало вьетнамцы на них не ответят. Здесь надо подойти с умением и пониманием. Потому что дело касается самого потаенного и страшного, что только есть в человеческой душе. Впрочем, я прекрасно понимаю, что все это лишь мои благие намерения
На эту пространную профессорскую речь Богданов ответил не сразу. Он долго и, если судить по его внешнему виду, напряженно о чем-то размышлял. И вдруг улыбнулся легкой, почти детской улыбкой, а затем спросил:
А вот если бы я предложил вам отправиться вместе с нами вы бы согласились?
Отправиться куда? в свою очередь недоуменно спросил профессор.
Во вьетнамские джунгли, куда же еще, повторил Богданов недавние слова профессора и добавил: Туда, где водятся вампиры.
Юноша, если вам захотелось пошутить негодующе начал профессор, но Богданов не дал ему договорить.
Вот чего напрочь нет в моей работе, так это шуток! решительно произнес он. Шутка, знаете ли, великая обманщица. Она правду превращает в легкий вымысел Пошутишь некстати, и кажется, что никакой опасности и нет. Все вымысел, все несерьезно А значит, и опасаться нечего. А коль так, то встаешь во весь рост и снимаешь с себя доспехи А дальше и объяснять ничего не нужно.
Такая образная речь произвела на профессора впечатление. Он глянул на Богданова и сказал:
Вижу, что вы не шутите. Но для чего я вам там нужен?
Ну вы же сами недавно горевали, что пропадает такой богатый исследовательский материал! улыбнулся Богданов.
Не лукавьте, юноша, укоризненно произнес профессор. Думаю, что не из-за этого вы меня приглашаете
Сознаюсь не из-за этого, развел руками Богданов. А большей частью в качестве помощника.
Чем же я смогу вам помочь?
Ну ведь вы сами сказали, что знаете, как залезть в душу напуганному вьетнамцу, сказал Богданов.
Сказано хотя и грубовато, но, по сути, верно, согласился профессор. Сказал
Ну вот, видите! В этом и будет заключаться ваша помощь. Неоценимая помощь! Потому что мы-то, наверное, займемся другими делами Конечно, лукаво сказал Богданов, мы тоже своего рода душеведы. Но тут-то речь идет о Богданов замялся, подбирая нужное слово. Тут речь идет о таком непривычном для нас деле, как человеческие суеверия
Правильнее будет сказать верования, поправил профессор.
Ну пускай будут верования, согласился Богданов. Тут-то мы с вами тягаться не сможем. Тут мы по сравнению с вами неразумные школяры. И не сочтите это за лесть. Ибо это правда. Тем более вы ведь знаете вьетнамский язык?
Разумеется! с негодованием ответил Илья Семенович. И общепринятый язык, и несколько диалектов. Хорош бы я был востоковед, если бы не знал языков!
Ну не обижайтесь, примирительно произнес Богданов. Я ведь не для того сказал, чтобы вас оскорбить Просто нужно знать, с кем имеешь дело. Не на прогулку ведь полетим. И не для того, чтобы любоваться джунглями.
Я понимаю
Ну вот, видите.
Да, но как осуществить ваше предложение в практическом, так сказать, плане? спросил профессор. Похоже, он все еще не до конца доверял словам Богданова уж слишком неожиданными они оказались.
Очень просто, ответил Богданов. В назначенный час собираемся и отправляемся. Я так думаю, что самолетом.
Да, но
Все формальности я беру на себя, сказал Богданов и вновь улыбнулся. Поверьте, мне не откажут.
Надо полагать, Илья Семенович также улыбнулся.
Так что же договорились? Богданов встал и протянул профессору руку. Да, а ваши научные изыскания это само собой, добавил он. Думаю, вы справитесь и с решением ваших научных задач. Тем более что у вас будут замечательные и сообразительные помощники.
Какие еще помощники? не понял профессор.
Мы, ответил Богданов. Группа спецназа КГБ. Целых четыре человека.
Вы что же, вчетвером
Впятером вместе с вами, поправил Богданов.
Да, но
С упырями воюют не числом, а умением, Богданов уже не улыбнулся, а откровенно рассмеялся. Так выразилось наше начальство. А оно напрасного слова не скажет уж поверьте.
Охотно верю, сказал Илья Семенович.
А тогда и вовсе никаких проблем, сказал Богданов. Ну так я пойду. А вы будьте готовы. В буквальном смысле в любой момент.
Глава 7
Ну и что тебе поведал ученый человек? спросил у Богданова Дубко.
Рябов и Соловей не спросили ничего, но по выражению их лиц было видно, что и они ожидают ответа на этот же самый вопрос.
Сказал, что я занимаюсь не своим делом, ответил Богданов.
Это как так? не понял Дубко.
По мнению профессора, уж слишком интеллигентное у меня лицо для спецназовца, улыбнулся Богданов. С таким лицом, как у меня, нужно не за упырями гоняться, а грызть гранит науки.
Скажите на милость! скептически проговорил Дубко. Что-то я никогда не замечал, что у тебя интеллигентное лицо. А уж я тебя знаю не первый год.
Потому и не замечаешь, что смотришь на меня не с той стороны, сказал Богданов. А вот профессор сразу заметил. Ладно, шутки в сторону. Что он мне сказал? В принципе, что мы от него и ожидали. Скорее всего, все эти упыри и вурдалаки этакий бал-маскарад посреди джунглей. Хотя профессор допускает и другую версию
И какую же? насторожился Федор Соловей.
Приблизительно такую же, как и твоя алтайская бабушка, ответил Богданов. Ну, что это могут быть не американцы. А что-то другое. Хтонь.
Чего-чего? переспросил Рябов.
Хтонь, повторил Богданов. Так в научном мире называются всякие чудовища, которые то ли есть, то ли их нет.
То ли есть, то ли нет, поморщился Рябов. Хороший ответ. Воистину профессорский. Ну и как же мы поедем в эти джунгли? Кого мы будем там ловить?
Вот так и поедем, спокойно ответил Богданов. Вместе с профессором. Он и поможет нам разобраться, где хтонь, а где обыкновенный американский сержант Джон.
Вот те раз! удивился Дубко. Поедем с профессором! Ну и ну!
А что тебе не нравится? не понял Богданов.
Профессор мне не нравится, мрачно ответил Дубко. Возись с ним, со штатским человеком Охраняй его, оберегай от всякой хтони
Ну, наш профессор вполне себе молодец! улыбнулся Богданов. Он и сам себя убережет.
И все равно не нравится мне эта затея, упрямо повторил Дубко. Штатские они не к добру
Нам нужен будет консультант, сказал Богданов. И психолог. Чтобы правильно пообщаться с тамошним народом.
Мы и сами психологи, буркнул Дубко и отвернулся.
А вдобавок он знает вьетнамский язык! привел решающий аргумент Богданов. Будет у нас за переводчика. А то ведь как ты будешь общаться с вьетнамцами, да еще до смерти напуганными всяческой костюмированной дрянью?
Ну коль оно так Дубко поднял руки: Сдаюсь. Пускай и он с нами едет. Или летит Но все равно он штатский человек. Его придется охранять
Вот ты и будешь его охранять, мягко произнес Богданов.
Я? вытаращил глаза Дубко.
А то кто же, спокойно ответил Богданов.
Ну спасибо за доверие! театрально раскланялся Дубко. И второе спасибо за возложенную на меня миссию по охране штатского профессора!
Поклон и тон были настолько потешны, что все невольно рассмеялись.
* * *
Вылетели через сутки. На чем еще, кроме самолета, можно было добраться в ту глухомань, которую представляли собой вьетнамские джунгли? Самолет был военный, его немилосердно трясло, внутри стояли шум и грохот, из-за которых почти невозможно было разговаривать. Но тем не менее разговор был необходим, потому что со спецназовцами летел сугубо штатский человек профессор-востоковед Илья Семенович Тихий. По всему было видно, что такое путешествие для него в крайней степени необычно. Одно дело отправиться в мирную экспедицию, и совсем другое дело по сути, на войну. Да притом такую войну, в которой противник применил неслыханное до сих пор оружие психологического свойства.
Но тем не менее профессор держался молодцом. Он, насколько позволял шум в самолете, вслушивался в нарочито беспечный разговор своих попутчиков, случалось, что и сам односложно отвечал на вопросы, словом, вел себя вполне естественно. Хотя и затаил некоторую обиду это было заметно на одного из членов команды спецназовцев, а именно на Александра Дубко. Именно Дубко, увидев профессора впервые, подверг его жесткой критике то есть, конечно, не самого профессора, а его внешний вид.
Уважаемый товарищ профессор, как можно мягче, но при этом с назидательной настойчивостью в голосе сказал Дубко. Так дело не пойдет!
А что такое? всполошился Илья Семенович.
Я имею в виду ваш внешний вид, пояснил Дубко. Точнее сказать, ваш костюм. Воля ваша, но в дальнюю и опасную экспедицию, да еще и в джунгли, в таком виде не отправляются! Что это за костюм, что это за штиблеты? Вот, даже галстук повязали!
Ну растерянно произнес профессор, окидывая себя взглядом. По-моему, вполне
Мы с вами спецназ! Дубко многозначительно поднял палец. А спецназовцы, доложу я вам, в галстуках не ходят. И в бальных штиблетах, которые на вас наблюдаются в данный момент, тоже. В общем, ваш костюм никуда не годится.
Да, но от таких слов Илья Семенович растерялся еще больше, но вдруг вспыхнул, побуждаемый праведным негодованием: А, собственно, по какому праву вы со мной так разговариваете?
А по такому праву, спокойно ответил Дубко, что я персонально отвечаю за вашу безопасность. Чтобы, значит, с вами ничего этакого не случилось. Таков, понимаете ли, мне дан приказ, и Дубко указал глазами на Богданова. А глядя на ваш галстук, я убежден, что случится.
Да, но при чем тут галстук? с прежним негодованием произнес Илья Семенович.
А еще и лакированные штиблеты, прервал его Дубко. В общем, так. Вот вам настоящая одежка, спецназовская. То есть такая же, как и у нас всех. В ней не пропадешь. Надежная одежка! И к ней обувка. Прошу переодеться и переобуться.
Илья Семенович с возмущением глянул на Богданова, но тот лишь улыбнулся и посмотрел многозначительно. Так, мол, надо, уважаемый товарищ профессор, и ничего тут не поделаешь, да и возражать тут бессмысленно, потому что в нашем деле важно все, у нас, знаете ли, мелочей не бывает. Вот что говорил взгляд Богданова, и Илья Семенович Тихий все это прочел и все прекрасно понял.
Переодевшись, он оценил достоинства своего нового костюма и понял, что его новоявленный телохранитель, этот грубоватый молодой человек, которого звали Александром, по большому счету прав. Но все же тот тон, а главное, те слова, с которыми он обращался к нему, профессору филологии, Илья Семенович считал недопустимыми. Даже для такой грубой личности, каковой, без сомнения, был этот самый Александр.